ед этим у нас кончились секретарши - их прошло
много через приемную, все они были молоды, красивы,  владели  языками  и
что-то слышали о компьютерах -  но  ни  одна  не  могла  сдержать  своих
матримониальных позывов. Даже замужние, что вообще поразительно. Всем им
хотелось окружать нас уютом, разводить растительность  на  наших  окнах,
развешивать  занавески,  кормить  нас  вкусной  и  обильной   пищей   из
ближайшего ресторана...
   Так что Хасановна  вошла  в  нашу  дверь  -  и  неожиданно  для  себя
задержалась.
   Благодаря ей мы наконец обрели свой стиль! Она сама долго  ездила  по
комиссионкам, разыскивая классическую  конторскую  мебель.  Крис  где-то
добыл   двадцатилетней   давности   бидон   с   краской    буро-зеленого
госпитального цвета и ею раскрасил панели. Я встроил компьютер в  корпус
телевизора "Радуга" - были  такие,  из  красного  дерева,  их  продавали
только ветеранам... За какую-то неделю  из  нашей  беспородной  прихожей
получился кабинет следователя ОГПУ/НКВД из голливудского фильма  ужасов.
Хасановна,  оклемавшись  немного,  приоделась  -  и   теперь   принимала
посетителей в строгом темно-сером костюме, ослепительной белизны  блузке
и  черном  галстуке-шнурочке.  Однажды   она   постриглась   в   мужской
парикмахерской под ежик и анфас стала напоминать Малькольма Мак-Дауэлла,
переодетого женщиной. В профиль же Хасановна  была  настоящим  индейским
вождем, только без перьев.
   Курила она так много, что мы пошли на нарушение стиля и повесили  под
потолком кухонный воздухоочиститель.
   Делопроизводство  пришло  в  совершенный   порядок:   все   документы
составлялись по форме, и вечная  угроза  отбора  лицензии,  висящая  над
всеми предприятиями, подобными нашему, вдруг стала чисто  теоретической.
Устаканилась и бухгалтерия. Деньги от клиентов  принимала  Хасановна,  и
получить что-то на текущие расходы стало невероятно  трудно...  впрочем,
налоговая полиция, нагрянувшая однажды, тоже ушла не солоно хлебавши.
   В каждой  комнате  висели  огнетушители  и  аптечка,  а  в  ванной  -
спасательный круг.
   Ресторанная вакханалия быстро прекратилась, и даже  разносчики  пиццы
забыли к нам дорогу. На кухне тоже воцарился порядок: в понедельник была
гречневая каша с тушенкой, во вторник - перловая с тушенкой, в  среду  -
рис с курицей, в четверг - вермишель с рыбой,  в  пятницу  -  пшенка.  В
субботу и воскресенье мы были балуемы макаронами  по-флотски,  а  к  чаю
полагался сахар...
   Но самое больше впечатление на всех, и на нас в том числе, производил
канцелярский стол. Был он размером с биллиардный, только что  крытый  не
зеленым сукном, а черной кожей.  Древесина  отзывалась  на  постукивание
звонко, почти как  хрусталь.  Поверхность  украшали  бесчисленные  следы
папиросных ожогов, стаканных донышек,  керосиновых  ламп  и  неосторожно
брошенных кипятильников. На внутренней стороне дверцы тумбы,  вместившей
всю нашу картотеку, была выцарапана надпись: "Я  чист  перед  народом  и
пар...", подкрепленная парой пулевых  отверстий.  Круглые  сутки  горела
лампа зеленого стекла, с бронзовым литым основанием. Пепельница размером
с  больничное  судно  была  оснащена   хитрым   устройством,   бесследно
поглощающим окурки.
