том и Израилем становились все  более  напряженными  весной  1967  года,
разведдонесения,  которые  Шараф   представлял   Насеру,   основывались   на
оптимистических оценках Центра о "соотношении сил". (62)
   Третья  арабо-израильская  война,  начавшаяся  с   внезапного   нападения
Израиля, предпринятого в 8 часов  45  минут  утра  по  каирскому  времени  в
понедельник  5  июня  1967  года,  продолжалась  шесть  дней.  Исход   войны
фактически определился в течение  первых  трех  часов,  когда  в  результате
налетов израильской авиации на земле было уничтожено 286 из  340  египетских
боевых самолетов, и египетская армия осталась  без  воздушного  прикрытия  в
последовавших за этим наземных сражениях  на  Синайском  полуострове.  До  4
часов дня 5 июня генералы Насера  не  осмеливались  доложить  ему,  что  его
воздушные силы уничтожены. Когда  же  он  узнал  об  этом,  то  заявил,  что
израильтян, видимо,  поддерживают  американские  и  английские  самолеты.  В
начале боевых действий на Синайском полуострове у египтян  было  столько  же
танков, сколько у Израиля, а в живой силе у Египта даже было  превосходство.
За четыре дня боев египтяне потеряли 700 танков и 17.  000  солдат,  которые
были убиты или захвачены в плен. Насер  объявил  об  уходе  в  отставку,  но
многомиллионные  демонстрации  египтян,  для  которых   он   все   еще   был
олицетворением  арабского  национализма,  убедили  его  остаться  на   посту
президента.
   За пределами арабского мира  военные  "успехи"  Египта  и  союзной  Сирии
вызывали  насмешки,  которые  умело  подогревала   израильская   пропаганда,
распространявшаяся  о  трусости  арабов  в  бою.  Египетских   военнопленных
фотографировали в нижнем белье на фоне неповрежденных советских танков  и  в
других мало героических позах.  (63)  Официально  Кремль  встал  на  сторону
арабов,  осудил  империалистическую  агрессию   и   порвал   дипломатические
отношения с Израилем (о чем позже  ему  пришлось  пожалеть).  В  частном  же
порядке  некомпетентность  арабских  вооруженных  сил  подвергалась   резкой
критике и высказывалось  возмущение  по  поводу  того  огромного  количества
советской военной техники, которая была захвачена израильтянами. Несмотря на
то, что продолжали существовать теории  сионистского  заговора,  Гордиевский
отмечал, что многие в Московском центре хотя  и  нехотя,  но  с  восхищением
отзывались  о  победах  израильтян  и  признавали,  что  арабам  никогда  не
сравняться с ними по военному мастерству и храбрости. (64)
   Поражение  Египта   в   шестидневной   войне   поставило   Кремль   перед
альтернативой: или сократить затраты, или перестроить  арабские  вооруженные
силы. Был выбран второй путь. Начальник советского Генерального штаба маршал
Матвей Захаров вместе с президентом Подгорным отправился в Египет и  остался
там, чтобы давать рекомендации по реорганизации и  переоснащению  египетской
армии. Со временем число советских советников в  Египте  превысило  20.  000
человек. Отчаянно пытаясь вернуть себе славу героя арабского мира,  Насер  в
обмен на советскую помощь был готов идти на большие  уступки,  чем  накануне
шестидневной войны.  Одной  из  политических  целей  Москвы  стало  создание
военных баз  в  Египте  и  в  меньшей  степени  в  Сирии,  Ираке  и  Алжире.
