условий  или,
вольно или невольно,  не  соблюдали  рабочую  дисциплину,  то  администрация
предприятий передавала их гестапо, которое направляло их в  концентрационные
лагеря   или   так   называемые   "лагеря   трудового   воспитания".    Хотя
"гастарбайтеров",  главным  образом  по  экономическим  соображениям,   чаще
направляли в деревню, где их  эксплуатировали,  обращение  с  ними  зависело
также от определенных  элементов  расовой  идеологии.  Оно  определялось  не
работоспособностью и трудолюбием, а "расовым  составом"  стран,  откуда  эти
рабочие произошли. Ниже всего стояли в этом  ранговом  порядке  "иностранные
рабочие" из Польши и России, которые,  подобно  находившимся  в  еще  худшем
положении  еврейским  лагерным  рабам,  должны   были   носить   на   одежде
определенные  буквы  и  символы,  указывающие  на  их   происхождение.   Без
принудительного  и  рабского  труда  миллионных  масс  иностранных   рабочих
национал-социалисты  не  могли   бы   поддерживать   военную   экономику   и
относительно высокий уровень жизни немецкого населения. Сколь бы частыми  ни
были напоминания об этом факте, они никогда не будут излишними; утверждение,
приписывающее Гитлеру по  крайней  мере  заслугу  устранения  безработицы  и
преодоления экономического кризиса, принадлежит к тем "легендам о  Гитлере",
которые никак невозможно искоренить27.
     В  действительности  восхваляемые  национал-социалистской   пропагандой
успехи в экономической и социальной политике были всего лишь видимостью. Они
по существу опирались на непродуктивные меры по распределению рабочей силы и
на строгий переход к автаркии и военизированному производству. Высшей  целью
национал-социалистской экономической политики  была  подготовка  агрессивных
войн со странами, затем подлежавшими ограблению, чтобы покрыть  вложенные  в
вооружение капиталы  -  большей  частью  взятые  взаймы.  Эта  экономическая
программа была очень проста и прозрачна и на первых порах  успешна.  Она  не
только  принесла  видимость  хозяйственного   процветания,   но   и   весьма
содействовала интеграции широких слоев населения, слишком легко склонявшихся
забывать при виде этих успехов другую,  террористическую  сторону  "третьего
рейха".
     Это относится  и  к  значительной  части  рабочих.  На  многих  рабочих
произвели впечатление социально-политические мероприятия  "третьего  рейха",
хотя  социальные  результаты  национал-социалистских  кампаний,  таких,  как
"Народная    помощь"    (Volkswohlfahrt),    "Зимняя    благотворительность"
(Winterhilfswerkes) и "Сила в радости" (Kraft durch Freude), были далеко  не
столь значительны, как  это  утверждала  национал-социалистская  пропаганда.
Конечно,  в   национал-социалистских   мнимых   профсоюзах   под   названием
"Германский рабочий фронт" многие рабочие не могли видеть  замену  утерянных
профсоюзных организаций. Но, с другой стороны, они должны были признать, что
национал-социалистам   удалось   преодолеть   безработицу   -   мерами    по
распределению рабочей силы и развертыванием военного производства.  В  целом
это привело к ощутимому  улучшению  материального  положения  рабочих.  Хотя
минимальный уровень заработков был заморожен уже со  времени  экономического
кризиса, в то время  как  цены  на  ряд  потребительских  товаров  росли,  в
некоторых областях промышленности реальная заработная плата все же возросла,
снова достигнув в 1938/1939 году уровня 1928 года. Это произошло  вследствие
недостатка  рабочей  силы,  проявившегося  с  1938/1939  года  в   некоторых
отраслях, особенно в производстве вооружений; в результате  многие  рабочие,
переменив место работы или угрожая уйти с  работы,  могли  добиться  оплаты,
превышающей установленный по закону минимум.
