еления  двух
группировок Красной Армии, защищающих выступ.  И  тогда  и  после  Сталин  и
Ставка не имели информации о возможной дате начала фашистского  наступления.
Даже Гитлер постоянно менял свое мнение. С 3 мая,  выбранного  первоначально
фюрером, наступление переносилось на 12 июня, затем на 3 июля и, наконец, на
5  июля.  (132)  При  всем  значении  информации  Ультра  (поступающей   как
официально через британскую миссию, так и через агентов НКВД в  Англии)  для
победы под Курском, следует  отметить,  что  после  Сталинграда  значительно
улучшилась  и  работа  советской  военной  разведки  по  сбору  и  обработке
сведений.
   Одно время считалось, что перед Курской битвой и во  время  нее  наиболее
важные разведданные Сталин и Ставка получали от группы  Люси  из  Швейцарии.
(133) Люси (Рудольф Рёсслер), несомненно,  поставлял  ценную  стратегическую
информацию вплоть до своего ареста весной 1944 года. 22  февраля  1944  года
руководство ГРУ радировало: "Передайте Люси нашу  благодарность  за  хорошую
работу.  Последнее  сообщение  было  важным  и  ценным.  "   ГРУ   постоянно
информировало наемника Рёсслера (чье настоящее имя ГРУ  известно  не  было),
что он получит деньги, которые требует. В ноябре  1943  года  ГРУ  отправило
радиограмму: "Передайте, пожалуйста, Люси от нашего имени, что... работа его
группы будет оплачена в соответствии с его требованиями. Мы готовы  достойно
отблагодарить его за передаваемые сведения. " (134)  Теперь,  однако,  ясно,
что Люси не передавал самой важной информации о Курске. В конце  апреля  ГРУ
все еще пыталось выявить настоящее имя Люси и его источников.  23  апреля  в
обход Радо  -  лидера  "Красной  тройки"  -  ГРУ  вышло  на  одного  из  его
подчиненных в напрасной попытке узнать, кто такой Люси.  Важнейший  источник
Люси  -  Вертер  -  также  допустил  несколько  ошибок.  Так,  23  июня   он
предположил, что ввиду нарастающей мощи Красной  Армии  операция  "Цитадель"
будет отменена. (135)
   Одной из причин перемен в советской военной  разведке  весной  1943  года
было улучшение перехвата. С  самого  начала  войны  исследовательский  отдел
Пятого  управления  ИНУ  и,  без  сомнения,  криптологи   ГРУ   бились   над
расшифровкой машинных шифров "Энигмы". Это была чрезвычайно сложная  задача.
Немецкие  армия,  авиация,  флот,  другие  организации  -  все  пользовались
"Энигмой" для создания своих собственных шифров и применяли различные  ключи
для различных целей, в разных местах. Начиная с  1941  года  одновременно  в
работе было не менее 50 ключей, причем  все  они  ежедневно  менялись.  Даже
расшифровав машинный шифр, нужно было быстро найти ключ, если  перехваченный
материал имел оперативное значение. (136). В Блечли, продолжая более  раннюю
работу польских специалистов, сумели расшифровать все основные разновидности
шифров "Энигмы"  с  1940  по  1942  год  и  разработать  методы  определения
ежедневных  ключей.  Это,  пожалуй,  было  одним  из  крупнейших  достижений
разведки за годы войны. НКВД узнал об этом  успехе  от  Кэрнкросса  и  менее
подробно - от Лонга, Бланта и Филби. НКВД  помогло  и  то,  что  им  удалось
захватить несколько шифровальных машин "Энигма"  и  шифровальные  материалы.
Это произошло, по-видимому, в декабре 1941 года, когда Вторая немецкая армия
потеряла несколько машин. (137) Больше всего было  захвачено,  конечно,  под
Сталинградом.
   В окруженных под Сталинградом немецких войсках было как минимум  двадцать
шесть шифровальных машин "Энигма", а в  условиях  окружения  многие  из  них
уничтожить было невозможно.
   Известен по  крайней  мере  один  случай,  когда  из  штаба  передавались
шифровки, хотя русские были буквально на пороге.  Остальные  "Энигмы"  могли
быть захвачены во время уничтожения шести немецких дивизий, прорывавшихся  к
окруженным. Почти наверняка в руки Красной Армии попали и некоторые основные
ключи. (138). Вполне возможно также и не менее  важно,  что  среди  91.  000
захваченных под Сталинградом военнопленных были связисты и шифровальщики,  и
не все они смогли противостоять настойчивым  предложениям  помочь  советской
разведке.
