ми.  Мы,
обратив неприятеля  в бегство,  заняли  его  позицию и  овладели  множеством
оружия и всякого имущества.  Я вознес  благодарственные молитвы  Всевышнему,
который даровал  нам победу над сильнейшим врагом. Преданные мне люди пришли
поздравить  меня  с  победой,  и  весть  о нашем успехе  скоро  достигла  до
Ильяс-Ходжи. Он немедленно распорядился послать против меня Альхакк-богадура
и Кичик-бека. Этого я никак  не мог предвидеть, поэтому, узнав об угрожающей
мне опасности, я выступил с места стоянки после боя, отправил амира Хусайна,
назначив его  в Балх, а сам переправился через  Аму-Дарью  и расположился  в
степи, на зеленой  поляне. Поставленные мною сторожевые посты, не  ожидавшие
ниоткуда  нападения, уснули, как вдруг с неприятельской стороны к нам быстро
приблизился   большой   отряд   войска.  Некоторые   палатки   моих  воинов,
расположенные поодаль от  центра  лагеря,  были  немедленно  разграблены,  а
спавшие в  палатках люди разбежались  в степь. Я сам, с бывшими  подле  меня
богадурами,  энергично стал действовать стрелами, и нам удалось не допустить
неприятеля близко к  нам подойти. Видя,  что  со стороны реки неприятеля  не
было,  я  приказал  переправить  на  противоположную  сторону  реки все наши
палатки  и  имущество,  что  и  было быстро  исполнено. Вслед за  переправой
имущества, переправился и я на  другой берег Аму, переехав в лодке.  Здесь я
выбрал  удобное место для лагеря, укрепил его,  и мы простояли  здесь  целый
месяц. Войска неприятеля тоже с месяц  простояли  на  противоположном берегу
реки. Через месяц  мы заметили, что  неприятельский лагерь опустел, войска с
места стоянки ушли,  тогда я со своим войском победоносно двинулся в сторону
Балха и  быстро  достиг  местности  Хульм.  Амир  Хусайн устроил  нам  здесь
торжественную встречу, и я провел  п этой  местности 10 дней, среди  пиров и
развлечений. У меня явилась мысль отнять у Чете все города области Турана, и
с  согласия амира Хусайна  мы двинулись в сторону Бадакшана и скоро пришли в
местность Кундуз.

     В  это  время от  племени Юз  ко мне присоединились два  отряда  войск,
численностью  всего  до  1000  всадников.  С этим  войском я  поспешил ночью
подойти к Бадакшану,  чтобы не дать возможности гарнизону крепостей, узнав о
нашем  приближении,  укрепиться.  Как только  я подошел  к местности Танаан,
бадакшанские правители с подарками вышли ко мне навстречу. Взяв для усиления
своего  отряда  от  них  две  тысячи  всадников,   я  отправился  в  Джилан,
рассчитывая собрать как можно больше войска, а потом уже двинуться в сторону
Чете.  В  это время мне исполнилось 36 лет. Придя в  местность Джилан и взяв
оттуда главнокомандующего с  войском, я двинулся в местность Кульмак,  где и
остановился.

     Амир  Хусайн  втайне  желал  мне  зла, но  не решался открыто выступить
против  меня.  Чтобы повредить мне, ослабив мои силы, он поссорился  с Пулад
Бугаиром и  добился этим,  что  Пулад Бугаир расстался со мной и ушел в свою
сторону.  Между  тем из амиров Чете  на  меня двинулись: Кичик-бек,  Тимурин
Туклан, Сарык-богадур,  Сангум-богадур, Туклук-Ходжа и Куч  Тимур.  Вместе с
тысяцкими  и войском в 20 тысяч всадников с ними же двигались теперь на меня
служившие прежде у меня: Туклук Сальдур и Кай-Хисрау. Из всего своего войска
мои противники выделили шесть тысяч  всадников, которых и расположили в один
ряд,  чтобы  начать  бой.  Я  слышал в  этот  день,  что  общая  численность
неприятельских  сил, сосредоточенных против меня, простирается  до  тридцати
тысяч человек,  у  меня же, исключая войска  амира Хусайна,  па  преданность
которых я  не  мог  вполне рассчитывать, было  всего  шесть  тысяч  человек,
поэтому я был очень слаб, в сравнении с силами неприятеля.

