предстал  перед  развалившимся  на  скамье  у  грубо
сколоченного  дощатого  стола  лейтенантом,  смерившим  его  недружелюбным
взглядом.
     - По  требованию хозяйки пансиона "Горная курочка" этот ее  постоялец
был взят под стражу,  господин лейтенант,  за то,  что сделал вызов другим
двум постояльцам в нарушение конституции кантона,  - бойко доложил капрал,
бравый и усатый.
     - Так,  так!  Правильно скручено,  капрал.  Вы  отрицаете,  сударь...
э-э... что сделали вызов?
     - Нет, не отрицаю, господин лейтенант, но...
     - Какое еще "но"! Признаетесь, значит, виновны. И все тут!
     - Не совсем так,  господин лейтенант.  Дело в том,  что я Пьер Ферма,
математик, сделал вызов англичанам, объявляя им математическую войну.
     Анри Бернард наморщил лоб, сопоставляя несопоставимое:
     - Еще того лучше! Он на территории кантона... э-э... объявляет войну!
Вина тем  усугубляется.  Каждый въезжающий в  нашу страну чужеземец должен
знать ее законы.
     - Ваши    справедливые    законы,   господин   лейтенант,   запрещают
кровопролитие,  что позволяет Швейцарии так процветать,  но я ведь  вызвал
англичан на математическую войну.
     - Какую еще там...  э-э... математическую войну? Это когда математики
подсчитывают число убитых и раненых?
     - Никаких   убийств,   господин   лейтенант!   Только   состязание  в
способности к математическому мышлению.
     - Математика?.. Э-э... То, что вы нарушитель законов кантона, ясно, а
вот... э-э... насчет математики...
     - Я легко докажу, что это моя область.
     - Интересно, как это вы мне... э-э... докажете?
     - Я   сделаю   самое   трудное  математическое  вычисление  в   вашем
присутствии с молниеносной быстротой.
     - А как я вас проверю?
     - Очень просто.  Я не говорю о таких доступных задачах, как сложение,
вычитание, умножение или деление, даже возведение в степень...
     - Ну-ну! И что еще придумаете?
     - Скажем,   извлечение  корня.   И   не  квадратного,   а  посложнее,
кубического корня,  хоть  из  шестизначного числа.  Согласитесь,  что  это
выглядит не таким простым делом.
     - Извлечение кубического корня?  Что-то слышал об этом,  как о  самом
заковыристом деле. А шестизначное... э-э... это очень большое число...
     - Возведите  в  третью  степень  любое  двузначное  число,   господин
лейтенант,  и  произнесите вслух  полученное пятизначное или  шестизначное
число. Пока вы его объявляете, я назову вам ответ.
     - Что-то очень хитро... э-э... и, конечно, невозможно.
     - Но это самый простой способ убедиться в  том,  что вы имеете дело с
математиком.
     - Да... но нужно перемножать двузначные числа - это целая чертовщина.
     - Поручите  это   господину  капралу  или  еще  двум-трем  из   ваших
стражников.
     - А ну!  - скомандовал лейтенант капралу.  - Вызовите мне  интенданта
роты.  - И он обернулся к Ферма: - Сейчас, сударь, этот парень выведет вас
на чистую воду.  Меня еще можно одурачить вашими фокусами,  но не его!  Он
ведет  в нашей роте...  э-э...  весь счет,  платит за провиант,  амуницию,
офицерское жалованье и... э-э... ну да это неважно. Считать он умеет. И за
себя, и за других.
     - Мне только это и надо, господин лейтенант.
     Вошел еще  один капрал,  низенький и  юркий,  с  бегающими маленькими
глазками и хитроватой усмешкой под солдатскими усами.
     - Капрал!  Этот правонарушитель утверждает,  что  извлечет кубический
корень...  э-э... как это... из шестизначного числа раньше, чем вы успеете
его произнести. Как? Возможно это?
     - Никак нет, господин лейтенант, невозможно, клянусь господом богом.
     - Всегда считал вас  добрым христианином,  когда вы  клялись так  при
сложных... э-э... расчетах. Тогда... как это называется?.. Ну, возведите в
третью степень,  что ли,  двузначное число. Садитесь вот здесь и пишите. А
ты,  капрал,  -  обратился он к старшему конвоиру,  - делай то же самое на
другом конце стола.  Это, чтобы не переврали... э... покажите один другому
начальные цифры.
