та,  -  сквозь  зубы  процедил
Хайяар. - Полтинник. Садись, Аня.
   Водила,  усатый  краснорожий  дядька,  молча  порулил   в   указанном
направлении. Хайяару даже не пришлось  особенно  напрягаться.  Настоящей
магии тут и не требовалось, такому  животному  хватит  и  первого  Знака
Власти.
   Он по-прежнему ощущал волну сопротивления от Аниного крестика, но  не
в пример слабее, чем тогда, на лестнице. Если что, работать он сможет.
   "Жигуль" уверенно пилил в потоке машин, перестраивался из ряда в ряд,
водителю не приходилось напоминать о скорости - он и сам, казалось,  рад
был побыстрее избавиться от не совсем обычных пассажиров. А над  городом
сгущались теплые сумерки, пронзительно пахло бензином, полнеба на западе
пылало исполинским костром, а у  восточного  горизонта  уже  покачивался
острый лунный серп, готовый к обильной жатве.
   ...Гаишники, как оказалось, уже успели все замерить и отбыли,  забрав
у растерянного Владьки документы. А вот  пострадавшие  остались  -  двое
плотного сложения парней в  белых  рубашках  и  при  галстуках,  коротко
стриженные и крайне раздосадованные испорченным вечером. Бледный Владька
стоял рядом, тоскливо изучал трещинки в асфальте и, похоже,  прикидывал,
как будет смотреться в гробу, с охапкой чахлых гвоздик на груди.
   Высадив их, водитель газанул, стараясь поскорее убраться  отсюда.  Он
даже забыл взять полтинник, и Хайяар не  настаивал  -  в  конце  концов,
пускай смерд радуется, что пригодился благородным господам.
   Аня, конечно, бросилась к Владьке, прильнула к тощей груди, засопела,
пытаясь сдержать слезы.  Тот,  растерянный,  явно  не  ожидавший  такого
поворота, неловко гладил ее по волосам, шептал что-то бессвязное.
   Предоставив юную  парочку  саму  себе,  Хайяар  неспешной  походочкой
приблизился к разбитому джипу. Его пассажиры слегка оживились.
   - Отец, как я погляжу? - скучающим голосом произнес один  из  них,  с
ослепительно-белыми  зубами,   кивнув   в   сторону   Владьки.   -   Да,
неприятности... я понимаю.  И  главное,  машина-то  новая  была,  еще  и
поездить не успел... Теперь придется новую брать, ты же понимаешь, мы на
латаных не катаемся. А это тебе, отец, выходит в двадцать тысяч. Ну,  не
рублей, ты понимаешь. То есть, если хочешь, можно и по суду, официально.
Но чисто по-человечески предупреждаю  -  по  иску  придется  выплачивать
больше. Время, как понимаешь, это деньги в квадрате.
   Хайяар молчал, внимательно слушая  белозубого,  а  тот,  все  тем  же
скучным и снисходительным тоном продолжал:
   - Денег таких, очевидно, нет, и занять не у  кого?  Понимаю.  Что  за
страна! Но ты не расстраивайся, не все потеряно. Мы ведь тоже не  звери,
мы выручим. Значит, таким макаром - завтра с тобой съездим к  нотариусу,
подпишешь договор о продаже квартиры. И не бери в голову, тебе самому  с
бумажками  бегать  не  придется,  БТИ,  жилищный  комитет,  это  мы  все
организуем. Ваша трехкомнатная хорошо пойдет, не меньше сорока, двадцать
нам, а на что останется, можно вам и в области неплохое жилье подобрать.
Оно и лучше - свежий воздух, природа. Так что выше голову,  отец,  жизнь
только начинается.
   - Хорошо иметь домик в деревне, - поддакнул второй и сам же  хохотнул
своему остроумию.
