ь золотых  мо-
нет.
   - Не понадобились,  - лаконично объяснил он. - Распоряди-
лись бы насчет завтрака,  герр Дюммель. И пусть заменят ска-
терть. Вчерашняя была вся в пятнах.
   - Слушаюсь, - почему-то по-военному ответил Зигфрид и еще
некоторое время глядел,  разинув рот, вслед уходящему по ко-
ридору иностранцу. - Дела-а!!.
   После завтрака Симмонс опять  куда-то  исчез  и  вернулся
только к ужину, потный, запыленный, но довольно улыбающийся.
Дюммелю пришлось таскать ведрами воду в  бочку  над  душевой
кабиной,  а  когда  он попытался принять душ после супругов,
оказалось, что воды в бочке почти нет.
   - Послушайте, Дюммель, - неожиданно спросил Симмонс после
ужина,  когда они опять остались тет-а-тет за бутылкой мозе-
ля.  - Почему бы,  собственно, вам не нанять прислугу? Жалко
смотреть, как вы надрываетесь.
   Герр Дюммель насупился и густо побагровел.
   - Стесненные материальные обстоятельства...  - сипло  за-
бормотал он.
   - Полно вам прибедняться.
   Симмонс поднялся из-за стола, сходил в свою комнату и по-
ложил перед владельцем гостиницы тяжелый сверток.  В свертке
что-то глухо звякнуло.
   - Здесь пятьсот рублей,  - буднично  сообщил  Симмонс.  -
Распоряжайтесь по своему усмотрению. Наймите прислугу. Пост-
ройте новую душевую.  К этой не проберешься  -  целое  озеро
вокруг. Туалет оборудуйте, наконец. Кстати, почему бы вам не
поступить ко мне на службу, герр Дюммель? Неплохое жалованье
положу, а? Пятьдесят рубликов в месяц устроит?
   - Золотом? - хрипло спросил отпрыск крестоносцев.
   - Золотом,  ассигнациями, монетой хивинской чеканки - чем
вам заблагорассудится.
   - Согласен, - поспешно кивнул немец.
   - Ну вот и прекрасно.  - Симмонс отечески похлопал его по
плечу.  - Все и устроилось. А то вы совсем приуныли, я смот-
рю.  С сегодняшнего дня вы мой главный поверенный  в  делах.
Или управляющий - как вам удобнее.
   - Все равно, - прохрипел герр Дюммель.
   - Мне тоже.  Да вы пейте вино, Зигфрид. Хотите на брудер-
шафт?
   Было от  чего  закружиться непривычной к сумасшедшим сим-
монсовским зигзагам медлительной немецкой башке!
   "Вот тебе и год тигра!  - соображал он ночью,  впервые за
много дней нежась на свежей крахмальной  простыне.  -  Я-то,
положим,  не тигр,  зато герр Симмонс...  Нет,  за него надо
обеими руками держаться.  Этот своего не упустит  и  меня  в
обиду не даст!" Какую роль отводит он себе при тигре-Симмон-
се,  - Дюммель не уточнял.  Задул свечу и повернулся лицом к
стене.
   На следующее утро,  одетый по-дорожному, Симмонс заглянул
в комнату Дюммеля.  Оглядел обшарпанные стены,  покрутил но-
сом.
   - Скверно живете, Зигфрид. Так и опуститься недолго. Про-
ветривали бы что ли?
   - Куда уж больше?  - удивился немец.  - И так день и ночь
окно настежь.
   - А вот это зря.  Человек вы теперь денежный.  Не дай бог
воры заберутся.
   До Дюммеля  вдруг дошло,  что Симмонс разговаривает с ним
по-русски,  причем вполне сносно. Открытие это так ошеломило
немца, что минуты две он не мог произнести ни слова.
   - Ну что вы на меня таращитесь?  Обдерут за  милую  душу.