     Капралы обменялись взглядами,  и,  что-то шепнув друг другу,  сели на
разных концах стола,  и,  сопя и кряхтя,  принялись перемножать двузначные
числа, чтобы получить их куб.
     Интендант закончил вычисление раньше  и,  прижимая к  груди  аспидную
доску, на которой писал мелом, долго с сожалением и превосходством смотрел
на  своего  соратника,  трудившегося с  гусиным  пером  и  листком бумаги,
высунув кончик языка.
     Наконец и  тот закончил,  но,  видимо,  ошибся,  потому что интендант
заставил  его  пересчитать.   И  только  после  этого,  сверив  полученные
результаты, интендант передал аспидную доску командиру.
     Ферма чуть искрящимися от  внутреннего смеха глазами наблюдал за этой
забавной процедурой.
     Лейтенант же торжественно, с отчетливой раздельностью произнес:
     - Пятьдесят тысяч...
     - Тридцать... - тихо вставил Ферма.
     - ...шестьсот пятьдесят три,  - закончил лейтенант  и  услышал  конец
фразы Ферма:
     - ...семь. Тридцать семь, с вашего позволения...
     - Чертовщина! - всполошился лейтенант. - Э-э! Мошенничество! Еще одна
ваша вина!  Вы,  сударь,  обладая... э-э... завидным слухом, подслушивали,
как капралы обменивались начальными цифрами,  и  назвали их теперь,  будто
вычислили!
     Ферма пожал плечами:
     - Ваши  подчиненные могут выйти из  помещения и  вернуться с  готовым
результатом, господин лейтенант.
     - И правда!  Капралы!  Марш из казармы! И помножьте мне там... э-э...
что-нибудь побольше.
     Капралы   послушно   ушли   и   вернулись   через   несколько  минут,
многозначительно передав командиру аспидную доску.
     Лейтенант зловеще провозгласил:
     - Шестьсот восемьдесят одна тысяча...
     - Восемьдесят, - без промедления вставил Ферма.
     - ...четыреста семьдесят два!  -  закончил лейтенант и  услышал,  сам
себе не веря, конец ответа Ферма:
     - ...восемь. Восемьдесят восемь, сударь!
     - Вы - колдун! Вас надо было бы в прежние времена передать инквизиции
и сжечь на костре.
     - Здесь нет ни  колдовства,  ни  секрета,  господин лейтенант!  Через
полчаса вы будете проделывать то же самое.
     - Я? Э-э!.. Как это так?
     - Нет ничего проще, надо только запомнить восемь цифр.
     Два капрала, шевеля усами, уставились на колдуна.
     - А ну... э-э... Выйти всем! - скомандовал лейтенант.
     Стражники покорно исчезли из хижины.
     - Так вы хотите сделать из меня... э-э... математического волшебника,
что ли?
     - Нет,  просто  ознакомить вас  с  некоторыми приемами теории  чисел,
очень простыми.  Вы заметили,  что я  назвал первую цифру ответа,  едва вы
произнесли первые две,  три цифры многозначного числа, говоря мне, сколько
тысяч в  нем.  Мне  этого достаточно,  чтобы уже  знать,  сколько десятков
двузначного числа надобно возвести в  третью степень,  чтобы получить чуть
меньшее число тысяч.  А когда вы заканчивали произнесение всего числа,  то
меня  интересовала  лишь  последняя  цифра,   ибо  каждому  числу  в  кубе
соответствует лишь  определенная цифра  извлеченного из  него  кубического
корня.
     - Э-э... - наморщил лоб лейтенант. - Как же в этом разобраться?
     - Запишите себе восемь цифр.
     - Сейчас,  сейчас,  сударь,  -  заторопился лейтенант. - Только очиню
перо. Этот капрал так... э-э... им царапал, что и писать теперь нельзя.
     - Запишите, потом запомните.
     - А вы их наизусть знаете?
     - Конечно.  И вы так же знать будете, если хотите показать людям свое
необычайное уменье счета.
     - Э-э! Вы попали в самую точку, сударь. Вы даже не представляете, как
мне это надобно.
     - Тогда пишите:  единица всегда единица. 2\3 = 8, 3\3 = 27, 4\3 = 64,
5\3 = 125. Эти цифры нет ничего проще запомнить. И еще 6\3 = 216.
     - А как их выучить? - горестно спросил лейтенант.
     - Хотя бы так: двойка в кубе - это сколько клеток в ряду на шахматной
доске?
     - Восемь.
