ять опозоренного дуэлянта.
     - Это черт знает что! - воскликнул Шапелль. - Я бы никому не поверил,
если бы не видел все своими глазами.  И я готов был лопнуть от смеха, если
бы не уважение к дворянской чести.
     Друзья отправились домой к  Шапеллю.  Сирано было грустно.  Победа не
радовала его из-за  сознания,  что в  парижском свете он терпит поражение,
ибо такой урод там никому не нужен.
     - Теперь,  - заявил недавний секундант, - как говорил английский поэт
и  драматург  Вильям  Шекспир,   кстати,  советую  тебе  его  почитать,  в
особенности его  сонеты с  великолепной рифмовкой,  когда-нибудь он  будет
признан  великим,  так  вот,  как  говорил Шекспир:  "Поужинаем утром!"  Я
намеренно не  предложил тебе вечером подкрепиться,  чтобы возможная рана в
живот не была бы опасной.
     - Да, я с удовольствием не только поужинаю, но и позавтракаю во славу
твоего Шекспира.
     - Надеюсь,  твоя дуэль уже сегодня будет известна в парижском свете и
за тобой установится очень важная для тебя слава скандалиста. Со скандалом
закончил  коллеж,  со  скандалом вошел  в  светское  общество,  скандально
выиграл свой первый поединок.
     - Почему же скандально?
     - Да  потому,  что у  графа в  секундантах был самый первый злословец
Парижа.  Твоя победа будет объяснена судорогами в руке или еще чем-нибудь.
Жди теперь вызова его друзей и родственников.
     - Я готов.
     - К  чему  ты  готов,  безумец?  Сегодня  же  сведу  тебя  к  учителю
фехтования. Ты же полный невежда в этом деле!
     - Что правда,  то правда!  Но приему ты меня научил отличному, именно
тому, которым я хотел владеть.
     Шапелль выполнил свое обещание, и с этого же вечера началось обучение
Сирано всем премудростям фехтовального искусства.
     Он устроил его к  знаменитому мастеру этого дела,  который фехтовал с
самим королем Людовиком XIII,  вселив в  того уверенность,  будто нет  ему
равного во владении шпагой.
     Король действительно был ловок и удачлив, силен и вынослив.
     Но то,  с чем встретился учитель фехтования в лице нового ученика, не
поддавалось уразумению.  Обучение,  длившееся изо  дня  в  день,  убеждало
мастера,  что  он  столкнулся с  феноменом,  ибо не  подозревал,  что имел
предшественником  неграмотного  дикаря  из   Америки,   обучившего  Сирано
"священной борьбе без оружия". А теперь, когда в руке его появилась шпага,
он,  употребляя ее, повторял любое преподанное ему движение, выпад, финты,
парирование в три-четыре раза быстрее, чем мог это проделать сам мастер.
     Уследить за этим даже зорким взглядом было невозможно.
     А ему еще хотелось верить,  что он пробьет себе шпагой путь в жизнь и
даже к сердцу еще неизвестной ему возлюбленной,  которая за красоту стихов
и покоряющую доблесть простит ему его внешность.


     Глава четвертая

     КОНФУЗ

                                  Пояс нужен, чтобы не потерять панталоны,
                                  шпага - чтобы не потерять честь.

                                                            Шїаїпїеїлїлїь,
                                                французский поэт XVII века


     Маркиз  де  Шампань  приехал с  утренним визитом к  своей  любовнице,
графине с родинкой, мадам де Ла Морлиер.
     Она  вышла  к  маркизу,  благоухая цветущим садом,  одетая  в  легкий
невесомый   пеньюар,   позволяющий  пылкому   воображению  обрисовать   ее
обольстительные формы.
     - Ах,  маркиз, - сказала она, протягивая руку для поцелуя, - я с утра
скучаю.  Смотрите,  если вы  не  позаботитесь обо мне,  то  лишитесь моего
расположения.
     - Что  вы,  графиня!  -  ужаснулся маркиз.  -  Я  лучше  объявлю себя
еретиком, чтобы меня сожгли на костре.
     - Ну  зачем же так!  Я  не люблю запах горелого мяса.  И  вы все-таки
нужны мне.
     - Нужен?! Вы заставляете меня задохнуться от счастья!
     - Задыхаются от  петли на виселице,  маркиз,  а  вы ведь не нарушаете
запретов короля и никого не вызываете на дуэль.
     - Браво,  мадам!  Вы сами подсказали мне,  чем развлечь вас!  Помните
того носатого птенца, который читал стишки у баронессы де Невильет?
