с  тиранами
своей страны, "- писала г-жа Рейли. Вероятно, так же считал и Кутепов. (148)
Заместитель начальника ОГПУ  Генрих  Григорьевич  Ягода  в  интервью  газете
"Правда" заявил, что на протяжении многих лет и Захарченко-Шульц, и  Кутепов
были агентами СИС. (149)
   Сегодня КГБ открыто хвастается успешно проведенными операциями "Синдикат"
и  "Трест",  называя  их  величайшими   победами   над   контрреволюционными
заговорщиками и западными разведывательными службами. Однако до сих  пор  не
вся еще правда стала достоянием гласности. До сих пор говорят,  что  главные
действующие лица, Опперпут и Якушев, никогда не были  агентами-провокаторами
ЧК. Утверждают, что один якобы  был  "сторонником  Савинкова",  а  другой  -
"монархистом" и что однажды, прозрев, они согласились сотрудничать  с  ОГПУ.
(150) Двадцать лет спустя после разоблачения "Треста" эта операция послужила
прекрасной моделью для целой серии провокационных акций против СИС и ЦРУ.
 
 
 
 
   Глава IV
   СТАЛИН И ШПИОНОМАНИЯ (1926-1938)
 
   Рассказ о последних часах жизни Феликса  Дзержинского  стал  своего  рода
библейским сюжетом в литературе, повествующей об  истории  становления  КГБ.
Федор Фомин, самый высокопоставленный чекист, переживший сталинские  чистки,
писал: "20 июля 1926 года он пал на своем посту, борясь с  врагами  партии".
Всего лишь за три часа до  своей  смерти  Дзержинский  выступал  на  Пленуме
Центрального Комитета и Центральной контрольной комиссии с "пламенной  речью
против уклоняющихся от линии ленинской партии". По словам Фомина,  обращаясь
к аудитории, Дзержинский "с полным основанием" спрашивал: "Знаете ли  вы,  в
чем моя сила? Я никогда не щажу себя (голоса с мест в  зале:  "Правильно!").
Именно поэтому все присутствующие здесь мне доверяют и любят меня. Я никогда
не выступаю против того, что диктует здравый смысл, и если вижу  беспорядок,
я набрасываюсь на него изо всех сил".
   Через  несколько  часов  после   признания   своих   собственных   заслуг
Дзержинский умер от инфаркта. Узнав о его смерти, участники Пленума, которые
слышали его последнюю речь, пустились наперебой превозносить его:
   "В   тяжелые   времена   бесконечных   заговоров   и   контрреволюционных
выступлений, когда советская земля  превратилась  в  пепел,  а  пролетариат,
борющийся за свою свободу,  оказался  в  кровавом  окружении  своих  врагов,
Дзержинский проявил нечеловеческую энергию, день и ночь без сна,  без  пищи,
без всякого отдыха, он стоял на своем посту, его ненавидели  враги  рабочих,
но он смог даже их заставить уважать себя. Его величественная фигура, личная
храбрость, проницательность, прямота и исключительная честность снискали ему
огромное уважение". (1)
   Смерть Дзержинского наступила в очень удобный момент для Иосифа  Сталина.
К этому моменту он уже практически одержал победу в затянувшейся  борьбе  за
власть, которая последовала за смертью Ленина. "Железный Феликс", даже  если
бы  ему  не  удалось  ничего  добиться,   наверняка   выступил   бы   против
использования  ОГПУ  как  инструмента  провокаций  и  обмана  в   борьбе   с
инакомыслящими внутри партии, хотя те же самые методы  он,  не  задумываясь,
применял против врагов коммунистов. После  смерти  Ленина  Дзержинский  стал
председателем Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) и начальником  ОГПУ.
