а две статьи.

Многие  отвергают  попытки  поставить  под  сомнение правильность деления на
"левых"  и  "правых"  (а  я  вижу  в этом делении ловушку). Насчет "левых" -
каюсь.  Хотя  ответа  по  существу  я не получил, но аргумент весомый: людям
трудно  на  ходу  менять  слова  и  смыслы,  не  надо уж их путать. Раз даже
лидерам  некогда  вникнуть,  и  они  говорят "мы левые, а дело наше правое",
давайте  так  и  думать.  По  мне,  так  лучше бы использовать передышку для
очистки языка, но раз трудно - молчу. Левые так левые.

Каюсь,  ранил  я  ненароком  и святые чувства к некоторым словам. Товарищ Н.
пишет:  "Не  называйте  события  1989-91  гг.  революцией!  Никакая  это  не
революция.  Контрреволюция! И не отождествляйте "демократов" с большевиками!
Мол,  и те революционеры, и эти... Я это воспринимаю как личное оскорбление.
Чем  Вы  в  таком  случае лучше "демократов", утверждающих, что "коммунизм и
фашизм  - одно и то же"?". Упрек принимаю, газета - не научный журнал. Хотя,
если  говорить  строго,  а  не  эмоционально,  то в 1991 г. произошла именно
революция  - глубокое изменение политического строя, передел собственности и
смена  официальной  идеологии.  Причем  это  был вовсе не возврат к старому,
дореволюционному ("контрреволюция") - возник совсем иной порядок.

Но  и  тут спорить не хочу, если в подсознание вошло, что революция - Добро,
а  контрреволюция - зло, то пусть будет контрреволюция. Что же до коммунизма
и  фашизма,  то как раз при строгом подходе видно, что это принципиально, по
самой  сути разные явления - а эмоционально их как раз можно ставить на одну
доску.  Мол,  и там и там концлагеря. Потому-то "демократы" избегают строгих
определений, а давят на эмоции.

По   вопросу  теории  -  сложнее.  Иногда  формулируют  четко:  я  занимаюсь
умышленной   фальсификацией   истории   нашей   Родины  в  целях  укрепления
ельцинизма.  Предупреждают:  "Не  советую Вам заниматься ревизией марксизма.
Учение  Маркса  всесильно,  потому что оно верно". Иногда душевно просят "не
ревизовать"  -  марксизм,  мол,  и  так  едва держится. С большим сожалением
вынужден  ответить  этим  товарищам: не обновлять идейного оснащения нельзя.
Даже  если  люди  с горя снова вызовут коммунистов к власти, тут же появится
новый  Горбачев  и  опять  приведет к краху. А Маркса-то уже нет, надо самим
думать.

Жаль,  что  в  письмах, которые просто отвергают всякую возможность "ревизии
марксизма",   совсем  нет  самоанализа.  Все  они  -  рассказ  о  неприятном
открытии.  Мы,  мол, с удовольствием читали статьи С.Кара-Мурзы, а теперь он
"раскрылся".  Ну  а  если бы я не "раскрылся", а так бы и писал "правильные"
статьи?  Так  бы их и читали с удовольствием? И не замечали бы, как с каждой
статьей  я  вливаю  в  их сознание яд ревизионизма? Ведь это значит, что эти
мои  оппоненты,  верные  учению,  по  какой-то  причине  не могут распознать
вредные  идеи, если они приятно упакованы. Значит, ими легко манипулировать,
они   беспомощны   против   горбачевых.  Ну  кому  же  нужна  сегодня  такая
"руководящая сила"! Но этого противоречия авторы писем просто не замечают.

Тревожит  меня  в  письмах,  беседах  и  молчании  "начальства"  одна  вещь,
унаследованная  от  КПСС. Вместо того, чтобы разобраться в вопросах, которые
я  ставлю весьма четко, мне отвечают, отечески похлопывая по плечу: "Хороший
ты  парень,  Серега,  но  сколько  же  у  тебя мусора в голове!". Вот и весь
ответ.

Не  подумайте,  что  мне  обидно  -  не  тот уже возраст. Тут я вижу опасную
уверенность,  что  принадлежность  к  партии  (к  "учению") дает, без всяких
усилий,  верное знание о сложных явлениях. Абсолютно так же уверены вышедшие
из  КПСС  "демократы"  -  они только прилепились к другой сияющей партии, по
имени "Запад".