   - Нет, ребята, вы ошиблись. Я не папа, - он мрачно  усмехнулся.  -  Я
совсем наоборот. И все будет не так,  и  жизнь  подходит  к  неизбежному
концу. Хайяар  тяжело  взглянул  на  обладателей  белых  рубашек,  и  те
непонимающе уставились на "нестандартного папашу". - Хотите  знать,  как
на самом деле будет? Вот ты, - он ткнул пальцем в весельчака, - умрешь к
середине августа, по онкологии, неоперабельная стадия. А вот ты, - хищно
улыбнулся он белозубому, - повесишься у себя в  сортире.  Черная  тоска,
или маниакально-депрессивный психоз, так это у вас называется.  Недельки
три пока погуляй, а потом - в петлю.  Стоять!  -  негромко,  но  властно
произнес он, видя, что  веселье  в  бандитских  глазах  гаснет,  а  руки
тянутся куда не положено.
   Поздно, поздно. Мысли Хайяара уже клубились бурым туманом, и из  него
родилась тонкая, слегка искривленная игла, хищно задрожала, точно  усики
муравья тси-лмау, раздвоилась -  и  вошла  в  сердца  так  ничего  и  не
понявших парней. Никто, разумеется, не мог ее видеть, все происходило  в
оммо-тло, первом из  внутренних  слоев  Круга,  но  вот  уже  обреченные
часто-часто задышали, точно им не хватало вечернего, напоенного бензином
и сиренью воздуха, потом  их  затрясло  мелкой  дрожью,  и  оба  молодых
человека обессиленно  сползли  вниз,  привалившись  спинами  к  останкам
своего джипа. Глаза их тупо, бессмысленно уставились друг на друга.
   - А не пройдет и часа, мальчики, вам  станет  очень-очень  больно,  -
участливо сообщил им Хайяар. - Только "Скорая помощь"  не  поможет.  Вам
вообще уже больше  ничего  не  поможет.  На  джипах  ездить  вредно  для
здоровья, вас разве не предупреждали? У вас, видимо,  плохая  память.  -
Голос его сделался плавным, чарующим. -  Вы  плохо  помните.  Вы  вообще
ничего не помните. Ни кто въехал в зад вашему  джипу,  ни  парнишку,  ни
девчонку, ни меня... Вы совсем ничего не помните. А если вам напомнят  -
скажете, что ни к кому претензий не имеете. Вам и не надо их иметь,  вам
бы сейчас о другом подумать, о том,  как  войдете  вы  в  черные  пещеры
Нижнего Слоя, во владения Великой Госпожи Маулу-кья-нгару, и что  вы  ей
там скажете, прежде чем хлебнуть воды из Круглого Озера...
   Он резко повернулся и направился к испуганно глядящим  издали  Ане  и
Владьке. На  душе  было  весело,  душа  напоминала  сейчас  чрево  после
роскошного пира в доме знатного. Живой силы в парнях было изрядно, и  он
взял ее почти всю, оставив бедолагам  самую  малость,  чтобы  их  смерть
гляделась  естественно.  Пришлось,  конечно,  влить   им   по   капельке
киар-мин-дау, "полужизни", пятнами рассеянной в оммо-тло. Это  поддержит
их первое время, обманет здешних  лекарей  с  их  мертвыми  железками  и
снадобьями, зато потом отравит и те остатки истинной живой силы, что еще
плескалась в сердцевине их имну-минао. А выпитого из них  вполне  хватит
недели на две серьезного магического делания.
   - Все, ребята, - весело сообщил  он  выжидательно  глядящей  на  него
молодежи, - этой проблемы больше нет. У  владельцев  джипа  нет  никаких
претензий. Они не будут требовать денег,  у  них  вообще  теперь  другие
интересы. А за "восьмерку", - повернувшись к Владьке, он хлестко щелкнул
его по носу, - ты Руслану заплатишь что положено, и тут я тебе  помогать
не буду. Ты уже достаточно большой мальчик.
 
13. 