   17 января 1943 года, еще до сталинградского  разгрома,  управление  связи
вермахта пришло к выводу, что некоторые случаи "несомненно"  свидетельствуют
о разгадке русскими шифров "Энигмы", и дополнительно  защитили  шифры  рядом
усовершенствований. (139) Захват машин, ключей, связистов позволили прочесть
старые  перехваты.  Немцы  использовали  и  простые  машины  "Энигма",   без
коммутационных панелей, применявшихся в более сложных модификациях,  которые
могли  пострадать  во  время  советского  наступления.  (140)  При   наличии
блестящих дешифровальщиков  НКВД  и  ГРУ  не  хватало  современной  техники,
которая была решающим фактором успеха Блечли-парк. Похоже, что у русских  не
было ничего подобного мощным электронным "бомбам", созданным в Блечли-парк в
1940  году  для  расшифровки  "Энигмы"  или  "Колоссу"  -  первой   в   мире
электронно-вычислительной машине, построенной в 1943  году  для  расшифровки
сообщений "Гехаймшрайбер" (радиосигналы  на  основе  телетайпных  импульсов,
автоматически зашифровывающиеся и расшифровывающиеся), с помощью  которой  в
последние   два   года   войны   удалось   получить    больше    оперативной
разведывательной информации, чем с помощью слежения за обменом по "Энигме".
   Главные удары советская служба перехвата и дешифровки  весной  1943  года
нанесла по основам, а не по вершинам шифровального искусства немцев. Русские
занимались обнаружением, анализом радиообмена и расшифровкой простых  ручных
кодов, а не  такими  сложными  вещами,  как  "Энигма"  или  "Гехаймшрайбер".
Военный перехват страдал от больших потерь связистов в начале войны. В конце
1942 года Ставка приняла решение  о  создании  радиобатальонов  специального
назначения, которое советский военный историк назвал "качественным скачком в
развитии радиоэлектронной войны в Красной Армии. "  Советские  историки,  не
решаясь нарушить запрет, наложенный на тему радиоперехвата,  рассказывали  о
роли этих батальонов в постановке радиопомех и в операциях по дезинформации.
Но каждый батальон имел на вооружении от восемнадцати до двадцати приемников
для перехвата и четыре пеленгатора. (141)
   Хотя создание радиобатальонов  специального  назначения  началось  уже  в
конце Сталинградской эпопеи, значительно больший вклад они внесли  во  время
Курской битвы. Перехваченное  немцами  разведдонесение  1-й  танковой  армии
русских свидетельствует, что служба перехвата еще до наступления  обнаружила
местонахождение штаба и частей 2-го танкового корпуса, 6-й и  11-й  танковых
дивизий немцев.  Из  других  захваченных  документов  ясно,  что  штабы  7-й
танковой дивизии, 13-го корпуса и 2-й танковой армии постигла та же участь.
   Советская фронтовая  служба  радиоперехвата  работала  великолепно.  46-й
танковый корпус к северу от Курского выступа и 48-й танковый корпус к югу от
него в начале  немецкого  наступления  имели  тактическое  преимущество.  Но
офицеры связи  немецкой  армии  не  сомневались,  что  радиоперехват  сыграл
значительную роль в успехе русских и  указывали  на  низкую  радиодисциплину
немцев, как на одну из причин провала операции "Цитадель". Скрытность работы
средств радиосвязи в Красной Армии хотя и улучшилась за последние два  года,
была не лучше, чем в вермахте. Во время  Курской  битвы  радиоперехват  был,
пожалуй, наиболее ценным источником оперативной информации для обеих сторон.