Сами говорили - год тигра.  Распорядитесь,  пусть решетки на
окна поставят.  Сторожа заведите,  а то и двух.  Но я не  за
этим.  Я уезжаю, Дюммель. По делу, разумеется. - Симмонс ус-
мехнулся.  - Денька на два.  Мадам останется на ваше попече-
ние. Чему вы улыбаетесь?
   У Дюммеля и в мыслях не было улыбаться.
   - Вы мне эти штучки забудьте!
   - Либер готт! - вырвалось у немца.
   - То-то же.  Я вам не следить за ней поручаю.  Она в этом
не нуждается. Смотрите, чтобы подавали кушать вовремя, чтобы
в душевой постоянно была вода, ну и прочее.
   Дюммель с готовностью кивнул.
   - Эх, Зигфрид, Зигфрид! - Симмонс присел на ручку кресла,
залихватски сдвинул шляпу набок.  - Вернусь,  - такие дела с
вами завернем,  ахнете! Штопайте амуницию, барон. Сушите по-
рох!  А теперь - рысью в город. Сделайте покупки к завтраку.
Меня не ждите,  завтракайте одни. Да, кстати, есть у вас за-
пасной ключ от входной двери? Давайте сюда.
   Симмонс отсутствовал двое суток,  на третьи, как ни в чем
не бывало,  вышел к завтраку в новенькой голубой  в  полоску
пижаме.  На  фрау  Симмонс всеми цветами радуги переливалось
японское кимоно.
   - Не скучали без меня?
   Дюммель кинулся было докладывать,  но  Симмонс  остановил
его жестом.
   - Потом, дорогой Зигфрид, попозже. Спешить некуда.
   Настроен он  был благодушно и после завтрака даже угостил
Дюммеля папиросой (тот забыл трубку в своей комнате).  Зигф-
рид  долго вертел папиросу,  не зная,  каким концом сунуть в
рот:  с одной стороны табак,  с другой,  вроде бы, мундштук,
только почему-то сплошной.
   - Барон!  - укоризненно покачал головой  Симмонс.  -  Как
можно? Приобщайтесь наконец к цивилизяции!
   И, щелкнув перед самым его носом какой-то коробочкой, вы-
сек язычок пламени.  Фрау наблюдала с улыбкой, но в разговор
не вмешивалась.
   - Чудная папироса какая-то! - пробормотал Дюммель, оправ-
дываясь.
   - Не  папироса,  а сигарета,  - поправил Спммонс.  - Хотя
вам-то какая разница? Так с чего начнем, барон?
   - Вы о чем?
   - О деле, о чем же еще? Учтите, у нас с вами теперь денег
куры не клюют. Есть какие-то соображения?
   Соображений было множество,  но Симмонс отверг их одно за
другим.
   - Создадим акционерное общество "Строительство и эксплуа-
тация хлопкоочистительных заводов. Дюммель и компания".
   - Это кто же такие? - угрюмо осведомился немец.
   - Дюммель - это вы, а компания - я и моя супруга. Или та-
кая компания вас уже не устраивает?
   Зигфрид обалдело заморгал поросячьими ресницами.
   - Вот вам мои документы,  Зигфрид. А это, - он насмешливо
подмигнул,  - высочайшее разрешение и рекомендательные пись-
ма.  Полистайте на досуге. Если чегото там не хватает, - ваш
покорный слуга. Только намекните, из-под земли достану.
   "Этот достанет!  - с восхищением и  каким-то  мистическим
трепетом  думал Дюммель,  удаляясь в свою комнату с бумагами
под мышкой.  - Нет, старина Зигфрид, если кому и повезло, то
этот человек - ты!"
   Ознакомившись с содержанием бумаг,  он изумился еще боль-
ше:  составленные  по  всей форме - одни в Санкт-Петербурге,
другие в Ташкенте,  - все они были датированы одним и тем же
-  позавчерашним  днем.  Даже с помощью воздушного шара Мон-
гольфье Симмонс не мог за это время покрыть  такое  расстоя-
ние,  да еще вернуться в Хивинское ханство.  Чем дольше Дюм-
мель ломал голову над этой загадкой, тем больше запутывался.
