юсь  каждый день, - ответила она. - Чем мне еще заниматься? -  Ну  отчего
же,  -  возразил Ариф, оборачивая полотенцем бедра, - здесь собрана  неплохая
библиотека,  есть  даже древние книги на бумаге. Или  вы  не  любите  читать?
Повернувшись,  он  перенес свою бутылку и халат поближе к  Коринне,  блаженно
плюхнулся  на  разогретый солнцем песок и приложился  к  вину.  -  Хотите?  -
предложил он ей. Коринна приняла бутылку из его рук и села, поджав  под  себя
ноги.  Искорки,  блестевшие  в ее глазах, несколько  озадачили  Арифа,  и  он
незаметно проверил, не развернулось ли закрывавшее бедра полотенце. Все  было
на  месте. Ара не удержался от мимолетной гримасы удивления. - Если  говорить
честно,  мне  совсем  не хочется возвращаться домой, - произнесла  Коринна  с
мечтательными  нотками в голосе. - Наверное, мне будет там трудно...  Знаете,
мне  хотелось бы побродить по вашим городам - просто побродить и  посмотреть,
как  вы  здесь  живете. - Я могу гарантировать, что бифортское подданство  вы
получите  в  любой момент, - пожал плечами Ариф. - Это совсем не  трудно,  по
крайней мере для нас с лордом Робертом. Сделайте то, что мы от вас требуем, -
и живите себе. Безработица вам не грозит, любая лавочка, занимающаяся внешней
торговлей,  с  удовольствием возьмет вас в качестве консультанта:  через  год
купите  себе  милый домик, приличную тачку и все прочее.  -  Да,  -  печально
согласилась  Коринна,  -  но вы будете находиться на  недосягаемой  для  меня
высоте.  Кем  вы  будете  в кабинете вашего друга -  лордом-канцлером?  -  Я,
безусловно,  получу предложение занять этот пост, - кивнул  Ариф,  -  но  вот
займу  ли  -  это  большой  вопрос.  Открытая  политика  меня  совершенно  не
привлекает,  тем  более  перспектива вытирать  задницу  всему  Содружеству...
Правда, это будет еще очень не скоро и мое мнение может сто раз измениться. -
Вы  часто  меняете свое мнение? - Иногда - по десять раз на  дню.  Я  человек
многоликий:  с  одной  стороны это хорошо, с другой - плохо.  Когда  как,  но
всегда сложно. - А мне начинает казаться, что всю свою жизнь я жила совсем не
так,  как  следовало...  Рядом с вами я пережила драму,  но,  странное  дело,
сейчас  она  кажется мне страшно далекой. Ариф поднял на нее  глаза  и  мягко
улыбнулся.  От  разъяренной тигрицы, которой она  была  в  первые  дни  после
похищения, не осталось и следа. На него смотрела прелестная молодая  женщина,
измученная  нелегким  для  нее переосмыслением, сломавшим  давно  устоявшиеся
понятия  и традиции, в которых она родилась и выросла. Опытный аналитик,  она
сумела понять, что мир стоит на пороге новой фазы больших переделов, и сейчас
испытывала чисто женскую тревогу, тоску и болезненное одиночество.  "Когда-то
мы  спорили с Роббо, может ли симпатия мужчины к женщине вырасти из банальной
жалости,  -  подумал  Ариф. - Тогда мы, мальчишки, просто  не  понимали,  что
жалость  -  такая жалость может быть совсем не банальна. Находясь  во  власти
штампованных  представлений о природе эмоций вообще, мы не могли  представить
себе,  насколько  сложными  и запутанными бывают  чувства  взрослого,  многое
пережившего мужчины. Насколько странно иногда выглядят события, подтолкнувшие
их".  -  Солгите мне, - тихо произнесла Коринна, пряча глаза, - солгите  мне,
что  я  вам  нравлюсь. Ну же, прошу вас! - Но мне не нужно лгать,  -  ответил
Ариф,  - это действительно так. Я прилетел с Эндерби в совершенно разломанном
состоянии  -  вы  пытаетесь  собрать меня по  кусочкам.  Если  вам  от  этого
станет...  -  он  помедлил, улыбаясь, - проще, то я к  вашим  услугам.  -  Вы
h.*(`cni%  откровенны,  -  прошептала  леди  Андерсон.  Над  морем  прошумели
двигатели  снижающегося  коптера. Прищурившись от солнца,  Ариф  узнал  белую
машину  Кэтрин  и поднялся. - Встретимся за ужином, - сказал он  извиняющимся
тоном, - прилетела мэм Раш, мне необходимо с ней побеседовать. Простите...