   Чернильный прибор из фальшивой китайской бронзы и настоящего  нефрита
изображал   один   из   эпизодов   Великого    Похода.    Под    толстым
пуленепробиваемым  стеклом  разложены  были   календари,   план-графики,
расписания поездов и самолетов, а также десяток фотографий, изображавших
бывших мужей Хасановны в порядке поступления; морды у мужей были  такие,
что даже товарищ Сталин, томящийся  на  открытке  под  тем  же  стеклом,
чувствовал себя неуютно...
   Обстановка эта смиряла  клиента  и  резко  повышала  ликвидность  его
капитала - но одновременно вселяла надежду.
   Ровно в четырнадцать звякнул колокольчик на  входе,  и,  пригнувшись,
вошла стильная девочка под два  метра  ростом  в  джинсах  и  мешковатой
ветровке. За нею втиснулся Коломиец.
   Его-то было много по обыкновению.
   - Дора Хасановна, - робко обратился он к нашей секретарше,  -  я  тут
договаривался с вами...
   - Садитесь, - резко скомандовала она. - Заполняйте анкету.  Это,  что
ли, оперативный работник? Хорошо!
   Потянулись наконец девчата к настоящему делу...
   - Хасановна, - подал голос Крис, - позвоните  Коломийцу,  пусть  даст
машину до ночи. И сам пусть приезжает. В Истру поедем...
   И мы поехали в Истру.
   Но прежде Ираида освоила последнюю пустовавшую  спальню,  которая  до
того была гостевой. И в квартире сразу стало как-то тесновато.
   - Не боишься оставлять  племяшку  в  нашем  вертепе?  -  подмигнул  я
Коломийцу.
   - Немного побаиваюсь, - признался  он,  -  не  хотелось  бы  мне  вас
потерять...
   Всеслышащая Хасановна немедленно откликнулась:
   - А как же мы на Амуре - жили все вместе в первом  бараке?  Отношения
наши были чисты!
   - Да вы-то там урабатывались так, что силы только на храп хватало,  -
махнул рукой Коломиец. - Ты на этих бездельников погляди...
   - Я за моралью слежу, - обиделась Хасановна.
   - Да, у вас не забалуешь, - сказал я. - Представляешь, Женя,  как  на
режимном предприятии: больше двух приводить нельзя...
   - И только до одиннадцати утра, - добавил Крис.

***

   В  Истру  мы  приехали  уже  около  пяти.  Дом,  в  котором  замучили
художника,   стоял   на   отшибе   -   старый    двухэтажный    насыпной
восьмиквартирник. Рядом высился роскошный недострой, каких много стало в
Подмосковье; то ли посадили хозяина, то ли  взорвали,  то  ли  невзначай
разорился  сам.  По  раскисшей  тропе  среди  строительного  мусора   мы
пробрались к цели. Между деревьями,  обступающими  вход,  натянута  была
бечевка с бумажным обрывком.
   - Плохое место, - сказал Крис, ежась.
   -  Чего  уж  хорошего,  -  пробормотал  Коломиец.  -  Стадо  они  тут
выгуливали потом, что ли...
   Он нагнулся и полез под бечевку.
   - Эй, - крикнул кто-то сзади. - Вы тут чего забыли? А ну, назад!
   К нам торопился пожилой милиционер в распахнутой шинели.
   - Участковый, капитан Петренко, - небрежно козырнул он.
   - Кто такие?
   - Поисковое агентство "Аргус", - представился я. - А  также  "Тимур".
Нашего клиента убили у вас тут.
   Участковый долго  и  пристально  рассматривал  наши  удостоверения  и
лицензии.
   - Так это вы и есть Коломиец? Слышал, слышал. Очень приятно...  жаль,
не предупредили меня... Слушайте, а что же  он  за  человек  такой  был?
Отчего хипеж? Я его шмотки перебирал - бомж натуральный.
   - Знаменитый художник он был. А что так  ходил...  привык,  наверное.
Или нравилось. Ну как, можно осмотреть место?
   - Да конечно же. Пойдемте. Только вот девушка...  Я  человек  на  что
привычный, и то, как снимал его с крюка - поверите, замутило...