     Значительная часть мелкой буржуазии тоже прямо или косвенно выиграла от
национал-социалистской экономической политики, хотя национал-социалисты и не
выполнили обещаний 1933 года,  а,  напротив,  стимулировали  концентрацию  и
модернизацию экономики. И все же улучшилось положение не только  служащих  и
чиновников, но также мелких ремесленников  и  крестьян.  Это  объясняется  и
общим  оживлением  конъюнктуры,  и  другими   мероприятиями   режима.   Сюда
относится,  например,  устранение  евреев  из   профессиональной   жизни   и
ограбление их имущества, что также прямо или косвенно  привело  к  повышению
доходов многих нееврейских врачей, адвокатов и ремесленников.  Что  касается
крестьян,   то   они   не   только   превозносились   национал-социалистской
пропагандой, но также получили по "государственному закону о  наследственном
крестьянском  дворе"  от  29  сентября  1933   года   весомые   материальные
преимущества. Согласно этому закону, крестьянские дворы величиной  не  менее
7,5 гектара не могли быть проданы  или  принудительно  отчуждены  за  долги.
Впрочем, это не означало общего снятия долгов.
     Наконец, и не в последнюю очередь, национал-социалистская экономическая
политика была полезна предпринимателям; они не должны были больше  сражаться
с притязаниями и требованиями чуждых им профсоюзов, и доходы их,  вследствие
конъюнктуры вооружения, чрезвычайно быстро росли. Далее, они в  значительной
степени выигрывали  от  грабительских  и  агрессивных  войн,  от  ограбления
немецкими  войсками  побежденных  и  оккупированных  стран,   а   также   от
беспощадной эксплуатации "иностранных рабочих" и лагерных рабов. Однако  это
не значит, что они были ответственны за начало и ход войны, которая  перешла
в тотальную хищническую и расовую войну и неизбежно должна была  завершиться
полным поражением.
     За  исключением  отдельных  вмешательств,  обусловленных  автаркией   и
войной,  национал-социалистское  государство  отказалось  от  далеко  идущих
изменений   капиталистической   собственности;   но   все    же    в    этом
национал-социалистском государстве - не совсем, но  в  значительной  степени
тотальном - предприниматели были, как правило,  не  в  состоянии  превратить
оставшуюся у них экономическую власть в политическую. Предприниматели  могли
еще    участвовать    в    планировании     и     проведении     хищнических
национал-социалистских  войн,  но  им  не  было   дозволено   сколько-нибудь
существенно влиять  на  расовую  войну,  увенчавшуюся  холокостом.  Освенцим
невозможно объяснить и не следует объяснять  вульгарно-марксистским  тезисом
об экономической выгодности. Так же обстояло дело  и  с  тотальным  способом
ведения войны,  примененным  национал-социалистами  и  приведшим  к  полному
поражению, к потере  и  разрушению  также  и  большой  части  (24%)  частных
производственных мощностей28.
     Уже в 1933 году многие антифашисты в Германии и  за  рубежом  заявляли:
"Гитлер идет к войне!"  Но  государственные  деятели  Западной  и  Восточной
Европы повторили  в  области  внешней  политики  ошибку  тех  консервативных
политиков  Германии,  которые  полагали,  будто  можно   сдержать   развитие
национал-социализма политикой умиротворения и упорядочения.  Они  не  только
более или менее пассивно наблюдали за разрушением демократии  в  Германии  и
преследованием  политических  противников  и  евреев,  но  также  терпели  и
принимали такие акты Гитлера, как вступление в демилитаризированную Рейнскую
область  и  так  называемый  аншлюс  Австрии,  шаг  за  шагом   уничтожавшие
постановления Версальского договора. Высшей, но еще не конечной точкой  этой
политики "appeasement" {Умиротворение (англ.).- Прим. перев.} была  аннексия
Судетской  области,  явно  одобренная  Англией  и  Францией  на   Мюнхенской
конференции 29 сентября 1938 года. Лишь после  того,  как  Гитлер  разгромил
также "остаточную Чехию" в марте  1939  года  и  оккупировал  принадлежавшую
Литве Мемельскую область, британское и  французское  правительства  нашли  в
себе силу гарантировать 31 марта 1939  года  независимость  Польши,  которая
была  очевидным  ближайшим   объектом   национал-социалистской   агрессивной
политики.