(142)
   Помимо радиоперехвата, Красная Армия  применяла  и  другие  методы  сбора
разведывательной информации.  С  большим  успехом  использовалась  воздушная
разведка, которая на  Западном  фронте  давно  уже  вышла  на  второе  после
радиоперехвата место.  Перед  Курской  битвой  было  сделано  около  6.  000
разведывательных вылетов. В течение трех месяцев перед немецким наступлением
части Центрального и Воронежского фронтов провели 105 разведок  боем,  более
2. 600 ночных вылазок и 1. 500 засад. Важным источником  информации  были  и
187 немецких  солдат,  захваченные  во  время  этих  действий.  Дезертиры  и
"языки", захваченные в ночь на 5 июля, подтвердили, что немецкое наступление
намечено на раннее утро следующего дня. (143). Ко времени Курской  битвы  на
смену существовавшей до весны 1942 года централизованной системе обеспечения
разведданными пришла более гибкая  и  приближенная  к  фронтовым  командирам
система.  Оперативную  разведывательную  информацию  командиры  получали  от
фронтовых разведотделов,  в  то  время  как  ГРУ  занималась  стратегической
информацией. (144)
   С Курска началось  практически  непрерывное  наступление  Красной  Армии,
которое завершилось лишь в мае 1945  года,  когда  маршал  Жуков  в  Берлине
принял капитуляцию. Располагая  четырехкратным  перевесом  над  вермахтом  в
живой силе, огромным количеством  американского  и  английского  снаряжения,
постоянно наращивая преимущество в воздухе,  Красная  Армия,  хоть  и  несла
колоссальные потери, доказала, что  остановить  ее  невозможно.  Оперативной
разведкой,  которая  поддерживала  это  двухлетнее  наступление,  занималась
Ставка, ГРУ и командующие фронтами.
   НКВД также сыграл свою роль. По последним  советским  подсчетам,  в  НКВД
насчитывалось 53 дивизии и 28 бригад, "не считая  множества  самостоятельных
частей и пограничных войск" (145), а всего около 750 тысяч  человек.  Многие
использовались в качестве заградительных  подразделений  для  предотвращения
бегства войск и для осуществления карательных  операций  против  "ненадежных
народов". Целый ряд  малых  народов  -  чеченцы,  ингуши,  крымские  татары,
карачаевцы, балкарцы, калмыки, поволжские немцы -  стали  жертвами  массовых
убийств и насильственных выселений,  которые  проводил  НКВД.  (146)  Сталин
хотел выселить и украинцев, но жаловался, что их слишком много.
   Вклад   НКВД   в   победное   наступление   Красной   Армии    заключался
преимущественно  в  руководстве  партизанским  движением.  Во  время   войны
Управление партизанского движения НКВД  возглавлял  генерал-лейтенант  Павел
Анатольевич  Судоплатов,  ставший  после   войны   начальником   "спецбюро",
осуществлявшего покушения за рубежом. "Несмотря  на  мрачноватую  репутацию,
поведение Судоплатова, его прекрасные манеры, тихая доверительная речь,  все
выдавало в нем человека значительного и интеллигентного. Он  знал  цену  той
простоте, которую могут позволить себе только люди,  стоящие  у  власти",  -
писал   перебежчик   Николай   Хохлов.   (147).   Заместитель    Судоплатова
генерал-майор Леонид Александрович Эйтингон во  время  Гражданской  войны  в
Испании под псевдонимом "генерал Котов" руководил партизанскими действиями в
тылу у  Франко,  чем  и  прославился  среди  сотрудников  НКВД,  и  попал  в
мемориальную  комнату  Первого  главного  управления  КГБ  как   организатор
убийства Троцкого. (148)
   Роль партизан в сборе информации и диверсиях была в то  время  затушевана
бюрократической неразберихой, а позже появилось множество  мифов  и  легенд.