 
   Вода в тарелке подернулась радужной дымкой - и застыла, являя облитую
умирающим закатом горницу. Увы, пришлось обходиться обычной  тарелкой  с
надписью "общепит", наследство  покойной  хозяйки  квартиры.  Серебряной
чаши, какая положена при связи по Тонкому Вихрю, все равно не было.  Тем
более, что серебро - это условность,  главное  -  произнеся  необходимые
Слова Силы и совершив ритуал, проникнуть духом сквозь разделяющую  Круги
пустоту, что лишь кажется пустотой, на самом деле она живая. И не просто
послать иглу своего имну-тлао в бесконечно далекий теперь  Оллар,  но  и
попасть куда надо, так попасть, чтобы тебя услышали и ответили.
   А надо было - в Белый Замок, где сидят сейчас  составляющие  Собрание
старцы, обладатели плащей власти. Они ждут  его  слова,  его  отчета.  И
знают - он среди них, он  видит  все,  происходящее  в  горнице,  слышит
каждое слово и готов ответить, когда будет ему дозволено  говорить.  Ибо
не прошедший Глубинное Посвящение не  может  носить  цветной  плащ,  ему
надлежит почтительно молчать. Даже если он столь важен Собранию, что его
вызывают из другого Круга, по тянущейся сквозь Тонкий Вихрь ниточке... и
вообще  допускают  на  самую  вершину  Тхарана,  туда,  где  обсуждаются
поистине тайные  дела,  недоступные  не  то  что  мелкой  шушере,  но  и
проверенным, надежным магам, прошедшим Великое Посвящение.
   Хайяар передернул плечами, его знобило, хотя в комнате было тепло.  В
этой, московской. А уж тем более в той, расположенной  в  самой  высокой
башне  Белого  Замка,  там  горница  не  успела  еще  остыть   от   жара
иллурийского солнца. Но слишком уж много  сил  отнимала  связь.  Тонкому
Вихрю, как и любому живому, не нравится, когда его  протыкают  насквозь,
он стремится оборвать светящуюся ниточку,  затянуть  открывшийся  в  его
плоти канал, и нужно немало потрудиться,  дабы  сладить  со  своенравной
пустотой.   Зато   теперь   он,   можно   сказать,    был    рядом    со
старцами-плащеносцами и видел все  их  глазами.  Впервые  оказывали  ему
такую честь.
   ...Ставни плотно затворили, и пространство  озарялось  лишь  десятком
толстых свечей, равномерно расставленных по углам. И хотя это  не  столь
уж и требовалось, хотя все пятеро вполне могли бы обойтись и без  света,
они не считали  себя  вправе  посягать  на  вековые  традиции.  Собрание
Старцев должно проходить именно так -  зажжены  розовые  свечи,  закрыты
ставни, Покров Тишины наложен на неимоверно разросшуюся сейчас  горницу,
и подслушать их не мог никто - ни любопытный раб (хотя таковых  здесь  и
не водилось),  ни  любопытный  колдун-одиночка,  коим  Тхаран  отчего-то
побрезговал. Что же  до  своих  магов,  те  никогда  и  не  рискнули  бы
подслушивать, они еще с юности, с суровых лет ученичества знали, чем это
кончается. И уж тем более стихийные духи - уж с кем-с кем, а с  подобной
живностью собравшиеся умели обходиться не  менее  искусно,  чем  опытный
псарь с порученной ему сворой.
   И все-таки, чувствовал Хайяар, они  боялись.  Страх  -  слабый,  едва
ощутимый, желтовато-бурый, - выползая из их мыслей, дрожал  в  замкнутом
пространстве горницы, клубился  невидимым  обычному  глазу  дымом.  Его,
конечно, легко было бы развеять, но к чему? Все  пятеро  слишком  хорошо
знали причину, а притворяться друг перед другом считали делом постыдным.