Что  имеют  в  моем  лице оппоненты-марксисты такого, чем могли бы объяснить
себе  наличие  в  моей  голове  "мусора"?  Я  получил нормальное образование
(химфак  МГУ)  и  выдублен  в строгой науке. Читал Маркса. Конечно, не могу,
как  талмудист,  проткнуть  том  Маркса  иглой и угадать, на каком изречении
остановился  ее  кончик.  Но,  думаю,  основные идеи от меня не ускользнули.
Оставил  в  1968  г.  любимую  химию,  чтобы  понять причины увядания нашего
социализма.  Учился  двадцать  лет,  с  каждым  годом  теряя иллюзии легкого
понимания,  с  которыми  начал.  Многие  мои друзья из АН СССР не могли себе
этого  позволить,  так  и вошли в перестройку с этими иллюзиями и абсолютным
непониманием  -  стали  "демократами". С 1988 г. стал бывать на Западе и там
учиться  уже  лихорадочно:  новые  для  нас  работы марксистов, новые теории
человека   и   общества  вне  марксизма,  личный  опыт  социал-демократов  и
коммунистов,  переживших  кризис  еврокоммунизма  и  крах  своих  компартий.
Возврат  к коммунизму видных философов - уже с опытом краха СССР. Возврат на
новом уровне понимания и самого коммунизма, и мирового кризиса.

Уже  с  этим  запасом  стал  писать в "Правде", чтобы донести просто крупицы
огромного    запаса   знаний,   от   которых   мы   были   отрезаны   нашими
"обществоведами".  Знаю, что пишу слишком много, в ущерб качеству. Посчитал,
что  ликбез  полезнее.  Но ведь упреки - не за изъяны в качестве, не за грех
упрощений,  ради  экономии  строк.  А  как  раз за крупицы якобы "ненужного"
знания. Они и есть "мусор".

Я  понимаю,  если  бы  критики  сказали:  этот человек исходит из чуждых нам
идеалов,  поэтому  все  у него в голове перемешалось, вот и получился мусор.
Но  этого  не  говорят,  да  так  и  не  думают. Значит, отрицают просто как
догматики,  даже  не  объяснив себе истоки моих ошибок. Вот это и беспокоит.
Если   это   не   изменить,   то   неизбежную  тягу  молодежи  к  социальной
справедливости  направят  в  свое русло социал-демократы. А коммунистическая
идея  не переживет ее нынешних носителей-ветеранов. Что и требуется Гайдару.
А  Россия  распадется, социал-демократы ее удержать никак не смогут, да и не
захотят,  их  идеал  -  государство-нация.  Г.Попов  и  А.Сахаров  это четко
выразили.

Я  спросил  бы  оппонентов:  назовите  мне  современную  книгу  марксиста  с
анализом  фундаментальных вопросов бытия, которую средний образованный юноша
мог  бы  прочитать  с  интересом.  Вряд  ли назовут. А я бы назвал марксиста
Томсона,   "Формирование   рабочего   класса   Англии"  -  страсти  и  блеск
шекспировские.  Но  -  крамола!  По  этой  книге выходит, что у нас рабочего
класса   нет,   даже  революцию  делали  "фабричные  крестьяне".  А  уж  вне
марксизма,  но необходимых для понимания марксизма книг - масса. Хотя бы наш
Л.Н.Гумилев.  А  М.Вебер,  К.Леви-Стросс,  К.Лоренц, Э.Фромм - они как будто
заранее  объясняют нам суть нашего кризиса. Если бы "директором КПРФ" был я,
издал   бы   массовым   тиражом   маленькую  книжку  антрополога  М.Сахлинса
"Употребление   и   злоупотребление   биологией".  После  нее  вся  рыночная
пропаганда  бессильна  -  на  свое  место  встает и частная собственность, и
смысл  "свободного  индивидуума".  Разве  эти авторы антимарксисты? Нет, они
ученые.  Они  потому  и уважают марксизм, что не делают из него религиозного
учения,  а  видят ценную теорию с ограниченным полем приложения - как всякая
теория.