Глаза лезли на лоб, и седые прядки давно не стриженных волос
торчком становились вокруг широкой проплешины.
   И вдруг Дюммеля осенило. "Фикция! И как он сразу не дога-
дался?  Обыкновенная фальшивка, другого и объяснения быть не
может! Однако каков ловкач, а?"
   Дюммель на мгновенье  представил  себе  улыбающееся  лицо
Симмонса.  "Вот это авантюрист!  Здешние,  - Дюммель презри-
тельно фыркнул, - мелкота по сравнению с ним! Карманники!"
   Он еще  раз  внимательно просмотрел бумаги и окончательно
уверился,  что имеет дело с авантюристом высочайшего класса.
Документы - комар носа не подточит: гербовая бумага; печати,
подписи - все настоящее. Одного не учел Симмонс: сунься сей-
час  с  этими бумагами в любую контору,  - тотчас заподозрят
неладное.
   "Старина Зигфрид не так уж прост! - подумал он со злорад-
ным удовлетворением.  - Старина Зигфрид сразу тебя раскусил,
голубчик!"
   Симмонс, к которому он сунулся после обеда,  вначале  до-
садливо морщился,  слушая его, потом задумчиво почесал в за-
тылке и вдруг весело расхохотался:
   - А вы молодчина,  Зигфрид!  Ей-богу, молодчина! Пожалуй,
недельку-другую следует обождать.  Ну, а что бумаги в один и
тот же день подписаны,  так это же здорово! Пусть знают, ка-
кая у нас фирма солидная. Что вы на это скажете, барон?
   Барон не возражал. Барона интересовало кое-что другое, но
спрашивать язык не поворачивался.  Симмонс словно прочел его
мысли:
   - Барон! Уж не думаете ли вы, что бумаги фиктивные?
   Дюммель хмыкнул и пожал плечами.
   - Барон!  - укоризненно покачал головой Симмонс.  - Право
же,  я был о вас лучшего мнения! Ну так зарубите себе на но-
су:  с первой же почтой поступит официальное  подтверждение.
Что же касается банка, то они уже получили его по телеграфу.
Не исключено,  что завтра пришлют за вами рассыльного. Они в
таких случаях не тянут - дело-то миллионами пахнет.  Так что
готовьте парадный мундир, господин поверенный.
   Ни одному  слову  шефа не поверил Дюммель.  И зря:  утром
следующего дня мальчишка-рассыльный вручил  ему  официальное
приглашение посетить управляющего банком по делу, "представ-
ляющему обоюдный интерес".  Ошарашенный немец только  руками
развел.
   Не прошло и недели, как слух о новом акционерном обществе
прокатился  по всему Хивинскому ханству.  О нем заговорили в
правлениях банков,  конторах, купеческом собрании, в казино,
судачили в лавках и магазинах,  поговаривали на заводах. Го-
ворили с удивлением и завистью, со скептической улыбочкой, с
опасением и злобой.  Шепотом передавали, будто хивинский хан
Мухаммадрахим назначил Дюммелю день аудиенции.
   Ведолага-немец, над которым еще вчера потешались все, ко-
му ни лень,  на глазах становился фигурой,  и  было  в  этом
что-то неожиданное, непонятное и потому пугающее.
   Симмонс оставался в тени.  Во всяком случле жжому не при-
ходило  в  голову  провести параллель между появлением в Но-
во-Ургенче четы  иностранцем  и  головокружительным  взлетом
Зигфрида Дюммеля.
   - Не пойму, на черта вам акционеры?
   Симмонс прохаживался  взад-вперед по свежепобеленному сы-
роватому кабинету Дюммеля,  оборудованному в одной из комнат
бывшей  гостиницы.  "Бывшей" потому,  что старую вывеску вот
уже несколько дней как выкинули на свалку,  а вместо нее  на
оштукатуренном  фасаде  повесили  другую,  черную с золотом:
"Дюммель и компания.  Строительство и эксплуатация  хлопкоо-
чистительных заводов".
   - Что у вас - денег мало? Или банк в кредитах отказывает?
