леза, из бетона.
   - И вы там живете... На каком этаже?
   - Я в пентхаузе живу. Наверху то есть. Мы, богатые и уважаемые коротышки,
обычно живем в пентхаузах, на крышах небоскребов.
   - Значит, внутри Луны есть дома, сделанные из камня, железа и  бетона.  И
вы  там,  богатые  и  уважаемые,  живете.  В  этих  небоскребах,  значит,  в
пентхаузах всяких. В кондоминиумах, всяческих дормиториях. Так?
   - Ну да. Не в саклях же.
   Это слово произвело на милиционера неожиданное действие.
   - Сакля! Сакля! - закричал он, подпрыгнув на стуле, - вот  оно,  "сакля"!
Ну конечно! Рифма к слову "пакля"! Я же  столько  лет  искал  ее!  И  точно,
жилище горца! Сакля-пакля! Ха! Урра! Сейчас попробую... И  вот,  зашел  я  в
твою саклю, а ты тарам-пам-парам паклю... Годится!
   - Так вы еще и поэт? - криво усмехнулся Спрутс.
   Милиционер густо покраснел:
   - Ну, вообще-то я только учусь. Настоящий поэт  -  это  Свистулькин,  наш
начальник отделения!
   - Ах, вас тут двое таких?
   - Почему двое? У нас все милиционеры поэты. Без этого в милицию не берут.
Чины назначаются  по  глубине  поэтического  чувства.  И  по  афористичности
приказов и лозунгов.
   - А преступников ловить?
   - Чтобы ловить преступников, нужно иметь соответствующий боевой  настрой,
это сродни вдохновению. Если стихов не пишешь,  то  вдохновения  никогда  не
почувствуешь. Тогда и боевой настрой не сможешь в себе вызвать.  Преступники
хитры и их так просто не поймаешь. Да,  да...  сакля!  Вот  оно!  Вы  видно,
знаете толк в стихах. В милиции не служили? Сейчас...
   Он порылся в столе и извлек густо исчерканную бумагу.
   - Вот, слушайте. Это мое лучшее стихотворение, вернее оно  будет  лучшим,
когда я его закончу. Там вроде бы все слова на месте, но чего-то не хватает.
Я это чувствую. Сейчас вы его прослушаете и скажете, чего не  хватает.  Тут,
правда, еще начало подкачало... В общем, так:

   Там, где лес от совиного крика
   Дрожит и не видно ни зги,
   Крадутся Жулио и Мига,
   Подлые наши враги.

   Спят коротышки в час поздний,
   Но враги не умерили прыть.
   Жулио плетет свои козни,
   Мига мешает нам жить.

   Схватить Жулио и Мигу! -
   Возмущены города.
   Наказать Жулио и Мигу! -
   Гудят по стране провода.

   Жулио и Мига не смеют
   Счастью мешать и труду.
   Положено им возмездье,
   Поверьте, они не уйдут!

   - Ой, что же это такое, братцы! - пролепетал Незнайка.
   - Ну как? - спросил милиционер.
   - Бесподобно, - сказал Спрутс и незаметно подтолкнул Незнайку. Тот вжался
в стул и во все глаза смотрел на милиционера. Он узнал его - это была точная
копия поэта Цветика, вернее это  был  Цветик  собственной  персоной,  просто
трудно было его сразу узнать в форме милиционера.
   - Да, превосходные стихи, -  продолжил  тем  временем  Спрутс,  -  прямые
мужские слова! "Схватить Жулио и Мигу!" Ух, как это правильно!  Эти  негодяи
вместе с этим иудой Крабсом украли у меня миллион. Сейчас мне уже все равно,
но тогда я был зол и, если бы  обладал  таким  же  несравненным  поэтическим
даром, я не мог бы выразиться точнее. Браво!  Браво!  Настоящее,  лапидарное
искусство!