   Мы посмотрели на Ираиду. У нее  чуть  сузились  глаза  и  подрагивали
крылья носа. Она не сказала ничего.
   - Ведите, капитан,  показывайте,  -  кивнул  Коломиец.  -  Арестовали
кого-нибудь, нет?
   - Нам, думаете, скажут? Ха, держи карман. Если позвонят когда,  чтобы
место это не охранять больше - и то спасибо. Что тут вчера делалось:
   - И что делалось?
   - Да, правильно если сказать - то ничего. Наехало их - откуда  только
взялось - машин шесть. А толку?  Что  мы  с  Филимоном  -  извиняюсь,  с
капитаном Филимоновым, это угро наше - что мы с  ним  записали,  то  эти
передрали в свои протоколы,  да  нас  еще  и  носом  натыкали:  чернила,
понимаешь, не того цвета:
   Осторожно, здесь ступенька качается - и притолока низкая:
   В подъезде пахло собаками и бомжами. Лестница  на  второй  этаж  была
разломана, двери в квартиры крест-накрест заколочены -  но  сомнения  не
было, что место это обитаемое -  или  было  таковым  до  самых  недавних
времен.
   - Нам сюда:
   Дверь в подвал - гнусно-коричневая, ноздреватая, будто до покраски по
ней колотили ледорубом - висела на одной петле и  открывалась  с  жутким
звуком, который не назвать было  ни  скрипом,  ни  завыванием.  Коломиец
включил свой мощный фонарь, осветил лестницу,  и  мы  стали  спускаться:
участковый впереди, Крис за ним, потом я, потом  Ираида  -  и  последним
наша главная ударная сила.
   Внизу было холодно. С тянущихся повсюду труб свисало какое-то мочало.
   Воняло страшно. Не в смысле: очень сильно, а в смысле:  вонь  внушала
страх.
   Да, кровь, да, дерьмо, которым и лучшие из нас  плотно  набиты  -  но
было в этом букете что-то еще: что-то утонченное.
   - Ну, вот:
   - голос участкового зазвучал глухо. - Тут все и было. Смотрите сами.
   - Ага:
   - это был Крис. - Ага: Так. Погасите-ка свет. И молчите.
   Коломиец послушно щелкнул выключателем, и нас  окутала  тьма.  Я  уже
довольно долго работал с  Крисом,  чтобы  научиться  различать  качества
тьмы.  Тьма  бывает  легкая,  тяжелая,  вязкая,   плотная,   прозрачная,
волокнистая, туманная: тьма как отсутствие света и тьма как исчезновение
света: активная и пассивная, наконец. Здесь была тьма  -  мертвая.  Труп
тьмы, уже начавший разлагаться.
   Это понимание  пришло,  конечно,  не  сразу.  Мы  стояли,  проникаясь
местом.
   Потом  я  услышал,  как  тяжело  дышит  Ираида.  И  только  потом   -
почувствовал тьму.
   Говорят, что врачи привычны к покойникам и вообще:
   Так вот - это не правда.
   Когда   оказываешься   замурован   в   разлагающемся    трупе,    все
профессиональные навыки идут к черту. Нарежу  прет  подкорка,  и  удача,
если удается ее перехватить.
   Я успел, но чудом.
   - Включай, Женя, - услышал я как будто  сквозь  накинутый  на  голову
мешок.
   В свете фонаря лица казались известковыми.
   - Ну а теперь надо все глазами осмотреть:
   - Может, я вам уже не нужен? - слабо сказал участковый.
   - Чувствую, сейчас облюю вам тут все:
   - Хорошо, - сказал  Крис.  -  Подышите  воздухом,  только  далеко  не
уходите. Висел он там? - и Крис показал рукой куда-то в угол.
   - Да-да:
   Сопровождающий наш торопливо застучал сапогами по ступеням.
   Крис достал диктофон и, прохаживаясь по подвалу и заглядывая в  углы,
заговорил.