   Долгое молчание нарушил плотный седобородый  старик  в  белом  плаще,
сидевший напротив дверей, в  высоком  кресле  со  спинкой,  изображающей
вставшего на дыбы горного барса.
   - Уважаемые, не будем тянуть  время.  Я  полагаю,  вы  догадываетесь,
какого рода сообщение пришло сегодня  из  Сарграма.  Увы,  то,  чего  мы
боялись, в конце  концов  и  случилось.  Государь  Айлва-ла-мош-Кеурами,
отвергшийся почитания Высоких Господ и прилепившийся к вредоносной  вере
Единому, объявил об этом всему своему  народу.  Таким  образом,  древний
нарыв наконец-то  прорвался  гноем.  Люди  Единого,  поначалу  робкие  и
смиренные, как-то незаметно  размножились,  их  лжеучением  соблазнились
блистательные кассары, ему не чужды ни купцы, ни воины, о черни я  уж  и
не говорю. Слишком долго мы смотрели на это сквозь пальцы, нам казалось,
что Высокие Господа лишь терпят нечестие до времени, чтобы тем  страшнее
покарать зло, и потому Тхаран не  вмешивался.  Но  теперь  люди  Единого
проникли и во дворец государя, льстивыми речами пленили его, теперь  они
- его глаза, его уши, его длань. Пока жив был  престарелый  отец,  Айлва
еще скрывал свое  отступничество,  он,  правда,  даровал  свободу  людям
Единого, но почитал и природных олларских богов. Но не прошло и полугода
со дня кончины великого Ллеу-ла-мош-Айл-Гьороно, как его младший  сын  с
головой погрузился в темные воды предательства. Люди Единого нашли ключи
к его впечатлительной  душе.  И  потом,  эта  недавняя  его  победа  над
полчищами западных варваров... он уверен, что конница Луан-ла-мау-Тсимау
сумела  растоптать  орду  лишь  благодаря  заступничеству  Единого.  Он,
дескать, видел в небе знак. Мы-то, разумеется, понимаем, откуда  берутся
подобные знамения.
   - Без предателя Алама не обошлось, - хмуро заметил маг в синем плаще,
сидевший возле наглухо закрытых ставней.
   - Это само собой, - согласился обладатель белого  плаща.  -  Но  будь
дело в одном лишь Аламе... В конце концов, кто он такой, этот  Алам?  Он
даже не  проходил  изначального  обучения  в  Тхаране,  его  натаскивали
сарграмские горные колдуны, то есть дикари, дальше слоя стихийных  духов
и не умеющие проникать. Ну, наш Тхаран, конечно, дал ему  многое.  Малое
Посвящение...  Спустя  тридцать  лет  -  Великое.  Но  ведь   Глубинного
Посвящения он так и не прошел, и значит,  любой  из  нас,  сидящих  тут,
способен поразить его в поединке.
   - Так-то оно так, - раздумчиво произнес худощавый старец, укутанный в
темно-зеленый плащ. - Но ведь мы и не пробовали. Алам  ушел  десять  лет
назад, и что с ним за это время случилось, никому неведомо.
   - В том-то и дело! - горько усмехнулся Белый Плащ. - Мы  не  понимаем
природу той силы, что сопутствует людям Единого. Но  что  сила  есть,  и
немалая, никто из нас не станет отрицать. Да,  не  стоит  омрачать  души
принявших Малое Посвящение, и уж тем более учеников,  но  только  слепец
способен бесстрашно низвергнуться в пропасть. Каждый из  нас,  прошедших
Глубинное Посвящение, не раз сталкивался с со слугами Единого.  Конечно,
были среди них и простаки, лишь болтающие о своем Боге, но не причастные
Его могуществу. Но вспомните, как при встрече с  некоторыми  их  вождями
нас покидало все наше магическое искусство, невозможным становилось даже
простейшее делание, доступное и деревенской ведьме.  Точно  некая  стена
закрывала  нам  путь  к  внутренним   слоям   Круга,   и   противостоять
безумцам-единянам мы способны были одной лишь примитивной земной  мощью.