Значительно  расширилось  присутствие   советских   военно-морских   сил   в
Средиземноморье после того, как были созданы  базы  материально-технического
обеспечения в  египетских  портах  Александрия,  Порт-Саид,  Мерса-Матрух  и
Эс-Саллум, в иракском порту Умм-Каср и в Адене  в  Народной  Демократической
Республике Йемен (Южный Йемен). В 1970 году по просьбе Насера для укрепления
противовоздушной  обороны  Египта  были  созданы  советские   авиабазы,   на
вооружении которых находились зенитные комплексы SAM-3 и самолеты с русскими
экипажами. (65)
   Арабист из ПГУ Борис Бочаров, сотрудник линии Н (поддержка  нелегалов)  в
Каире,  рассказывал  Гордиевскому,  что  он  перешел  в  линию   ПР,   чтобы
контролировать "чрезвычайно важного агента в  египетском  аппарате,  который
предпочитает  говорить  по-арабски".  Успехи  в  вербовке,  достигнутые  под
руководством Сергея Михайловича Голубева, резидента в Каире с 1966  по  1970
год, способствовали его стремительному росту  по  возвращении  в  Москву.  В
Центре  нередко  можно  было  услышать   шутку   о   "Египетской   Советской
Республике". Внедрение КГБ в египетский государственный аппарат  достигло  к
тому времени наивысшей точки. (66)
   Однако огромные средства, которые Советский Союз вкладывал в  Египет,  не
были подкреплены надежным  фундаментом.  Приток  советских  советников  лишь
углубил разрыв между советским и египетским обществом.  Русские  и  египтяне
практически  не  дружили  семьями.  Из  пятнадцати  тысяч  арабов,   которые
обучались в конце  пятидесятых  и  в  шестидесятых  годах  в  США,  примерно
половина вступила в смешанные браки с  американскими  гражданами.  Но  никто
никогда  не  слышал,  чтобы  какие-то  браки  заключались  между  советскими
советниками и арабскими женщинами. (67)
   После внезапной  кончины  Насера  в  сентябре  1970  года  мощное  здание
советского влияния начало постепенно разваливаться.  Почти  два  десятилетия
спустя советский министр иностранных дел Андрей Громыко все  еще  утверждал:
"Проживи он (Насер) еще несколько лет, ситуация в регионе сегодня  могла  бы
быть совершенно иной. " (68)  Алексей  Косыгин,  советский  премьер-министр,
говорил преемнику Насера Анвару Садату: "У  нас  никогда  не  было  от  него
секретов, и у него никогда не было секретов от нас. " (69)  Первая  половина
этого утверждения, как было прекрасно  известно  Косыгину,  была  абсурдной,
вторая же половина, благодаря Шарафу и другим, была недалека  от  истины.  В
первый же день своего президентства Садат крупно повздорил с Шарафом в своем
кабинете. Позже Садат вспоминал: "Он принес мне пачку бумаг.
   - Что это?- спросил я его.
   - Это запись  перехваченных  телефонных  разговоров  между  определенными
людьми, за которыми установлено наблюдение.
   - Извини, я не хочу читать эту чепуху... И вообще,  кто  дал  тебе  право
прослушивать телефоны этих людей? Убери эти бумаги, - сказал я, смахивая  их
со стола. " (70)
   Но все-таки были моменты, когда Садат относился к "этой чепухе" с большим
интересом, в чем он признавался Шарафу. Один такой случай произошел  11  мая
1971 года, когда без ведома  Шарафа  молодой  полицейский,  с  которым,  как
утверждал Садат, он не был знаком, принес магнитофонную  пленку  с  записью,
якобы свидетельствующей, что Али Сабри, который, как  надеялся  КГБ,  должен
был сменить Насера, и другие просоветские  политики  "плели  сети  заговора,
чтобы свергнуть меня и режим. " 16 мая  Садат  приказал  арестовать  Шарафа,
Сабри  и  руководителей  просоветской  фракции  Арабского  Социалистического
Союза.
   Всего через одиннадцать дней после этого Садат и  Подгорный  подписали  в
Каире советско-египетский договор  о  дружбе  и  сотрудничестве.  Как  потом
признался Садат, главная цель, которую он этим  преследовал,  заключалась  в
том, чтобы "рассеять  опасения  советских  лидеров".  Он  попытался  убедить
советское руководство, что  не  собирается  менять  внешнеполитический  курс
Египта, а лишь ведет внутреннюю борьбу за власть.  Прощаясь  с  Подгорным  в
аэропорту, Садат попросил его передать Политбюро: "Пожалуйста,  верьте  нам!
Верьте нам! Верьте!" Вера Московского центра в Садата  уже  к  тому  времени
серьезно пошатнулась. После ареста группы Сабри несколько агентов КГБ отошли
от своих операторов.