   - Итак, осмотр места преступления. Подвальное помещение, типичное для
домов подобного типа. Высота  около  двух  метров,  потолок  деревянный,
опирается  на  стальные  балки,  возможно,  рельсы.  Размеры   помещения
приблизительно девять метров в длину и  семь  в  ширину,  пол  земляной,
большое количество коммуникаций. Хотя дом восьмиквартирный, вижу  только
три уцелевшие кладовки. Судя по следам  на  полу  и  потолке,  остальные
кладовки здесь были, но их сравнительно недавно разобрали - возможно, на
доски.
   Часть досок сложена у стены - гнилые.  Далее:  в  правом  дальнем  от
входа углу, в боковой стене, имеется еще одна дверь, ведущая в небольшое
закрытое помещение размером примерно три на четыре метра, пустое. Правее
этой двери, примерно в полутора метрах от нее, имеется вбитый в  потолок
крюк, согнутый из ребристого арматурного прута  марки  "тринадцать".  По
показаниям участкового милиционера капитана  Петренко,  именно  на  этом
крюке и висело  тело  убитого.  Атмосфера  в  подвале  крайне  гнетущая,
возникает чувство пристального  злобного  взгляда  в  затылок,  нехватки
воздуха:
   - Можно, я поднимусь? - спросила Ираида.
   - Конечно:
   - рассеянно отозвался Крис и продолжал:
   - Звук голосов приглушается, эха, характерного для пустых  помещений,
практически нет. Ощущение опасности и страха.
   Предметы кажутся более тяжелыми. Далее - осмотр  пола.  К  сожалению,
все следы затоптаны  при  официальном  осмотре,  но  с  некоторой  долей
уверенности можно утверждать,  что  следы  крови  под  крюком  несколько
неадекватны действительной кровопотере, на таком утрамбованном полу лужа
должна  значительно  превышать  те  шестьдесятсемьдесят  сантиметров   в
диаметре, которые мы наблюдаем:
   Вернулась Ираида.
   - Отдышалась? - спросил я.
   - Я? Да я к дядечке милиционеру бегала. Спросила, были ли вчера здесь
бабы. Следователи там или кто еще:
   - И что он сказал?
   - Не было. А следы-то - есть.
   - Крис!
   - Я слышу. Где? Покажи.
   - Вот. Вот. Вот. И вон там - целая семейка:
   - Женя, свети!
   И Крис, встав в  пресловутую  коленно-локтевую  позу,  принялся  рыть
носом землю. Ух ты, шипел он, уххх:
   Ираида подошла к той  пустой  комнатке,  предназначенной  то  ли  для
трансформатора, то ли  для  бойлера,  заглянула  внутрь.  Для  этого  ей
понадобилось сильно нагнуться. Потом она задумчиво постучала пальцами по
косяку двери.
   - Дядя Женя! - окликнула она Коломийца. - Подойди, пожалуйста!
   - Что у тебя? Еще что-то нашла?
   - Не знаю. Странно просто. Тут все старое такое, а косяк - из  сырого
дерева.
   - Отсырело:
   - Да что я, не отличу? Месяц назад эта осина еще в лесу стояла:
   - и для подтверждения она постучала костяшками пальцев по косяку.
   - Ну тебя, ей-богу. Оно вон черное все, а ты говоришь - месяц:
   Подошел  Крис.  Коснулся  спорной  двери.  Потом  как-то   мучительно
передернул плечами.
   - Вот она где, кровь-то вся:
   Ираида прижала к губам запястье.

4.

   - Пока мы тут балаболим, - сказал Коломиец, -  на  Петровке,  мабуть,
человек пять на этот эпизод раскололи.
   Они сидели в приемной при не Бог весть  каком  свете  зеленой  лампы.
Все, кроме Ираиды, чувствовали себя погано.
   Доктор  сказал,  что   налицо   типичный   похмельный   синдром   без
предшествующих возлияний. Думалось через "не могу".
