щать.
     - Не получится, - сказал он с едва заметной улыбкой, словно объяснял ребенку. - Телевидение - это такая штука, оно захватывает всего человека. Вам придется сделать решительный шаг.
     Сделав этот шаг, Анна Филипповна неожиданно почувствовала головокружительную свободу. Работа на студии, которая ее потом и в самом деле засосала, еще не началась, а библиотечное дело она от себя уже отринула.
     Как раз в ту неделю ей исполнилось тридцать четыре года.
     У них с Костиком дни рождения были рядом. И всегда праздновались вместе. Она задолго выбирала для него подарок - чтоб был и полезным, и радовал. И за какие-нибудь заслуги выплачивала ему премию, на которую он мог купить что-нибудь дешевенькое ей. Вечером собирались девочки из ее библиотеки. Зав. абонементом Наталья пела под гитару романсы. Все немножко выпивали, ели салаты, покупной торт и осторожно сплетничали о любовных увлечениях отсутствующих.
     Костик, получив от гостей подарки и побыв за столом, отсаживался в свой угол, открывал книжку. А когда подрос, девочки научили его танцевать. И в предыдущий раз, когда ему исполнилось пятнадцать, он уже танцевал с ними как настоящий кавалер.
     - Парень-то какой у тебя вымахал! - сказала Ленка Каравай, заехавшая накануне дня рождения. - Настоящий взрослый мужик! И знаешь, жутко похож на Димку Голубева. Ты ему хоть рассказала, как надо предохраняться? Сейчас знаешь как опасно!
     - Ну что ты, Ленка! - смущалась Анечка. - Как я ему расскажу? Ты еще посоветуй, чтоб я ему покупала.
     - А что? Моя двоюродная сестрица своему балбесу купила и сама в карман пиджака вложила. Так и сказала: ?Эта вещь должна быть всегда с тобой. Мне спокойнее будет и за тебя, и за твою девочку?. Так он младше твоего на полгода и совсем дитя рядом с твоим.
     В этот раз Костику исполнялось шестнадцать лет.
     И он в самом деле становился поразительно похож на Диму Голубева. На того самого, в которого тайно была влюблена школьница Анечка. Да и на кого же еще было походил Костику?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОВОРОТЫ СУДЬБЫ

Зовите меня просто сэром

     Наверху, там, где водитель троллейбуса уже сновал по металлической площадке с лопатой в руках, по кругу катались тяжелые катки. Они дробили, мяли и перемешивали глину в огромном стальном чане. Эта глина еще несколько раз мялась и перемешивалась то с песком, то с опилками, проходя через разные механизмы. Наконец, дойдя до нужной кондиции, состав продавливался через прямоугольную трубу шнек-пресса на ленту транспортера.
     И вот наконец глина вылезла из четырехугольной трубы и поползла к ним ровным, граненым, масляно поблескивающим червем, а они стояли на изготовку.
     Над транспортером рубил воздух, поднимаясь и резко опускаясь, проволочный нож полуавтомата - так назвал его начальник смены. И когда глина подползла к нему, он рубанул ее, и сразу отвалился кирпич. Сырой, серо-зеленый, но все-таки кирпич. Резак рубанул еще раз, и получился второй кирпич.
     Эти два кирпича подхватил Студент и поставил их на железный поднос. Два следующих кирпича подхватил повар и поставил на свой поднос. Два других снова взял Студент и поставил их рядом с первой парой. Поднос был заполнен, его взял в свои руки парикмахер и сунул в вагонетку. А Студенту подставил поднос пустой, выхватив его с той же вагонетки. Николай взял такой же полный поднос со своей стороны и, подражая парикмахеру, попытался просунуть на свободное место в вагонетку.
     Четыре сырых кирпича были какой-никакой тяжестью. Взятые неловко, они тут же нарушили неустойчивое равновесие подноса, висящего на локтевом сгибе, и полетели на пол, мгновенно потеряв четкую геометрическую форму.
     - Стоп! - крикнул парикмахер и красной кнопкой выключил все движущиеся механизмы.
     - Смотри, показываю, - сказал он смущенному Николаю. - Да ты не страдай, эта хреновина у всех с первого раза падает.
     Правой рукой он взял поднос за край, подставил левую и изящно, словно официант на банкете, повернул тело так, чтобы быть лицом к вагонетке. В тот же миг он задвинул поднос в вагонетку. Оставалось лишь выхватить пустой соседний и, развернув тело, поставить его рядом с лентой конвейера.
     - Усек?
     - Вроде бы да, - все еще страдая от смущения, согласился Николай.
     - Тогда поехали.
     Он перешел на свою сторону и снова включил механизмы.
     Со вторым подносом у Николая получилось ловчее. А к двадцатому его движения сделались автоматическими.
     Эта однообразная работа - поднос за край, на подставленную руку, поворот к вагонетке, задвинуть на полку, выхватить пустой поднос, поворот назад, поставить рядом с лентой, полминуты отдыха, пока повар заполняет его двумя парами сырых кирпичей, - не требовала ни ума, ни знаний, ни особой квалификации. Лишь терпение. Хотя в первые дни смену он дорабатывал с трудом, стараясь не подавать виду, чтобы не показаться перед мужиками слабаком. И вечером хотелось одного - завалиться на койку и расслабленно смотреть сквозь прищуренные глаза в потолок, отключившись от гвалта, который доносился из-за стены.
     Когда вагонетка заполнялась, наступал пятиминутный отдых. Повар выключал механизмы, и вчетвером они катили вагонетку по узким рельсам к металлическим воротам, которые перекрывали вход в сушильный тоннель. Оттуда сильно дуло гретым воздухом. С другой стороны тоннеля громоздились точно такие же пустые вагонетки. Они прикатывали новую, и снова нож полуавтомата рубил бесконечную граненую ленту глины на одинаковые кирпичи.
     Таких узлов, на котором он работал в первую неделю, было четыре. Четыре потока вагонеток соединялись перед воротами сушильного тоннеля и с черепашьей скоростью ползли по полукилометровому чреву, обдуваемому горячим воздухом.
     В следующую неделю их комната вышла во вторую смену и каждые семь рабочих часов укладывала высохшие, принявшие привычный вид и цвет кирпичи в печь для обжига.
     За полтора года он поработал всюду: и на карьере, и на отвале мусора. Руки его огрубели, пальцы потеряли чуткость, и теперь он вряд ли смог бы проделывать с помощью пинцета те ювелирные работы перед электронным микроскопом, которыми удивлял многих.