     - Ну конечно! Они поссорились с графом де Вальвером.
     - И  даже дрались на дуэли,  а я был секундантом графа.  Этот носатый
Сирано  ловко  отделал  графа,   сразив  его  презрительным  великодушием,
заставив  перед  тем   прочесть  непристойные  стишки  про   самого  себя.
Оскробление неслыханное и безнаказанное!
     - И вы решились наказать этого птенца? Ах, маркиз!..
     - Устроить ему ловушку, и не где-нибудь, а у вас, мадам.
     - У  меня?  В  будуаре?  -  кокетливо подзадорила маркиза графиня,  с
улыбкой поднимая свои искусно подведенные брови.  -  И вы тайком приведете
его туда?
     - Что  вы  говорите,  сударыня!  Лучше убейте меня!  Вот  моя грудь и
бьющееся ради вас сердце.  -  И маркиз сделал вид, что распахивает камзол,
выставляя при этом вперед свою крысиную физиономию.
     - Ну полно,  полно!  Сознавайтесь сразу,  что вы придумали.  Надеюсь,
забавное?
     - Граф  де  Вальвер должен  быть  отомщен.  Для  этого  надо  выбрать
достойного противника Сирано де Бержераку.  У  меня есть такой на примете,
капитан армии  герцога Анжуйского,  барон  де  Ловелет,  первый  дуэлянт и
забияка.  Правда, чуть постарел. Придется вам пригласить на очередной свой
вечер  этого солдафона.  Ботфорты среди башмаков с  бантиками!  Это  будет
прелестно! Мы столкнем его с Сирано, и он сделает из этого мальчишки любое
блюдо по вашему вкусу.
     - Вы просто невозможный человек,  маркиз!  Я вовсе не людоедка, чтобы
заказывать себе блюда из своих гостей. Кроме того, старый солдат и птенец!
Фи!..
     - Вовсе нет!  Это  будет пикантнейший бой  петухов,  или если хотите,
коррида! Уверяю вас, мадам, это развлечет вас.
     - Ах,  я  готова на  любое  развлечение.  Пусть  будет  по-вашему,  я
приглашу этих двух человек не нашего круга. Пусть позабавят других.
     - Я мчусь в казармы, сударыня!
     И маркиз,  мелкими шажками прошмыгнув в дверь,  почти выбежал из дома
графини,  приказав кучеру своей кареты везти его в  казармы войска герцога
Анжуйского.
     Когда карета остановилась и маркиз, высунувшись из ее окна, обратился
с просьбой к солдату найти капитана де Ловелет, тот, рассчитывая на весьма
крупную награду важного господина, бегом помчался выполнять его поручение.
     Вскоре  бравый седоусый воин,  идя  вразвалку в  огромных ботфортах и
придерживая на весу за рукоятку длиннейшую шпагу, подошел к карете.
     - Чем могу служить? - хрипловатым голосом осведомился он.
     - Не откажите в любезности,  господин барон,  посетить вместе со мной
отменный трактир в Латинском квартале, за мой счет, разумеется.
     - О таких вещах солдата не спрашивают, - ответил капитан и, распахнув
снаружи дверцу кареты,  взгромоздился туда,  ибо  был весьма внушительного
телосложения по сравнению с щуплым маркизом.
     - Чем  обязан?   -   имея  в  виду  приглашение  в  трактир,  коротко
осведомился капитан.
     - Одна  прелестная особа  знатного  происхождения,  господин капитан,
просила меня похитить вас.
     Капитан хмыкнул, погладил усы и расхохотался похожим на лай хохотом.
     - Однако  вы  шутник,   господин  маркиз!   Хотел  бы  посмотреть  на
интересующуюся мною знатную даму! Я, знаете ли, больше не по знатной части
промышлял.
     - Вы просто скромны, капитан. В трактире мы все выясним.
     Выяснение обстоятельств приглашения капитана в  салон  графини де  Ла
Морлиер "вылилось", в буквальном смысле этого слова, потоком доброго вина,
наполнившего до краев увесистые кружки,  которые поднимали, разумеется, за
счет  маркиза  не  только  капитан,  но  и  чуткая  к  таким  возможностям
студенческая молодежь  и  неудачливые художники,  рисующие на  салфетках и
скатертях, за неимением других заказов.
     Изрядно подвыпив,  капитан забыл, для какой цели его сюда привезли, и
стал рассказывать о  своих несчетных победах в поединках до их запрещения,
а также и после.