   - Что мы имеем? - в который  раз  медленно  проговорил  Крис  и  стал
загибать пальцы. - Кровью  убитого  вымазали  дверь.  Перед  дверью  все
истоптано. За дверью следов мало.
   На полу воск. Не парафин - именно воск. Этот непонятный  автобус.  То
ли был, то ли нет. Куча окурков. В основном "Лаки страйк",  некоторые  с
помадой... В поселке вырубался свет, причем  в  разных  домах  в  разное
время. Куда-то делись бродячие собаки:
   - Крыса на дереве, - напомнила Ираида.
   - Крыса на дереве, - согласился Крис. - Дети чего-то боятся, а дети -
оторви да выбрось. А главное - молоко скисло.
   - Почему главное? - спросил Коломиец.
   - Если молоко скисает, то рядом черт, - популярно объяснил доктор.
   - Ты на черта не клепли, братья коников свели, - сказал  Коломиец.  -
Хотя... не знаю. Вот в Африке я бы такому не удивился, но чтобы у нас...
   - А ногу-то тебе кто отрывал? - спросил доктор. - И не в Африке...
   - Ну, это другое, - засомневался Коломиец.
   - Удивляюсь я твоему  скептицизму,  Женя,  -  сказал  Крис,  глядя  в
потолок. - Ты бы после того должен был или  в  монастырь  податься,  или
каким-нибудь гуру заделаться.
   Видно, верно говорят: хохол прежде черта родился...
   - Ты не отвлекайся, - сказал  Коломиец.  -  Дело  надо  делать.  Воны
хочуть  поженуть  велику  хвылю.  У  твоего  же  братца  в  министерстве
неприятности будут.
   - Он-то отмажется, - сказал Крис. - Вечный заместитель.
   На них, падлах, все и держится...  А  ридна  мова  у  тоби,  товарыщу
Коломийцю, дуже погана, як у самого Кучмы...
   - Да с вами, москалями, повяжешься...
   Все замолчали. Из кухни вышла Хасановна с подносом.
   Стаканы были, конечно, граненые,  с  пузырьками,  зато  в  серебряных
подстаканниках. К  чаю  она,  в  честь  Ираиды,  подала  варенье.  После
ритуальных прихлебываний и причмокиваний доктор задумчиво сказал:
   - Чай бывает питьевой и технический...
   - То вы на бессонницу жалуетесь, а  то  настоящего  чаю  требуете,  -
сказала Хасановна.
   - А-а, - оживился доктор. - Все равно нам не спать, так что и правда,
заварите-ка  нам,  Дора  Хасановна,  вот  именно  настоящего,  чтоб  лом
стоял...
   - Как хорошо, что девушку завели, - сказала  Хасановна.  -  Хоть  без
мату пожить... При Никите вашем допустили эту антинародную привычку!
   - Я, собственно, лом только и  имел  в  виду,  -  стал  оправдываться
доктор. - Ну, Хасановна, настоящий чай!  Вы  же  помните,  что  такое  -
настоящий! Бессонные ночи в наркоматах и все такое...
   - Тогда людей кто попало не убивал, государственный был порядок...
   С этим она повернулась и ушла на кухню.
   - И еще одно, -  сказал  доктор.  -  Существенное.  Отчего  мы  такие
вареные? Вагоны не разгружали, кровь не сдавали...
   В геопатогенные зоны я не верю...
   - Возможно, придется поверить, - сказал Крис. -  С  наскоку  нам  это
дело не одолеть. Придется собирать рассеянный материал, его должно  быть
много. Может быть, слишком много. Есть у  меня  такое  предчувствие.  На
крышу бы сбегать, да сил сегодня нет...
   - А что у вас на крыше? - спросила Ираида.
   - Астральный пост, - ехидно сказал доктор.