***

     В конце первой недели Николая срочно вызвали к тому самому лысоватому майору, фамилия которого была Нечитайло.
     Особых грехов он за собой не чувствовал, но, идя в кабинет заместителя начальника по работе с личным составом, готовился ко всему. У него даже мелькнула на мгновение мысль, что суд так-таки пересмотрел свое решение и ему прямо здесь немедленно объявят об освобождении.
     Но оказалось, что ничего чрезвычайного не было.
     - Ну как иностранный язык, не забываете? - поинтересовался майор, подняв голову от бумаг.
     - Думаю, что нет, - ответил осторожно Николай.
     - Учебники, словари с собой привезли?
     - У меня пока не было возможности побывать дома...
     - Завтра вас отпустят. Но чтобы спиртного в городе - ни-ни!
     - Я же говорил, что не пью совсем.
     - И вернуться в воскресенье к двадцати трем ноль-ноль, к вечерней поверке. Сами рассчитайте расписание электричек, автобуса.
     В углу кабинета на краю кожаного дивана сидел подросток лет шестнадцати с длинными волосами и делал вид, что внимательно читает книжку. А может, и в самом деле читал. Книга была довольно потрепанной.
     - Это мой оболтус, - сказал вдруг майор. - А ну-ка поговорите с ним по-английски.
     - Как ваше имя? - спросил Николай подростка.
     И тот сразу ответил:
     - Меня зовут Федя.
     - Ну, это даже я понимаю, - с неудовольствием заметил майор. - Вы что-нибудь посложней.
     - Кто автор книги, которую вы читаете? - снова задал вопрос Николай.
     Он был уверен, что мальчик не поймет и, как это происходит со многими, впадет в затяжной ступор. Но мальчик довольно бойко ответил:
     - Автор этой книги - Толкин.
     - Это известный писатель?
     - Это очень известный писатель. Его знает весь мир, - подтвердил мальчик.
     - Вы можете произнести по-английски названия его книг?
     - О чем это вы? - вклинился в их начавшуюся светскую беседу майор, с подозрением глядя то на сына, то на Николая.
     - Я спросил его об авторе книги.
     - Ну, это можно, - согласился майор. - А вообще как он? Ему ведь в следующем году в вуз поступать.
     - Неплохо. Я боялся, что будет хуже.
     - С ним как-никак профессор занимался. Он, правда, по геохимии специалист, но английский рубил, как я капусту. Тогда так. Если погода будет плохая - станете заниматься здесь. А когда не холодно и сухо, как сегодня, гуляйте за проходной. Далеко не уходите. Час прогуливайтесь и беседуйте по-английски. Добро?
     Николай согласился, тем более что хорошее отношение начальства было небесполезно.
     - А как мне вас называть? - спросил Федя, когда они вышли за проходную.
     Этот пустячный вопрос поставил Николая в тупик. Не условно же осужденным Горюновым.
     - Зовите меня просто сэром, - наконец отозвался он.
     - Хорошо, сэр, - согласился Федя по-английски.
     - Тогда начнем с темы ?Город?. Эта тема вам уже знакома?
     - Да, сэр.
     С полчаса они проговорили на темы города, улиц, транспорта. И Николай сам не заметил, как съехал на рассказ о голландских городах. Точнее, об одном, по которому с таким удовольствием они с Викой и Димкой гуляли. А когда вспомнил об этом, то едва удержал себя, чтобы не заплакать...