   - Как вы сказали, "лапидарное"? -  переспросил  милиционер-Цветик,  густо
покраснев от обилия похвал. - Значит, вам понравилось?
   - О, о, я в восторге! Бдительный, суровый страж порядка, и в  тоже  время
такой яркий талант! И, конечно, зря вы думаете, что чего-то не хватает - это
же законченное произведение искусства! Отбросьте ложную  скромность.  Дальше
украшать - только портить! Незнайка, что же ты молчишь?
   - А... да... Цветик!  Это  же  Цветик!  -Незнайка,  несмело  указывал  на
милиционера пальцем.
   - Да, меня зовут капитан Цветик, - ответил Цветик, но Спрутс перебил его:
   - Вот видите, мой приятель лишился дара речи, -  такой  неожиданный,  так
сказать, эстетический шок постиг его! Признаться, он глуповат и его еще надо
готовить к общению с прекрасным.
   - Честно говоря, - промурлыкал Цветик, слегка жеманясь и оттого  уже  без
сомнения похожий на самого себя, - это  мое  стихотворение  -  экспромт,  но
экспромт, выношенный долгими бессонными ночами. Когда идешь на задание брать
опасного бандита или просто сидишь в засаде, когда прикрываешь в перестрелке
друга - тогда где-то внутри зреет некое настроение. Эти стихи - лишь  слабая
тень моей сложной, да, без ложной скромности  я  повторю,  сложной  душевной
жизни. Да, кстати,  вот  прекрасная  рифма:  "ложный-сложный".  Ее  надо  бы
записать...
   Цветик начал рыться в бумагах,  но  вместо  того  чтобы  записать  рифму,
сказал:
   - Сейчас я выпишу вам паспорта. Я  вижу,  что  вы  люди  честные,  просто
запутались. Итак, ваше имя.
   - Спрутс, - ответил Спрутс и снова толкнул Незнайку локтем.
   - Спрутс... гм, странное  имя,  -  заметил  Цветик,  -  пожалуй,  оно  не
подходит.
   - Да, оно может не нравиться, но я к нему привык, - с достоинством заявил
Спрутс и приосанился на стуле.  Цветик  немного  подумал,  заполнил  паспорт
Спрутса и вопросительно взглянул на Незнайку.
   Тот совсем остолбенел. Он был еще  не  в  силах  оправиться  от  мрачного
ужаса,  внушаемого  превращениями  друзей.  Теперь  не  оставалось   никаких
сомнений, что перед ним самый настоящий Цветик, только в милицейской форме и
в каком-то дурном сне.
   - Цветик... - прохрипел Незнайка.
   - Да, да, я капитан Цветик, - подтвердил милиционер, но в глазах  его  не
промелькнуло ни тени узнавания.
   - Его зовут Незнайка, - раздраженно сказал Спрутс и снова толкнул  локтем
Незнайку, да так, что тот чуть не упал со стула.
   - Хорошее имя. -Цветик, быстренько заполнил второй паспорт и  вручил  оба
паспорта Спрутсу со словами: -  Храните  паспорта  во  внутренних  карманах,
чтобы не украли Мига и Жулио. Носите их  всегда  с  собой.  Вас  я  назначаю
старшим.
   - Цветик, это я, Незнайка, - пролепетал Незнайка, но тот ответил:
   - Да, да, я ничего не спутал, гражданин Незнайко. До свиданья, прошу  вас
не задерживаться, у нас много дел.
   - Учись, Незнайка, - сказал Спрутс уже на улице, - учись, как надо влиять
на людей. Стоило мне похвалить его идиотские стихи, как  он  сразу  растаял.
Кстати, откуда ты знаешь его? И чего ты сидел как пень? Я же тебя все  время
локтем толкал, чтобы ты тоже его похвалил, а то  мне  одному  пришлось  ужом
перед ним извиваться.
   Незнайка объяснил Спрутсу, что капитан Цветик и поэт Цветик из Цветочного
города - одно и то же лицо. Спрутс удивился, но потом отмахнулся:
   - Этого не может быть. Тогда бы он тебя узнал.