     Я загадал по  Корану,  и  мне  открылся  стих: "Сколько  раз  небольшие
ополчения  побеждали  многочисленные  ополчения,  по   изволению  Божню!  ".
Прочитав  это, я успокоился. Шесть тысяч  всадников начали наступление, а я,
не принимая здесь боя, отступил в  сторону Джилана. Враги, предполагая,  что
отступление мое вызвано  страхом перед  ними,  даже не  преследовали меня, а
остались на  месте, нс  принимая никаких мер предосторожности против меня. Я
прошел  32 версты вперед, потом возвратился обратно и, видя, что неприятель,
никак не ожидая моего  возвращения, отдыхает совершенно беспечно, я внезапно
напал на моих врагов. Кай-Хисрау и Туклук Сальдур  перешли на мою сторону, и
мы,  вместе, дважды  сразились  с  врагом.  Нам  удалось обратить  в бегство
неприятеля; с  криками  "Альферар,  Альферар!  "  они  рассеялись  в  разные
стороны. Многих из бежавших нам удалось захватить в плен, а те, которые были
на хороших лошадях-- ускакали и присоединились к отряду Ильяс Ходжи. Настала
ночь, и амир  Хусайн  со своим  войском двинулся от берега  реки и пошел  по
направлению  к  Джилану.  Враги  наши  успокоились  и,   хотя  очень  желали
преследовать меня, но не решились, видя, что я обладаю достаточной силой.

     Из  только  что окончившегося эпизода борьбы с войском  страны Чете,  я
пришел к такому заключению, что весьма трудно победить их, действуя открытой
силой, а потому, сражаясь  с ними следует сначала отступать, как будто  бы я
испугался  численного  перевеса неприятельских войск,  а  потом, когда таким
образом  удастся убедить  врага в  моей мнимой  слабости  и бдительность его
будет усыплена,  тогда  следует решительно напасть на врага. Мое намерение я
привел в исполнение следующим образом:  амира  Муаид Арлада, Кара Богадура и
Ирак  Богадура  я поставил против  неприятеля у каменного моста, сам же я со
своим войском  взошел на возвышенность и там, разбив палатки, остановился. Я
приказал  по  вершинам гор разложить как можно  больше костров. Войдя в свою
палатку,  я стал  на молитву. Не знаю,  во  сне или наяву,  я услыхал голос,
который  говорил  мне:  "Тимур, поздравляю тебя с победой".  Я, услыхав это,
очень обрадовался. После утренней  молитвы Ильяс-Ходжа, под звуки барабанов,
ушел.   Некоторые   военачальники   советовали   мне   преследовать   войско
Ильяс-Ходжи, но я, догадываясь, что его движение не более, как демонстрация,
чтобы заставить меня сойти с горы, где было расположено мое войско, приказал
моему  отряду  оставаться  на  месте.  Благодаря  этому, врагам  не  удалось
заставить нас сделать  по-своему, а наоборот, им самим пришлось возвратиться
и начать сражение у подошвы горы.