     - Я  не проиграл ни одного боя,  -  хвастливо заявлял он,  отхлебывая
глоток вина.  -  У  меня  их  было семьдесят семь!  Семьдесят семь и  один
особый...
     - О, расскажите нам о нем, расскажите, - попросили несколько голосов.
     - Рассказывайте,  -  шепнул маркиз,  - все это будет известно знатной
даме, о которой я вам говорил.
     - Какая знатная дама?  -  удивился капитан.  - Ах да! - И он икнул. -
Так  вот.  Дрались мы  с  полковником лихо,  не  буду  называть его  очень
известной фамилии.  Мне не  понравилось,  как он взглянул на мою очередную
подружку,  а  у  подружек я  выиграл больше боев,  чем у мужчин.  Так вот.
Генерал,  о  котором я  сказал,  схватился со  мной и  хотел резким ударом
выбить у  меня шпагу из рук и  с размаху ударил мою шпагу своей сбоку,  да
так,  что  разрубил мою пополам,  как деревянную.  Он  хотел уже проткнуть
меня,  но  сабельный удар занес его шпагу в  сторону,  и  я  успел особым,
только мне известным выпадом проткнуть остатком моей шпаги его маршальский
мундир на груди,  притом так, что не задел его тела. Маршал прекратил бой,
восхитившись моим ударом, и принес мне извинения.
     - Не маршал,  капитан,  а генералиссимус, - на полном серьезе заметил
один из молодых художников.
     - Молокосос!  - огрызнулся капитан. - Генералиссимус во Франции один,
это  его высокопреосвященство господин кардинал Ришелье.  С  ним ссориться
никому не советую, даже вооруженным кистью.
     - Ваше  вооружение,  капитан,  больше  подходит  для  ссоры  с  менее
заметным человеком,  -  зашептал маркиз де Шампань.  -  И моя знатная дама
рассчитывает на это.
     - С кем, с кем я должен поссориться? - удивился опять капитан.
     - Может быть, вы боитесь скрестить с ним шпаги?
     - А вы, маркиз, не хотите ли скрестить свою шпагу с моей?
     - Упаси  бог,  капитан!  У  вас  слава  первого бойца  войска герцога
Анжуйского.  А  вызовет вас на  дуэль молокосос,  вроде того,  которого вы
сейчас отбрили.
     - А с чего это он меня вызовет на поединок?
     - Потому что  вы  прокатитесь по  поводу его длинного носа,  который,
право же,  годился бы для ножен хорошего кинжала,  а скорей всего похож на
птичий клюв.
     Капитан лающе расхохотался.
     - И  вы  думаете,  что этот "клювоносец" полезет со мной драться?  Со
мной?
     - Он не выносит насмешек над своим носом.
     - Не  выносит?  Какие нежности!  Так ему придется вынести,  придется,
черт меня возьми!  Или я не капитан и не провел семьдесят семь поединков и
еще один! И пусть еще один будет! - пьяно бормотал барон, силясь подняться
из-за стола.
     Маркиз отвез его  обратно в  казарму,  обещая завтра прислать за  ним
карету, чтобы он приехал в салон графини де Ла Морлиер.


     Сирано де Бержерак,  живя в  тесной комнатушке над трактиром "Давид и
Голиаф",   получил  надушенное  письмо  с  графским  вензелем,  содержащее
приглашение графини де Ла Морлиер посетить ее салон в  ближайший четверг в
вечерние  часы,  "чтобы  провести  время  в  непринужденной  обстановке  и
простоте".
     Сирано задумался.  Не имеется ли здесь в виду одежда знатных мужчин и
драгоценности, украшающие вместе с туалетами их дам? Одна мысль о светских
красавицах заставляла его жаждущее сердце трепетать,  он еще надеялся, что
сила поэтического слова может затмить его  внешнее безобразие,  которое он
так хотел бы забыть.
     И  он  помчался к  своему другу  Шапеллю рассказать о  необыкновенной
удаче,  об открывшейся ему двери в  высший свет Парижа,  ибо салон графини
славился как один из самых блестящих, где собирались вельможи и люди особо
знатные, а дамы дивно прелестные, утонченные и изысканные.
     И теперь появлялась надежда быть представленным ко двору.
     Что   делает  всего  одна   удачная  дуэль!   Даже  дамы,   ах,   эти
жестокосердные дамы, может быть, хоть теперь они заметят его!
     Шапелль,  завсегдатай дома графов де Ла Морлиер, приглашением графини
Савиньону был несколько озадачен.