     - Ну вот видите! Вам этого уже не забыть! Простите, сколько вам лет?
     - Двадцать семь.
     - Как удачно!  Тройка в кубе!  Запомнили? А четверка в кубе - 64. Как
раз столько клеток на всей шахматной доске.
     - Верно, сударь.
     - Пятерка в кубе -  125.  Первые две цифры 1,  2 в сумме дают куб,  а
третья -  вашу пятерку.  Ясно?  Теперь шестерка в кубе - 216. Опять первые
две цифры в сумме дают куб,  только расположены они в обратном порядке,  а
последняя цифра - шестерка, которую мы уже возводили в куб.
     - А ведь, пожалуй, так можно и запомнить. Что-то нас... э-э... не так
учили...
     - Зазубривать вас учили.  Один мой друг, великий философ Рене Декарт,
пишет,  что "для того, чтобы усовершенствовать ум, надо больше размышлять,
чем заучивать".
     - Это верно, сударь. Мудрый у вас друг.
     - Это не мешает нам с ним спорить порой.
     - Вот и мне теперь хочется поспорить с вашими цифрами в кармане.
     - С кем поспорить?
     - С отцом, ох как надо поспорить с ним!
     - Итак,  остались только три  числа 7\3 =  343.  Это число начинается
(или  кончается) тройкой,  то  есть  кубом.  А  сумма оставшихся цифр дает
первоначальное  число  -  семерку.  Чувствуете  общую  закономерность?  Не
зазубривать, а размышлять!
     - Конечно, чувствую, размышляю, даже вижу! - обрадовался лейтенант. -
До чего интересно!
     - Я рад, что это вас заинтересовало.
     - У  меня тут...  э-э...  не  просто любопытство,  если бы  вы знали,
сударь. Кажется, от ваших цифр будет зависеть... э-э... мое счастье.
     - От души вам его желаю.  Итак, еще два числа: 8\3 = 512. Как видите,
последние цифры опять единица и двойка -  в сумме куб,  а все вместе цифры
дают в сумме восьмерку!  И наконец, последнее: 9\3 = 729. Вглядитесь в это
число. Последняя цифра наша девятка, а две первые, как и 3\3, читаются как
27 (только в обратном порядке) - ваш возраст.
     - Ну,  в  прямом чтении это  возраст моего отца.  Тоже  запоминается.
Теперь, будьте уверены... э-э... научусь запоминать!
     - Вернемся к  нашим недавним вычислениям и разоблачим чудо.  Помните,
когда капралы нашли число 50 тысяч, я уже знал, что это меньше 64 и больше
27, едва вы это произнесли, значит, первая цифра ответа будет 3 (десятка).
Когда вы закончили чтение всего числа 50 653,  то оно кончалось на тройку,
а тройку в третьей степени может дать лишь семерка. Вот и ответ - 37!
     - До чего просто, - восхитился лейтенант.
     - А  в  последнем случае 681 тысяча была меньше 729,  но  больше 512.
Значит,  десятков будет 8,  а  последняя цифра 2 требовала только цифру 8.
Вот и ответ - 88!
     - Вот это то,  что мне надо,  сударь!  Э-э!.. Теперь я им покажу, как
надо уметь считать!
     Ферма с  улыбкой наблюдал за происшедшей в лейтенанте переменой.  Его
бесцветность как  бы  исчезла,  так  он  оживился,  выпрямился,  засверкал
глазами.
     Командир  вызвал  капралов и,  глядя  в  бумажку  с  девятью  числами
(единицу он тоже записал),  заявил,  что это лишь на первое время, пока не
запомнит накрепко,  заставил подчиненных упражняться в арифметике, возводя
в куб различные числа и с восторгом извлекая из шестизначных нагромождений
кубические корни  за  считанные секунды,  чем  ввергал  капралов в  полное
изумление и  даже панический ужас,  ибо  им  вполне могло показаться,  что
приведенный из  пансиона чернокнижник познакомил их лейтенанта с  нечистой
силой.
     Лейтенант приказал оседлать двух лошадей и при лунном свете самолично
проводил Пьера Ферма до пансиона "Горная курочка".
     Несмотря на  поздний час и  бережливость хозяйки,  в  гостиной все же
горели свечи.
     Англичане  обрадовались  появлению  Ферма,  хотя  у  сэра  Бигби  был
измученный вид.
