масса выходит не окрепшей, а ослабленной. Не всякое поражение
ведет к такому ослаблению. Если партия терпит поражение в борьбе,
навязанной ей противником, которую она вела ради важных жизненных
интересов пролетариата, вела под лозунгами, понятными рабочей массе, то в
таком поражении кроются зародыши будущих побед. Рабочая масса видит в
партии защитника своих интересов и чувствует, что поражение произошло лишь
от того, что партия слишком невелика сама по себе, что пролетарии не пошли
на борьбу вслед за партией, хотя борьба велась в ее, массы, интересах. И
когда капитализм продолжает все ожесточеннее делать натиск на массы, все
больше и больше эксплоатировать их, тогда они говорят себе: это - наша
вина, и вина большая, и все в больших количествах начинают собираться
вокруг партии; когда же партия, недостаточно учетшая обстановку, терпит в
борьбе поражение, тогда доверие к ней масс падает. В результате, в тех
случаях, когда борьба необходима, массы не чувствуют над собою руководства
людей, на которых они могут положиться, они колеблются, стоят в
нерешимости. Если партия вступает в борьбу под лозунгами, непонятными
массам, или если массы смутно чувствуют, что лозунги борьбы не отвечают ее
действительным целям, а скрывают за собой цели совершенно другие, то
результатом оказывается внутреннее недоверие к партии. На этой именно
почве, и только на ней вновь приобретают или усиливают свое влияние на
массы центристские или полуцентристские элементы. В мартовском выступлении
и заключалась такого рода ошибка. Хотя оно и было необходимым актом
обороны, партия представила его в глазах масс, как начало великого
наступления, к которому широкие пролетарские круги не чувствовали себя ни
достаточно подготовленными, ни достаточно сильными. В передовых рядах
партии теория наступления могла будить чувство отваги и энергии, льстя их
самолюбию преувеличенным представлением о роли авангарда; на массы же, от
доверия которых к коммунистической партии зависит прежде всего успех
борьбы, эта теория должна была действовать запугивающе и отталкивающе. И,
что еще важнее, теория эта, считавшая возможным при помощи авангарда, с
вождями во главе, произвести прорыв вражеского фронта, отвлекла партию от
ее главной задачи: борьбы за овладение умами и сердцами широких рабочих
масс. Конгресс Коммунистического Интернационала, решительно и единодушно
ставший на сторону германской партии в ее обороне против нападения
Герзинга, безоговорочно исключивший из своих рядов лиц, не признавших этой
борьбы, должен был ясно и недвусмысленно отвергнуть названную теорию, так
как не хотел подвергнуть большим опасностям молодые ряды Коммунистического
Интернационала.
 
 
   ---------------
 
 
   Опасность подобной политики не очень велика в Германии по той простой
причине, что германская партия является уже партией массовой, в которой
члены партии, как бы они горячо ни отстаивали в первые моменты после
поражения навязанную им борьбу вместе с допущенными в ней ошибками, в
конце концов сознают эти ошибки и преодолеют их. Германские рабочие, в
большинстве сравнительно усвоившие элементы марксизма, по этой причине
более других способны преодолеть ошибки субъективной революционности.
Гораздо больше опасность в романских странах, с их экспансивной рабочей
массой, очень мало пропитанной духом марксизма, но зато насквозь
проникнутой духом романтического синдикализма. В романских странах, прежде
всего во Франции, мы стоим теперь перед крушением правого крыла
синдикалистов, принявшего совершенно оппортунистскую, реформистскую
окраску. Руководители профсоюзов переходят там на левое крыло
синдикализма, с победой которого синдикализм старой марки, романтический
синдикализм, переживает свое возрождение. В этих странах, где
революционные тенденции рабочих масс проявляются в синдикализме, ошибки,
вроде ошибок при мартовском выступлении, возможны в гораздо более крупном
масштабе, чем в Германии. Борьба с этими ошибками вовсе не есть борьба
налево. Напротив, это борьба за правильную революционную политику.
Центристские элементы, проскальзывающие в Коммунистический Интернационал
извне или в нем зарождающиеся вследствие временно замедлившегося темпа
течения вещей должны быть уничтожены. Левые элементы, способные к ошибкам
вроде мартовских, надо научить и можно научить. Это - ядро и штурмовые
части нашей армии, с которыми мы хотим победить и победим,
полу-центристские же элементы в общем представляют собою зародыши
разложения, и их надо устранить из организма Коммунистического
Интернационала.
 