     Тем самым завершился период западной политики умиротворения.  На  смену
ей пришла  политика  "appeasement",  проводимая  Советским  Союзом,  который
заключил 23 августа 1939 года пакт о ненападении с Германией и создал  таким
образом важную предпосылку для немецкого нападения  на  Польшу.  И  в  самом
деле, 1 сентября 1939 года немецкие войска вторглись без объявления войны  в
Польшу,   продвинувшись   только   до   линии,   предусмотренной   секретным
дополнительным протоколом  к  пакту  Гитлера  -  Сталина.  Советские  войска
оккупировали, кроме восточной части Польши, также часть Румынии и суверенные
балтийские государства Эстонию, Латвию и Литву.
     Несмотря  на  этот  странный  союз   между   фашистской   Германией   и
коммунистической Россией, длившийся до нападения на Советский Союз  22  июня
1941  года,  Вторая  мировая  война  была  также  с  самого  начала   войной
мировоззрений: она была вызвана прежде всего идеологическими представлениями
Гитлера, а затем уже - политическим и экономическим расчетом. Это не значит,
что отдельные фазы и стадии войны  протекали  по  "расписанию",  изложенному
Гитлером в книге "Моя борьба" и в других его программных высказываниях. Так,
например, временный союз с Советским Союзом  был,  конечно,  столь  же  мало
предусмотрен им, как и война с Англией, которой Гитлер "на самом деле" хотел
бы избежать. Нападение на Данию и Норвегию не объяснялось ни расистской,  ни
антикоммунистической   идеологией,   а   только   военно-стратегическими   и
экономическими требованиями флота и промышленности. Так же обстояло  дело  с
походами в Грецию, Югославию и Северную Африку, тоже не запланированными,  а
возникшими  вследствие  непредвиденных  военных  и  политических  событий  -
слабости  итальянских  войск,  провала  пронационал-социалистского  путча  в
Югославии и т. п.29
     Но  уже  действия  "оперативных  групп"  (Einsatzkommandos)  в  Польше,
следовавших  непосредственно  за  сражающимися  войсками,  чтобы  наряду   с
подлинными  или  потенциальными  политическими  противниками   захватить   и
уничтожить  также  евреев  и  представителей  польского  правящего   класса,
показали, что  национал-социалисты  с  самого  начала  имели  в  виду  нечто
большее,  чем  империалистическую  завоевательную  войну.   В   отличие   от
кайзеровской Германии, национал-социалистская Германия боролась не только за
политическое господство в Европе, но также и за расистский "новый порядок" в
континентальном,  а  потенциально  и  в  глобальном  масштабе,  при  котором
"германская раса господ", рассматриваемая как высшая раса  и  представляемая
немцами, будет господствовать над всеми другими народами.  В  то  время  как
славянские нации подлежали порабощению и  должны  были  вести  существование
бесправных    илотов    {Коренное    население    Мессении,    закрепощенное
спартанцами.-перев.}, этот план  -  в  значительной  мере  осуществленный  -
предусматривал  полное   уничтожение   еврейской   "расы",   поскольку   она
рассматривалась как корень всякого зла, в частности социализма, коммунизма и
вообще  всего  "современного"  (Moderne).  При  всей   сумасбродности   этой
идеологической концепции она последовательно и  безжалостно  проводилась  на
практике. Ей предоставлялся  абсолютный  приоритет  перед  экономическими  и
военными интересами и целями промышленности и вермахта, даже и в  то  время,
когда осуществление расово-идеологических целей  было  уже  несовместимо  со
стремлением  национал-социалистов  сохранить  свою  политическую  и  военную
власть30.
     Этой фанатической, поистине самоубийственной  связью  с  идеологической
догмой  расовой   войны   национал-социализм   качественно   отличается   от
итальянского фашизма. Хотя немецкий  и  итальянский  фашизм  сравнимы  между
собой в  их  идеологии  (за  исключением  расистски  мотивируемой  идеологии
антисемитизма), в их внешнем облике и социальном составе,  между  ними  были
количественные различия1 -  в  масштабах,  в  унификации  и  в  совершенстве
террористического аппарата. Это проявилось в  преследовании  меньшинств,  не
говоря уже об уничтожении евреев. Эти количественные различия в унификации и
гораздо более эффективная в Германии система террора в конечном  счете,  как
будет показано дальше, привели к тому, что немецкое Сопротивление не  смогло
добиться таких успехов, как итальянская Resistenza,-  во  всяком  случае,  в
последней фазе истории итальянского фашизма.