Что ж, и это немало.  Было...  Теперь,  когда  на  их  стороне  государь
Айлва-ла-мош-Кеурами,  когда  железные  хандары   северян   двинутся   в
равнинную Иллурию... а они двинутся, не сомневайтесь. Даже если  великий
государь  наш   Айяру-ла-мош-Ойгру,   да   продлят   боги   его   земное
существование и введут в свой светлый чертог  после,  соберет  все  свои
войска,  оголит  южную  и  восточную  границы,  и   двинется   навстречу
брату-предателю Айлва... даже не хочется произносить  "ла-мош"...  исход
битвы может быть очень разным. Давайте говорить прямо  -  Сарграм  давно
уже не слабее Иллурии,  нам  никак  не  выставить  более  двухсот  тысяч
ратников, а у них только в регулярном войске семьдесят  хандар...  итого
триста пятьдесят тысяч воинов. А еще  ведь  есть  варвары-вассалы,  есть
дружины знатных людей... и еще, не забывайте, есть золото. Люди Единого,
как это  ни  печально,  весьма  преуспели  в  приумножении  благородного
металла. И наконец, язва поразила не один лишь Сарграме. Зараза тлеет  и
у нас, в солнечных иллурийских землях. Враг вполне может ударить  нам  в
спину.
   - А наш Тхаран? - напомнил Синий Плащ. - Тхаран может выдвинуть тысяч
пятьдесят... а если постараться, так и все восемьдесят. Тем более,  наши
воины - это вам не государевы ополченцы...
   - К ветхой рубашке заплат не пришивают, - раздраженно бросил Белый. -
Что эти тысячи? Капля в океане. Мир  поворачивается,  уважаемые  старцы,
мир меняется. И похоже, нам в этом новом мире  места  нет.  Конечно,  мы
уйдем не быстро... и не тихо. Но придется. Потому и  создается  убежище,
потому мы и посылаем наших людей в Железный Круг. Но если раньше мы  еще
надеялись, что туман развеется, то теперь...
   - Что же ты так уверен, Иргру-Йаро, в победе единян? -  Зеленый  плащ
нервно поежился. - Да, Высокие Господа пока молчат, но когда дело дойдет
до последней черты... вот тогда они и сокрушат мерзость,  огнем  очистят
вверенный им Круг. Мы ведь не раз их  вопрошали,  и  неизменно  получали
именно такой ответ.
   - Хауш-ла-Медани, - грустно и просто сказал Белый, - неужели  ты  еще
не понял самого главного? Кто эти людишки?  Мелочь,  прах.  Но  за  ними
стоит не просто одна из мировых сил. Их Единый, которого  они  почему-то
называют Рожденным и Нерожденным - вы  не  догадываетесь,  кто  Он?  Или
слишком страшно признаться самим себе?
   - Говори, Иргру-Йаро, - твердо произнес  доселе  молчавший  горбун  в
лиловом плаще. - Не стесняйся. Тут все свои. И даже наблюдающему  сейчас
за нами меккосу Хайяару тоже можно разрешить послушать. Тем более,  если
он справится со своим нынешним  служением,  можно  будет  подумать  и  о
Глубинном Посвящении.
   Хайяар постарался, чтобы его усмешка не отразилась в  тарелке.  Ни  в
этой, общепитовской, ни в  огромной  серебряной  чаше  там,  в  горнице.
Глубинное   Посвящение...   Это   не    раньше,    чем    кто-либо    из
старцев-плащеносцев опасно приблизится к черте, отделяющей  мир  средний
от владений тьмы. Но никому из собравшихся еще  не  время  опускаться  в
нижние пещеры...  И  потому  обещания  лилового  Амлани-Мианоси  подобны
клочку соломы, какой вешается перед мордой вола.
