Все пространство у дверей, за ними и в коридорчике было
заставлено контейнерами. Ким вьюном проскользнул между этими
огромными и плотно составленными ящиками. Заглянул в малень-
кое зарешеченное окошко.  Там, в довольно-таки большом поме-
щении человек двадцать больных в пестреньких халатиках  мыли
посуду.  За их спинами виднелся суперсовременный моечный ап-
парат. Но Ким сразу смекнул - трудотерапия! Ничего, это дело
полезное.  Но не для него.  И он стал пробираться дальше, по
коридорчику, туда, где помигивала синенькая лампочка.
     Анализатор все  время пищал.  Но Ким не обращал на него
внимания.  Открыть запертую дверцу для  него  не  составляло
труда, он лишь запустил в замочную скважину длинный коготок,
отросший на глазах,  поковырялся там с минуту,  и дверь рас-
пахнулась.
     Похоже, Ким оказался недалеко от цели.  Тишина и пустые
освещенные зеленым светом коридоры говорили о том, что блуж-
дать ему недолго.  Видно, именно тут содержались те, кто был
особо  опасен,  кого не выпускали в другие помещения,  а тем
более во двор и на улицу, в садик.
     Он заглянул в один глазок: тощий и совершенно голый че-
ловек отбивал земные поклоны,  один за другим.  В  следующей
палате-камере немолодая парочка предавалась любовным утехам,
рядом на табурете сидел санитар и пускал слюни.  Ким  прошел
дальше.  Но  больше не глазел в кругленькие дырочки,  он по-
чувствовал, что здесь нужных ему людей нет.
     В центре небольшого холла виднелся столик с креслами по
краям.  Но никто в них не сидел.  Ким подошел ближе и увидал
плотно сомкнутые двери лифта. Ни кнопок вызова, ничего похо-
жего на них не было.  Он оглянулся - окно зарешечено.  Да  и
стекло - явно пуленепробиваемое. Пришлось вернуться и искать
другой путь.
     А время шло. Парни из его отряда, небось, начищали свои
перышки,  готовились к грандиозной попойке. Иначе и не могло
закончиться предстоящее застолье - будет попойка,  будут де-
вицы,  будет драка - все будет в "Веселой вдовушке".  Только
вот к этому времени надо успеть замести последний след.
     На третий этаж Киму пришлось ползти по  внешней  стене,
ощупывая почти каждый миллиметр ровной кирпичной кладки.  Но
главное, снизу его никто не видел.
     Все остальные трудности были преодолимы.  Правда, стена
была гладенькой - без карнизов и бордюрчиков,  и долго приш-
лось перемещаться, присасываясь к ней, по горизонтали, преж-
де чем он обнаружил открытую фрамугу.
     Ким ужом проскользнул внутрь.  Напугал молоденькую мед-
сестру.  Та выронила какую-то склянку и застыла с  раскрытым
ртом.  Но Ким не позволил ей опомниться, тут же усыпил и ее.
Лишь потом оттащил тело к креслу,  усадил в него, хотя нужды
в этом не было. Заглянул в первый же глазок - на полу билось
в истерике неопределенного пола существо.  Ким прошел  мимо.
Анализатор  пищал все сильнее.  Еще в двух камерах-одиночках
сидели какие-то звероватые типы со страшными бандитскими ро-
жами. В четвертой был Хромой.
     Ким потянул на себя ручку.  Дверь не  поддалась.  Замок
был  тройной,  и с ним пришлось повозиться.  Когда Ким вошел
внутрь,  он первым делом залепил пластырем глазок. Уже потом
обернулся к Хромому.
     Безобразный лысый толстяк с совершенно идиотским  лицом
сидел на пластиковом мягком унитазе и пускал пузыри из носа.
Слюни текли на подбородок, висели на нем мутными сосульками.
В  камере  стояло жуткое зловоние.  Но Нерожденному было все
равно, чем пахнет, розами или дерьмом. Это была его работа.
     - А-а-а,  - обрадовался чему-то Хромой, - опять пришел,
ну заходи, заходи, только у меня ничего нет...
     Ким подошел ближе,  заглянул больному в глаза. Ни черта
человеческого в них не было! Это были глаза даже не животно-
го, в тех виден явный разум, сметка, понятие, это были глаза
насекомого - стеклянные, холодные и пустые.
     - Заходи,  заходи,  - повторил Хромой. Ким усилием воли
заставил больного сосредоточиться,  собрать остатки  разума,
пусть ненадолго, пусть на несколько секунд. И спросил:
     - Что ты видел на тропе? Хромой прохрипел невнятно:
     - Дьявол,  всем конец, это дьявол, он приходил за нами,
ты тоже дьявол, я все вижу...