Безусловно, он выступил бы против нападок  на  "буржуазных  специалистов"  в
промышленности и жестокой классовой войны в деревне, которую  Сталин  начнет
через несколько лет. (2). В своей "пламенной речи" за  три  часа  до  смерти
Дзержинский  впервые  выступил  со  столь  беспощадной  критикой   в   адрес
партийного аппарата: "Когда  я  смотрю  на  наш  аппарат,  на  нашу  систему
организации, на  нашу  невероятную  бюрократию  и  наш  крайний  беспорядок,
опутанный всевозможными проволочками, я буквально прихожу в  ужас".  (3)  На
смену Дзержинскому был поставлен Вячеслав Рудольфович  Менжинский,  высокий,
стройный   мужчина   в   позолоченном   пенсне,   отличавшийся   от   своего
предшественника большей мягкостью. На первый взгляд, эти два человека  имели
много общего: оба они были старыми большевиками и  выходцами  из  зажиточных
польских семей. Менжинский стал членом коллегии ЧК вскоре после ее основания
и  был  назначен  первым   заместителем   Дзержинского,   когда   тот   стал
председателем ОГПУ. Пожалуй, он был самым образованным из всех, кто приходил
в руководство КГБ. Даже бывший  сотрудник  ОГПУ  Георгий  Агабеков,  который
после побега на Запад не проявлял  особой  симпатии  по  отношению  к  своим
бывшим коллегам,  говорил  о  нем  как  о  человеке  "глубокой  культуры"  и
"всестороннего образования". По словам Федора  Фомина,  Менжинский  свободно
владел двенадцатью языками, когда он был принят на работу  в  ЧК.  Позже  он
овладел китайским, японским, персидским и турецким языками. Но  он  проявлял
интерес не только к языкам, но и к точным наукам: физике, химии, астрономии,
математике. (4) Вместе с тем  Менжинский  не  был  тем  воплощением  силы  и
власти,  каким  был  его  предшественник.  Даже  Фомин  в  своих  официально
одобренных панегириках вынужден был признать, что "у него не было командного
голоса". Для многих, кто работал с ним,  "было  странно  слышать  приказ  от
председателя ОГПУ, который обычно начинался словами: "Я покорно  прошу...  "
(5) Троцкий, преследование которого со  стороны  ОГПУ  началось  во  времена
Менжинского,  считал  его  странной,  бесцветной  личностью:   "Впечатление,
которое он произвел на меня, лучше всего описать одним словом - никакое.  Он
выглядел, как тень  какого-то  другого,  не  реализовавшего  человека,  или,
точнее, как плохой набросок к незаконченному портрету. " Менжинский  не  был
сталинистом. Во время Гражданской войны он встречался с Троцким на фронте  и
предупреждал, что Сталин ведет "очень запутанную игру" против  него.  Однако
сам он никогда серьезно не выступал против растущей власти Сталина. (6)  Еще
до своего нового назначения Менжинский  серьезно  страдал  от  астмы.  Очень
часто он встречал посетителей, лежа на кушетке в своем кабинете на  Лубянке.
"Доктора приказали мне  лежать",  -  объяснял  он.  В  апреле  1929  года  у
Менжинского случился инфаркт, который вывел его из строя на два года. В 1931
году он вновь начал выполнять свои обязанности, но здоровье не позволяло ему
работать в полную силу, а к 1933 году он настолько ослаб, что  даже  не  мог
самостоятельно подняться по лестнице в  свою  комнату  в  Кремле  и  вскоре,
практически отойдя от дел, поселился на подмосковной даче. (7)
   Из-за слабого здоровья Менжинского и его вялого стиля руководства  власть
в ОГПУ постепенно перешла  к  его  более  агрессивному  заместителю  Генриху
Григорьевичу Ягоде, коренастому, пышащему здоровьем еврею, который  коренным
образом отличался от Менжинского как по своим манерам,  так  и  по  внешнему
виду. Воспоминания об этом человеке до сих пор  не  вызывают  ничего,  кроме
стыда, даже среди сотрудников КГБ. Практически во всех мемуарах о сталинской
эпохе это имя упоминается с  отвращением.  "Если  Менжинский  не  имел  себе
равных по широте образования, Ягода  не  имел  себе  равных  по  жестокости,
бескультурью и грубости", - писал Агабеков. Однако его грубость и жестокость
еще не проявились столь явно, когда Дзержинский назначил  его  своим  вторым
заместителем в 1923 году. Возможно, Дзержинский полагал, что он  был  просто