   После смерти Насера  надежды  Центра  в  арабском  мире  были  связаны  с
перспективами   коммунистического   переворота   в   Судане.   КГБ    считал
руководителей  Суданской  коммунистической  партии   самыми   преданными   и
лояльными на Ближнем Востоке. (72) В  июле  1971  года  попытка  переворота,
предпринятая офицерами  суданской  армии  при  поддержке  коммунистов,  была
жестоко подавлена с помощью Садата. Среди казненных участников заговора  был
Генеральный секретарь партии Абд Махджуб и  лауреат  Ленинской  премии  мира
Ахмед  Аль-Шейх.  Одновременно  Московскому  центру  стало   известно,   что
сотрудничавший  с  КГБ  советский  дипломат  на  Ближнем  Востоке   Владимир
Николаевич Сахаров работает на  ЦРУ.  Предупрежденный  с  помощью  условного
сигнала (букет на заднем сиденье "фольксвагена"), он вовремя скрылся.  Среди
секретов, которые он выдал американцам, была и та роль, которую играл Шараф,
будучи агентом КГБ. (73) К концу 1971 года  в  советском  партаппарате  и  в
Центре о Садате уже часто говорили как  об  изменнике.  Было  известно,  что
начальник разведки Садата генерал Ахмед Исмаил связан с  ЦРУ.  В  1972  году
Садат выслал советских советников из Египта. Всего за семь  дней  из  Египта
вылетело 21 000 советников. Но пока Москва не  решалась  открыто  порвать  с
Садатом, боясь тем самым потерять свои позиции на Ближнем  Востоке,  которые
были завоеваны с таким трудом. Брежнев пришел к  выводу,  что  у  Советского
Союза не было иного выбора, как продолжать оказывать политическую и  военную
поддержку, даже в  том  случае,  если  Садат  открыто  перейдет  на  сторону
американцев. (74)
 
   X X X
 
   Главные усилия КГБ в третьем мире были направлены на Индию.  При  Сталине
Индия  считалась  империалистической  марионеткой.   В   Большой   Советской
Энциклопедии  Махатма  Ганди,  под  руководством  которого  Индия   добилась
независимости, именовался не иначе как "реакционер..., который  блокировался
с империалистами против народа; подражал аскетам; демагогически выдавал себя
за сторонника независимости Индии и противника англичан,  искусно  играл  на
религиозных предрассудках. "
   Как и во времена британского правления, инструкции  Индийской  компартии,
поступавшие  из  Москвы,   нередко   перехватывались   Специальной   службой
Департамента уголовного розыска, которая находилась в Дели. По словам Б.  Н.
Муллика, который возглавлял Специальную службу на протяжении всех семнадцати
лет пребывания Джавахарлала Неру на посту премьер-министра независимой Индии
(1947-1964 гг. ), до начала пятидесятых годов "в каждой инструкции из Москвы
подчеркивалась необходимость  свержения  "реакционного"  правительства  Неру
силами Индийской компартии. " (75) В начале 1951 года  Муллик  передал  Неру
копию последних инструкций, направленных из Москвы индийским коммунистам.  В
инструкциях подчеркивалось, что они не должны попасть в руки  правительства.
Неру "громко рассмеялся и заметил, что  в  Москве,  видимо,  не  знают,  как
хорошо у нас работает разведка. "  (76)  Однако  Хрущев  увидел  в  движении
неприсоединения, которое начало формироваться в третьем мире на  Бандунгской
конференции в 1955 году, потенциального союзника в борьбе с Западом.  Вместе
с Насером и Тито (с которым Хрущев добился частичного примирения)  одним  из
лидеров движения неприсоединения  стал  Неру.  Триумфальный  визит  в  Индию
Хрущева  и  Булганина  в  1955  году  ознаменовал  начало  новой   эпохи   в
советско-индийских отношениях. Ставка США  на  Пакистан  как  на  противовес
советскому влиянию в Азии способствовала тому, что Индия повернулась лицом к
СССР. В шестидесятых годах обе страны совместно выступали против маоистского
Китая. Москва ценила поддержку  Индии  в  ООН,  поскольку  все  чаще  страны
третьего мира при голосовании  на  Генеральной  Ассамблее  присоединялись  к
советскому блоку, а не к Западу. В 1956 году Неру заявил, что  "никогда  еще
он не  сталкивался  с  таким  вопиющим  фактом  неприкрытой  агрессии",  как
англо-французское вторжение в Египет, но в то же время Индия проголосовала в
ООН против предложения обязать Советский Союз вывести войска  из  Венгрии  и
провести там свободные выборы под эгидой ООН. Несмотря на то, что  Неру  был
знаком со  сталинизмом,  он  продолжал  считать,  что  "советская  революция