     Отзанимавшись с Федей чуть больше часа, он возвращался назад и метрах в пятидесяти от проходной наткнулся на водителя троллейбуса, который мирно беседовал с тремя парнями. Рядом стояла ?вольво?.
     ?Ничего себе родственники у него!? - успел удивиться Николай, как вдруг водитель повернулся к нему и просительно произнес:
     - Кликни наших, меня убивать будут!
     - Я те кликну! - сказал один из троих Николаю вдогонку. - Ты своим кликом вместе с говном подавишься.
     Надо было торопиться.
     - Николая бьют, видно бандиты достали! - крикнул он, вбежав в комнату.
     Все, кто в чем был, мгновенно повскакали с коек. В соседней комнате тоже сразу смели со стола домино. И уже через несколько минут, стараясь не бежать, десятка три мужиков по одному входили в проходную.
     - Куда это вы все? - удивился дежурный.
     - Да, говорят, колбасу дешевую в магазин завезли, - соврал кто-то.
     - Ну, мне тоже купите.
     Они успели в последний момент. Водитель троллейбуса сидел уже в ?вольво? на заднем сиденье и был в наручниках. На половине лица его расплывался синяк.
     Мужики окружили машину плотным кольцом, и бандитам пришлось вылезти.
     - Кликнул, значит? - с угрозой спросил один из них Николая.
     Но тут вперед выступил человек, о котором Николай пока знал лишь одно: что он председатель совета общежития. Они жили в разных подъездах. И на разных этажах. Кулаки у него были размером с уличные фонари.
     - Ты пасть-то захлопни, - спокойно посоветовал председатель, - и нашего мужика отдай нам.
     Через минуту пожилой водитель троллейбуса стоял рядом и потирал синие полосы на запястьях.
     - Теперь так, - продолжил председатель. - Мы все тут за мир боремся. Среди народов. И потому можем вас отпустить. А то, может, ?вольвишку? вашу вверх колесами поставить? Как? - И он обернулся к своим.
     Зажавшие машину в тесный круг выразили радостную готовность это немедленно исполнить.
     Бандит мгновение посоображал, потом вдруг оскалился в улыбке и открыл дверь автомобиля:
     - А, пошли вы все на хрен!
     Он уселся за руль, и остальные трое тоже следом за ним полезли в машину.
     - Значит, ставим точку в этом деле? - спросил полуутвердительно председатель.
     - Ставим, ставим, - отозвался бандит и повернул ключ зажигания.
     Мужики расступились. ?Вольво? громко газанула и, шаркнув колесами, рванулась с места.
     - Спасибо вам всем, люди добрые! - проговорил водитель троллейбуса и, всхлипывая, вдруг начал кланяться во все стороны, скрестив на груди руки. - Они ж у меня хотели квартиру отнять и все, что есть. Паяльной лампой грозились пятки жечь.
     - Ваша фамилия Горюнов? - спросил председатель совета, когда они прошли через проходную и приостановились на баскетбольной площадке перед домами. - Вы вроде бы кандидат наук?
     - Биологических.
     - Ну, я-то просто начальником цеха на воле был. Надо бы вас к какому-нибудь делу приставить. Или в совет ввести. Как вы, не против?
     - От работы не бегал, - уклончиво ответил Николай.
     - Это вам поможет уменьшить срок.