Считается, что один из самых известных партизанских героев в тылу  у  немцев
Николай Кузнецов (его портрет висит в мемориальной комнате Первого  главного
управления КГБ) в апреле 1943 года  сумел  под  видом  немецкого  лейтенанта
проникнуть в кабинет рейсхкомиссара Украины Эриха Коха. Он должен был  убить
Коха,  но  рейсхкомиссар  начал  рассказывать  об  операции   "Цитадель"   -
предстоящем наступлении немцев на Курский выступ.  Кузнецов  решил  Коха  не
убивать, а переправить план операции в Москву. История эта,  быть  может,  в
чем-то и правдивая, но, как отмечает доктор  Тимоти  Маллиган,  Кох  не  мог
иметь точных данных о предстоящем наступлении, в частности, он не мог  знать
даты, поскольку сам Гитлер еще не принял решения. (149) В недавнем советском
исследовании добытой партизанами  разведывательной  информации  говорится  о
целом ряде недостатков, среди которых отмечается неопытность и недостаточная
подготовка партизан в разведке, ненадежные документы, нехватка  передатчиков
и координации между партизанами и разведывательными действиями армии. Приказ
Верховного  Главнокомандующего  от  19  апреля  1943  года   "Об   улучшении
разведывательной  работы  в  партизанских  формированиях"   требует   лучшей
координации и лучшей  подготовки  партизанских  руководителей  специалистами
НКВД и ГРУ. (150)
   Первой массированной наступательной операцией  партизан  в  тылу  немцев,
скоординированной с действиями Красной Армии, была "рельсовая война",  целью
которой было разрушение железнодорожных коммуникаций немцев во время Курской
битвы  с  помощью  огромного  количества  взрывчатки,   которую   сбрасывали
партизанам с самолетов. Операция удалась лишь частично. Хотя и было взорвано
несколько  тысяч  зарядов,  железные  дороги,  от  которых  немцы  зависели,
разрушены не были. (151) В недавнем советском исследовании  разведывательной
работы, проводимой партизанами  во  время  Второй  мировой  войны,  наиболее
успешными  названы  действия  11-й  партизанской  бригады  до  и  во   время
наступления,  в  результате  которого  в  январе  1944  года  была  прорвана
880-дневная блокада Ленинграда. Из бригады регулярно поступали радиограммы с
подробной информацией о  перемещениях  немецких  войск  по  автомобильным  и
железным дорогам.
   "К началу  наступления...  разведчики  бригады  установили  количество  и
дислокацию частей, имена командующих, они, фиксировали передвижение штабов и
частей 21 вражеской дивизии и бригады и  определили  местонахождение  штабов
38-го  армейского  корпуса  и  18-й  армии,  а  также  расположение  четырех
аэродромов.  С  началом  наступления  советских  войск...  разведчики  часто
выводили наступающих в тыл и во фланги противника". (152)
   Из-за огромного количества партизан в тылу у немцев абвер  был  буквально
завален работой. К лету 1944 года немецкая контрразведка обнаружила 20.  000
советских агентов, и предполагалось, что их количество увеличивается на  10.
000  каждые  три  месяца.  (153)  Наиболее  сложно  поддавались  обнаружению
"беспризорники"- подростки, обученные разведке  и  диверсиям.  Даже  солдаты
вермахта уважали этих ребят за мужество. В одном  докладе  рассказывается  о
"подростке", которого поймали, когда он делал пометки о передвижении  войск.
На допросе он отказался сказать, кто послал его на  задание,  и  "нес  явную
чушь". Тогда решили его испугать. Вначале его  заставили  присутствовать  на
расстреле семи взрослых пленных, а потом велели  и  самому  приготовиться  к
смерти. В последний момент, когда  солдаты  уже  взяли  его  на  мушку,  ему
сказали, что его оставят в живых, если он скажет правду.
   Мальчик усмехнулся и ответил, что знает, что его  убьют,  даже  если  все
расскажет. Допрашивающий его офицер вновь пообещал  оставить  его  в  живых,
если он скажет, кто его послал, на что мальчик ответил: "Я  прекрасно  знаю,
что вы все равно меня убьете, даже если я скажу вам правду. Так вот я сейчас
ее говорю - я вам шесть раз соврал и совру в седьмой. " (154).
   В докладе не говорится о судьбе мальчика. Скорее всего, его расстреляли.
 
   X X X
 
   В годы Великой  Отечественной  войны  научная,  а  также  политическая  и
военная разведка стали оказывать большое влияние на  советскую  политику.  В
области науки наибольшая важность придавалась информации, касающейся атомной
бомбы. Первое предупреждение об англо-американском решении  создать  атомную
бомбу поступило, по всей видимости, от Джона Кэрнкросса. В октябре 1940 года
этот  вопрос  подробно  обсуждался   в   Британском   комитете   по   науке,
возглавляемом лордом Хэнки, у которого Кэрнкросс работал личным  секретарем.