     Ким понял,  что  каким бы безумным ни казался на первый
или второй взгляд человек, внутри, в глубине сознания и под-
сознания у него всегда что-то сохраняется.
     - Не было никакого дьявола, понял! - сказал медленно, с
нажимом.
     - Был! - ответил Хромой, упал с унитаза, пополз к Киму.
- Был!
     Тот поднял руку,  провел ею над головой Хромого, загля-
нул в безумные мутные глаза.
     - Повторяй за мной: не было никакого дьявола! ничего не
было!  ты все забыл!  ты ничего не помнишь! не было никакого
дьявола!
     Хромой протянул к нему скрюченные грязные пальцы с обг-
рызенными ногтями.
     - Был дьявол! - сказал он, захлебываясь и теряя голос.
     Ким подумал,  что и здесь попадаются крепкие орешки. Но
это его не смутило.  Внушение должно было сработать,  безот-
казно сработать!
     - Ты все забыл!  - он поднял обе руки,  принялся делать
пассы над лицом Хромого.  - Ты все забыл! Твой мозг чист как
у младенца! Ты все забыл!
     Хромой неожиданно попятился от внезапного гостя.  Глаза
его прояснились. Он выставил вперед дрожащий палец. И закри-
чал почти в полный голос.
     - Я ничего не забыл! Это ты дьявол!!!
     - Молчи!
     - Нет!
     - Я приказываю тебе замолкнуть! И все забыть!
     Хромой упал на колени, закашлялся.
     - Приказываю - все забыть!
     Безумные глаза  утратили ясность.  Но из горла вырвался
сип:
     - Я все помню! Убирайся отсюда, дьявол!
     Ким улыбнулся.  Прислушался к анализатору -  тот  пищал
без умолку. И немудрено!
     - Хорошо, старик, ты сам выбрал свою судьбу, я не хотел
тебе причинять зла... Впрочем, для тебя и это будет добром!
     Хромой погрозил пальцем.
     - Помню! Помню все!!!
     Ким кивнул.
     - Ладно,  помни!  Я  не сумел повлиять на твою память и
твой мозг.  Но это не означает,  что я такой уж  бессильный!
Слушай  меня!  Ты сейчас умрешь от инфаркта,  твое сердце не
выдержит, понял? Так и установят врачи потом, по трупу, мол,
сердце не выдержало! Ладно, начали! Раз, два, три! Раз, два,
три!!!
     Хромой схватился рукой за грудь.
     - Видишь,  ты уже почувствовал,  как сбивается ритм,  -
проговорил Ким с усмешкой и зачастил:  - Раз! раз! раз! два!
три! - Он все убыстрял и убыстрял счет.
     Хромой сначала налился пунцовой краской,  потом позеле-
нел.  Он обеими руками держался за грудь, но не мог сдержать
рвущегося наружу сердца.
     - Раз,  два,  три, раз, - Хромой упал. Из открытого рта
хлынула кровь. Ким отступил к двери. Содрал пластырь с глаз-
ка.
     - Вот и хорошо,  так будет всем хорошо,  - пробурчал он
под нос. - Так никто никогда ничего не узнает.
     Он вышел.  В  коридоре было по-прежнему пустынно и спо-
койно.
     Но анализатор надрывался!  Киму было ясно,  в чем дело.
Ведь в соседней камере-палате сидела та самая Пак Банга, что
также любила путешествовать по "тропе".
     На всякий случай Ким прошелся в  один  конец  коридора,
потом в другой. Нет, все было спокойно. Анализатор реагирует
лишь на эту спятившую наркоманку, больше ни на кого! Остава-
лось довершить начатое!  И все! Он будет свободен! Он отслу-
жит еще год,  от силы,  полтора в шкуре этого  незадачливого
узкоглазого паренька, и конец! Прощай, сержант Ким! Ты оста-
нешься в гарнизоне,  будешь гонять своих парней-поисковиков,
будешь пыхтеть с ними на плацу и снарядах,  бегать о ними по
горам,  получать раз в неделю приличное жалование, ходить по
борделям и кабакам,  поднакапливать деньжат, чтобы когда-ни-
будь,  на старости, открыть свою овощную лавочку, а может, и
погребок.  Тебя будут повышать, уважать, любить, ненавидеть,
бояться,  все будет,  старина Ким, лишь одного не будет!. Ты
никогда не вспомнишь про всю эту историю! Никогда тебе в го-
лову не придет шальная мыслишка,  что будто бы происходило с
тобой что-то неладное, нет, не придет! На твоем брюхе не ос-
танется даже маленькой ниточки шрама -  все  срастется,  все
заживет,  и ты не узнаешь, как в твоем теле выращивались не-
обходимейшие для Нерожденного вещи и как он сам жил в  твоем
теле! Да это и на зачем тебе знать, Ким! С тобой будет все в
полном порядке!  Если, конечно... Нет, никаких "но", никаких
"конечно", все будет в норме, Ким!