     Библиотека сайта



     Автобиография Тамерлана

 * Часть 4 *

     Поражая  с возвышенности людей,  стоявших ниже нас, мы  своими  пращами
нанесли войску Ильяс-Ходжи серьезный вред, перебив и ранив многих воинов.  С
наступлением ночи сражение прекратилось.  Ночью я собрал совет, и мы решили,
что для нас невыгодно стоять неподвижно на горе, а гораздо лучше сойти  вниз
и сразиться  с неприятелем  у  подошвы горы. Если нам посчастливится, думали
мы, то мы этим достигнем цели, если же не удастся,  то мы  все-таки двинемся
отсюда в  другую сторону. Приказав войску двигаться молча и плотными рядами,
я  ночью  напал  на войско  Ильяс-Ходжи  со  всех четырех  сторон. Произошло
большое сражение,  дело  перешло в  рукопашную. В  самый  разгар  сражения я
встретился  с Ильяс-Ходжой и иронически  пожелал ему  "счастливого пути". Не
одержав над  нами  верха, войско Ильяс-Ходжи,  отстреливаясь,  ушло  в  свой
лагерь и там расположилось. Я  также двинулся с поля сражения, последовал за
войском  Ильяс-Ходжи  и расположился  вокруг  города.  В это  время  ко  мне
присоединился и амир Хусайн со  своим отрядом.  Военачальники,  пристыженные
поражением  и  бегством, собрались  в  унынии,  со  слезами на  глазах.  Они
порешили  на общем совете драться со  мной до тех пор, пока  не победят меня
или  же  сами не будут перебиты до последнего человека. Ввиду такого решения
Ильяс-Ходжа приготовился  к  бою, как вдруг  несколько человек прискакали  с
известием о смерти  Туклук-Тимура  и сообщили Ильяс-Ходже,  что  ему следует
вступить  на престол  его  умершего  отца Туклук-Тимура. Поэтому Ильяс-Ходжа
поспешил   отправиться   к   отцу.  Остающимся  в   крепости  военачальникам
Ильяс-Ходжа  приказал  держаться до его  прихода, а сам  обещал возвратиться
тотчас  же,  как   только  покончит  со  своими  делами.  Намереваясь  убить
Ильяс-Ходжу,  я,  соединившись с амиром  Хусайном,  двинулся  с  войском  за
Ильяс-Ходжой. В это время  я узнал, что в Кеш послан наместник Ильяс-Ходжи с
войском. Каждые два-три дня от Ильяс-Ходжи уходило по отряду войска, которые
и  присоединялись ко  мне. Пришедшие ко мне люди подтвердили известие, что к
Кешу Ильяс-Ходжа послал войско, а  потому и я, со своей стороны, послал туда
амира Сулеймана,  амира  Сайфиддина,  амира  Джагу, амира  Баграма  и  амира
Джалалиддина для противодействия отряду Ильяс-Ходжи. Чтобы ввести неприятеля
в заблуждение относительно  численности моих войск, я приказал своему отряду
как можно больше пылить, двигаясь по дороге. Приближаясь к Кешу, воины моего
отряда привязали к хвостам своих лошадей древесные  ветви, чтобы  произвести
больше пыли, и поскакали  по направлению к городу. Это наступление произвело
в   среде  гарнизона  крепости   настоящую   панику:   войско,  без  всякого
сопротивления, обратилось в бегство. Мое войско через неделю возвратилось  с
богатой добычею. Вскоре Суль Умар Баяни Сальдур присоединился ко мне с семью
отрядами, а Шир  Баграм тоже прибыл ко мне с извинениями и поздравлениями. Я
устроил  пир  по  случаю их  прихода, но вскоре выступил  со  своим войском.
Ильяс-Ходжа  стал собирать  многочисленное  войско. Для  защиты  от  меня он
выставил Кичик-бека,  Искандар  Углана и Сафа. Я загадал  по  Корану,  какая
участь меня ожидает, и мне открылось,  что мне суждено победить  врагов. Это
меня  очень обрадовало,  и я возблагодарил Бога за помощь. Придя в местность
Баш-арыги, я  оставил там амира Хусайна,  которому  приказал  все время быть
настороже, чтобы  враги,  приблизившись  к  нам, в  первую  минуту  не могли
сглазить нашу силу.  Войско свое я  разделил на  семь частей  и расположил в
таком порядке,  как располагаются на перелете журавли, и дошел  до местности
Кий.

     В   это   время   Кичик-бек,   производя   рекогносцировку   со   своим
многочисленным отрядом,  встретился  со  мной. Я  загадал по  Корану,  чтобы
узнать,  что меня ожидает,  и  мне открылся стих:  "Мы  украсили низшее небо
светилами и поставили  их для отражения дьяволов, которым приготовили муку в
пламени". Я  обрадовался  и двинул свои передовые  войска  навстречу войскам
Кичик-бека.  Отряд  за отрядом,  подходили мои резервы на  помощь передовым.
Сражение затянулось  надолго, в  моем  войске произошло замешательство,  и я
поспешил присоединиться к войску с  моими богадурами. Когда я присоединился,
войско Кичик-бека  обуял страх. Вслед за мной со стороны неприятеля вступили
в  бой: Искандар Углан, амир Юсуф и  амир Хамид.  Я, со  своими  богадурами,
пролил  немало крови:  в рукопашном  бою  мы рубили врагов мечами. Во  время
сражения лошадь Кичик-бека упала под ним,  и нам удалось  взять его  в плен.
Для  того чтобы  освободить из плена Кичик-бека, амир Хамид  и  амир  Юсуф с
ожесточением напали на нас. Один из пеших воинов с такой силой ударил лошадь
амира Хамида, что лошадь упала, и амир Хамид был тоже взят в плен. Амир Юсуф
повернул лошадь и вскачь бросился назад, по по пути стремя его запуталось за
стремя  встречного  всадника, и амир упал и тоже попал в наши руки. Искандар
Углан бежал  и присоединился к Ильяс-Ходже. Довольный только  что одержанной
победой, я  взъехал на  гору и стал собирать рассеянные толпы в  одно место.
Войско  мое  быстро  собралось, и  я  снова бросился на отряд Ильяс-Ходжи. Я
одержал верх,  но  в  то  время, когда я  намеревался схватить самого Ильяс-
Ходжу,  на  помощь к нему прискакал Искандар Углан и  сам  попал  в плен,  а
Ильяс-Ходже удалось убежать. Мы бросились в погоню  за  Ильяс-Ходжой. В моем
войске  почти  не  было  ни  одного  воина  с пустыми  руками,  так много мы
захватили  пленных, лошадей, оружия и  имущества. Я приказал привести к себе
всех пленных, чтобы  переговорить с каждым из них сообразно его положению. Я
принес Богу благодарственную молитву  за дарованную  мне победу  и перешел с
войском  в местность  Кар, где  и  остановился.  Я  разрешил  своему  войску
праздновать  победу,  пировать  и  веселиться,  а сам  через  день  приказал
привести к себе взятых в плен военачальников Ильяс-Ходжи.