   - Акционерное  общество  без акционеров?  - Дюммель надул
толстые сизые от ежедневного бритья щеки.  От Дюммеля  пахло
дорогим  одеколоном.  Дюммель выглядел весьма внушительно за
огромным письменным столом темного дерева.  Сдержанных расц-
веток текинский ковер на полу.  Бюро и плоский, во всю стену
книжный шкаф темного дерева,  окрашенный в тот же цвет  мас-
сивный несгораемый шкаф.  "Есть вкус у стервеца!" - заключил
Симмонс, оглядев кабинет.
   - Нельзя без акционеров,  говорите? Ну что же, воля ваша.
Только не увлекайтесь, Зигфрид. Смотрите, с кем имеете дело.
   - Можете на меня положиться, шеф.
   - Вот как?  "Шеф!" - Симмонс хмыкнул. - Что-то новенькое.
Откуда у вас этот полицейский жаргон, хотел бы я знать?
   Дюммель смущенно отвел взгляд.
   - Я думал...
   - Он думал! Вы только взгляните на него! Он думал, видите
ли!
   Симмонс был явно не в духе,  и Дюммель счел за благо при-
кусить язык.
   - О чем,  позвольте полюбопытствовать?  О  каких  мировых
проблемах?  Или о судьбе того интендантишки, что вас облапо-
шил?
   Дюммель сидел,  низко опустив лицо,  одна малиновая плешь
поблескивала.  Симмонс глянул на эту плешь и вдруг  смешливо
фыркнул.  Гнев как рукой сняло.  Заговорил уже проще, друже-
любнее:
   - Вот что,  Зигфрид. Учтите, я вас насквозь вижу. Так что
бросьте темнить. Со мной не пройдет.
   - Простите, сударь.
   - То-то.  А теперь к делу. Даю вам неделю сроку. Максимум
две. Подыщите нужных людей. Какое у нас сегодня число?
   - Двадцать первое мая.
   - Пятого  июня положите на этот стол проект строительства
железной дороги.
   - Чего-о? - привстал с места Дюммель.
   - Вы что - оглохли? Узкоколейной железной дороги Ново-Ур-
генч - Чалыш.
   - Но...
   - Никаких "но". Заводы строить думаете?
   - Так я...
   - Думаете, спрашиваю?
   - Думаю.
   - Плохо думаете, Зигфрид. До каких пор я вам буду подска-
зывать?  Строительные материалы, оборудование, всякая прочая
канитель прибудет по Амударье. Так?
   - Так.
   - А от пристани? Пятнадцать верст, как ни говори.
   - На арбах, на каюках по Шахабаду.
   - Чушь. По железной дороге, любезнейший. Прямым сообщени-
ем до самого места назначения.
   - К каждому заводу - железнодорожную ветку?
   - Именно, дорогой барон. К каждому заводу. А когда закон-
чите строительство, по этим же рельсам повезете обратно тюки
с хлопком, семена, масло. Ну чего вы на меня уставились?
   - Господин Симмонс,  вы - гений. Позвольте засвидетельст-
вовать.
   - Бросьте.  Могли бы и сами догадаться.  А то "я думал, я
думал...". Кстати, когда вам хан рандеву назначил?
   - Десятого июня.
   - Вот и отлично.  Подсуньте ему проектец.  Пусть раскоше-
лится  на  строительство.  У российского императора денег на
это дело не выпросишь.  Ну и последнее.  Мы с мадам  Симмонс
уедем  на несколько дней.  Ключи от комнат забираем с собой.
Вздумаете совать нос, - на себя пеняйте!
   - Помилуйте, господин Симмонс!
   - Бросьте,  милейший. Я вас насквозь вижу. Хотите, скажу,
чем вы завтра без меня заниматься будете?
   - Боже упаси!
   - Не хотите,  не надо.  А насчет комнат зарубите на носу:
чтобы ни одна живая душа близко не подходила.
   - Запомню, господин Симмонс. Далеко едете, осмелюсь спро-
сить?