   - Может, эта клепкина машина все так перевернула? - предположил Незнайка.
Спрутс отмахнулся:
   - Просто они очень похожи. Такое бывает. Однако посмотрим, что  за  штука
эти паспорта. - Он открыл  паспорт  Незнайки.  -  Э,  ошибочку  сделал  твой
Цветик. Вот балда-то.
   Вместо имени "Незнайка" стояло "Незнайко".
   Незнайка равнодушно пожал плечами и запихал паспорт во внутренний  карман
своей курточки. Он был слишком  занят  мыслями  о  таинственном  превращении
Пачкули и Цветика и загадке клепкиной машины.
   Зато Спрутса ждал удар, да еще какой! В его паспорте вместо гордого имени
Спрутс, когда-то грозного и значительного, да и теперь не изгладившегося  из
памяти лунных коротышек, стояло нечто необъяснимое: "Прутковский".
   Спрутс подпрыгнул,  как  ужаленный.  Он  бросился  обратно  в  отделение.
Незнайка остался на улице. Из отделения сначала  доносились  крики  Спрутса,
затем послышался шум борьбы, и  два  милиционера  выставили  упирающегося  и
орущего Спрутса на улицу.
   - Негодяи! - кричал Спрутс. - Это произвол! Я Спрутс, а  не  какой-нибудь
там замухрышка! Меня вся Луна боялась!..
   Дверь захлопнулась перед его носом. Спрутс еще немного  побушевал,  потом
успокоился и сказал:
   - Да чего это я? Мало ли что  написано  в  картонной  книжечке.  В  конце
концов каждый коротышка есть то, что он есть, а не  то,  что  кем-то  где-то
записано.
   Как и все деловые коротышки, Спрутс трезво оценивал ситуацию и  не  давал
волю настроениям. Он сразу принял правильное решение  -  найти  гостиницу  и
устроиться там.
   Стояло еще раннее утро, улицы были почти безлюдны.
   Они снова вышли к площади. Небо прояснилось, и Незнайка, случайно  бросив
взгляд вверх,  остолбенел.  Спрутс,  посмотрев  туда  же,  тоже  застыл  как
вкопанный.
   Туман рассеялся.

   Туман рассеялся.
   То, что вчера они приняли за здание в середине площади,  оказалось  вовсе
не зданием, а постаментом гигантского памятника,  настолько  огромного,  что
верх его, несмотря на отличную видимость, разглядеть не удалось.
   - Кто этот?.. - спросил Спрутс у прохожего. Он хотел спросить: "Кто  этот
коротышка, которому поставили памятник?",  но  слово  "коротышка"  никак  не
вязалось с исполинскими размерами сооружения.
   - Это Всезнайка, - со значением в голосе ответил прохожий,  -  это  самый
большой памятник Всезнайке из всех! Высота его с постаментом составляет пять
километров триста шестьдесят семь метров восемьдесят один сантиметр!
   - Ого-го, - сказал Незнайка.
   - Из них один километр - высота памятника! В хорошую погоду он  виден  на
расстоянии нескольких тысяч километров!
   - Ух ты! А зачем он нужен, такой большой?
   - Что?
   - Я говорю, поменьше нельзя было сделать?
   - Видите ли,  в  чем  дело,  -  оживился  прохожий,  -  вы  задали  очень
интересный вопрос, и я с удовольствием на  него  отвечу.  Дело  в  том,  что
памятник великому Всезнайке в городе Всезнайске, да еще на площади Всезнайки
должен быть, согласитесь, самым  большим  из  имеющихся!  Памятник  в  самом
Всезнайске - это не только центральное звено в общественной  и  политической
жизни города, это еще и незримая точка отсчета, если так  можно  выразиться,
для всего остального.