     Он постоял несколько секунд перед  дверью,  за  которой
скрывалась последняя свидетельница. Заглянул в глазок - Бан-
га спала. И запустил в скважинки сразу три ногтя-коготка.
     Черная сумка, висящая на длинном ремешке за спиной, тя-
жело колыхнулась.  Круглое ядрышко аннигилятора надавило  на
поясницу.  Все было тихо.  Все было нормально! Ким провернул
три замковых механизма одновременно и,  не вынимая ногтей из
скважин,  потянул дверь на себя.  Она не поддалась. Тогда он
толкнул внутрь. Дверь держалась. Лишь с последней попытки он
сообразил  сдвинуть ее в сторону - дверь легко уехала в сте-
ну,  но тут же, пропустив Кима, вернулась на место. Ему пон-
равилось, что в клинике нестандартный подход не только к па-
циентам,  но даже к камерам и дверям. И все же сам он посту-
пил стандартно. Проверил дверь, залепил глазок.
     Банга спала. Он подошел ближе. Ткнул ее мыском под реб-
ра, совсем тихо ткнул. Пак открыла глаза.
     - Опя-ять! - простонала она.
     - Нет,  - сказал Ким,  - я тебе не мерещусь,  Банга.  Я
пришел к тебе наяву. Поговори со мной!
     - У тебя есть ширево?
     - Нет.
     - И курнуться нету?!
     - Нет, Банга, я не увлекаюсь этими делами.
     - Тогда проваливай!
     Ким присел на корточки перед ней.
     - Проваливай, кому сказала!
     - Не спеши, давай потолкуем.
     - Ты легавый, да?
     - Нет, - Ким опять улыбнулся, - я совсем из другой кон-
торы! Расскажи мне, что ты видела на тропе?
     Пак устало выдохнула. Закрыла глаза.
     - Всем нужно знать одно и то же!  Это бред какой-то! На
черта тебе сдалась эта тропа, легаш?!
     - Я хочу знать, как выглядел в ту минуту Проклятый, как
он ушел от вас.
     - Кто? - удивилась Пак, открыла глаза.
     - Проклятый! Говоря попросту, тот самый парень, которо-
го за преступления вышвырнули много-много лет назад из нашей
звездной системы, тот самый, которого не принял и ваш мир.
     Банга подозрительно уставилась на гостя.
     - Вот кто по-настоящему чокнутый!  Вот по кому психушка
плачет! - просипела она.
     - А ты подумай,  - ненавязчиво продолжал Ким. - Подумай
хорошенечко, кого ты видала? Это был человек?
     - Не-ет!
     - А почему же ты удивляешься?
     - Я не верю во все эти побасенки!  У  меня  собственная
башка набита всякими тварями и всякой дрянью!  Мне еще иноп-
ланетян не хватало!  И вообще, чего это ты разоткровенничал-
ся?  Думаешь, я тебе все выложу, а ты меня пришьешь, и никто
не узнает про нашу беседу, так?!
     - Нет, я тебе прямо скажу, убивать тебя не для чего, ты
просто позабудешь все!  Все полностью:  и про "тропу", и про
"нечеловека",  и про мой приход...  а потом тебя выпишут,  и
все будет для тебя как прежде!
     Пак с трудом разогнула скрюченную спину. Встала.
     - Ну, и чего тебе надо?
     - Куда он пропал?
     - Не знаю!  Он влез на дерево, весь искалеченный, я ви-
дала  таких  лишь  валяющимися  на мостовой после взрыва - с
оторванными руками,  с вывалившимися наружу глазами, с выво-
роченными кишками,  всех в крови - это у нас, когда боевички
баловались.  Так вот,  этот твой приятель выглядел еще хуже!
Но  он  умудрялся  ползти по стволу,  а потом впрыгнул в ка-
кую-то темную штуковину с плоским днищем.  Она сразу улетела
и стало светло. А потом так громыхнуло, что у меня уши зало-
жило.  Но громыхнуло далеко,  внизу,  у выхода в пещеры, по-
нял?! Его, небось, развалило в пыль! Только ведь он все одно
не жилец был,  ясно! А я приторчала, там же приторчала! Меня
и повязали, легавые суки!
