ыми защитными мерами австрийских социал-демократов, а  с
другой стороны - конкуренцией хеймверовского  фашизма,  тесно  связанного  с
Христианско-социальной партией.
     Отряды хеймвера (Heimwehr) образовались после окончания войны из бывших
офицеров,  солдат,  студентов,  представителей  академических  профессий   и
крестьян и ставили  себе  целью  защиту  границ  и  целостности  Австрии  от
действительной или мнимой угрозы со стороны Югославии, а также венгерской  и
баварской советских республик5. В  этом  они  весьма  напоминали  германский
"Добровольческий корпус" (Freikorps), с  которым  они  вначале  поддерживали
тесные связи, так же как с организацией Эшериха. В  отличие  от  германского
"Добровольческого корпуса",  хеймвер  не  был  распущен  и  тогда,  когда  с
ослаблением внешнеполитического напряжения исчезли мотивы его существования.
Отряды хеймвера сохранились в отдельных землях  Австрийского  союза  в  виде
обмундированных, отчасти вооруженных формирований, и  христианско-социальные
правительства более или  менее  открыто  поддерживали  и  развивали  их  как
внезаконное орудие власти во внутриполитической борьбе с социал-демократами.
     Ввиду существования и деятельности хеймвера социал-демократы, также  не
желавшие распустить созданные и управляемые ими рабочие  отряды,  основывают
вместо них в 1923 году "Республиканский  союз  стрелков"  (Respublikanischer
Schutzbund}, По планам Юлиуса Дейча и Отто Бауэра этот союз,  организованный
на военный лад и сохранивший не сданное в 1918-1919 годах оружие, должен был
быть приведен в действие, если бы буржуазные силы  не  стали  придерживаться
демократических правил игры и попытались отнять у СДПА политическую  власть,
которую она уже однажды получила парламентским путем  и  хотела  получить  в
будущем6.    Таким    образом,    после     распада     большой     коалиции
социал-демократическая партия  и  Христианско-социальная  партия  не  только
враждебно противостояли друг другу в области политики, но обе,  сверх  того,
располагали вооруженными организациями на случай гражданской войны.
     Это   положение,   в   высшей   степени   опасное   для   существования
парламентско-демократического государства, каким, несомненно, была  Австрия,
еще более обострилось вследствие одного  события,  которого  не  хотели  обе
стороны, но  которое  надолго  воспрепятствовало  созданию  демократического
консенсуса между буржуазным и социалистическим лагерем. 30 января 1927  года
в бургенландской местности Шаттендорф в результате стычки между социалистами
и "фронтовиками" были застрелены восьмилетний мальчик и  инвалид  войны.  14
июля в Вене состоялся процесс,  завершившийся  оправданием  убийц.  Стихийно
возникшая массовая демонстрация, которую не организовывали и не сумели взять
под  контроль  социал-демократы,  привела  к  поджогу  Дворца  правосудия  и
кровавым уличным  боям,  в  которых  погибло  89  человек,  главным  образом
демонстрантов. После этого события правящая  Христианско-социальная  партия,
получившая на выборах 27 апреля 1927 года лишь  73  места  против  71  места
СДПА, впала в панический страх перед "красной  опасностью",  представляемой,
по их мнению, "австромарксистской" социал-демократией.
     Правительство  реагировало   форсированным   развитием   хеймвера.   Он
превратился в массовое политическое движение, все более подчеркивавшее  свою
самостоятельность и стремившееся стать независимым от Христианско-социальной
партии. Будущий политический  курс  хеймвера  был  предметом  препирательств
между его лидерами, хотя и согласными в своей ненависти к социал-демократам,
но весьма различавшимися своей политической и идеологической ориентацией.  В
то  время  как  консервативно-католическое  крыло  выступало  за  дальнейшую
поддержку Христианско-социальной партии, лидер хеймвера в  Штирии,  Пфример,
призывал  заключить  союз  с  австрийскими  национал-социалистами  с   целью
насильственного захвата власти. Но устроенный им 13 сентября 1931 года  путч
полностью  провалился,  так  как  остальные  лидеры  хеймвера  за   ним   не
последовали7. После этого процесс сближения  между  штирийским  хеймвером  и
НСДАП продолжался и привел в конце концов к  далеко  идущему  слиянию  обеих
организаций.