исполнительным  и  энергичным  бюрократом,  полным   амбиций.   Ягода   стал
классическим  примером  бюрократа,  испорченного  чрезмерной  властью.   Его
растущая претенциозность была под стать его жестокости. (8) Как  рассказывал
один из сотрудников Ягоды, за несколько дней до того, как он  был  отстранен
от  занимаемой  должности  летом  1936  года,  он  был  полностью   поглощен
разработкой своей новой служебной формы: белый шерстяной костюм,  отделанный
золотыми галунами,  небольшой  позолоченный  кортик,  как  у  военно-морских
офицеров  при  царе,  голубые  брюки  и  ботинки  из  специально  выделанной
импортной кожи. (9)
   Сталин никогда полностью не доверял Ягоде, отчасти потому,  что  сам  был
антисемитом, и потому, что Ягода  симпатизировал  "правой  оппозиции"  и  ее
популярному лидеру, Николаю Бухарину. В 1928 году в  разговоре  с  Каменевым
Бухарин сказал, что и Ягода, и Трилиссер,  второй  заместитель  председателя
ОГПУ и начальник ИНО, "были с ними". Он также сказал, что Ягода передал  ему
секретную информацию о восстаниях крестьян. (10) Вместе с тем Бухарин  знал,
что  Ягода  был  оппортунистом  и  что  на  его  поддержку  рассчитывать  не
следовало. В 1931 году  Сталин  попытался  укрепить  свое  влияние  в  ОГПУ,
направив туда партийного аппаратчика А. И. Акулова, который так  же,  как  и
Ягода, занял пост первого заместителя председателя ОГПУ. Но  уже  через  год
Акулов был вынужден оставить этот пост. (11) Тем не менее, выжидая  удобного
момента для того, чтобы поставить своего человека во главе ОГПУ, Сталин смог
договориться с Ягодой. Ягода был скорее карьеристом, чем  идеологом,  и  был
готов пойти за Сталиным, лишь бы продвинуться по служебной лестнице.  Вместе
с тем он не был готов безоговорочно поддержать  Сталина.  Трилиссер  же  был
более  активным  сторонником  "правой  оппозиции".  Уже  в  1923   году   он
присоединился к Бухарину в наступлении на  троцкистскую  линию.  (12)  Но  к
концу 1929 года Ягода, рассматривая Трилиссера как потенциального соперника,
смог при поддержке Центрального Комитета добиться, чтобы Трилиссер был убран
из ОГПУ. Вместо него на пост главы ИНО был  назначен  бывший  начальник  КРО
(контрразведка) Артур Артузов. (13)
 
   X X X
 
   Первый год пребывания в руководстве ОГПУ Менжинского и Ягоды был  отмечен
успешным завершением операции "Трест". Однако этот успех был  омрачен  целым
рядом  скандальных  разоблачений  и  провалов  советской  внешней  разведки.
Безопасность быстро растущей сети ОГПУ и военной  разведки  была  поставлена
под угрозу уязвимостью советских  шифров,  а  также  неопытностью  советских
резидентов в организации  работы  местных  коммунистов,  которые,  отличаясь
большим рвением, очень часто действовали по-дилетантски.  Весной  1927  года
произошло сенсационное разоблачение советской агентуры, работавшей в  восьми
странах. В марте была раскрыта шпионская организация в Польше, возглавляемая
бывшим  белым  генералом,  ставшим  впоследствии  агентом   ОГПУ,   Даниэлем
Ветренко; ведущий специалист советско-турецкой  корпорации  в  Стамбуле  был
обвинен в организации шпионажа  на  турецко-иракской  границе;  и,  наконец,
швейцарская полиция объявила об аресте двух советских шпионов. В апреле,  во
время обыска, проведенного в советском консульстве в  Пекине,  было  найдено
огромное  количество  документов   о   советской   шпионской   деятельности;
французская "Сюрте"  арестовала  восемь  членов  советской  шпионской  сети,
возглавляемой Жаном Креме,  членом  Политбюро  Французской  коммунистической
партии.  В  мае  были   задержаны   сотрудники   австрийского   Министерства
иностранных дел, которые снабжали агентов ОГПУ секретной  информацией;  а  в
результате рейда и обыска, проведенного британскими спецслужбами в Лондоне в
помещениях Всероссийского  кооперативного  общества  ("Аркос")  и  советской
торговой  делегации,  была  раскрыта,  по  словам  Уильяма  Джойнсона-Хикса,
министра  внутренних  дел   Великобритании,   человека,   известного   своей
эмоциональностью и склонностью к некоторому преувеличению,  "одна  из  самых
больших и самых  гнусных  шпионских  организаций,  о  которых  я  когда-либо