Летом  1941  года  после  секретного  доклада  комитета  "Мауд",  в  котором
предсказывалось - несколько оптимистично, - что к концу 1943 года может быть
создано "очень мощное оружие" с использованием урана-235, вопрос  снова  был
поставлен на обсуждение. Комитет по науке, как и комитет "Мауд" признал, что
производство атомной бомбы (ей было присвоено  кодовое  наименование  проект
"Тьюб эллойз") потребует широкого привлечения к работе Соединенных Штатов, с
которыми уже началось секретное сотрудничество. Хэнки стал членом созданного
осенью 1941 года консультационного комитета "Тьюб эллойз". (155)  Кэрнкросс,
несомненно, передал в Центр соответствующую информацию.
   В апреле 1942  года  М.  Г.  Первухин,  заместитель  председателя  Совета
Народных Комиссаров и  нарком  химической  промышленности,  по  распоряжению
Сталина получил толстое досье с материалами НКВД и ГРУ о работе над  атомной
бомбой за рубежом. Первухин предложил показать  материалы  физикам,  которые
смогут оценить их важность. (156)  В  мае  молодой  советский  физик  Г.  Н.
Флеров, в то  время  лейтенант  авиации,  писал  Сталину:  "Очень  важно  не
потерять времени и создавать урановую бомбу. " Просматривая  американские  и
английские научные журналы, Флеров обратил  внимание,  что  из  них  исчезли
статьи по ядерному распаду, а имена ведущих в этой области ученых больше  не
встречаются. Он  пришел  к  правильному  выводу,  что  ядерные  исследования
засекречены и Соединенные Штаты создают атомную бомбу. Сталин был  вне  себя
от ярости, что ядерную угрозу Советскому Союзу обнаружила не Академия  наук,
а какой-то лейтенант на фронте.
   В конце 1942 года Государственный комитет обороны во  главе  со  Сталиным
принял указ об учреждении при Академии наук лаборатории для создания атомной
бомбы. Решение было принято в  критический  момент  войны,  вопреки  советам
многих советских ученых, считавших, что на  создание  бомбы  потребуется  от
десяти до двадцати  лет.  Было  ясно,  что  использовать  бомбу  в  войне  с
Германией не придется, но она отвлечет от  фронта  и  без  того  чрезвычайно
скудные ресурсы. Принимая решение о создании атомной бомбы в разгар битвы за
Сталинград, Сталин думал не  о  нуждах  Великой  Отечественной  войны,  а  о
послевоенном мире, в котором, если у США и Англии будет атомная бомба, то  и
Советский Союз должен ее иметь. В конце 1942 года Сталин, похоже, уже понял,
что война может закончиться и без разрушения фашистского  государства,  и  в
этом  случае  Россия  окажется  перед  послевоенной  Германией,  вооруженной
атомным  оружием.  Но  лишь  разведывательные  данные  о  работе   союзников
окончательно убедили Сталина в необходимости создавать атомную бомбу. (157)
   Первым  и,  пожалуй,  наиболее  важным  из  "атомных  шпионов",   которые
поставляли научную информацию об англо-американских  атомных  исследованиях,
был Клаус Фукс. Его первые доклады, несомненно,  были  среди  документов,  с
которыми по приказу Сталина в апреле 1942 года ознакомили сначала Первухина,
а затем и других советских физиков. Фукс родился в семье,  которую  немецкая
газета назвала "красные лисы из Киля" ("фукс" по-немецки - лиса) за цвет как
их волос, так и политических пристрастий. Его отец был выдающимся квакерским
лидером из династии протестантских пасторов. Фукс вступил в КПГ в 1932  году
в возрасте двадцати одного года, будучи студентом Кильского университета,  и
стал  руководителем  студенческой  коммунистической  группы.  После  прихода
Гитлера к власти ему пришлось бежать из Германии, и в сентябре 1933 года  он
оказался в Англии на правах беженца. Вскоре он вступил в  подпольную  КПГ  в
Англии и выполнял различные мелкие поручения, в  основном  пропагандистского
характера. В 1934 году Фукс начал готовить докторскую диссертацию по  физике
в Бристольском университете и защитил ее в декабре 1936 года. В Бристоле  он
принимал активное участие в деятельности  подставной  организации  "Общество
культурных  связей  с  Советским  Союзом.  "  На  проводившихся  в  обществе
театрализованных чтениях материалов  показательных  процессов  Фукс  поразил
своего научного руководителя, буду