 
 Глава 4
 
 В  проеме  полураскрытой  двери  мелькнула  знакомая  долговязая  фигура,  и
Торвард поморщился: в последнее время привычка лорда-канцлера просачиваться в
его  резиденцию без доклада стала его раздражать. Ровольт бесцеремонно прошел
через  кабинет и плюхнулся в кресло напротив письменного стола. В его крепких
лошадиных  зубах тлела намертво прикушенная сигара. - Доброе утро,  -  сказал
он,  прокатив  ее  в угол рта. - Привет, - усмехнулся лорд-владетель.  -  Что
скажешь?  - Нацеди мне стаканчик, - невозмутимо попросил Ровольт,  -  мерзкая
погода,  как ты считаешь? Торвард бросил короткий взгляд за окно, где моросил
нудный  осенний  дождь, и наклонился, чтобы вытащить из правой  тумбы  своего
стола  дежурную бутылку. - Держи, - он поставил на стол изящную  темнокрасную
рюмку  и  наклонился  вновь, чтобы налить и себе. -  У  них  опять  кончилась
жратва, - сообщил лорд-канцлер, не обременяя себя предисловиями, и они  опять
требуют  встречи на Грехэме. - Я не могу сейчас лететь на Грехэм, -  возразил
Торвард. - Ты же знаешь. - Я знаю, - кивнул Ровольт. - Но на этот раз, как  я
понял,  им  хватит  и  меня.  Послушай, Тор, их  требования  с  каждым  разом
становятся   все   категоричнее  -  ты  заметил?  Этак  они  договорятся   до
ультиматума,  тебе  не  кажется? - Барт, этот  разговор  не  совсем  уместен.
Особенно  сейчас. - Нет, Тор, именно сейчас-то он и уместен.  Именно  сейчас,
когда  ты  еле  наскреб  денег  на запуск второй  серии  "Торхаммеров"  и  мы
закончили год с невыполненным бюджетом. Следующий год мы просто провалим,  ты
понимаешь?  Мы его провалим! Я не виноват, что весь Бифорт висит на  волосине
бесконечных  кредитов...  Лорд-владетель выбрался из-за  стола  и  подошел  к
высокому стрельчатому окну. Дворец, выстроенный на окраине столицы, утопал  в
бесконечных садах, но сейчас, прибитые серым дождем, они казались несчастными
и  печальными. Торварду было тяжело: очередной спор с лордом-канцлером вызвал
у  него тягучую головную боль. - Барт, - сказал он, не поворачиваясь от окна,
-  у  нас нет выхода. Рано или поздно, но нам придется принять их требования.
Все требования, Барт, в полном объеме, и мы никуда от них не денемся! Ровольт
вынул изо рта сигару и глотнул виски. Лицо его оставалось бесстрастным.  -  Я
не  хочу об этом слышать. Да! У нас есть силы, чтобы вести войну, у нас  есть
силы,  чтобы  добиться в ней победы. Но сколько лет нам  понадобится  на  то,
чтобы  вылезти из последующего кризиса? И, скажи мне на милость,  старина,  -
устроит тебя роль комнатной собачки под рукой этих свихнувшихся кретинов, по-
прежнему  считающих  себя частью Империи? - Все будет совсем  не  так,  Барт.