     Прежде  всего  я обратился к  Кичик-беку и,  похвалив  его за  верность
своему государю, старался  разного рода  обещаниями  склонить его к переходу
снова на мою сторону, по он нс согласился подчиниться мне.

     Такую  же  похвалу  я  воздал амнру Хамиду. После них  я  выразил  свое
горячее одобрение  Искапдар  Углану  за  то,  что  он пожертвовал  собой  за
Ильяс-Ходжу;  я просил  пленных  военачальников объяснить мне,  чему следует
приписать, что они, обладая  таким многочисленным войском, были тем не менее
побеждены. Они ответили, что, по их мнению, это объясняется тем, что слава о
моей непобедимости внушает воинам  моих  врагов  такой панический страх, что
каждый мой удар по силе действия равен тысяче ударов.

     "Какому  же наказанию  должен  я  вас подвергнуть",  -- спросил  я. Они
ответили, что заслужили  казнь, но что в таком случае в стране Чете найдется
много   людей,    которые   сочтут   своим   долгом   отомстить   за   своих
соотечественников; если  же  я отпущу пленных, то  слава о  моем великодушии
привлечет ко  мне  многих людей,  которые подчинятся мне, узнав о милостивом
отношении моем к пленным. "Ты сам знаешь, что лучше: мстить или прощать", --
говорили мне пленные. Я снова попробовал заманчивыми обещаниями склонить  их
к  переходу  на  мою  сторону,  но  они  не  согласились,  н  я  убедился  в
непоколебимой преданности их своему повелителю. Щедро одарив их, я освободил
их  и  других  пленных  и  отправил всех  к  Ильяс-Ходже. Вскоре  я  получил
известие, что Ильяс-Ходжа пришел на берег Сыр-Дарьи у Ходжента. Я немедленно
двинулся туда с войском, но не нашел  Ильяс-Ходжи. Амира Сайфиддина  и амира
Джагу я послал,  чтобы овладеть  Самаркандом, а  сам я  стал охотиться  и  с
охотой тоже приблизился к Самарканду. Много моих родных  и знакомых вышли ко
мне навстречу со словами: "истинное дело исполнилось".

     Я остановился в Самарканде и послал человека,  чтобы  собрать отставших
по дороге воинов. В это время мне исполнилось 37 лет.

     Племена   страны  Чете,  без   всякого   постороннего  влияния,  начали
враждовать между собою и возмутились против своего правительства. Желая быть
полновластным правителем,  я  отправился  для  отражения их. В  это время  я
получил сведения, что амнр Хусайн,  тайно дейтвуя во вред мне, сговаривается
с  начальником  племени Тумны,  что меня  делать  ханом не следует.  а  надо
выбрать Караджуй Чагатая. Я написал амиру Хусайпу письмо, в котором высказал
мнение, что на царство годен лишь  тот, кто  много  и счастливо воевал и кто
уничтожит врагов.  Амир  Хусайн,  сговорившись  с нача.  гн.  никами племени
Тумны,  отыскал находившегося в бедности и неизвестности Кабуль-Шаха,  внука
Чагатай-хана, и посадил его на  престол. Я пришел  в  Кеш и там остановился.
Когда наступила  весна, распространился  слух, что  мятежники Чете с большим
войском  намерены  напасть  на Мавераннахр.  Амир  Хусайн в  страхе поспешил
собрать  совет  преданных  ему  военачальников, и  они норешили, что война с
войском  Чете без  моего участия немыслима. Будучи в  безвыходном положении,
они написали мне прошение. Хусайн писал, что он-- мой верный друг, что  свою
дружбу ко  мне он докажет  потом;  что, не  подражая  обыкновенному приему--
уверять в своей преданности, писать об этом, он просто догадывается о моем к
нему  расположении по  симпатии, которую он сам чувствует ко мне. О поданном
мне  прошении  узнал  и  воспитатель  Кабуль-Шаха.  Он  сейчас  же  умертвил
Кабуль-Шаха и поспешил прийтико  мне, предлагая мне принять  его  к  себе на
службу. Я, находя, что  он  очень дурной человек, если  решился убить своего
повелителя, и, желая, чтобы он достойным образом был наказан за свое гнусное
злодеяние, отослал его к наследникам убитого им Кабуль-Шаха, чтобы они могли
убить злодея так же, как он убил их родственника.