слышал". (14)
   Полицейские рейды в Пекине и Лондоне, за которыми последовала  публикация
некоторой разведывательной информации,  нанесли  особенно  сильный  удар  по
советской  внешней  шпионской  сети.  Документы,  опубликованные  в   Китае,
содержали  огромное  количество  скандальных   деталей,   рассказывающих   о
секретной советской деятельности  (в  основном  военной  разведке),  включая
полученные из Москвы инструкции о том, что "не следует избегать никаких мер,
в том числе грабежа и массовых убийств", с тем чтобы способствовать развитию
конфликта  между  китайским  народом  и  западными  странами.  В  них  также
содержались  списки  имен  агентов,  инструкции  китайским  коммунистам   по
оказанию помощи в проведении разведывательных операций,  а  также  детальное
описание оружия, тайно ввозимого в Китай. (15) Хотя  английской  полиции  не
удалось захватить такого большого количества чрезвычайно важных  документов,
опубликованные в Лондоне материалы имели не меньший  эффект,  поскольку  они
сопровождались сообщением о том, что британским специалистам  вновь  удалось
разгадать советский дипломатический шифр. В своих выступлениях перед Палатой
общин премьер-министр, министр иностранных  дел  и  министр  внутренних  дел
цитировали телеграммы из перехваченной советской дипломатической  переписки.
(16)
   Ущерб, нанесенный сенсационными разоблачениями в Пекине  и  Лондоне,  был
особенно велик для Кремля и  ОГПУ,  поскольку  это  произошло  в  поворотный
момент в отношениях России с Китаем и Великобританией. С 1922 года советская
политика в Китае основывалась на альянсе с  националистским  гоминьдановским
режимом.  В  апреле  1927  года  в  результате  возглавляемого  коммунистами
восстания, Шанхай перешел в руки гоминьдановского генерала Чан Кайши.  "Чан,
- говорил Сталин, - должен быть выжат, как "лимон, а затем выброшен". Однако
на практике в роли лимона оказались коммунисты. Одержав победу в Шанхае, Чан
начал систематически уничтожать коммунистов, которые обеспечили ему приход к
власти. По приказу Сталина коммунисты ответили  на  это  волной  вооруженных
выступлений. Все восстания были жестоко подавлены. (17)
   Разоблачения советских шпионов имели еще одно серьезное последствие: были
разорваны отношения между Советским Союзом и Великобританией,  которую  СССР
продолжал считать ведущей мировой державой. Со времени всеобщей забастовки в
Великобритании в мае 1926-го,  организация  которой  ошибочно  приписывалась
мнительными  членами  Консервативной   партии   русским   заговорщикам,   на
правительство Стэнли Болдуина оказывалось серьезное давление с целью разрыва
дипломатических  отношений  с   Советским   Союзом.   Громкое   разоблачение
деятельности советской военной разведки в 1927 году было  последней  каплей.
26 мая 1927 года Остин Чемберлен информировал советского поверенного в делах
Аркадия   Розенгольца,   что   правительство   Его   Величества    разрывает
дипломатические отношения с
   Советским  Союзом,  поскольку  тот   ведет   "антибританскую,   шпионскую
деятельность и пропаганду". Своему официальному заявлению  Чемберлен  придал
неожиданно личный характер. Обращаясь к  Розенгольцу,  он  процитировал  его
телеграмму, посланную 1 апреля  и  сказал:  "В  ней  вы  просите  материалы,
которые позволят вам поддержать политическую кампанию  против  правительства
Его Величества". По пути домой Розенгольц сделал остановку в Варшаве, где он
позавтракал в буфете центрального вокзала вместе с советским  послом  Петром
Войковым. За несколько  минут  до  того,  как  поезд  Розенгольца  тронулся,
русский белый эмигрант с криком:  "Это  за  национальную  Россию,  а  не  за
Интернационал!"- выстрелил несколько раз в Войкова. Советское  правительство
быстро отреагировало заявлением о том, что "английская рука направила  удар,
убивший Войкова". (18) Как ни парадоксально, во время последних  предвоенных
показательных процессов 1938 года Розенгольца заставили  признаться  в  том,
что он с 1926 года работал на британскую разведку. (19)
   Провалы советской разведки весной 1927 года имели следующие  последствия.