А  взять  небольшую  книгу  французских социологов "Школа капиталистического
общества".  Ведь  почему-то уже двадцать лет ее ежегодно переиздают в разных
странах.  Там  нет  ни слова об СССР, но через выявление сути западной школы
она  говорит о советском строе больше, чем вся наша прошлая пропаганда. Ведь
наши  отцы  своим  проектом  школы  совершили  прорыв  в  будущее, в будущую
цивилизацию.  Почему  этот  проект  выродился  -  иной  вопрос,  и  его надо
ставить.  Я  же  здесь  указываю на другое: почему наших левых не интересует
сам  смысл  того  проекта, сама великая советская утопия? Ведь шум поднимают
лишь  по  вопросу платности образования. А если у нас создаваемую "западную"
школу   сделают  бесплатной,  то  все  о-кей?  На  это  мы  согласны?  Разве
кто-нибудь  из "начальства" левых поднял вопрос о том, что без ведома народа
меняют  сам тип школы - через нее меняют сам тип народа (вернее, ликвидируют
народ  как  единое  культурное  тело)?  Вот  о  чем  речь  -  о равнодушии к
фундаментальным   вещам   и   переключении   всего   внимания   на  проблемы
конкретно-социальные.  Для парламентской партии этого достаточно, но партией
спасения она в России не станет.

И  ведь для такого идейного самоограничения нет внешних причин. В целом, уже
есть  запас "глав" той еще не сложенной книги, которая объяснила бы нам суть
кризиса   и   указала   неразрушительные  пути  его  преодоления.  Но  левая
интеллигенция  не  только  не складывает эту книгу, но даже не желает читать
отдельные главы.

В  то же время наш противник, не нуждаясь во всей книге, тщательно изучил те
главы,  в  которых  указаны уязвимые точки России. По ним он и ударил, очень
квалифицированно.  А  мы  четко  защитить  эти точки не можем, вслепую машем
руками.  И  терпим  поражения  при  том,  что  имеем  поддержку подавляющего
большинства  народа  и  даже  скрытую поддержку почти всего государственного
аппарата - вот что значит не понимать оружия и тактики противника.

("Пpавда". Ноябрь 1995 г.)

Катастрофы, хаос, развитие

В  ряде  статей  я  подводил  к  мысли,  что  истмат уходит своими корнями в
представление   о   мире   как  машине  (механицизм),  которая  находится  в
равновесии  и  действует  согласно  объективным  законам  (детерминизм, т.е.
предопределенность).  Поэтому  истмат плохо описывает состояния краха, слома
общественных  систем - кризисы и революции. В ХХ веке наука стала уходить от
механицизма    и    детерминизма,   больше   внимания   уделять   состояниям
нестабильности и перестройки систем.

Это  знание  можно  было  бы включить в истмат, но мышление приверженных ему
людей  слишком  консервативно. Поэтому это знание осваивается в приложении к
обществу  вне  истмата,  а  часто  даже, к большому сожалению, в конфликте с
ним.  Но  полезно ли это знание? Помогает ли оно по-новому осмыслить прошлый
опыт  и  нынешние  дела,  а  тем более, способствует ли творческой мысли для
улучшения жизни? Я считаю, что да, помогает, и рассмотрю это на примерах.

Сначала,  однако,  надо ввести пару-другую новых терминов, сделать усилие их
понять  (поневоле  упрощенно  - ученые простят). Система работает стабильно,
когда  ее  структуры  достаточно  устойчивы.  Всем частичкам системы в общем
удобнее  быть  включенными  в  эти  структуры,  чем  болтаться  свободно,  в
состоянии  хаоса.  Это  -  поpядок.  Вал  мотора  стабильно вращается, когда
исправны  подшипники,  правильно  затянуты муфты, подается смазка. Следовать
порядку   в  этих  стpуктуpах  "выгодно"  системе.  Но  вот  треснул  ролик,
разболталась  муфта  или  не  поступает масло - начинается вибрация, задиры.
Структуры  не  удерживают  систему,  где-то  ее  отклонения  переходят порог
нестабильности,   система  идет  вразнос  и  после  краткого  периода  хаоса
возникает  новый  порядок:  мотор  превращается  в  груду  металлолома.  Это
состояние покоя, без трения и ударов. Новый порядок. Стабилизация!