     Потом я  собрал много войска и  сообщил амиру Хусайну, что  я собираюсь
идти войной на  Чете, и отправился для защиты пути через Дарью. Всего у меня
собралось  до  семи тысяч войска,  которое я  и разделил  на семь  частей. Я
послал  гонца к амиру Хусайну, и он,  присоединившись  ко  мне, расположился
вблизи  моего  стана.  Мои  шпионы  донесли  мне  о положении  дел в  войске
Ильяс-Ходжи следующее:  Ильяс-Ходжа  со  всем  своим  войском  остановился в
местности Бад. Правым и  левым флангом командуют в его войске Сангин-Богадур
и   Хаджи-бек,   а  сам   Ильяс-Ходжа  с   богадурами  находится  в  центре.
Кипчак-богадура  Ильяс-Ходжа выслал на разведку вперед. Я, в  свою  очередь,
послал на рекогносцировку: Альджай-ту, Шпр-Баграма, Пулат-буга, амира Пархат
и Малик-богадура, под общим начальством

     Кутлуш Саланчи Арлата. На фланге я назначил Саз  Буга и  Тимур-Ходжу, а
остальных богадуров оставил при себе. Амир  Хусайн перешел реку.  Я высказал
ему,  что,  по моему мнению,  следует нам обоим  с двух  сторон одновременно
напасть  на  войско Ильяс-Ходжи, но амир  Хусайн не согласился  со  мной: он
находил, что  не следует разделять свои силы надвое;  видя, что  убедить его
нет никакой возможности, я решился последовать его совету.

     Вскоре перед нами появилось войско Ильяс-Ходжи.

     Видя многочисленность войск неприятеля, я смутился и, следуя усвоенному
мною обычаю, загадал по Корану.  Мне  открылся стих: "Бог уже помогал вам во
многих  битвах". Я  получил уверенность в успехе, прочитав этот  стих. В это
время с обеих сторон передовые отряды  вступили в бой. Со стороны неприятеля
Хаджи-бек,  смяв Саланчи-богадура,  бросился  на  отряд амира  Хусайна и,  с
первого же  натиска, обратил  его воинов в  бегство:  войско  разбежалось  в
разные  стороны.  Я молился,  чтобы  Бог послал  побольше  твердости  в  бою
остальным моим начальникам и войскам. В это  время амир Шамсутдин,  со своим
отрядом, тоже направился в  сторону отряда амира Хусайна. Я, с находившимися
подле меня войсками, напал на амира Шамсутдина, смял его  и прогнал к отряду
Ильяс-Ходжи.  Удар  был  настолько  силен,  что  произвел  панику  в  войске
Ильяс-Ходжи. Амиру Хусайну я послал приказание, чтобы он скорей двигался  на
соединение  со  мной,  что неприятель  испуган  и  поэтому  следуеттеперь же
напасть  на него, так как расстроенного неприятеля легче победить и обратить
в  бегство.  Амир Хусайн без всякой уважительной причины  не исполнил  моего
распоряжения и  непришел, хотя я посылал за ним 10 раз.  Мне стало ясно, что
амир  Хусайн  изменил  мне.  Видя  это,  я  отступил  и остановился.  Войско
нериятеля было также  измучено,  и они  тоже отступили. В эту ночь я не имел
возможности  ни  на минуту слезть с  лошади. Амир Хусайн,  пропустив удобный
момент, когда надобность в  нем миновала, присоединился ко мне. Мы поставили
с четырех сторон сторожевые посты и под их прикрытием провели ночь спокойно.
Настало утро. После заклинаний "ядачи", находившихся  при войске неприятеля,
пошел  сильный дождь,  что нам крайне  повредило, затрудняя  наше  движение.
Несмотря, однако, на это неудобство,  я со своими богадурами начал сражение,
приказав  трубить  в трубы. Вскоре  нам  удалось  поймать и  убить  "ядачи",
накликавшего  дождь,  и дождь тотчас  же перестал. Я  с  войском бросился на
неприятеля  с такой  силой и стремительностью, что враг  не в состоянии  был
вынести натиск и войско Ильяс-Ходжи  разбежалось. Мои воины их преследовали,
а  я с двумя тысячами всадников остался на  месте и приказал играть