     - Не думаю,  Сави, что за этой дверью тебе приоткроются ворота Лувра.
Не  нравится мне приближенный к  очаровательной графине маркиз де Шампань,
чье  злоязычье соперничает только с  его трусостью,  мы  с  ним знакомы по
твоей первой дуэли. Помнишь, как он по-крысиному удирал с чужой шпагой под
мышкой? Неспроста все это.
     - Ну  почему же?  -  запротестовал Сирано,  который не хотел упускать
случай войти в  высший свет,  где ему грезились и удачи,  а может быть,  и
счастье. - Я не вижу в этом приглашении никакого подвоха.
     - Разумеется,  я пойду с тобой,  но,  бывая там часто, я плохо выношу
этого сплетника, для которого шелковые юбки служат синим небом.
     Сирано,  принимая  во  внимание  "непринужденную простоту",  занял  у
Шапелля на  один  вечер самую нарядную его  одежду,  поскольку они  одного
роста и сложения, а он был безнадежно беден.
     Отец отказывал ему в деньгах, живя лишь на ренту от проданного имения
и требуя,  чтобы он зарабатывал сам,  шел бы в священники, как его старший
брат Жозеф, или на военную службу.
     Сирано  внутренне  усмехался:  уподобиться ханже  Жозефу,  дать  обет
безбрачия?
     Как бы  ему не  пришлось дать этот обет самому себе даже без духовной
карьеры,  если  и  дальше его  внешность будет  отталкивать от  него  всех
представительниц прекрасного пола!
     К счастью, хлопоты и сборы отвлекали Сирано от этих мыслей.
     - Брать ли с  собой шпагу?  Не зацепиться бы ею опять за какую-нибудь
вазу, - беспокоился Сирано.
     - Пояс нужен,  чтобы не потерять панталоны, шпага - чтобы не потерять
честь, - заметил Шапелль, разрушив сразу все сомнения друга.


     Собравшееся в  салоне  графини  де  Ла  Морлиер  общество было  самым
блестящим,  предупреждение о  "непринужденной простоте" сделало свое дело:
как мужчины, так и особенно дамы старались превзойти и самих себя, и своих
соперниц по  блеску  и  роскоши.  Драгоценные колье  и  кольца,  ожерелья,
серьги, диадемы горели в волосах и ушах, на лебединых шеях прекрасных дам,
тяжелые золотые цепи, старинные перстни, красочные банты во всех возможных
местах украшали кавалеров,  старики же  назидательно отдавали дань прежним
модам,  внося в салон дух славных традиций прошлого, заложенных во времена
Екатерины  Медичи,  когда  блеск,  красота  и  коварство  стали  символами
знатности.
     Появление двух  нарядных молодых людей,  один из  которых бывал здесь
частым гостем,  было встречено общим вниманием,  тем  более что только они
двое не  знали об  очередном,  обязательном для  вечеров графини сюрпризе,
связанном с одним из них, вернее, с забавным носом одного из них.
     Среди всего выставленного здесь богатства,  изящества и парящей скуки
грубым пнем в пышном благоухающем саду выделялся армейский капитан в столь
неуместных в  шелках  гостиной  тяжелых  ботфортах,  неуклюжий  со  своими
солдатскими манерами и мешающей ему же самому слишком длинной шпагой.
     Капитан де  Ловелет мучительно ждал  сигнала от  маркиза де  Шампань,
увивавшегося среди дам, рассказывая каждой какую-нибудь пикантную историю.
Старый солдат чувствовал себя здесь неуютно и  мечтал поскорее поссориться
с  каким-то носатым молокососом,  чтобы "отработать" угощение в трактире и
приглашение на этот уж слишком утонченный вечер, где не с кем перекинуться
словом о славных походах, боях, лошадях и поединках.
     Наконец  де  Шампань,  сделав  капитану  условный знак,  направился к
Сирано де Бержераку и с изысканно вежливым поклоном произнес:
     - Почтенный господин поэт! Наши прелестные дамы поручили мне передать
вам их просьбу прочитать какие-нибудь ваши стихи о красоте и любви.
     Сирано, немного смущаясь, встал и, застенчиво оглянувшись, направился
на  середину  гостиной,   обдумывая,  что  бы  прочесть  столь  избранному
обществу.