   - Этим ученым главное - ярлык приклеить,  -  лениво  сказал  Крис.  -
Просто оттуда, Ирочка, всю  Москву  видно.  А  когда  видно  -  тогда  и
понятно... кое-что... Завтра вместе слазим, покажу.
   - Вы лучше сразу договоритесь, за кого она замуж  пойдет,  -  сказала
мудрая Хасановна из кухни. - Пока  прописку  московскую  не  отменили  -
пусть все будет по закону.
   - Ага, а то я будто сюда невеститься приехала! - сказала Ираида.
   - Все леди делают это, - сказал доктор. - Женя, сколько у  тебя  было
жен?
   - Богато, - отрезал Коломиец.
   - Да ты и родственник, - сказал доктор. -  Придется  нам  разыгрывать
девушку в орлянку, как те купцы.
   Ираида поднялась.
   - Это еще зачем? - спросила она напряженно.
   - Власти у нас странные,  -  объяснил  Коломиец.  -  То  нельзя,  это
нельзя. Хотя по Конституции все можно. Но, чтобы в конфликт не вступать,
мы все делаем как бы по-ихнему. И они довольны, и мы. Ты, Ирка, главное,
не беспокойся. Это называется фиктивный брак.  Люди  при  нем  иной  раз
только на разводе и встречаются.
   - Вот  она,  Москва:  не  душу  испоганит,  так  паспорт!  -  заявила
Хасановна. - А без этого нельзя?
   - Можно,  -  сказал  Коломиец.  -  Но  трудно.  Иногда,  бывает,  так
тормознет...
   - Вы девушку мне не тираньте, - непоследовательно сказала  Хасановна.
- Может, она сама хорошего человека успеет найти.
   - В Москве? - усомнился доктор.
   - А что вы имеете против  Москвы?  -  возмутилась  Хасановна.  -  Это
сердце нашей Родины...
   - Скорее, шанкр, - сказал доктор. - И  такие  большие  шанкры  бывают
только в России!
   - Дора Хасановна,  -  начал  было  Крис,  -  иногда  вы  меня  просто
изумляете своей нелогичностью...
   Но Хасановна вернула разговор в прежнюю колею:
   - У нас на Октябрьской  площади  старичок  один  бывает  одинокий.  С
четырнадцатого года.
   - С четырнадцатого года одинокий? - испугалась Ираида.
   - Рождения четырнадцатого года.  В  наркомате  средмаша  был  главным
секретчиком. Родственников нет, я проверяла.
   Помрет, наверное, скоро. Квартиру партии завещал...
   - Что же вы, Дора Хасановна, сами-то  ушами  хлопаете?  -  возмутился
доктор.
   - Так он  же  Нину  Андрееву  поддерживает!  -  в  ответ  возмутилась
Хасановна. - Подлинный коммунист не вправе связать свою судьбу с гнусным
фракционером! Я от скоропалительного брака с  троцкистом  Флейшманом  до
сих пор отмыться не могу...
   - Строго у вас, - с уважением сказал Коломиец.
   "Настоящий чай", наконец, достиг кондиции. Для  полной  зрелости  его
сдобрили добрым ирландским виски и вересковым медом.
   - Начнем с самого простого, - сказал Крис, отставив пустой стакан.  -
С самого примитивного. С пещерного. Не  кажется  ли  вам,  господа,  что
физическое  наше  состояние  вполне  укладывается  в  описание   встречи
простого обывателя с энергетическим вампиром? Только без вампира.
   - Не бывает, - сразу сказал доктор.
   - Да я знаю, что не бывает. Но описания-то существуют.
   - И что из этого? - спросил доктор.
   - А то, что неплохо бы нам собрать побольше фактов такого  вампиризма
и наложить их на карту умертвий.
   - Это к колдуну Митрофанову, - сказал доктор.  -  Он  по  этой  части
дока.
   - Возьмешь на себя? - спросил Крис.
   Доктор кивнул. Посмотрел на часы, потянулся к телефону.
   - Не поздно? - спр