Процесс  интеграции займет столетия. Но я знаю точно кое-что другое:  править
будет  тот,  чья рука первой спустит курок. Ахерон не претендует  на  ведущие
роли,  ему нужно другое - пространство, хотя бы на сто лет чистое от  внешних
оппонентов,  и  наше  понимание необходимости возрождения исконных  интересов
расы. - Это слова, Тор, - криво ухмыльнулся Ровольт. - Это слова, а я, знаешь
ли,  хорошо  представляю  себе дело. Мы без содрогания  разнесем  Обединенные
Миры,  но  как  ты  представляешь себе присоединение  Авроры,  с  которой  мы
завязаны  мертвым узлом экономики? Как ты вообще представляешь  себе  реакцию
Авроры  на старт твоих легионов? - "Представляешь, представляешь", -  перебил
его  Торвард с неожиданным раздражением, - ни черта я себе не представляю.  Я
знаю  другое:  если  на нас полезут прямо сейчас, Ахерон благополучно  махнет
хвостиком и запрется в кольце своих батарей. А мы, умные-разумные, будем  тут
подыхать под огнем десанта! - Эта опасность существует не первое десятилетие,
-  отмахнулся  лорд-канцлер, - но что-то пока ее не видно и не слышно.  Более
того:  я  уверен  в том, что Ахерон специально читает тебе эту  страшилку  на
ночь,  чтобы ты поспешил к нему в объятия. Торвард ощутил сильнейшее  желание
треснуть кулаком по подоконнику, но сдержался и вернулся к столу. Раздражение
/`.$.+&  +.  давить в груди: он залпом выпил рюмку виски, тяжело опустился  в
свое  кресло. Спор с Ровольтом был нелепостью, лорд-канцлер смотрел  на  вещи
совершенно  иначе, и Торвард понимал, что тот по-своему прав. Но  он  знал  и
другое  - меч, висящий над их головами, может рухнуть в любую секунду.  -  За
этот год мы должны урегулировать все финансовые вопросы, связанные с Авророй,
-  сказал  он. - Как только вторая серия покинет стапели, я спущу всех  своих
собак. Он вытащил бутылку из тумбы и налил себе вторую рюмку. Ровольт молчал,
и  это  его молчание лорду-владетелю очень не нравилось. В последние годы  их
споры стали откровенно напоминать поединки - даже несмотря на то, что они по-
прежнему  оставались ближайшими друзьями и тет-а-тет разговаривали с  той  же
дружеской  развязностью, как и десятилетия назад. - Ты сукин сын, - заговорил
наконец  Ровольт.  - Или ты не видишь, что у меня уже нет духу  начинать  все
сначала?  - Ты чего-то боишься? - удивился Торвард. - Я? К чертям!  Но  пойми
наконец, что я уже не тот вояка, что был тридцать лет назад. Сегодня мне  уже
не  так-то  легко  схватиться за штурвал и повести в бой  наши,  пропади  они
пропадом,  легионы!  Когда я воевал последний раз? В  Пангейской  Мозготерке?
Когда  это  было? Или ты думаешь, что я брошу тебя, а сам останусь  здесь,  в
тиши своих кабинетов? Не дождешься. Торвард расхохотался и понюхал содержимое
своей  рюмки.  Напиток  пах более чем привлекательно,  но  ходить  с  утра  с
порядочным выхлопом ему не хотелось; повертев рюмку в пальцах, он  вернул  ее
на  стол.  -  У  меня, кстати, тоже есть новости, - сообщил он примирительным
тоном,  - ты ведь наверняка не читал доклад Галланда о крупной партии  зелья,
попавшей к нему в руки, а?.. - Ты знаешь, читал. Как ни странно, мой референт
сунул  мне  его под самый нос, и не прочитать я просто не мог. Тор,  тебе  не
кажется, что эта история... Она какая-то темная, ты не думаешь? Торвард снова
поднялся. Рюмка виски манила его и мешала думать - а он хорошо знал, что если
выпьет  ее  прямо сейчас, то за ней неминуемо последует еще  парочка.  -  Это
подарок  моего  сыночка, - сказал он, прокашлявшись, - и в  данный  момент  я
ломаю  себе  голову,  что  он  может значить. - Кто  ведет  расследование?  -
оживился  Ровольт. - Я не думаю, что у идиота Галланда есть  люди,  способные
раскрутить  такое дело. Тут пахнет политическими последствиями, ты понимаешь?