     - Я рад,  что вы вернулись,  сударь,  но в ваше отсутствие,  да еще и
ночью,  я не рискнул беспокоить вашу супругу. Вы крайне обяжете меня, если
вернете мне  флакон нюхательной соли,  так как у  меня нещадно разболелась
голова от всех перенесенных здесь волнений.
     Ферма,  поднявшись по лестнице, через некоторое время принес скисшему
генералу его флакон,  а  Луиза ждала возвращенного ей  мужа на  лестничной
площадке, чтобы повиснуть у него на шее с заглушенными рыданиями.
     Лейтенант Анри  Бернард все  последующие дни  мучил своих капралов до
полного изнеможения,  заставляя их умножать и умножать двузначные числа до
получения  их  куба,   а  потом  с  наслаждением  извлекал  из  полученных
результатов кубические корни.  И  к  тому  времени,  когда он  от  частого
употребления  вызубрил  наконец  названные  ему  Пьером  Ферма  числа,  то
невольные его  помощники уже  назубок знали все  кубы чисел от  единицы до
ста,  хотя и не имели представления о теории чисел, с которой ознакомил их
лейтенанта французский математик.  Все достигается упражнениями,  вольными
или невольными!
     Ко дню   возвращения  супругов  Ферма  из  Швейцарии  лейтенант  Анри
Бернард, получив кратковременный отпуск, прибыл в Цюрих.
     Уединившись  с  отцом  в  его  узком,  как  коридор,  кабинете,  Анри
признался, что в нем проснулся необыкновенный математик, способный творить
чудеса.  Отец  не  поверил,  но,  когда  сын  стал  безошибочно  извлекать
кубические корни  из  шестизначных чисел,  уверился  в  сошествии на  сына
необыкновенного  дара   благодаря  услышанным  господом  богом   отцовским
молитвам.
     И  по  особому приглашению в  дом Вильгельма Бернарда собрались:  его
компаньон Питер Бержье,  два профессора математики лучших колледжей страны
господа Штейн и Маркштейн,  лысый доктор Фролистер, прославленный целитель
и  несомненный ученый,  а также епископ местной епархии его преосвященство
господин  Мариане  со  своим  секретарем  аббатом  Виньвьетом,   человеком
всезнающим и сугубо полезным.
     Перед этим почтенным собранием и  выступил храбрый лейтенант,  прежде
всего  принеся  молитву  всевышнему,   а  потом  предложив  присутствующим
возвести в куб любое двузначное число,  из которого он якобы может извлечь
кубический корень с немыслимой быстротой.
     Пока    профессора   математики   Штейн   и    Маркштейн   занимались
арифметическими   вычислениями,   его   преосвященство   епископ   Мариане
по-отечески вел  беседу с  Анри о  душе,  святой вере и  спасении,  его же
секретарь аббат  Виньвьет  с  видом  ищейки  осмотрел  обширную гостиную с
грубой  альпийской мебелью,  чтобы  выявить приспособления,  пригодные для
обмана,  сигнальные карты и  прочие атрибуты фокусников,  однако ничего не
обнаружил.  Доктор же Флористер,  смерив пульс Анри и  приложившись ухом к
выпуклой его груди, установил, что тот находится в полном здравии.
     Тогда  по  знаку  Вильгельма  Бернарда  профессора  стали  поочередно
называть самые  трудные,  на  их  взгляд,  шестизначные числа,  извлечение
кубического корня  из  которых  даже  у  них  потребовало бы  до  получаса
времени, а то и больше!
     И десятки  раз  ответ  Анри  звучал  раньше,  чем Штейн или Маркштейн
заканчивали провозглашение исходного числа,  притом абсолютно  без  всякой
задержки,  без  необходимого для вычислений времени,  словно читая в мозгу
математиков верные ответы.
     Профессора,  Штейн  и  Маркштейн признали все  ответы правильными,  а
быстроту счета не поддающейся осмыслению.
     Епископ с  аббатом должны были решить,  не причастен ли к  этому враг
человеческий.  Но  основания не  нашли,  поскольку Анри начал свой сеанс с
молитвы, а произнося ответы, крестился.
     Доктор же Флористер подтвердил,  что Анри называл ответы, не находясь
в припадочном состоянии.
     Словом,  признание сошедшего на  Анри  свыше  дара  было  всеобщим  и
безусловным.
     Вильгельм  Бернард  праздновал полную  победу,  словно  сбил  стрелой
яблоко с головы любимого сына*.