   - Спасибо, -Незнайка повернулся, чтобы уйти, но местный коротышка, обежав
их, встал на пути и продолжил:
   - Подождите, я же еще не сказал самого главного!  Ведь  может  возникнуть
вопрос:  а  вдруг  где-нибудь,  например,  во  Всезнайске-Приморском,  будет
воздвигнут памятник Всезнайке больше, чем этот?
   - Еще больше? - ужаснулся Незнайка.
   - Ха-ха-ха! - весело засмеялся добровольный экскурсовод. - Это исключено!
   - Это какой-то псих, - шепнул Спрутс Незнайке, - пойдем отсюда!
   - Видите ли, в чем дело, - продолжал прохожий,  -  конструкция  памятника
неповторима!..
   Незнайка и Спрутс пошли прочь, но назойливый местный семенил рядом, и  не
умолкал.
   - Конечно,  я  понимаю,  что  такое  конструктивное  решение  имеет  свои
недостатки. Например, на  голове  Всезнайки,  находящейся  в  верхних  слоях
атмосферы, собирается лед и затем  сваливается  кусками.  Опять  же,  голова
Всезнайки, сделана непропорционально большой, чтобы снизу в перспективе  его
фигура казалась гармоничной.7) Из-за этого, чтобы  не  портить  впечатление,
над Всезнайском запрещены  полеты  авиации,  за  исключением  спецсамолетов,
разгоняющих птичьи базары, заводящиеся в районе складок пиджака.  Опять  же,
не поставишь ведь на голове Всезнайки красную лампочку!  Видите  ли,  в  чем
дело...
   И так далее...

   Внутрисловие автора (в отличие от предисловий и послесловий).
   Эта история невесела,  хотя  кончается  сравнительно  хорошо.  Она  может
показаться еще и бессвязной - оттого, что иногда прерывается предложением "и
так далее" или просто на полуслове. Встретив в тексте слова "и  так  далее",
звездочки или просто обрыв сюжета, вам не нужно опасаться, что повествование
прервется. Просто дальше все ясно и нет смысла пересказывать то, что  и  так
всем ясно. Если вам этого мало, посмотрите в окно и вставьте любую увиденную
за  окном  сцену  на  место  слов  "и  так  далее".   Или   же   перечитайте
рекомендованную литературу из списка, приведенного в конце. И  тогда  разные
части повествования свяжутся между собой, хотя, возможно, это покажется  вам
еще более печальным, чем мне.
   Из-за того, что каждый может дополнить эту историю своими  впечатлениями,
она изложена короче, чем могла бы быть. Все равно сути это не меняет.
   И так далее.

   Перед входом в очередную гостиницу Незнайка предложил:
   - А может, попробуем добраться до дома?  Ведь  ни  в  одну  гостиницу  не
пускают.
   - Ты помнишь дорогу?
   Незнайка, у  которого  болели  ноги  от  беспрерывного  хождения,  устало
вздохнул:
   - Да, ты прав, попробуем пробиться здесь, а завтра же найдем нашу  машину
и умотаем. Не нравится мне тут. Какие-то все странные. Будто искаженные.  Ты
помнишь, что там было, в дневнике Клепки, написано?
   - Насколько я понял, мы там же. То есть где-то в Цветочном или  Солнечном
городе. Но как бы в другом виде времени... в другом его варианте, -  ответил
Спрутс, медленно подбирая слова.
   - Это как же? - не понял Незнайка.
   - Вроде того, что каждый следующий момент мир может быть как будто разным
от того, что сейчас действуют слишком  много  случайностей.  Но  как  только
следующий момент времени настанет,  он  будет  единственным.  И  так  каждый
момент времени. Понял?
   - Нет.
   - Представь, что подбрасываешь монетку в один сантик.  Она  может  упасть
орлом или решкой, и, когда ее подбрасываешь, неизвестно, какой стороной  она
упадет. Но когда она падает, неизвестность кончается, возможности пропали.
   - Ну, - Незнайке это было понятно.