     Представителем третьего направления был князь Рюдигер  фон  Штаремберг,
избранный в сентябре 1930 года союзным лидером хеймвера; но ему  не  удалось
навязать свое руководство всем хеймверовцам. Он  самым  решительным  образом
выступал за превращение хеймвера из военного союза  в  политическую  партию,
которая в  корнейбургской  "присяге"  18  мая  1930  года  приняла  принципы
итальянского  фашизма.   По   настоянию   фон   Штаремберга,   вошедшего   в
правительство Вогуэна (Vaugoin) в качестве министра внутренних дел,  хеймвер
участвовал в парламентских выборах в ноябре 1930 года как отдельная  партия.
Так  как  последователи  Пфримера  бойкотировали   выборы,   а   хеймверовцы
консервативно-католического     направления     явно      голосовали      за
Христианско-социальную партию,  фон  Штаремберг  получил  лишь  6%  поданных
голосов. Таким  образом,  хотя  партийно  организованное  крыло  хеймвера  и
обогнало национал-социалистов, получивших на  этих  выборах  лишь  3%,  этот
достигнутый парламентским путем успех  оказался  неожиданно  слабым  и  лишь
замаскировал значительную численную и политическую силу всего хеймвера.
     Перед лицом усиления национал-социалистов  хеймвер  занимал  все  более
оборонительную позицию. Бескомпромиссное требование присоединения Австрии  к
Германии давало национал-социалистам пропагандистский аргумент,  сохранивший
свою  действенность  и  после  начала  экономического  кризиса.  Между   тем
хеймверовцы  занимали  в  вопросе  об  аншлюсе  более  осторожную   позицию,
поскольку  они  не   хотели   потерять   поддержку   фашистской   Италии   и
Христианско-социальной партии, энергично возражавших против присоединения  к
национал-социалистской Германии. Отвращение Христианско-социальной партии  к
расовой идеологии национал-социалистов, которую ее члены  рассматривали  как
языческую,  разделяла  и  часть  хеймверовцев,   выражавшая   вместо   этого
умеренный,   религиозно    и    социально    мотивированный    антисемитизм.
Идеологические разногласия соответствовали различиям  в  социальном  составе
австрийской НСДАП и  хеймвера.  Члены  и  сторонники  хеймвера  принадлежали
преимущественно к буржуазии и крестьянству. Лишь в Штирии  хеймверу  удалось
получить некоторую поддержку рабочих, объясняемую  тем,  что  их  заставляли
вступать в хеймвер работодатели. В целом доля рабочих в хеймвере оценивается
лишь в 10%, 20% были представителями буржуазии, и 70% -  впрочем,  по  очень
грубой оценке - были крестьяне.
     Хотя  национал-социалистам  удалось  усилить  свое  влияние   за   счет
хеймвера,  разрушение  австрийской  парламентской   системы,   произведенное
союзным канцлером  Дольфусом,  пошло  скорее  на  пользу  хеймверовцам,  чем
национал-социалистам8. После того как в марте  1933  года  парламент  был  в
значительной  степени  лишен  своих  полномочий,  Дольфус  ввел   дальнейшие
антидемократические меры, опираясь на "закон об особых  военно-хозяйственных
полномочиях". Эти меры были направлены как против социал-демократов,  так  и
против национал-социалистов. К ним относились весьма широкомасштабный запрет
собраний от 8 марта 1933 года, введение цензуры печати, постановление от  30
марта о роспуске "Республиканского союза  стрелков"  ("Шуцбунда"),  а  также
опубликованное 19 мая запрещение членам НСДАП носить мундиры, за чем  вскоре
последовал полный роспуск этой партии в июле 1933 года вместе со связанным с
ней штирийским хеймвером. 21 сентября 1933 года  Дольфус  приказал  учредить
так  называемые  "лагеря  интернирования",  из  которых  особенно  печальную
известность приобрел лагерь в Веллерсдорфе. Здесь содержались без  судебного
приговора  политические  противники  -  как   национал-социалисты,   так   и
социалисты.