 
   ---------------
 
 
   Много было поисков за формулой, в которой можно было бы выразить и
синтезировать работу III Конгресса. По словам одного из участников,
Конгресс проповедывал осторожность и в этом состоит его большая работа. По
мнению других, Конгресс, учитывая общее положение, временно рекомендовал
отступление. Первая формула - об осторожности - слишком обща и ничего не
говорит, а как раз по отношению к центральному органу германской партии, к
итальянским коммунистам, по отношению к чехо-словацкой партии и к такой
партии, как партия Серрати, просто лишена смысла. Что же касается
предполагаемого якобы отступления, то утверждение, будто Коммунистический
Интернационал готов был бы встать на путь отступления - полная
бессмыслица. Отступление - куда и почему? Отступление во Франции, где мы
только что начинаем поход, где мы не терпели поражений, где мы движемся
отнюдь не слишком быстро? Отступление в Англии и Америке, где мы
только-только начинаем работу по вербовке? Нелепость такого утверждения
ясна, как день. Работу Конгресса нельзя свести к одной формуле, и по очень
простой причине. И общее положение дел, и положение коммунистических
партий в различных странах не позволяют выработать единый маршрут, общий
для всех партий; общими для всех партий являются лишь этапы, через которые
мы пойдем к победе, общим для всех является политический метод. Что же
касается общих задач, то для различных стран они образуют целый ряд
переходов. От пароля "В глубь масс!", через пароль "Борьба против
полуцентристских и центристских элементов", вплоть до пароля "Организуйте
свои массовые боевые выступления; готовьтесь к ним возможно лучше"
   - такова широкая группа вопросов, которыми занимался Конгресс.
Буржуазная пресса, вместе с центристами и полуцентристами, пытается
охарактеризовать работу Конгресса, как поворот вправо. Мы этим не будем
смущаться. Пусть буржуазные правительства теперь на деле докажут свою
серьезную убежденность в том, что Коммунистический Интернационал
утихомирился, стал приличным умеренным Интернационалом. Доказать
серьезность такого своего взгляда они могут, прекратив преследование
Коммунистического Интернационала. Мы протестовать против этого не станем.
А господа центристы и полуцентристы пусть теперь проводят в жизнь
постановления Конгресса. В этом мы им ни малейшим образом мешать не будем.
Но шутки в сторону. Коммунистический Интернационал не брал курса ни
вправо, ни влево. Он лишь спокойно и решительно продолжает итти своим
старым путем, путем мобилизации широчайших рабочих масс, для идей
коммунизма, их выучки и организации в борьбе и их подготовки для боев
грядущих.
 
 
 



К. Радек.
 
 
   БАРОМЕТР ВЫБОРОВ.
 
 
   За последние шесть месяцев пущена была в движение демократическая
машина проверки политических тенденций по всей буржуазной Европе. Шестого
декабря выбирала Англия, за ней последовали Германия, Франция, Италия,
Прикарпатская Русь и Болгария. Выборы являются, вопреки демократической
теории, несовершенным барометром настроений и стремлений народных масс.
Выборная механика, социальный нажим, - все это представляет ряд помех для
выявления фактического положения дел. Но все-таки, если учесть эти помехи,
то выборы дают картину, позволяющую подсчитать, систематизировать и
обобщить наше знание о политическом положении в Европе. В этой статье мы
пытаемся дать это обобщение. Ее можно дополнить оценкой выборов в Японии,
где мы видим тот же исторический процесс, который происходит в Европе, на
другом конце мира. Выборы в Соединенных Штатах Америки, которые должны
состояться в ноябре, позволят, со своей стороны, закруглить картину до
мировых размеров. Мы разбиваем нашу статью на основе результатов нашего
анализа на три группы:
 
   1) Выборы в Англии и Франции дают картину провала попытки крупной
буржуазии при помощи политики сильной руки обеспечить развитие капитализма
и решение его противоречий.
 