   - Так вот, если мы возьмем не ближайший момент, а достаточно  отдаленный,
то  количество  случайностей  возрастает  и  мир  через  достаточно  большой
промежуток может быть совсем непредсказуемым. Но как только этот  промежуток
проходит, мы видим, что все случайности реализовались единственным  образом.
Где же все остальные возможности?
   - Как это где? - удивился Незнайка. - Они просто не случились.
   - То-то и оно. Мы можем считать, что они не случились, а Клепка  считает,
что они случились, но где-то рядом, на том пути, куда мы не попали. Это  как
во время езды на поезде, когда путь раздваивается.  Ехать  можно  только  по
одному пути, однако второй-то существует!
   - Это слишком сложно, - сказал Незнайка, подумав как следует,  но  ничего
поняв. - Вот ты мне лучше объясни, почему нас не пускают в гостиницы?
   - Не знаю. Но мне  пришла  в  голову  одна  мысль.  Давай-ка  я  попробую
прикинуться иностранцем, а ты - моим переводчиком. Ведь мы, кажется,  делали
ошибку, когда просили  нас  устроить.  Похоже,  здесь  надо  не  просить,  а
применять наступательную тактику.
   Он приосанился и вошел в гостиницу Незнайка последовал за ним. За стойкой
администратора они обнаружили сонного коротышку. Впрочем,  он  лишь  казался
сонным, а на самом деле внимательно  наблюдал  за  путешественниками  из-под
полуопущенных век. Незнайка бесцеремонно отодвинул табличку  "Мест  нет"  на
барьере стойки и прогнусавил наипротивнейшим голосом:
   -  Это  господина  Спрутс.  Иностранца   есть.   Моя   есть   переводчик.
Доннерветтер. Нам нужна комната.
   - Люкс, - подсказал Спрутс,  с  напускным  пренебрежением  поглядывая  по
сторонам.
   - Йа-йа, люкс, - поддержал Незнайка, - с мраморный бассейн-пул унд пальма
унд соляриум.
   Администратор обалдело взглянул на  них.  Рот  его  открылся  сам  собой.
Сонные глазки тоже слегка приоткрылись, взгляд забегал от Спрутса к Незнайке
и обратно. Наконец он выдавил:
   - Какая пальма? Я ничего не знаю.
   - О, дас ист шуткас, - скривившись, как от оскомины, сказал  Незнайка,  -
пальма нихт. Цвай кроват. Цвай подушкас. Цвай одеял. Кондишн нихт. Дверь  на
замок чик-чирик. Унд баиньки.
   - А-а... - лицо  администратора  просветлело,  -  Номер  хотите?  Сейчас,
сейчас.  Вообще-то  у  нас  все  под  завязку,  но  для  иностранных  гостей
совершенно случайно есть только  что  освободившийся  номер  люкс.  Конечно,
мраморной ванной там нет, но сервис на уровне.
   - О, сервис, якши, - закивал головой Спрутс, - гарно.
   - Господина Спрутс согласна, - мрачно сказал Незнайка.
   - О, да, я понимаю, - улыбнулся администратор. - Давайте ваши паспорта.
   Настал  критический  момент.  Незнайка  и  Спрутс   протянули   паспорта.
Администратор открыл оба сразу и начал было переписывать  данные  в  толстую
тетрадь, как вдруг удивленно вскинул глаза.
   - Позвольте... Какие же вы иностранцы? Паспорта-то наши!
   - Дас ист новый порядок, - нашелся Незнайка. - Ми сами мало понимайт.  Ми
здес бизнес-тур.
   -  А,  понимаю,  понимаю,  временные   паспорта,   -   снова   заулыбался
администратор, - А нам-то еще не сообщили! Ох, и работнички они  там,  -  он
кивнул на потолок и загадочно подмигнул.
   Спрутс подмигнул в ответ. Администратор скосил глазки и глупо  захихикал.