-  Тебе  везде дерьмо чудится, - ухмыльнулся Торвард, - это похоже на  манию,
нет?  Энджи - а Галланд приперся к ней лично - приказала остановить  все  это
дело.  Я  же, пораскинув любимой мозгой, передал его в УВР. Пускай  копают  -
глядишь, и в самом деле найдут что-нибудь интересное. Понимаешь, мне  почему-
то  кажется,  что Роббо расковырял какую-то новую гадость, связанную  с  теми
сволочами,  что продались горган. Он что-то про них знает!.. -  Учитывая  то,
что мы не знаем вообще ничего - это уже неплохо. Ага... Ты же помнишь, что  в
порту в него стрелял тип, удравший на той самой подозрительной лохани...  как
ее...  "Мэри  Бо", вот. Кстати, с тех пор этот корабль у нас не появлялся.  Я
рекомендовал   бы   тебе   предупредить   охламонов   из   УВР,   чтобы   они
сконцентрировали свое внимание именно на этом следе. - Да, может быть, так  и
следует сделать... - Ладно, - Ровольт встал и оправил на себе роскошный синий
с золотом камзол, - я полетел. Завтра я приволоку тебе все документы по новой
партии  для наших странных друзей. Будь здоров, постарайся не нажраться  хотя
бы  до  обеда.  Лорд-владетель проводил взглядом быстро  растаявший  в  седой
пелене  дождя черный коптер с бифортским орлом на борту, побарабанил пальцами
по  подоконнику и вернулся за стол. - Маршала Мерсара, срочно, - сказал он  в
интерком  секретарской  связи. Пока его соединяли,  он  залпом  выпил  вторую
рюмку.
 
 * * *
 
 Кэтрин  отодвинула  налитый ей бокал и оправила  свою,  слишком  теплую  для
тропиков,  форменную юбку. - Я не смогу остаться, мне нужно быть  в  столице.
Вечером  будет совещание в департаменте, и я должна там присутствовать.  Ариф
понимающе  кивнул. Женщина выглядела растерянной, и он терпеливо ждал,  когда
она  соберется  с духом, чтобы начать свой рассказ. Торможение  расследования
b *.) степени важности представляло собой необъяснимый идиотизм: он терялся в
догадках,  какие  такие  причины  могли  заставить  Галланда  отказаться   от
исключительно  сладкого  куска  праздничного торта,  обещавшего  принести  по
меньшей  мере очередной орден. Тут могло быть одно из двух - либо Лейланд  не
до  конца раскопал всю бифортскую лесенку предательства и пропустил  в  своих
вьпсладках кого-то из высшего руководства силовых ведомств, либо... О  втором
варианте  Ариф старался не думать, он не лез абсолютно ни в какие  ворота.  -
Мое  личное  дело  пошло в УВР, - сказала наконец Кэтрин.  -  Что  это  может
значить? - Ты знаешь, кто именно его затребовал? - Конечно, нет. Даже о  том,
что  его  туда  отправили,  я узнала совершенно случайно,  от  одного  хорошо
осведомленного человека. Запрос пришел вчера после полудня... -  Ч-черт!..  -
Ариф  куснул  ноготь и нахмурился. - В этой богадельне достаточно  уникальных
идиотов,  которые могут причинить немало неприятностей. У тебя есть  какие-то
версии  -  почему  тобой  заинтересовалось  УВР?  Это  наверняка  связано   с
расследованием, но как, каким образом? - Расследование полностью  остановлено
по личному распоряжению советника Галланда, - сказала Кэтрин. - Как, почему -
никто  ничего  не  знает. Конфискат находится на одном из таможенных  складов