   2) Выборы в Германии и Италии дают картину усиления политики спасения
капитализма при помощи усиления нажима на народные массы.
 
   3) Выборы в Прикарпатской Руси и Болгарии дают картину формирования
новой силы, до сего времени не играющей решающей активной роли, а именно -
картину активизации крестьянских масс.
 
 
   БЕСПЛОДНОСТЬ ИМПЕРИАЛИСТСКО-КОНСЕРВАТИВНОГО РЕЖИМА.
 
 
   Начнем с Англии. Английские выборы декабря 1918 года были первыми
"демократическими" выборами. До 1832 года участие в выборах принимало
только 3% населения. Выборная реформа этого года повысила число
избирателей до 4,5%; в 1867 году Дизраэли повысил это число до 9%, в 1882
- Гладстон дошел до 16%.
   "Совокупность избирателей, которые через своих представителей приняли
вызов Германии в 1914 году, и была таким образом ответственна за
вступление Англии в самую кровопролитную и разорительную войну, когда бы
то ни было ею веденную, и представляла лишь одну шестую часть населения
или около одной трети взрослой его части. Общая воинская повинность
обратила внимание страны на несправедливость такого положения. Миллионы
граждан были вынуждены рисковать своей жизнью в силу политики, в
направлении коей они не принимали никакого участия. Миллионы женщин
перенесли бесконечные бедствия и муки за своих близких, более жуткие, чем
сама смерть; эти муки вызваны той же политикой, а между тем ни одна
женщина не имела права высказать свое мнение при избрании правителей,
которые ответственны за эти жертвы. Эта несправедливость настолько
ощущалась населением, военная экзальтация коего довела его до высших
ступеней понятия справедливости, что оно добилось исправления
несправедливости. Таким образом появился на свет величайший из
"освободительных актов", акт 1917 года, который впервые обратил английский
государственный строй в демократию".
   Так говорит великий мастер черной демократической магии, Ллойд-Джордж,
в статье от 19 марта 1923 года ("Мир ли это?", Ленинград 1924 г., стр.
167). Мы не будем ссориться с ним насчет того, насколько массы английских
избирателей были ответственны за вступление Англии в войну. Всем известно,
что правительство Асквита, к которому принадлежал Ллойд-Джордж, путем
тайных переговоров министра иностранных дел лорда Грея и генерального
штаба поставило не только страну, но и парламент перед совершившимся
фактом. Мы увидим еще, как выглядит демократия, введенная Ллойд-Джорджем в
1917 году. Но факт налицо, что в 1918 году, скоро после окончания войны,
22 миллиона взрослых мужчин и женщин имели право высказать свое мнение об
участии Англии в войне, о том, велась ли она в интересах рабочих масс. Все
мужчины и замужние женщины, старше 25 лет, и незамужние, старше 30 лет (не
знаем, почему Ллойд-Джордж считал предпосылкой выборных прав для женщин
обладание семейным контрактом), получили выборные права. Как же они ими
воспользовались? Половина избирателей совсем не принимала участия в
выборах. Этот факт бросает яркий свет на существо режима буржуазной
демократии. Четыре года потрясала война весь мир. Англия израсходовала (мы
говорим только о чистых государственных издержках) 100 миллиардов зол. руб.
   Англия потеряла два миллиона людей. Вся картина мира изменилась. Англия
стала перед рядом вопросов, таких сложных, каких не разрешал еще ни один
парламент.
   Половина населения, - населения, живущего в тягчайших условиях, не
принимала участия в выборах, заявляя этим, что ей все безразлично, что она
ничего не хочет и ни во что не верит. Причины этого понимает Ллойд-Джордж
не хуже нас. В статье, посвященной выборам, которые привели к власти
Рабочую партию в декабре 1923 года, он пишет: "С каждым днем в мозгах и
сердцах народных масс росло возмущение против тех социальных условий,
которые освещают радужным светом жизнь маленькой части народа, но которые