Кое-как контакт был установлен. Когда дело  дошло  до  денег,  администратор
снова остолбенел, но Незнайка на ломаном языке быстро объяснил, что фертинги
- это настоящие деньги, только держать их нужно  не  в  кассе,  а  в  сейфе.
Замечание  насчет  сейфа  окончательно  развеяло  подозрения,  и  Спрутс   с
Незнайкой получили ключи от номера.
   Гостиница производила впечатление безлюдной. Либо все коротышки  во  всех
номерах спали без задних ног, либо надпись "Мест нет" лгала. Так или  иначе,
в коридорах стояла мертвая тишина.
   Впрочем, Спрутс и  Незнайка  не  обратили  на  это  никакого  внимания  и
завалились спать, едва достигнув кроватей.
   Проснувшись, они обнаружили, что  на  дворе  уже  вечер.  Возвращаться  к
аппарату Клепки не имело смысла, поэтому Спрутс предложил  поесть,  а  затем
обсудить положение. Незнайка, у которого  после  сна  поднялось  настроение,
согласился:
   - Пожалуй, раз мы тут так хорошо устроились, торопиться  не  стоит.  Надо
хорошенько освоиться, а то мы выглядим форменными идиотами.
   Спрутс сказал:
   - Раз этот номер называется люкс, то администрация должна подавать обед в
номер. В любое время. И этот обед нужно заказывать по телефону.
   Он взял телефонную трубку и сказал:
   - Алле?
   Последовала длительная пауза.
   - Гм. Никто не подходит.
   - Наверное, слишком поздно, - предположил Незнайка, - все уже спят.
   - Но не идти же нам в ресторан.
   Незнайку передернуло от воспоминания о  предыдущей  кормежке,  и  аппетит
сразу пропал. Он сказал:
   - Лично я есть не хочу.
   - Я вообще-то тоже, - с этими словами Спрутс дернулся точно так  же,  как
Незнайка, - но все-таки интересно. Алле! Алле!
   - Дозвонился! Тогда кашу закажи, - попросил Незнайка.
   Спрутс поговорил немного и  положил  трубку.  Лицо  его  выражало  легкое
недоумение.
   - Вот странно. Оказывается, надо заказывать обед в номер за сутки.  Гм...
Что бы это значило?
   Незнайка, понятно, не знал, что бы это значило. Он предложил:
   - Давай лучше посмотрим телевизор.
   Телевизор, стоявший в углу номера, во-первых,  не  имел  ни  антенны,  ни
кабеля, во-вторых, не имел ручки  переключения  программ  и,  в-третьих,  не
работал вообще.
   Спрутс снова поднял телефонную трубку, терпеливо выждал несколько минут и
сказал:
   - Алле, это  снова  из  номера...  да,  это  снова  мы,  которые  люкс...
телевизор... телевизор не работает... Что?.. А кто знает?.. Гм...
   Он повесил трубку, задумчиво посмотрел в окно.
   - Ну, что там?
   - Странная страна. Они сказали, цитирую:  "Мы  ничего  не  знаем,  техник
обпился картофельного соку". Конец цитаты.
   - А что это значит?
   - Не понимаю. Как это обпился? Этой гадости же больше  одного  глотка  не
выпьешь... А нет ли в номере газет?  Может,  газеты  почитаем?  В  гостиницы
обычно приносят множество свежих газет.
   Газет видно не было.
   Путешественники обшарили весь номер  и  нашли  в  шкафу  только  газетный
клочок. Затем Спрутс сообразил сбегать в туалет и с  победным  криком  вынес
оттуда пачку нарезанных газет, служивших туалетной бумагой.
   Путешественники сложили на полу газету  из  кусков  и  принялись  читать,
встав на четвереньки.
   Газета называлась  "Всезнание"  и  являлась  органом  какой-то  "парфии".
Больше никакой конкретной  информации  из  этой  газеты  путешественники  не
извлекли. Все