Говоpят,  что новая стpуктуpа ("гpуда лома") - аттpактоp системы, к которому
она   тянется   из   состояния  хаоса.  Аттрактор  -  от  слова  привлекать,
притягивать,  казаться выгодным. Переход от прежнего порядка через состояние
хаоса  к  новому  порядку  описывается в теории катастроф, и в нашем примере
это  слово  можно понимать буквально. Но вообще-то перестройка системы через
катастрофу  может  быть  безобидной,  мы  говорим  о  типе  процесса.  Вот я
перепиливаю  ножовкой  брус в неудобном месте. Сначала система нестабильна -
не  попаду по метке, срывается пила. Попал, углубил пилу, возник аттрактор -
стенки  надпила.  Поpядок!  Но я поспешил, пила перекосилась, пошла так-сяк,
разрушила  стенки. Хаос. Потом возник новый аттрактор, вкось, и вышел срез с
изломом.  На  нем  виден этап хаоса, когда пила ходила беспорядочно. Система
перестроилась  с  катастрофой.  Если  брус  был не из красного дерева, такая
катастрофа меня не разорила.

Перестройка  общества через революцию - это быстрое, радикальное уничтожение
или  ослабление  достаточного  числа  важнейших  структур  старого  режима и
создание  обширного  хаоса.  Из  него  люди загоняются (словом или штыком) в
новые  аттракторы,  которые  революционеры  спешно  создают  исходя из своих
идеалов  или  интересов.  Если  новые  аттракторы  жизнеспособны,  а  старые
надежно  блокированы  или  уничтожены,  то  революция удается, и жизнь после
травмы  течет по новому руслу, а новые, наспех созданные стpуктуpы понемногу
улучшаются  в  ходе  реформ.  Так  произошли буржуазные революции в Европе и
Октябрьская в России.

Если  новые  аттракторы  нежизнеспособны, то или происходит реставрация, или
продолжается  хаос  с  гибелью  элементов  системы,  вплоть  до  ее  полного
превращения  в  груду  обломков.  Ясно, что образ будущих аттракторов играет
важную  роль  и на этапе создания хаоса, слома прежнего порядка. Нередко эти
образы  -  лишь  привлекательные  миражи, утопии. Так соблазнитель разрушает
семью,  а потом отказывается жениться. Новый порядок при этом печален - уpок
легкомысленной  женщине.  А то бывает, что целому народу обещают принять его
"в наш общий европейский дом" - только сначала сожги свой, нехороший.

Перестройка  общества через реформы исключает создание хаоса, разрушение или
порчу   действующих   стpуктуp.  Вместо  этого  новые  аттракторы  создаются
параллельно  с  действующими,  так  что  система "имеет выбор". Потом старая
стpуктуpа  тихо  отмирает или улучшается, а может и сосуществовать с новой -
просто увеличивается разнообразие системы, повышающее ее эффективность.

Конечно,  все  эти  понятия,  как  и теория в целом, не заменяют ума, знания
реальности  и творчества. Они лишь помогают упорядочить процесс мышления, но
это  немаловажно,  а часто, когда речь идет о сложных системах, решает дело.
Политиком,  который  видел общественные процессы в этих понятиях (пусть и не
в  таких  терминах), был Ленин. Думаю, он много почерпнул из трудов близкого
ему  А.Богданова,  создавшего  первую  теорию систем, - тектологию - так что
его  учение  о  равновесии  одно время даже было включено в истмат. Но Ленин
намного   опередил   время,  применив  новые  представления  в  политической
практике. Это хорошо видно в его апрельских тезисах 1917 г.

Порча  образа  главных  стpуктуp  общества царской России велась либеральной
интеллигенцией  более  полувека (большевики к этому добавить почти ничего не
успели).   Дело   завершили  расстрелы  1905  и  1912  годов,  "столыпинские
галстуки",  мерзости,  вскрытые  войной.  К  концу  1916 г. равновесие стало
неустойчивым.   Толчком   к   слому  порядка  послужила  созданная  (видимо,
искусственно)  нехватка  хлеба  в  столицах.  В  феврале  1917  г. революция
поpодила  обширный  хаос. Либералы, пришедшие к власти, продолжали разрушать
старые  стpуктуpы  (прежде  всего,  армию),  но  совершенно  не заботились о
создании   новых  аттракторов,  к  которым  могло  бы  тяготеть  разрушенное
общество.  Они  были  поразительно глухи ко всем главным требованиям народа.
Единственным  новым  и очень слабым аттрактором можно считать само Временное
правительство с его криками о свободе.

Что  же  увидел  Ленин?  Возникновение новых и набирающих силу аттракторов с
очень  широким  охватом  - советов. Первый их состав даже не осознавал своей
силы   и   видел  свою  роль  в  том,  чтобы  "добровольно  передать  власть
буржуазии".  Но  получилось,  что  решения  советов признавались все большим
числом  рабочих  и  солдат  -  власть  падала  в  руки  советов,  вопреки их
намерениям.  Сила  их,  по  мнению  Ленина, была в том, что они были реально
связаны  с  массами  и действовали вне рамок старых норм и условностей ("как
продукт  самобытного  народного  творчества, как проявление самодеятельности
народа").  Значит,  они  могли  меняться  под влиянием реальных потребностей
народных масс и служить их выражением.