       Поражения и успехи Сопротивления

     Те, кто с самого начала  и  наиболее  решительно  боролись  с  "третьим
рейхом", были члены запрещенных и загнанных в подполье партий и  организаций
рабочего движения31. Они подвергались также  самому  строгому  наблюдению  и
преследованию    со    стороны    национал-социалистских    террористических
организаций.  Но  надо  признать,   что   действительные   успехи   рабочего
Сопротивления были очень невелики. С  одной  стороны,  это  объясняется  уже
описанной, едва ли не  доведенной  до  совершенства  системой  наблюдения  и
террора, устроенной национал-социалистами; с другой же стороны  -  тем,  что
различные нелегальные  партии  и  организации  рабочего  движения,  если  не
считать некоторых региональных или даже местных  исключений,  даже  в  эпоху
"третьего рейха" не хотели и не умели преодолеть свои внутренние конфликты и
создать единую организацию Сопротивления. Различные группы рабочего движения
действовали отдельно и были по отдельности разбиты.
     КПГ  после  ее  запрещения  вначале  пыталась  сохранить  свою   строго
иерархическую систему с подчинением низших звеньев высшим, а также,  вопреки
фашистскому террору, пыталась проводить массовые акции.  Тысячи  коммунистов
участвовали в изготовлении и распространении нелегальных листовок и в других
пропагандистских мероприятиях. До 1935 года членам нелегальной КПГ продавали
даже марки для оплаты членских взносов. До этого времени руководство  КПГ  и
Коммунистического Интернационала исходило из того, что массовые акции  этого
рода могут в короткое время привести к распаду "третьего рейха", тогда как в
действительности  они  лишь  облегчали  мероприятия  гестапо.  Лишь  на  VII
Всемирном  конгрессе  Коммунистического  Интернационала  в  1935  году   эта
стратегия,  вряд  ли  совместимая  с  условиями  фашистской  Германии,  была
пересмотрена, а вместе с ней и политика борьбы с  социал-демократией  как  с
"крылом фашизма". Так как к этому времени,  помимо  партийного  руководства,
жертвами  систематических   полицейских   операций   стали   тысячи   членов
нелегальной КПГ, с 1936 года  коммунисты  ограничились  поддержанием  весьма
непрочной  информационной  сети,  связывавшей  отдельные   действовавшие   в
Германии коммунистические группы Сопротивления между собой и  с  заграничным
руководством. Коммунистическое Сопротивление в значительной  степени  угасло
под действием пакта Гитлера - Сталина и снова усилилось лишь после немецкого
нападения на Советский Союз. Возникли различные  организации  Сопротивления;
некоторые из них поддерживали контакты также с социал-демократами и  даже  с
буржуазными и военными кругами. Но, в  отличие  от  Коммунистической  партии
Италии, КПГ не удалось применить на практике принятую в 1935 году  концепцию
Народного фронта.  Исключением  был  вскоре  распавшийся  парижский  Комитет
Народного фронта; что же касается групп "Национального  комитета  "Свободная
Германия"", действовавших не столько  в  Германии,  но  главным  образом  за
границей,  и  в  особенности  в  Советском  Союзе,  то  ими  большей  частью
руководили коммунисты, которым приходилось принимать  во  внимание  интересы
Советского Союза, часто мотивируемые отнюдь не "антифашистскими" целями32.
     Лидеры СДПГ и руководимого ею Всеобщего союза германских  профсоюзов  в
1933 году долго, слишком  долго  питали  иллюзию,  что  политика  осторожной
сдержанности по отношению к национал-социалистскому режиму  может  сохранить
их организации. Этот фатальный курс приспособления, выразившийся,  например,
в одобрении так называемой "мирной речи" Гитлера 17 мая 1933  года  фракцией
СДПГ в рейхстаге - уже обескровленной арестами и  эмиграцией,  -  фактически
привел  к  расколу  партии.  Эмигрировавшие  социал-демократы  образовали  в
пражском    изгнании    новую     организацию,     "Sopade"     {Сокращение.