     После того  как  социал-демократы  почти  без  сопротивления  перенесли
разрушение демократии Дольфусом, 13 февраля 1934  года  вспыхнуло  восстание
"Шуцбунда" под руководством его лидера в Верхней Австрии Рихарда  Бернашека,
которое, впрочем, ограничилось  Линцем  и  Веной.  Правление  СДПА  решилось
наконец - не без колебаний - объявить всеобщую забастовку, которая,  однако,
провалилась. Несмотря на то, что подавляющее  большинство  железнодорожников
было организовано в профсоюзы, властям удалось беспрепятственно  перебросить
в Линц и в Вену союзные войска. Восстание привело  к  гибели  180  солдат  и
почти 200 членов "Республиканского союза стрелков". Лидеры социал-демократии
и "Шуцбунда", которым не удалось бежать, были арестованы.
     Затем 25 июля вспыхнул путч  национал-социалистов,  в  котором  приняли
участие только эсэсовцы, в то время как австрийские штурмовики, реагируя  на
"путч Рема", остались  пассивными9.  Этот  путч  провалился  после  убийства
союзного канцлера Дольфуса, так как Германия не оказала ожидаемой поддержки,
опасаясь угрожающей позиции Муссолини. Преемник Дольфуса, Курт  фон  Шушниг,
утвердился поэтому в мнении,  что  лишь  фашистская  Италия  хочет  и  может
гарантировать  и  защитить  независимость  Австрии.  В  области   внутренней
политики была продолжена начатая уже  Дольфусом  ориентация  на  итальянский
образец. Все еще оставшиеся партии были распущены, и вместо них была создана
единая партия под названием "Отечественный фронт" ("Vaterlandische  Front").
Влияние хеймвера шаг за шагом ограничивалось; его  членов,  а  также  многих
служащих вынуждали вступать в "Отечественный фронт". И все же новая система,
сменившая демократию, вовсе не была столь сильной и сплоченной, как она себя
изображала. Новая единая партия и созданные при ней организации по немецкому
образцу, такие, как "Сила через радость"  ("Kraft  durch  Freude"),  "Зимняя
помощь" ("Winterhilfswerk"), "Штурмовой корпус" ("Sturmkorps") и  т.  д.,  а
также корпоративная система, устроенная  по  государственно-сословным  идеям
Отмара Шпанна10 и под фашистским влиянием, представляли  собой  искусственно
созданные сверху конструкции, неспособные скрыть внутреннюю  слабость  новой
системы.
     Впрочем, Шушнигу удалось в значительной мере  преодолеть  экономический
кризис и заключить в июне 1936 года договор с Германией,  которая  обязалась
прекратить  экономическую  войну  против  Австрии  и  признала   австрийскую
независимость. Но эти экономические успехи и обещания Гитлера уже ничего  не
стоили, поскольку Италия все больше сближалась с  "третьим  рейхом".  Теперь
Гитлер не просто поддерживал деятельность австрийских  национал-социалистов,
но 12 февраля 1938 года открыто пригрозил  фон  Шушнигу  интервенцией11.  11
марта 1938 года фон Шушниг вынужден был под давлением национал-социалистской
Германии прервать подготовку намеченного референдума и уйти  в  отставку.  В
утренние часы 12 марта немецкие войска вступили в Австрию,  где  их  повсюду
восторженно приветствовали. Даже противники аншлюса, к которым  принадлежали
и ушедшие  в  подполье  социал-демократы,  не  проявляли  особой  склонности
защищать вместе с независимостью Австрии также и  режим,  устроенный  в  ней
Дольфусом и  фон  Шушнигом.  Этот  режим,  прозванный  "аустро"  ("austro"),
нередко считали "клерикально-фашистским" ввиду сильной поддержки,  оказанной
ему - по крайней мере до аншлюса - католической церковью.
     Такой термин, пишущийся через дефис, весьма проблематичен.  Несомненно,
режим Дольфуса - фон Шушнига был диктатурой. Но, в  отличие  от  Германии  и
Италии, он не мог опираться на первоначальное массовое фашистское  движение.