     Ким выслушал рассказ молча. Он все и так видел примерно
в  таком же свете.  Черт возьми,  сколько пришлось вытерпеть
Проклятому! Как с ним обошлась судьба! А он сам, Нерожденный
в шкуре Кима,  что сделал он?!  Ему стало совсем тошно!.  Но
ведь в его памяти, в его свернутом мозгу была заложена прог-
рамма устранения Проклятого! Что он мог сделать?! И все рав-
но ему было не по себе.  Но ничего,  это пройдет!  Сейчас он
обработает эту бабу, и все! -
     - Ладно, Пак! Тебе скоро будет лучше! А сейчас все нач-
нешь забывать. Зачем тебе в мозгах хранить всякую пакость?!
     - А ты тоже оттуда? - с опаской спросила Пак.
     - Да, я именно оттуда. Но ты не бойся!
     - Странно. 
     - Ну что тебе странно? Успокойся! Сейчас ты все это по-
забудешь.
     - Погоди!
     - Ну?! Что еще!
     Пак очень волновалась.
     - Странно,  что вас оттуда так много! Вы, наверное, мне
мерещитесь все же, точно, мерещитесь! В жизни так не бывает!
     Ким нахмурился.  Анализатор уже не пищал, а сиреной ре-
вел в мозгу. Но он ничего не мог понять.
     - Почему много? Что ты говоришь?!
     - А то!
     - Поясни!
     - Тут еще один приходил,  толстый такой,  его краном не
подымешь!  - затараторила Пак.  - А он на одних ладошках  по
стенам и потолку ползал, как муха, еще похлеще! Вот так-то!
     Ким схватил ее за плечи, встряхнул с силой.
     - Кто это был?! Отвечай! Кто?!
     - Это был я,  Ким!  - раздался из-за спины приглушенный
голос.
     Ким обернулся.
     Спиной к  запертой двери стоял толстяк в светлом костю-
ме,  поверх которого был напялен огромный бронежилет. На го-
лове у толстяка была надета сетчатая металлическая маска-эк-
ран.  В руках он держал автомат. Держал, наставив дуло прямо
в лицо Киму. По обе руки от толстяка стояли восемь здоровен-
ных парней в таких же сетчатых масках. Четверо из них держа-
ли  наперевес  ручные крупнокалиберные пулеметы,  у двоих на
плечах лежали короткие и толстоствольные гранатометы -  ост-
рия гранат также смотрели Киму в лицо. Еще двое придерживали
за края свернутую, крупноячеистую сеть.
     - Это западня,  Ким!  - сказал толстяк почти ласково. -
Ты сам вошел в нее!  Вошел на приманку!  Вошел  и  захлопнул
дверь. Что делать, Ким, но ты попался, не надо дурить!
     Нерожденный решал, что же предпринять. Его мозг работал
сейчас с тройной нагрузкой.  Когда они успели войти?  Видно,
тогда,  когда Пак орала.  Он не услышал!  Здесь мягкие полы.
Нет, все равно это непростительная ошибка - так попасться!
     - Спать!  Все спать! Немедленно спать! - выкрикнул он и
послал  гипнотический заряд чудовищной силы,  способный уло-
жить армию.
     Пак рухнула  на  пол,  словно у нее подрубили ноги.  Но
толстяк и солдаты стояли.
     - Спать!!!
     - Не дури,  Ким! Ты видишь эти штуковины? Ты сам должен
понимать,  что экраны не пропустят твоих сигналов.  Не дури.
Сбрось сумку и ложись на пол!
     Западня захлопнулась. И бежать было некуда. Ким метнул-
ся к стене.  Мгновенно из его пальцев выскочили наружу  ост-
рейшие плоские когти. Он наискось резанул по пластику, ухва-
тился за край,  отодрал пластинку шириной в два метра. И тут
же ударил кулаком в стену - кирпичи должны были вылететь ог-
ромным сцементированным куском...  Но они не вылетели. Их не
было. Под пластиком высвечивались тусклая стальная стена.
     - И так везде, Ким. Не рыпайся, не трать понапрасну сил
и времени! Ложись!
     Ну уж нет,  решил Нерожденный, здесь вы из гранатометов
палить не станете,  самих себя поубиваете к чертям!  Нет! Не
бывает безвыходных положений! Мы еще потягаемся, кто кого! И
он резко взлетел вверх, под потолок.
                           
     Пулеметная очередь прозвучала глухо.  Пули не рикошети-
ли,  они вязли в пластике.  За первой ударила вторая,  потом
еще  две,  потом  все смешалось в общем треске.  Киму задело
лишь плечо да немного  левую  ногу.  Это  было  ерундой.  Но
все-таки они прижали его к полу, не давая подняться вверх.