И   в   апреле  1917  г.  Ленин  выдвинул  тезис  о  революции,  которая  не
укладывалась  в  понимание истмата: в момент нестабильного равновесия власти
между  Временным  правительством  и советами подтолкнуть к новому аттрактору
под  лозунгом  "Вся  власть советам". Гениальность этого тезиса в том, что в
тот  момент  большевики  не  только  не были влиятельной силой в советах, но
почти не были в них представлены.

Последующая  советская  мифология  представила  эту идею Ленина как очевидно
разумную,  вытекающую  из  марксизма.  Это  не  так.  Апрельские тезисы всех
поразили.  На  собрании руководства большевиков Ленин был в полной изоляции.
Потом  выступил в Таврическом дворце перед всеми социал-демократами, членами
Совета.   Богданов   прервал   его,   крикнув:  "Ведь  это  бред,  это  бред
сумасшедшего!".  Примерно  так  же выступил большевик Гольденберг и редактор
"Известий"  Стеклов.  Отпор  был  такой,  что  Ленин  покинул  зал,  даже не
использовав свое право на ответ.

Тезисы   были  опубликованы  7  апреля  и  были,  по  сути,  перечнем  новых
аттракторов,  которые  могли  быть  созданы  при переходе власти к советам и
полностью  лишили бы привлекательности рыхлую власть буржуазных либералов. В
области  политики:  "Не  парламентская  республика  -  возвращение  к ней от
советов  рабочих  депутатов  было  бы  шагом  назад  -  а республика Советов
рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху".

На  другой  день  тезисы  обсуждались  на  заседении Петроградского комитета
большевиков  и были отклонены: против них было 13 голосов, за 2, воздержался
1.   Но   за   десять  дней  Ленин  смог  убедить  товарищей,  и  Апрельская
партконференция  его  поддержала.  Потом  само Временное правительство стало
"портить"  свои  аттракторы,  а  в  советах  стала  расти  роль  большевиков
(работали  "будущие  декреты").  История  прекрасно показывает этот процесс:
власть   совершенно   бескровно   и   почти  незаметно  "перетекла"  в  руки
Петроградского  совета,  который  передал  ее  II  Съезду Советов. Тот сразу
принял   Декреты  о  мире  и  о  земле  -  главные  предусмотренные  Лениным
аттракторы нового порядка.

Они   полностью   нейтрализовали   аттрактор,   созданный   по  инерции  "из
двоевластия"  -  Учредительное  собрание.  Оно отказалось признать советскую
власть,   проговорило   впустую   почти   сутки   и  было  закрыто  матросом
Железняковым  ("караул  устал"). Как вспоминает в эмиграции один нейтральный
политик  из  правых,  на  улицах "Учредительное собрание бранили больше, чем
большевиков,  разогнавших  его". А уж о том, что произошло с "учредиловцами"
дальше,  наши  демократы,  затопившие  Москву  своими крокодиловыми слезами,
даже  сегодня умалчивают. Учредиловцы отправились к белочехам, объявили себя
правительством   России   (Директорией),  потом  эту  "керенщину"  переловил
Колчак.   Сидели  в  тюрьме  в  Омске,  их  вместе  с  другими  заключенными
освободили  неудачно  восставшие рабочие. Колчак приказал бежавшим вернуться
в  тюрьму,  и  "контрреволюционные  демократы"  послушно вернулись. Ночью их
"отправили   в   республику   Иртыш"   -  вывели  на  берег  и  расстреляли.
(Примечательно,  что  шавки Горбачева брызгали слюной на матроса Железнякова
и  прославляли  интеллигента  Колчака).  В общем, в тот момент антисоветский
парламент в России ни для кого не смог стать аттрактором.

Прагматичные  историки  и  у  нас,  и  за  рубежом оценили стратегию Ленина,
позволившую  осуществить  практически  бескровный  переход,  как  блестящую.
Меньшевики  же  считали  ее  окончательным  отходом от марксизма - прыжком в
бездну  социалистической  революции без прочного фундамента в виде развитого
капитализма.  Этот  приговор  истмата все время до