помогла человеческому обществу совершить огромный  скачок  вперед  и  зажгла
яркое пламя, погасить которое невозможно. " (77)
   В публикациях, подготовленных не без участия КГБ,  Неру  изображался  как
"политический  гений",  "не  останавливающийся   перед   опасностями",   чья
"политика,  гуманистические  и   моральные   принципы   импонировали   всему
человечеству и стали явлением мирового масштаба". Уже в 1989 году  Агентство
печати "Новости", которое служит орудием осуществления  советских  "активных
действий" и  обеспечивает  прикрытие  многим  сотрудникам  КГБ  за  рубежом,
выпустило брошюру,  в  которой  все  еще  приводилось  наивное  и  абсурдное
утверждение Неру о том, что "проблема меньшинств (в СССР) во многом  успешно
решена", как подтверждение успехов советской "национальной политики". (78)
   В течение нескольких лет после  смерти  Неру  и  отстранения  Хрущева  от
власти в  1964  году  Кремль  проводил  более  сбалансированную  политику  в
отношении  Индии  и  Пакистана  в  надежде,  что  Пакистан  порвет  связи  с
Вашингтоном и Пекином. Кое-кто из московских политиков критиковал Хрущева за
чрезмерную приверженность Индии в этом взрывоопасном  регионе.  Среди  самых
горячих сторонников именно  такой  политики  в  Южной  Азии,  основанной  на
приверженности Индии, было Первое главное управление КГБ и его  резиденты  в
Дели Радомир Георгиевич Богданов (1957-1967 гг. ) и  его  преемник,  Дмитрий
Александрович Ерохин (1967-1970 гг. )  (79)  Такое  отношение  КГБ  к  Индии
объяснялось отчасти многочисленными возможностями, которые  давала  разведке
эта крупнейшая  в  мире  многопартийная  демократия,  а  также  то  огромное
количество периодических изданий на английском  языке,  которые  выходили  в
Индии.
   В начале шестидесятых, действуя по договоренности с  Отделом  Д,  который
возглавлял крупный  специалист  Московского  центра  по  дезинформации  Иван
Агаянц,  Богданов  помог  найти  индийскую  газету,  которую  затем   широко
использовали  для  проведения  советских  "активных  действий"  (80),   как,
впрочем, и многие другие газеты, которые об этом и не догадывались. Одним из
сотрудников КГБ, который активно протаскивал фальшивые материалы в индийскую
печать накануне и во время предвыборной кампании 1967 года, был Юрий  Модин,
бывший   оператор    "кембриджской    пятерки".    Чтобы    дискредитировать
антикоммунистически настроенного кандидата С.  К.  Патила  в  Бомбее,  Модин
распространил фальшивое письмо, в котором генеральный консул  Великобритании
в Бомбее Мильтон К. Реуинкел писал послу Честеру Боулзу:
   "Считаю целесообразным тактично предложить (Патилу) прекратить,  хотя  бы
на время предвыборной кампании, политические интриги с Пакистаном и  умерить
свои аппетиты, довольствуясь пока нашей помощью, что, по чести сказать,  уже
немало. В этой связи мы должны иметь в виду, что  в  Бомбее  поговаривают  о
том, что на свою предвыборную кампанию он получил от нас более  полумиллиона
рупий. "
   Модин также распространил телеграмму от британского Верховного  комиссара
"сэра Джона Фримэна", в которой тот докладывал  в  Министерство  иностранных
дел, что американцы перечислили крупные средства в предвыборные фонды правых
партий и политиков. Настоящий Верховный комиссар - господин Фримэн - к  тому
времени рыцарского титула еще  не  получил,  а  посему  не  мог  именоваться
"сэром". Тем, что Модину  не  удалось  замести  следы  своей  дезинформации,
видимо, и объясняется его внезапный отъезд из  Индии  в  апреле  1967  года,
всего через девять месяцев после приезда. (81)
   Одним из успешных "активных действий" КГБ  в  конце  шестидесятых,  когда
резидентом  был  Ерохин,  было  распространение  поддельного  письма,  якобы
написанного Гордоном  Годдстайном  из  американского  центра  военно-морских
исследований, в котором сообщалось  о  наличии  (в  действительности  ничего
этого не  было)  американского  бактериологического  оружия  во  Вьетнаме  и
Таиланде. Впервые это письмо было  опубликовано  в  бомбейской  газете  "Фри
пресс джорнэл", затем оно упоминалось в "Тайме" от  7  марта  1968  года,  а
московское  радио  использовало  его  в  своих   передачах   на   Азию   как
доказательство того, что США распространяли эпидемии болезней  во  Вьетнаме.