     - Завязывай,  Ким!  Ты всем надоел уже!  Парням пора на
обед, не зли их!
     Ускорив все реакции в организме мысленным приказом, Ким
перешел  в  более быстрое временное измерение и молнией мет-
нулся на толстяка.  Он должен был повалить  его,  сокрушить,
пробить себе дорогу к двери - и один землянин не смог бы вы-
держать подобного натиска...  Но толстяк мощнейшим ударом  в
челюсть отбросил его к противоположной стене.
     Ким попробовал прорваться еще раз,  потом еще. Но испо-
линской мощи удары повергли его наземь, оглушая. Толстяк был
силен как динозавр.  Лишь чуть  прочухавшись,  Ким  вспомнил
слова Банги.  Точно! К ним попали стимуляторы! Иного быть не
могло.  Но это означало, что он обречен, ведь придется вести
схватку на равных даже с перевесом на их стороне. А это было
равносильно битве с паровым катком.
     Оставалось еще  одно  средство.  Оно  висело в сумке за
спиной. Но к нему следовало прибегать лишь в крайнем случае.
     - Все, Ким! Понимаешь, все! Западня захлопнулась!
     В ярости он изрезал бритвенными когтями  весь  пластик,
поотдирал  огромные  куски.  Но везде посвечивала сталь.  Он
швырял эти куски в солдат,  пытаясь отвлечь их, ослепить. Но
парни были,  видно,  привычные к потасовкам,  они знали, как
себя вести.
     Очередной удар  толстяка свернул Киму челюсть на сторо-
ну,  сплющил нос. Ребра у него были и так уже переломаны. Но
Ким держался. Держался, потому что внутри него был Нерожден-
ный! А это существо не так-то просто уничтожить!
     В какой-то неуловимый момент на него набросили металли-
ческую сеть. Он тут же разорвал ее в клочья, не дав себя по-
валить, сбить с ног. Силенка еще была в этом теле!
     В руках у парней появилась новая сеть. Они выжидали мо-
мента.  Но и он выжидал. Он уже понял, что никакого подкреп-
ления не будет,  что надо их давить, пересиливать по одному,
что парни сломаются, что не выдержит даже этот наглотавшийся
стимуляторов суперсилач. И он снова и снова бросался на них,
пользуясь тем, что оружие пока они против него не применяли.
     Троих удалось уложить. Но остальные держались. Они сто-
яли насмерть,  не уступая ни пяди. Ким потянулся к заплечной
сумке. Но толстяк и тут опередил его.
     - Давай! - прозвучало визгливо.
     И одновременно пять очередей ударили в  Кима.  Били  по
рукам и ногам.
     Кожа ошметками летела по углам,  капли  крови  разлета-
лись,  будто  из  центрифуги,  скрипели  и скрежетали кости,
оторвало четыре пальца,  пробило колени, лодыжки, перерубило
все сухожилия на правой ноге...  Но Нерожденный держался. Он
не хотел сдаваться.  Титаническим усилием он  восстанавливал
поврежденные ткани. И держался!
     И все же,  когда его рука уже вытащила из черной  сумки
небольшой,  размером  с детский мячик или апельсин,  шар,  и
когда ослепительная вспышка должна была сжечь не только всех
стоявших на пути,  но саму пластиковую стену, пробить дыру в
стали,  на Кима снова обрушилась тяжелая сеть.  Одновременно
глухо  бухнул гранатомет - руку вместе с зажатым в ней анни-
гилятором вырвало из плеча,  отбросило в угол. Едкий дым за-
полнил и без того продымленную, загазованную камеру. Отрико-
шетившей гранатой изуродовало и повалило на пол двух парней,
стоявших впритык с толстяком.  Но сам толстяк уцелел. Он без
передышки всаживал пулю за пулей в истекавшего кровью  Кима.
И сам не верил ничему из происходящего. Да, комиссару Грумсу
казалось,  что это бред, паранойя, помноженная на шизофрению
и все психозы вместе взятые!  Этого просто не могло быть! Но
все это было!
     Уже с оторванной рукой и перебитыми ногами Ким бросился
на комиссара.  Но тот сбил его на пол,  чуть не оторвав  при
этом ударе самой головы!
     Нерожденный тут же вскочил. Его мог спасти только анни-
гилятор.  И он прыгнул в угол, где лежал шар. Несколько оче-
редей врезались в его тело.  Плетью обвисла левая  рука.  Он
скинул кроссовку, попробовал зацепить шар пальцами ноги - из
них мгновенно выросли длинные цепкие когти.  Но и это не по-
лучилось!  Очередью оторвало ногу у сам