   Симмонс обернулся от самой двери, недобро сверкнул глаза-
ми.
   - А вот это уж совсем не ваше дело, Дюммель. Помните анг-
лийскую пословицу:  "Любопытство погубило кошку".  Займитесь
лучше делами.
   Предупреждая Дюммеля о своих комнатах,  Симмонс  попал  в
самую  точку.  Зигфрид  Дюммель  буквально сгорал от желания
хоть одним глазком заглянуть в запретную дверь.  Не имея  ни
малейшего представления о том, что происходит за ее окрашен-
ными белой масляной краской створками,  он мог лишь  строить
догадки,  и  догадки  эти были одна неправдоподобнее другой.
Как это ни странно, виною всему были факты. А с фактами герр
Дюммель привык считаться.
   Начать хотя бы с того, что Симмонс сам руководил ремонтом
четырех  смежных  комнат,  облюбованных  им  под супружеские
апартаменты.  Велел забрать окна толстыми железными решетка-
ми,  прорубить двери между комнатами,  а те,  что выходили в
коридор, снять и заложить проемы кирпичом.  Затем в доме две
недели  работали  русские  слесари с завода и ремонтных мас-
терских, - угрюмые, немногословные, вечно чем-то недовольные
люди.  Что они там делали,  - одному богу известно.  Дюммель
однажды подслушал их разговор, да и то случайно.
   - Золотая голова у человека,  даром что барин.  Нам бы на
завод такого.
   - Не говори, - откликнулся другой. - Самим бы нам все ен-
то ни в жисть не смонтировать. И где он только раздобыл все?
Сколько живу, а такого добротного материалу не видывал.
   - Говорю - голова-человек!
   После слесарей работала артель маляров-штукатуров.  Потом
за дело взялись плотники. Потом опять слесари с токарями.
   По городу циркулировали самые невероятные слухи. Знакомые
извели Дюммеля расспросами,  но тот только плечами пожимал в
ответ. Он и в самом деле не знал ничего: ни одной души, кро-
ме рабочих,  Симмонс близко не подпускал к своим  апартамен-
там.
   Прибиралась в комнатах Симмонсов все та же  придурковатая
Рея, возведенная в ранг горничной. Ходила она теперь опрятно
одетая и благоухала,  как парфюмерная лавка.  Дюммель подка-
тился было к ней с расспросами, но та дико воззрилась на не-
го единственным глазом  и  пригрозила  "пожалиться  барину".
Пришлось отстать. А потом у Реи вдруг объявился второй глаз!
Стеклянный, правда, но точь-в-точь, как настоящий.
   - Барин подарил,  - лаконично отвечала она на вопросы лю-
бопытствующих, и больше у нее ничего выудить не удавалось.
   Как-то в  полдень,  когда в доме буквально нечем было ды-
шать от духоты,  а столбик термометра за окном  показывал  в
тени сорок шесть градусов по Цельсию, Симмонс притащил в ка-
бинет Дюммеля бутылку холодного, как лед, шампанского.
   - Майи готт!  - изумился немец.  - Можно подумать, что вы
его прямо из ледника принесли, герр Симмонс.
   Тот усмехнулся,  разливая шампанское в мгновенно запотев-
шие бокалы:
   - Ешь виноград и не спрашивай, из чьего он сада. Так, ка-
жется, говорят у вас на Востоке?
   Ну и  наконец  эти пугающие,  прямо-таки уму непостижимые
поездки Симмонса. Дюммель мог поклясться, что по крайней ме-
ре  во время некоторых таких "поездок" шеф не выходил из до-
ма. Дьявольщина какая-то! Однажды во время разговора в своем
кабинете  Зигфрид  осторожно  потянул воздух ноздрями:  нет,
несло  от  Симмонса  обыкновенно  -   одеколоном,   табаком,
чуть-чуть винцом. Серой не пахло.
   - Чего вы вынюхиваете, Зигфрид? - усмехнулся Симмонс.
   Дюммель растерялся и стал зачем-то переставлять гроссбухи
в стенном шкафу.