     _______________
          * Швейцарская  легенда  повествует  о необычайно метком стрелке,
     народном герое  Вильгельме  Телле,  которого  враги  принудили  сбить
     стрелой яблоко с головы любимого сына. (Примеч. авт.)

     Облобызав Анри,  он  объявил,  что  тот  может выходить в  отставку и
приступать к работе в семейной заемной конторе.
     Однако всеобщим разочарованием могла бы стать, безусловно, неуместная
шутка Анри,  будто никакого дара к  быстрому счету у  него нет,  а  что он
просто усвоил некоторые правила теории чисел.
     Шутка молодого Бернарда вызвала лютую бурю  возмущения и  негодования
почтенных  зрителей  проведенного  математического  сеанса  и   совсем  не
шутивших;  Анри понял,  что  ему  никто не  желает верить,  обвиняя его  в
неуважении к собравшимся и даже к святой церкви.
     Пришлось Анри,  потупив глаза,  "признаться",  что  он  всего-навсего
хотел  этим  неуместным заявлением проверить,  как  глубоко впечатление от
знакомства с его обретенным по воле господа даром.
     Все закончилось ко всеобщему удовольствию,  Анри пожурили за присущее
молодости неразумие и  даже озорство,  прочитали ему нотации,  как хранить
дарованную ему  способность творить  чудеса,  в  чем  приняли участие все,
начиная  с  отца  и  господина Бержье  и  кончая  профессорами,  врачом  и
епископом с аббатом.  Анри выслушал всех с опущенной головой и потупленным
взором,  думая о  Женевьеве,  ожидавшей своей судьбы в соседней комнате и,
быть может, заглядывающей в замочную скважину.
     Вскоре Анри вышел в  отставку и  занял место в  отцовской конторе,  с
ужасом убедившись, что там вовсе не требуется извлекать кубические корни и
надо  делать  вид,  что  совершаешь  чудеса,  едва  справляясь с  черновой
работой.
     Через год,  списавшись с  Пьером Ферма,  он приехал с молодой женой в
Тулузу, чтобы одолеть при его помощи и другие приемы быстрого счета.
     Спустя десять лет,  уже после кончины отца,  он  стал видным банкиром
Цюриха, с достоинством неся бремя признанного "математического чуда века",
а  мысленно благодаря военную  службу,  занесшую его  в  солдатскую хижину
вблизи пансиона "Горная курочка".


     Между тем  математическая война между Англией и  Францией разгоралась
до  необычного накала,  привлекая к  себе внимание не только ученых,  но и
государственных деятелей обеих стран.
     Профессор Оксфордского университета Джон Валлис собрал всю  связанную
с  "вызовом"  французского  математика  переписку,  изобилующую  и  яркими
находками, и острыми выпадами, и издал ее отдельной книгой*.
     _______________
          * Переписка ученых, собранная Джоном Валлисом, вошла приложением
     к третьему тому сочинений Пьера Ферма на  французском  языке  в  1679
     году, выпущенных его сыном Самуэлем. (Примеч. авт.)


     Глава четвертая

     БИНОМ ФЕРМА

                                        Делай великое, не обещая великого.

                                                             Пїиїфїаїгїоїр


     Старинный запущенный сад де Лонгов благоухал.
     Жадный запах полонивших все трав спорил с робким и печальным ароматом
все-таки  распустившихся в  зеленой чаще,  когда-то  ухоженных,  а  теперь
одичавших цветов.
     Яркое  солнце  наполняло сад  такой  жизненной силой,  что,  поднимая
стебли,  множа листья,  расцвечивая лепестки, она превращала остаток своей
мощи  в  дурманящий аромат,  способный воскресить давно забытое,  ушедшее,
минувшее  тридцать  лет  назад,   когда  двое  молодых  людей,  вчера  еще
незнакомых,  разговаривали друг с другом,  прикрываясь ничего не значащими
словами,  но  передавая тревожно бьющимся сердцам  нечто  особенно важное,
безмерно тайное и самое для них главное, что определит их грядущую судьбу.
     И вот те же люди,  став на три десятилетия старше, вновь брели по той
же самой,  теперь грустной аллее, снова передавая друг другу невысказанные
мысли, но уже не с помощью загадочных способов, доступных лишь влюбленным,
а благодаря тому,  что изучили за четверть века друг друга настолько,  что
знали, кто о чем подумает и что скажет.
     - Хотелось бы сорвать тебе розу,  да ведь обдерешься весь о  шипы,  -
заметил Пьер Ферма, протягивая руку к старому раз