центрального порта. - На каком, ты знаешь? - Нет. - Значит, и конфиската  там
уже  нет,  это  ясно. Проклятье, но какая же сука осмелилась  влезть  в  дело
такого уровня? Это не Граф, тот бы не смог, это дураку понятно. Значит,  есть
кто-то покруче Графа, кто-то, до сих пор никак себя не проявлявший. Кэт, - он
внимательно  посмотрел на сидящую перед ним женщину, -  ты  что,  боишься?  -
Боюсь,  -  призналась  она. - У меня профессиональное  чувство  опасности,  и
сейчас оно мне просто не дает покоя. - Слушай, останься здесь, - голос  Арифа
стал  требовательным,  -  скажи, что ты заболела.  Что  у  тебя  какие-нибудь
проблемы.  Это  все действительно опасно! Тебя могут прихлопнуть  где  угодно
например,  сбить  над  океаном. Останься, хотя бы на пару  дней,  пока  мы  с
Лейландом не выясним, что происходит. Кэтрин тяжело вздохнула. - - Я не могу,
Ара.  У меня будут неприятности, понимаешь? Галланд и так уже смотрит на меня
с  каким-то  подозрением. - Какие неприятности? - взорвался Ариф.  -  Что  ты
мелешь,  женщина? Под тебя заложена бомба, ты понимаешь это или нет?  Ну  что
мне, приказать связать тебя, а? Отвечай? - Я очень надеялась, что мне поможет
Роббо, тихо сказала она. Ариф шумно вздохнул и потянулся за бокалом. Известие
о  спешном вылете Роберта ужаснуло Кэтрин, и он прекрасно понимал ее  эмоции.
Он не мог рассказать ей о чувствах, которые овладели Робертом после сообщения
о гибели Лема; он искренне сочувствовал ей, понимал ее неожиданную горечь, но
знал,  что переломить ее сегодняшнее женское упрямство ему не удастся. Кэтрин
встала. Ариф поднялся вслед за ней и умоляюще заглянул в ее глаза: -  Я  могу
надеяться,  что  ты  по крайней мере не будешь расставаться  с  оружием?  Она
устало  рассмеялась  в ответ: - Ты же знаешь, я с ним даже  сплю...  -  Тогда
погоди, не улетай без меня. Проводив ее вниз по лестнице, Ариф взлетел к себе
на  третий  этаж и поспешно распахнул огромный стенной сейф. Нижнее отделение
занимала  небольшая коллекция редкого старинного оружия: недолго  думая,  Ара
выхватил  из  самой нижней секции довольно массивную кобуру из потрескавшейся
от  времени натуральной кожи и поспешно сбежал во двор. Кэтрин уже  сидела  в
кабине своего коптера, и Ариф всунулся в раскрытую дверцу: - Возьми вот это -
когда-то  эту пушку выпускали единичными сериями для рейнджеров,  принимающих
участие в танковых миссиях. Здесь всего сорок выстрелов, но зато каждый может
вдрызг рассадить бронированный коптер. Возьми... Предохранитель у нее справа,
затвор - ушки на себя до щелчка. Женщина сняла руки со штурвала и вытащила из
пропахшей  столетиями кобуры сильно потертый пистолет с  непривычно  длинной,
формованной  под  пальцы  рукоятью и коротким навеки закопченным  стволом.  -
Сколько  же  ему  лет? - спросила она, взвешивая оружие  в  ладони.  -  Около
пятисот.  Не  бойся,  он  не откажет: эта техника делалась  с  таким  запасом
надежности,  какой  нам  может только присниться. -  Спасибо,  -  благодарная
улыбка  скрывала в себе горечь и беспомощность, и Ариф опустил голову. Коптер
поднялся  в воздух. Дождавшись, когда сверкающая точка исчезнет в густо-синем