     Но дорогу ему внезапно преградил армейский капитан в ботфортах:
     - Вы, сударь, намеревались толкнуть меня, торопясь, как юный петушок,
прокукарекать свои  стишки  с  помощью вашего носа,  который заменил бы  в
полку призывную трубу,  а  еще лучше им пахать в  поле,  что делали,  надо
думать, не так уж давно, ваши близкие предки из числа грязных крестьян.
     Сирано  вспыхнул.  Присутствующие с  интересом следили  за  тем,  что
произойдет. Однако "поэтической дуэли", как у баронессы де Невильет, здесь
не  состоялось.  Савиньон с  непостижимой ни  для капитана,  ни для гостей
графини ловкостью выбросил вперед руку и схватил барона за нос, притом так
сжал  его  своими железными пальцами,  что  старый солдат не  удержался от
возгласа, получившегося, надо сказать, довольно гнусавым.
     И  Сирано стал  водить капитана за  нос  по  великосветской гостиной,
уверяя блистательных гостей, что не отпустит почтенного барона до тех пор,
пока нос того не сравняется с его собственным.
     Дамы  хихикали,   многих  мужчин  разбирал  хохот.  Ведь  смешным  не
сочувствуют!
     Лишь  один  маркиз всполошился и  вместе с  хозяйкой дома бросился на
выручку злосчастному капитану.
     - Господин де  Бержерак,  умоляю,  лишь  ради  меня  и  нашей будущей
дружбы,  отпустите  моего  гостя,  -  призывала  очаровательная графиня  с
родинкой.
     Маркиз же патетически восклицал:
     - Господин де Бержерак! Взываю к вашей дворянской чести! - Де Шампань
суетился  вокруг,  приседая и  кланяясь и  всем  своим  существом призывая
выслушать его.  - Если вы считаете себя оскорбленным, то я к вашим услугам
как секундант.
     - Не думаете ли вы,  маркиз,  что я унижусь до того, чтобы вызвать на
поединок эту неуклюжую дубину?  С него хватит и того урока,  который я ему
задаю на  глазах у  всех уважаемых мной гостей графини,  искренне сожалея,
что доставляю ей заботы.
     - Боже!  Де Бержерак!  - завопил маркиз. - Вы унижаете не только его,
но и себя этим ярмарочным зрелищем.
     - Для ярмарки не хватает карусели, - огрызнулся Сирано.
     - Милый юноша!  Я  понимаю ваши чувства и  даже разделяю их,  но я не
могу себе представить, чтобы рыцарь, каким вы мне представляетесь, не внял
просьбе дамы. Отпустите его. Он виноват. Это мы все видели, и все на вашей
стороне, - умоляла графиня с родинкой.
     Шапелль, подойдя к Савиньону, шепнул:
     - Довольно, друг, с него хватит!
     Просьбы дамы и друга сделали свое дело.
     Сирано  отпустил  барона.  Тот  стоял  растерянный,  с  покрасневшим,
отекшим и мокрым носом и беспомощно чихал,  не в силах остановиться. Да он
и не знал, что делать.
     Молокосос не вызвал его на поединок,  как рассчитывал маркиз, а нанес
ему сам неслыханное оскорбление.
     Маркиз нырнул между смеющимся Сирано и  чихающим капитаном,  стремясь
скорее прийти на помощь барону.
     - Надеюсь,  господин Сирано де Бержерак, - высокопарно начал он, - вы
понимаете, что нанесенное вами барону оскорбление смывается только кровью?
     - Вы   собираетесь  для  этого  предоставить  собственную  кровь?   -
насмешливо осведомился Сирано.
     - Боже упаси!  Я  говорю от  имени оскорбленного барона де  Ловелета,
капитана армии герцога Анжуйского.
     - Но,  кроме чихания,  я от него ничего не слышу,  господин маркиз. К
тому же,  как всем заметно, нос его припух и почти сравнялся по размерам с
моим, что меня удовлетворяет.
     Маркиз умоляюще посмотрел на  еще  недавно столь  бравого солдата.  И
только  после  этого,   умерив  чихание,   капитан  смог  промямлить,  что
удовлетворения потребует он, а не кто-нибудь другой.
     - Что ж, - сказал Сирано, - вызов на поединок сделан не мною, пеняйте
на  себя,   господин  капитан.  Если  вы  действительно  выберете  себе  в
секунданты господина маркиза,  то  он  может  договориться с  моим  другом
графом Шапеллем де Луилье о месте и времени встречи.


     Поединок состоялся у той же монастырской стены, как и первая дуэль, и
с тем же составом секундантов.
     Но  бой был значительно короче,  чем сражение с  графом де Вальвером.
Результат же его был несколько нео