"Отечественный фронт" представлял собой, несмотря на свою  многочисленность,
искусственно созданную и потому  слабую  организацию,  возникшую  вследствие
предписанного свыше слияния некоторых частей  государственного  аппарата  со
значительно ослабленным хеймверовским фашизмом.  Подражание  организациям  и
символам фашистской Италии (а  отчасти  и  национал-социалистской  Германии)
осталось более или менее  внешним.  Ни  Дольфус,  ни  фон  Шушниг  никак  не
соответствовали "идеалу" харизматического фашистского фюрера  и  не  были  в
состоянии развить привлекательную идеологию, чтобы  добиться  плебисцитарной
поддержки большей части народа. Они  полностью  отказывались  от  какой-либо
антикапиталистической или псевдосоциалистической идеологии,  между  тем  как
идеология   национализма   оказалась,   в   некотором   смысле,    "добычей"
великонемецкой  пропаганды  национал-социалистов.   Поддержка   католической
церкви, в последнее время  оказавшаяся  очень  ненадежной,  также  не  могла
помочь Дольфусу  и  фон  Шушнигу  приобрести  прочную  опору  в  австрийском
населении. С другой стороны, временная поддержка этого авторитарного  режима
католической  церковью  сама  по  себе  не  мешает   называть   этот   режим
"фашистским". В конце концов, фашистские режимы в  Италии  и  Германии  тоже
долго получали сильную поддержку соответствующих церквей.
     Режим Дольфуса -  фон  Шушнига  был  несомненно  антидемократическим  и
авторитарным,     но     не     представлял     собой     фашистской     или
"клерикально-фашистской" диктатуры. В заключение  надо  отчетливо  отметить,
что высказанное утверждение, разумеется, никоим образом не "повышает" оценку
этого режима в политическом или моральном смысле. Различение авторитарного и
фашистского режимов необходимо не только по  научным  мотивам,  но  и  ввиду
неотделимо связанных  с  этим  политических  вопросов.  В  противном  случае
возникает   опасность   преуменьшения   террористического   и   тенденциозно
тотального характера фашистских диктатур и  демонизации  антидемократических
черт авторитарных диктатур. Возможности и границы демократической обороны  и
антифашистской стратегии в значительной степени зависят от решения этой,  на
первый взгляд, "чисто научной" проблемы, в аналогичной форме  возникающей  -
как мы увидим в дальнейшем - также при оценке других диктатур.

       Режим Хорти и венгерские "Скрещенные стрелы"

     Точно так же,  как  немецкая  Австрия  (Deutschosterreich),  получившая
самостоятельность венгерская часть Австро-Венгерской  монархии  должна  была
подписать 4 июня 1920 года в замке Трианон близ Парижа крайне тяжелый мирный
договор12. Венгрия потеряла 71% своей территории  и  63%  своего  населения.
Впрочем, речь идет при этом о  территориях  с  преимущественно  невенгерским
населением. Однако все  венгерские  правительства  стремились  освободить  и
присоединить к венгерскому государству  венгерские  меньшинства  в  Румынии,
Югославии и Чехословакии.
     При этом венгерские политики слишком легко упускали из виду,  что  и  в
"остаточной Венгрии" были меньшинства. Это были немцы  и  евреи,  которые  в
условиях преимущественно аграрной Венгрии в ходе медленной  индустриализации
и модернизации этой страны превратились в некий суррогат буржуазии. Но  хотя
и немцы, и в  особенности  евреи  в  значительной  мере  ассимилировались  и
мадьяризировались, они с самого начала оказались в неполноправном положении.
Уже первое послевоенное венгерское правительство полностью изгнало евреев из
органов государственного управления и ввело для еврейских студентов  numerus
clausus (процентную норму), по которой доля евреев среди студентов не должна
была превышать их долю в общем населении (6%).  В  дальнейшем  антисемитское
законодательство  еще   более   ужесточилось.   Этим   способом   венгерские
правительства  реагировали  на  требования  еще  очень   слабой   венгерской
буржуазии,  стремившейся  ограничить  экономическое   преобладание   евреев:
евреями были 80% адвокатов, 50% врачей и 37% промышленников, между тем как в
офицерском корпусе они составляли лишь 1,6%, а среди промышленных рабочих  -
0,4%. Антисемитизм, проявившийся в венгерском обществе еще до 1914 года, тем
более усилился и ожесточился оттого, что многие лидеры венгерской  советской
республики были еврейского происхождения.