"Социал-демократическая  партия  Германии".  Имеется  в   виду   заграничное
руководство СДПГ, находившееся до 1938 года в Праге, а затем в  Лондоне.Прим
перев.}, которая уже 18 июня 1933 года, то есть еще до  запрещения  СДПГ  22
июня, обратилась к немецким рабочим с  программной  статьей  и  призвала  их
"разорвать свои цепи" и бороться за "перестройку капиталистической экономики
в социалистическую ".
     Уже до этого отдельные социал-демократы и профсоюзные  деятели  ушли  в
подполье. Но,  в  отличие  от  коммунистов,  они  очень  скоро  поняли,  что
нелегальные массовые организации с отдельными ячейками, партийными  органами
и сбором членских взносов прямо провоцируют действия гестапо. Напротив,  эти
социал-демократы исходили из трезвой  оценки  возможностей  сопротивления  в
террористическом "третьем рейхе" и, по существу, ограничивались  сохранением
традиционных связей в форме дискуссионных кружков, спортивных  союзов  и  т.
п.,  чтобы  в  момент  ожидаемого  и  желанного  распада  "третьего   рейха"
располагать  людьми  для   восстановления   партии.   Кроме   этой   системы
неформальных, но хорошо законспирированных групп социал-демократов и  членов
профсоюзов, отказывавшихся от демонстративных акций сопротивления, но -  как
видно  из  отчетов  "Sopade"  -  имевших  хорошо  разработанные  контакты  с
партийным руководством в Праге, было также несколько  очень  активных  групп
Сопротивления на региональном и более высоком уровне, к  которым,  наряду  с
социал-демократами,  примкнули  также  бывшие  члены  КПГ   и   отколовшихся
коммунистических и социалистических групп. Прежде  всего  следует  упомянуть
здесь   "Красную   ударную   группу"   ("Roter   StoBtrupp")   в    Берлине,
"Социалистический фронт"  ("Sozialistische  Front")  в  районе  Ганновера  и
межрегиональную группу "Новое начало" ("Neubeginnen")33.
     Подобно группам Сопротивления КПГО (Коммунистическая партия Германии  -
оппозиция,   Kommunistische   Partei   Deutschlands   -   Opposition),   СРП
(Социалистическая рабочая  партия,  Sozialistische  Arbeiterpartei)  и  ИССБ
(Интернациональный    социалистический    союз    борьбы,    Internationaler
Sozialistischer Kampfbund), они особенно важны не  только  тем,  что  до  их
разгрома органами гестапо они вели очень интенсивную борьбу, но еще  и  тем,
что в этих группах произошло объединение социалистов и коммунистов из разных
партийных организаций34. То же можно сказать об антифашистских организациях,
возникших в конце "третьего рейха" и вскоре после его  распада  и  ставивших
себе целью создать новое рабочее движение,  вне  рамок  КПГ  и  СДПГ.  Ввиду
отрицательного отношения к ним всех оккупационных властей  это  не  удалось,
как и предыдущие попытки создать антифашистский Народный  фронт35.  Контакты
представителей рабочего Сопротивления с церковными, буржуазными  и  военными
оппозиционными  организациями  также   не   достигли   таких   масштабов   и
интенсивности, как в Италии. Если отвлечься  от  контактов,  непосредственно
предшествовавших 20 июля 1944 года {День покушения на Гитлера и неудавшегося
военного путча против национал-социалистской власти.- Прим. перев.},  им  не
удалось преодолеть взаимное недоверие.
     Примечательно,  однако,  что  почти  не  было  контактов  также   между
оппозиционными кругами и отдельными лицами разных церквей - евангелической и
католической.  Подлинное  сотрудничество  между  оппозиционными  христианами
евангелического и католического вероисповедания было, по  существу,  лишь  в
кружке  Крей