   Была во всем этом какая-то жгучая тайна. Дюммель изо всех
сил старался ее понять,  не мог понять н  напрочь  утрачивал
душевное равновесие.
   К обеду Симмонсы не вышли.  Дюммель поклевал  принесенную
из  ресторана  отбивную.  Плеснул  в стакан приторно теплого
квасу из кувшина.  Увидев шкандылявшую по улице Рею, крикнул
в окно:
   - Чего убирать не идешь?
   - Ан не ведено! - огрызнулась бабенка, не останавливаясь.
"Не нелено,  не велено",  - ворчливо передразкнл  Дюммель  и
вдруг точно с цепи сорвался, заорал на принятого недавно ла-
кея - долговязого рязанского парня с лошадиной  челюстью:  -
Чего зубы скашшь, стервец?!
   Тот шарахнулся,  выронил с испугу грязную тарелку из рук.
Хорошо хоть не разбилась.
   Дюммель отхлебнул из стакана.  Поморщился.  Взял шляпу со
стула.
   - Спросят,  - по делам пошел! - буркнул, уходя, корпевшим
над конторскими книгами служащим.  Те согласно закивали, как
заведенные.
   Послонявшись по  пыльной раскаленной добела улице,  барон
нанял за двугривенный фаэтонщика и покатил на озеро  купать-
ся.  Когда выехали за город, извозчик - загорелый до эфиопс-
кой черноты малый в домотканной холщовой  рубахе,  таких  же
портках и меховом несмотря на жару малахае,  подхлестнул ло-
шаденку и затянул что-то тоскливо-протяжное.
   - Не вой! - строго сказал герр Дюммель.
   - А? - обернулся тот.
   - Малахай зачем напялил, спрашиваю?
   - Жару жара режет,  - непонятно ответил сарт. - Летом го-
рячий чай пей, одевайся тепло - хорошо!
   - Азият!  - с чувством сказал Дюммель. Хотелпрезрительно,
получилось  наоборот:  вроде  бы восхищается.  Расплачиваясь
возле полосатой купальни, наказал:
   - Вечерком,  как солнце садиться начнет,  обратно за мной
приедешь.
   - Деньги вперед давай - приеду,  - озорно сверкнул раско-
сыми глазами малый.
   - А это не видел? - Дюммель сложил пальцы кукишем, поднес
к приплюснутому фаэтонщикову носу.  - И так  прискачешь  как
миленький.
   Сарт сплюнул и стал разворачивать фаэтон. Немец заковылял
по песку к досчатой раздевалке.
   - Эй, баткя!
   Дюммель оглянулся. Стоя в фаэтоне извозчик издали показы-
вал ему дулю.
   - Это себе возьми! У меня ба-алшой есть!
   Герр Дюммель даже присел от такого неслыханного оскорбле-
ния.
   - Я т-тебе!
   Но фаэтонщика уже микиткой звали.  Чертыхаясь по-русски и
по-немецки,  барон разделся и полез в теплую, как парное мо-
локо, воду.
   - Дурака нашел,  - бормотал он,  имея в виду Симмонса,  и
блаженно сощурил глазки. - Он отдыхать будет, а я - работай?
Нет уж, отдыхать, так всем отдыхать,
   Он вспомнил  усердно  склоненные  над конторскими книгами
белобрысые головы  служащих  и  с  удовлетворением  произнес
вслух:
   - Пусть дураки пашут.
   Откуда ему было знать,  что тотчас после его ухода работ-
нички захлопнули книги и отправились в кабак пить пиво.
   Поздно вечером, добравшись наконец пешком (не приехал-та-
ки паршивец-фаэтонщик) до своей конторы,  герр Дюммель ткнул
ногой  дремавшего на крылечке сторожа,  а когда тот вскочил,
испуганно моргая спросонья,  спросил,  свирепо выпячивая че-
люсть:
   - Спрашивали?
   - Так точно, спрашивали.
   - Кто?
   - Из обчества Рязано-Уральск