Во-первых, вся система безопасности советских посольств, резидентур  ОГПУ  и
система шифрования  были  коренным  образом  изменены.  Срочным  циркуляром,
разосланным во все советские миссии  и  торговые  делегации,  предписывалось
уничтожить документы, захват которых может привести к  новым  разоблачениям.
Даже в Тегеране, где опасность нападения на посольство была минимальной,  на
территории дипломатической миссии  был  разведен  такой  большой  костер  из
документов ОГПУ, что местная  пожарная  команда  была  поднята  по  тревоге.
Резидентуры  ОГПУ  получили  указание  хранить  корреспонденцию  только   за
последний месяц и выработать план по немедленному уничтожению  документов  в
случае  обыска.  Новые  инструкции  по   организации   работы   с   местными
коммунистами-агентами были направлены на  то,  чтобы  скрыть  все  возможные
следы их контактов с ОГПУ. (20)
   С тем чтобы обеспечить безопасность дипломатической  переписки  и  систем
связи ОГПУ, Кремль отдал приказ о введении трудоемкого,  но  при  правильном
использовании абсолютно надежного, "одноразового" шифра. В результате с 1927
года до начала Второй  мировой  войны  западные  дешифровальщики  не  смогли
раскрыть практически ни одного важного  советского  шифрованного  сообщения,
хотя британская ШШПС  продолжала  читать  шифровки  Коминтерна  и  некоторые
незначительные военные сообщения русских. Начальник оперативного отдела ШШПС
А.  Г.  Деннистон  с  горечью  писал,  что  приданная   огласке   британским
правительством расшифровка советских  кодов  "безусловно,  скомпрометировала
всю работу. " (21)
   Разоблачение советских разведчиков весной 1927 года оказало  значительное
влияние на Сталина.  Неудивительно,  что  в  этом  он  видел  доказательство
глубокого империалистического заговора: "Нет сомнения  в  том,  что  главный
вопрос современности это вопрос об угрозе империалистической войны.  Это  не
какая-то нереальная, нематериальная  "опасность"  новой  войны.  Это  вполне
реальная, материальная угроза войны в целом и войны против Советского  Союза
в частности".
   По   мнению   Сталина,   первым   среди   организаторов    "объединенного
империалистического фронта" против Советского Союза был его главный  враг  -
"английская буржуазия и ее боевой штаб - Консервативная партия". "Английский
капитализм  всегда  был,  есть  и  будет  самым  гнусным  палачом   народных
революций". Сталин видел три основных этапа  подготовленного  консервативным
правительством заговора.
   Первый заключался в проведении обыска советского посольства  в  Пекине  с
целью "раскрыть "ужасные"  документы  о  подрывной  деятельности  Советского
Союза и тем самым создать атмосферу всеобщего возмущения". Второй заключался
в  рейде,  проведенном  в  помещении  "Аркос"  в   Лондоне   и   в   разрыве
англо-советских   дипломатических   отношений   с   тем,    чтобы    "начать
дипломатическую блокаду СССР по всей Европе" в качестве  прелюдии  к  войне.
Третьим этапом было убийство Войкова  в  Варшаве,  "организованное  агентами
Консервативной партии", наподобие покушения на эрцгерцога Франца  Фердинанда
в Сараево в 1914 году, которое положило начало Первой мировой войне. (22)
   Хотя этот "английский заговор" не  принес  никаких  результатов,  за  ним
неизбежно  должны  были  последовать   другие.   Великобритания   продолжала
финансировать  "шпионско-террористические  группы   в   СССР"   и   пытаться
провоцировать выступления белых эмигрантов и других империалистических  сил.
Сталин выступал против  "всех  так  называемых  лидеров  рабочего  движения,
которые "считают" угрозу новой  войны  "изобретением",  которые  успокаивают
рабочих  миротворческой  ложью,  которые  закрывают  глаза   на   подготовку
буржуазии   к   новой   войне...   "   Для   того,    чтобы    противостоять
империалистической угрозе, необходимо  было  сделать  следующее.  Во-первых,
надо было "укрепить обороноспособность  нашей  страны"  через  экономический
рост, особенно военной промышленности, и повышение  бдительности  советского
народа. Во-вторых, было необходимо "укрепить наши тылы",  начав  наступление
на так называемых внутренних в