Индийский еженедельник "Блитц" поместил статью, основанную  все  на  той  же
фальшивке, под заголовком "США признают бактериологическую и ядерную войну".
Как  позже  выяснилось,  подпись  Голдстайна  и  его  фирменный  бланк  были
пересняты с приглашений  на  международный  научный  симпозиум,  которые  он
рассылал за год до этого. (82) Тема бактериологического оружия  США  не  раз
использовалась в советских "активных действиях"  с  тех  пор,  как  кампания
вокруг "бактериологической войны" во время боевых действий в  Корее  помогла
ввести в заблуждение нескольких западных ученых. (83)
   Ведущей фигурой в  советских  организациях  прикрытия  при  Брежневе  был
индийский  коммунист  Ромеш  Чандра,  который  питал  горячие   симпатии   к
Советскому Союзу еще будучи студентом Кембриджского университета  до  Второй
мировой войны. В 1966 году Чандра  возглавил  Всемирный  Совет  Мира  (ВСМ),
самую крупную из  советских  организаций  прикрытия  послевоенного  периода,
которая  пришла  на  смену  "клубам  невинных"  Мюнценберга.  Поначалу   ВСМ
обосновался в Париже, откуда  был  изгнан  в  1951  году  за  "деятельность,
напоминающую "пятую колонну", и перебрался в Прагу, а затем в 1954 году -  в
Вену,  где  был  запрещен  австрийским  правительством  в   1957   году   за
"деятельность,  направленную  против  интересов  австрийского  государства".
Собственно, ВСМ продолжал действовать в Вене и после  этого  под  прикрытием
Международного института мира, до тех пор, пока не создал свою штаб-квартиру
в Хельсинки в сентябре 1968 года. (84) Чандра  вдохнул  в  ВСМ  новые  силы,
связав его со многими проблемами третьего мира. В своем обзорном  докладе  о
периоде шестидесятых годов на организованном ВСМ Всемирном конгрессе мира  в
1971 году Чандра заклеймил "возглавляемый США  союз  НАТО"  как  "величайшую
угрозу миру" не только в Европе, но и во всем мире:
   "Клыки НАТО чувствуются и в Азии,  и  в  Африке...  силы  империализма  и
эксплуатации, особенно НАТО... несут ответственность за голод и нищету сотен
миллионов во всем мире. " (85)
   ВСМ утверждал, что существует на взносы  организаций  своих  сторонников,
национальных "комитетов защиты мира", которые имелись  практически  во  всех
странах, но на самом деле средства в избытке поступали из Советского  Союза,
который в конце  семидесятых  годов  предоставлял  ВСМ  почти  50  миллионов
долларов в год. ВМС верно следовал курсу, начертанному Международным отделом
ЦК КПСС, который курировал деятельность организаций прикрытия. ВСМ стремился
утвердиться в качестве независимого движения, получив  аккредитацию  в  ООН,
которая приняла представителей ВСМ в Нью-Йорке, Женеве и ЮНЕСКО в Париже,  а
также вербуя в  ряды  своих  вице-президентов  таких  борцов  за  мир,  как,
например,  член  британского  парламента  от  лейбористской  партии   Джеймс
Лэймонд, который, как и  "невинные",  совращенные  Мюнценбергом,  так  и  не
понял, что вступил в советскую организацию прикрытия.  КГБ  оказывал  помощь
Международному  отделу  ЦК,  действуя  в  качестве  тайного  почтальона  при
переправке средств для организаций прикрытия, которые он курировал. Кампании
за мир, которые возглавлял Чандра, Генеральный  секретарь,  а  с  1977  года
Президент ВСМ, были направлены исключительно против  Запада.  Ведь,  как  он
часто объяснял, угрозы миру со стороны Советского Союза не существует:
   "Цели внешней политики СССР заключаются в том, чтобы  обеспечить  прочный
мир и мирное сосуществование  государств  с  различными  системами.  Военная
политика Советского Союза полностью отвечает этим целям.  Она  носит  строго
оборонительный характер. "
   Дру