     Крайне жестокая реакция на эту советскую  республику  определила  также
построение и структуру возникшей авторитарной системы  правления,  ставившей
себе в том числе реваншистские внешнеполитические цели. При  этом  советская
республика,   провозглашенная    21    марта    1919    года    объединенной
социал-демократической и коммунистической партией Венгрии, вначале встретила
мало сопротивления в населении, так как наступательная  революционная  война
против соседних  государств,  возглавленная  Бела  Куном,  воспринималась  и
поддерживалась преимущественно как национально-освободительная  война.  Лишь
когда Красная Армия не пришла на помощь и  революционные  венгерские  войска
начали терпеть  поражения,  образовалось  контрреволюционное  правительство,
которому удалось подавить  советскую  республику  с  помощью  чехословацких,
югославских и главным образом румынских войск, дошедших до самого Будапешта.
За этим последовал период беспримерно жестокого "белого  террора",  жертвами
которого пали многие коммунисты и социал-демократы.
     В январе 1920 года  были  проведены  парламентские  выборы,  в  которых
сильнейшую фракцию выдвинула Партия мелких сельских хозяев,  между  тем  как
вновь организованная социал-демократическая партия, в знак  протеста  против
"белого   террора"   и   продолжавшегося   запрета   всех   коммунистических
организаций, не приняла в них  участия.  Но  из  этих  выборов  не  возникла
парламентско-демократическая  система.  1  марта  1920  года  в   окруженном
войсками  будапештском  парламенте   адмирал   Миклош   Хорти   был   избран
"местоблюстителем  престола",  поскольку  перед  этим  был   принят   закон,
устанавливавший продолжение монархии. Но  после  неудавшейся  попытки  путча
претендента на трон Карла ему и всей австрийской  династии  16  ноября  1921
года было отказано  в  праве  на  королевский  титул.  По  настоянию  Хорти,
занимавшего  согласно  конституции  очень   прочную   позицию   в   качестве
"местоблюстителя", консервативные и либеральные группировки  объединились  в
правящую   партию,   выигрывавшую   все   выборы    и    назначавшую    всех
премьер-министров. Партия мелких  сельских  хозяев  вместе  с  очень  слабой
социал-демократической партией, небольшой  Христианской  партией  и  другими
мелкими группами  была  вытеснена  в  оппозицию.  По  новому  избирательному
закону, введенному в 1922 году премьер-министром Бетленом, в  выборах  могла
принимать участие только половина взрослого  населения,  причем  эти  выборы
были тайными лишь в Будапеште и других крупных городах, тогда как в деревнях
подача голосов производилась открыто, что давало возможность  манипулировать
этой процедурой. При  таких  псевдовыборах  правящей  партии  нетрудно  было
каждый раз получать большинство. Сверх того Бетлен отменил свободу печати  и
в значительной степени ограничил гражданские права.
     Крайне жесткий курс по отношению  к  рабочему  движению  и  евреям  был
продолжен  антисемитски  настроенным  премьер-министром   Гембешем   и   его
преемником  Вела  Имреди.  Изданные  в  декабре  1938   года   антиеврейские
постановления следовали образцу нюрнбергских законов.  Всем  евреям,  в  том
числе участникам войны, и даже обращенным в христианство, с  этих  пор  было
запрещено  исполнение  определенных  профессий.  Кроме  того,  была   начата
"аризация" еврейской собственности. Подражание  немецким  законам  о  евреях
соответствовало все более тесному внешнеполитическому сближению  с  "третьим
рейхом", после того как венгерское правительство еще в 20-е годы вступило  в
тесный контакт с  фашистской  Италией  для  достижения  своих  реваншистских
целей. Если еще принять во внимание, что венгерская  экономическая  политика
вполне определялась интересами промышленников и крупных а