предвечернем  небе,  Ариф  вернулся на площадку и  набрал  длинный  столичный
-.,%`.  -  Патти,  - сказал он, прижимая аппарат к плечу  шеей  -  руками  он
раскупоривал новую бутылку вина, - Кэтрин Раш - в клещи. В железные, ты  меня
понял?  Если  с  ней  что-то случится, я утоплю тебя в дерьме.  Ее  "Болланд"
сейчас вдет к столице с моего направления. Приступайте. Какой кошмарный день,
-  горестно  пожаловался он своей рюмке, - это же надо было Роббо запсиховать
именно  в  тот момент, когда он нужен до зарезу! Лежащий возле его  руки  фон
требовательно  завизжал вызовом, и Ариф поспешил ответить. - Я  "тут  кое-что
узнал,  -  сказал Лейланд. - В общем, все не так драматично, как  можно  было
подумать. Хотя... есть некоторые странности, и я пока еще не могу связать  их
воедино.  Сделаем так: завтра я буду у вас, и мы подумаем вместе. - Так  все-
таки - что там? - азартно спросил Ариф. - Ну... не сейчас, - многозначительно
замялся гангстер. - Завтра, все завтра. - А сегодня - никак? - Сегодня у меня
серьезное  совещание. Вы же должны понимать. - Хорошо. Буду ждать завтра.  До
скорого, старина. Ариф отложил в сторону аппарат и потер пальцами переносицу.
Он  чувствовал  какое-то  неопределенное, туманное беспокойство:  иногда  оно
приходило  после  благополучно завершенной драки. До конца  этой  драки  было
далеко. Вечер получался пустым, лететь куда-либо на поиски приключений ему не
хотелось.  Ариф  щелкнул пальцами и выкрикнул в сторону башни:  -  Пригласите
леди  Андерсон и приготовьте легкий ужин! Пить с самого утра и  оставаться  к
вечеру  трезвым - это надо уметь. Ариф Кириакис умел, но сегодня  ему  ужасно
хотелось быть пьяным: не расслабленным и чуть хмельным, как обычно, а  именно
пьяным. Не получалось. Выпитое вино вместо того, чтобы затуманить сознание  и
окрасить мир в нежно-розовый цвет, наоборот, заострило все чувства и  эмоции,
доведя  их  до  той  невидимой грани, за которой  всегда  кончаются  слова  и
начинается отчаяние. Ужас Эндерби, пронзительная ледяная горечь пережитого на
мертвом корвете все еще бродили в подсознании Арифа, лишая его покоя и требуя
выхода:  он  пил  бокал за бокалом, ощущая давление неясных, глухих  желаний,
которые  поднимались в его груди, и терзался вновь возникшим в душе ощущением
своей полнейшей, младенческой беспомощности. Он был бы рад сейчас взбеситься,
разнести в куски свое соломенное плетеное кресло, может быть, свернуть  кому-
нибудь  шею;  но  не  мог:  вокруг  стояла горечь,  она  холодила  его  сухое
полуобнаженное  тело,  замыкала его в несокрушимую  ледяную  башню,  лишенную
дверей...  Далекий  запад,  уже наливающийся тяжеловесной  закатной  бронзой,
равнодушно  светился в его пустых остановившихся глазах.  -  Милорд...  Голос
Коринны  Андерсон прозвучал мягче, чем обычно. Сейчас в нем  волнисто  играли
нотки  призывной  женственности. Ариф не сразу понял, кто к нему  обращается:
повернувшись в кресле, он посмотрел на свою гостью с секундным изумлением:  -
Ах,  это  наконец  вы...  Прошу.  На Коринне было  короткое  светлое  платье,
украшенное,  по бифортской моде, тонким тканевым пояском. Сев в  кресло,  она
изящно  скрестила свои длинные, успевшие покрыться золотистым