оставляют громадные массы в грязной темноте. Я всегда удивлялся, что народ
так долго выносил эти условия. Почему же он их выносил?
   Шелли уже век тому назад знал правду и провозглашал ее: "Вас столько, а
их так мало!" Но укоренившаяся вековая привычка, привычка рабства и гнета
прижимала массы, по крайней мере, их большинство. Кроме того, действовал
еще другой фактор, который задерживал и уничтожал намерения и стремления
реформаторов.
   Сколько раз народ требовал улучшений, он наталкивался на стену
приобретенных прав, у которой заламывалось его стремление, умирала его
сила раньше, чем сделан был хотя бы один шаг вперед. Начиналось
разочарование и усталость, и народ возвращался на старые рельсы и
проклинал своих вождей, которым не удалось сдержать своих обещаний об
улучшении жизни. Приобретенные права проявляют по сегодняшний день свое
влияние. В обеих партиях действуют силы, не дающие пионерам новой жизни
свободы действий. Кирка в руках этих пионеров была так слаба, что не могла
устранить тяжелых препятствий на своем пути. Я никогда не забуду моего
собственного опыта с земельными податями 1909 года, не забуду, как
притупилась и сломилась моя кирка, благодаря внешним и внутренним
препятствиям.
   Маленький шаг вперед был сделан при громадной затрате сил. Внесение
этого закона в парламент требовало больше времени, чем внесение какого бы
то ни было другого.
   И когда, наконец, предложения попали в парламент, они были исковерканы,
если не уничтожены".
   Хорошо пишет историю английской демократии господин Ллойд-Джордж. Он ее
пишет даже со слезой и автобиографической меланхолией. Но это не полная
история. Когда английский народ вставал на борьбу за демократию и
преобразование жизни, ему выбивали кирку из рук преследованиями, которые
были не меньше тех, каким подвергалось революционное движение в России.
Штык и пуля против демонстрирующей массы, виселица для героев народного
движения, каторга и ссылка для его вождей, - это были средства, при помощи
которых английская буржуазия гарантировала себе, что рост процента
избирателей с 4,5% до 9%, с 9 до 16% и т. д. требовал десятилетий. А как
же выбирали эти 10 миллионов, которые пришли к выборным урнам в декабре
1918 года? Ллойд-Джордж стал во главе коалиции консерваторов и правых
либералов. Пресса Нордсклифа и Бивербрука работала с ним рука-об-руку.
Выборы шли под лозунгом: кайзер будет повешен, Германия уплатит все, а
герои войны получат дома. Несмотря на все, Ллойд-Джордж не получил
большинства голосов для коалиции. 5.096.233 голоса были отданы за
коалицию, 2.375.202 - за Рабочую партию, 2.218.674 получили левые либералы
и другие фракции. Но меньшинство получило громадное большинство мандатов
благодаря особенностям английского выборного права, которого Ллойд-Джордж
не изменил, которое без перебаллотировки отдает мандат тому, кто получает
сравнительное большинство голосов. 50 депутатов было выбрано без того,
чтобы им были противопоставлены другие кандидаты, 213 вошло в парламент,
представляя меньшинство избирателей. Таким образом, опираясь на 5
миллионов из 22 миллионов избирателей, Ллойд-Джордж завоевал твердое
большинство в парламенте и приступил к решению задач, поставленных перед
Англией и миром. Первым его делом был ряд военных мер на случай рабочих
движений.
   Приготовив свинец против рабочих, демократ Ллойд-Джордж прибег
одновременно к другому испытанному средству современной демократии. Когда
углекопы требовали национализации шахт и рудников, отказываясь работать на
герцога Нортумберландского только на той основе, что ему отдал эти земли
15-летний король в XVI столетии, Ллойд-Джордж заявил: почему нет? и
назначил комиссию для исследования дела. Комиссия признала правоту
углекопов, но Ллойд-Джорджу не хватило времени для проведения в жизнь ее