   - Что ж, скажу, - чуть приподнялся Иргру-Йаро. - Думаю я, это Спящий,
почтенные старцы. Спящий. Ныне  Он  просыпается  у  нас,  как  проснулся
некогда в Железном Круге. И Высокие Господа, как сие ни горько, ничем не
смогут воспрепятствовать. Луна, отраженная в озере, почти столь же  ярка
и прекрасна,  как  и  небесная  луна,  только  вот  она  исчезнет,  если
вычерпать озеро. А та, что наверху - останется. Так же  и  они,  Высокие
наши Господа, чьей силой мы и стали тем, кем стали. Но  теперь  сила  их
истощается, и нам, увы, приходится бежать. Это все же лучше, чем умирать
в муравьиных ямах, жариться на огне или кормить собою крыс в  единянских
темницах. И даже не это страшно. Смертью не спастись - Спящий  настигнет
нас и в Нижнем мире, в темных пещерах. Только там уже не  будет  Великой
Госпожи Маулу-кья-нгару, она растает вместе с остальными.  А  будет  там
одно лишь обжигающее дыхание Спящего. Поэтому мы и меняем  Круг.  И  это
теперь  должно  стать  главным  для  Тхарана.  Все  прочие   дела   надо
сворачивать. Да, мы верны великому государю  нашему  Айяру-ла-мош-Ойгру,
мы будем ему помогать, мы выставим тридцать тысяч...  ни  пятьдесят,  ни
восемьдесят не надо, жалко людей, мы останемся с ним до последнего... то
есть до того мига, когда уже пора будет уходить.  Мы,  вполне  вероятно,
возьмем его с собой... если государь проявит твердость и не падет в ноги
изменнику-брату... что тоже ведь может статься. Но глупо и  бессмысленно
погибать Тхаран не должен.  Я  сказал.  Есть  ли  возражения,  почтенные
старцы?
   Некоторое время все молчали, и  лишь  треск  свечей  нарушал  густую,
вязкую тишину. Потом доселе молчавший маг в иссиня-черном  плаще  мигнул
бесцветными глазами. Хайяар сейчас же напрягся, неприятно  засосало  под
ложечкой.
   - Иргру, я, в общем-то, не стану возражать, в стратегическом плане ты
прав, действительно, грубо говоря, пора рвать когти. Меня огорчает  даже
не это. Вот уже  почти  шесть  веков  существует  наш  магический  утес,
Тхаран, за это время были сделаны величайшие  открытия,  мы  проникли  в
тайны природы столь глубоко, что и не  снилось  старцам-основателям,  мы
сделали магию из плебейского ремесла высоким искусством, мы поддерживали
порядок в Олларе, мы сдерживали волны хаоса, бьющиеся о  пределы  Круга.
Мы научились проникать в смежные миры, мы... да что там говорить! И  вот
теперь практически все это придется бросить. Ну скольких мы сумеем взять
в Убежище? Ну полторы тысячи, ну в лучшем случае две. Причем это  вместе
с челядью, воинами, учениками... А прочих придется  оставить.  По  самым
скромным подсчетам - около пяти тысяч  магов,  пятьдесят  тысяч  воинов,
пятнадцать тысяч учеников. Из вещей мы сможем унести лишь то, что каждый
возьмет с собой. Иначе, как все мы знаем, нельзя, мы пока еще  не  умеем
переправлять в сопредельный Круг мертвые вещи.  Ну  ладно,  там  нам  не
понадобится золото, не понадобятся  драгоценности.  Но  оружие,  утварь,
инструменты... И прикиньте, сколько уйдет запасов  Силы!  Это  же  не  в
соседний город на ярмарку съездить. В общем, раз уж сегодня мы  называем
вещи своими именами, давайте скажем прямо -  Тхаран  погибнет.  В  своем
нынешнем виде, разумеется. Там придется  все  начинать  заново.  И  если
здесь, среди культурных народов, на