решения. "Приобретенные права"
   герцогов Нортумберландских оказались сильнее. За это Ллойд-Джордж
состряпал совместно с Клемансо и Вильсоном Версальский договор, эту
великую хартию порабощения народов. Обеспечив таким образом условия
внешнего и внутреннего мира, Ллойд-Джордж приступил к войне против
Советской России, понятно, с тяжелым чувством, ибо понимал трудность этой
затеи. Но приобретенные права Уркартов не позволили ему следовать за
голосом разума. Мало того, нельзя поработить центральную Европу, сделать
ее колонией и присматриваться спокойно, как на востоке Европы растет и
укрепляется мировая держава освобожденных рабочих и крестьян. "Если хотите
мира, то надо брать Петроград и Москву", говоря Ллойд-Джорджу Клемансо. И
Ллойд-Джордж пошел брать Петроград и Москву и - обжегся на этом. С того
момента начинается крушение политики Ллойд-Джорджа, - политики коалиции
английских промышленников, финансового капитала с помещиками, военщиной,
дипломатическими отравителями и бандой спекулянтов, которая составляла
специальную гвардию великого демократического реформатора Ллойд-Джорджа.
Германию ограбили по всем правилам искусства средневековых разбойников,
которых Ллойд-Джордж так красочно разрисовал в своих речах в 1909 г.,
когда боролся за социал-реформаторский бюджет. Угнали из нее столько
коров, лошадей, вагонов, паровозов, кораблей, сколько было возможно,
захватили у нее на 10 миллиардов золотых марок фабрик, заводов,
предприятий за границей, но вдруг оказалось, что недостаточно отнять у
человека рубаху и штаны, чтобы он стал покупателем нового платья. Средняя
Европа в руинах, Восток Европы окружен кольцом блокады. Гром победы,
раздавайся! Но последствием явился мировой экономический кризис 1920 года.
Англия очутилась вдруг с двумя миллионами безработных, и Ллойд-Джорджу
пришлось выискивать методы для покрытия миллиарда золотых рублей, которые
из года в год затрачивались на содержание безработных.
   Ллойд-Джордж решил менять политику. Он выступил с планом уменьшения
бремени репараций для Германии, заключения сделки с Россией, которая
позволила бы сделать эту страну рынком сбыта. Это должно было привести к
уменьшению вооружений. Но Ллойд-Джордж и на этом просчитался. Те
социальные силы, на которые опирался он, были неспособны к такой политике.
Они были бы не прочь "пощадить" Германию, которой уж не боялись и от
которой им немного следовало, но их союзники, короли железа и угля во
Франции, отвечали: уменьшить бремя тяжести Германии очень хорошо, но тогда
уменьшите вы нам бремя наших долгов, которые мы приняли в Лондоне во время
войны. Это означало необходимость громадного увеличения налогов на
буржуазию в Англии. Этот путь был забаррикадирован для Ллойд-Джорджа: ему
снова стали поперек дороги "приобретенные права". А сделка с Советской
Россией? Это должна была быть сделка приговоренного к повешению с
веревкой. Советская Россия отказалась от удовольствия оплачивать долги
царя и русской буржуазии. Ллойд-Джордж убеждал наших представителей, что
если он провалится, то нам худо будет, ибо он наш друг, а его сменят наши
враги. Из Генуи Ллойд-Джордж вернулся мертвецом. Но когда этот мертвец
затеял еще войну с Турцией и когда в этой войне его наемник, греческий
король, сломил себе шею, и Ллойд-Джордж чуть ли не привел к
непосредственной войне между Турцией и Англией, он полетел. Пришли выборы
1922 года.
   На этих выборах принимает участие 14,5 миллионов людей, на 4 миллиона
возросло число голосующих. Опыт политики Ллойд-Джорджа, который доказал,
что означают обещания буржуазного правительства, подействовал больше, чем
война. Число избирателей, голосующих за рабочую партию, удвоилось:
4.202.516 голосов пало на кандидатов Рабочей партии. Обе либеральные
партии получили 4.130.613