***

     Выборгская электричка тащилась еле-еле. Вокруг Николая на четырех сиденьях расположилась компания рыбаков с рундуками для подледного лова, в плащах с капюшонами поверх ватников, валенках с резиновым низом. Они выпивали, закусывали, потом начали играть в карты.
     Николай думал о Вике и Димке. Все эти дни он звонил им с почты, которая помещалась на улице вблизи проходной, и старался держаться бодро, хотя в душе его выли волки.
     - Тебя Иннокентий дожидается, - сказала Вика в последнем разговоре.
     - Что он тут делает?
     Из-за треска в трубке слышно было плохо. И вопросы приходилось выкрикивать по нескольку раз.
     - Говорит, приехал специально, чтобы с тобой повидаться.
     Иннокентий был старательным, но туповатым сорокапятилетним кандидатом наук из мурманской лаборатории. Диссертацию ему написал Николай года три назад. Он же нашел и оппонентов, организовал защиту. Иначе бы век ему сидеть в мэнээсах. Сочетание тупости и старательности давало поразительные всходы. Не было дня, чтобы Николай раздраженно не орал на него, потому что, получив задание, Иннокентий долго и со вкусом рассуждал, как он к нему приступит и что для этого нужно, а потом все делал наоборот.
     - Значит, так, - говорил Иннокентий, - ты говоришь, заказать стеклодуву новый прибор. Так ему же позвонить сначала надо, узнать, в какой день он к нам придет.
     - Ну так и позвони, - терпеливо отвечал Николай.
     - ?Позвони!? - хмыкал Иннокентий. - Чтоб позвонить, номер телефона надо знать.
     - Телефон на столе в записной книжке.
     - Ты там его разборчиво написал? А то ведь, если неразборчиво и я не тот номер наберу, меня знаешь куда пошлют?
     - Разборчиво. Иди звони.
     - Я-то позвоню. А если его не будет на месте, что тогда? Сказать, чтоб он сам нам звонил?
     В этих рассуждениях Иннокентий проводил день за днем, и именно на его примере Николай понял, что дурак - это вовсе не тот, кто мало думает. Дурак - как раз тот, кто думает слишком много по пустякам, которые решаются автоматически и мгновенно.
     Однако простое конкретное дело он выполнял хорошо - например, дрова колоть, лед пилить, когда они однажды жили на полярной станции. И что странно - некоторые вещи помнил наизусть. Например, таблицу Менделеева со всеми атомными весами элементов до четвертого знака или значение числа ?пи? до десятого знака, а также скорость света, звука и прочие константы, которые можно было найти в любом справочнике. Он помнил, как точно пишутся по-латыни названия водорослей и многочисленных пород рыб. Или, например, в каком году в прежние десятилетия сколько стоили маленькая водки, пол-литра, а также разные коньяки - от ?Плиски? до дорогих армянских.
     Однако, если бы не Николай, так бы он и был до пенсии на побегушках.
     Зачем он приехал теперь, Николаю было неясно. Видимо, его послал директор.

Воспоминание о Вике

     Сколько раз он входил за те полтора года в свой дом и всякий раз с благодарностью думал о дне, когда судьба соединила их с Викой.
     Они познакомились в троллейбусе. Николай просунулся в его двери на Невском в последний момент, ехать надо было до Стрелки Васильевского, в Зоологический институт, - три остановки. Этот десятый троллейбус всегда ходил набитым, талончика у него с собой не было, а передавать через весь троллейбус деньги водителю не имело смысла, - сдача наверняка бы не вернулась. Тут его и прихватили две крикливые тетки-контролерши.
     - Вот его билет, - вмешалась неожиданно стоявшая рядом девушка и действительно протянула второй проколотый билетик.
     Ничего особенного в этой девушке ему тогда не померещилось: не уродка и не красавица, самое обыкновенное лицо. Хотя, конечно, он даже растерялся и не знал, что сказать в благодарность, когда контролерши мгновенно перестали скандалить. Однако, стоило бы ей выйти на другой остановке, они бы, скорей всего, больше никогда не встретились, а если б и встретились - не узнали друг друга.
     Но в тот день судьба сделала все, чтобы их знакомство продолжилось.
     Они еще не вышли из троллейбуса, как судьба пригнала тучу. Хлынул дождь. Девушка была в легком летнем платье и без зонта. А его зонтик торчал из сумки. Понятно, что, прислонившись к стене Кунсткамеры, Николай мгновенно раскрыл над нею свой зонт. При этом сказал что-то неуклюжее типа:
     - Ни одно доброе дело не пропадает даром. Имелся в виду ее поступок с билетом. Потом он еще добавил:
     - Вы всех так спасаете?
     - Всех, - храбро ответила девушка.
     Через три минуты он уже знал, что ее звали Вика и она шла в БАН - Библиотеку Академии наук. У людей его круга была одна и та же шутка: на вопрос ?Где работаешь сегодня?? отвечать: ?В бане?.
     Николая ждал в Зоологическом институте оппонент - через месяц у него была защита кандидатской, - девушка тоже торопилась, поэтому он вручил ей зонтик вместе со своим телефоном. Дверь Зоологического института была рядом.
     Через час, идя по Дворцовому мосту в сторону Адмиралтейства и щурясь от яркого солнца - тучи разбежались, небо и Нева под мостом сияли голубизной, - он подумал, что девушка, конечно, не позвонит и зонтик можно считать безвременно пропавшим. Тем более что рано утром улетал его самолет во Владик - так тогда они звали Владивосток.
     Вечер он просидел у друзей, а когда вернулся в свою коммуналку, увидел на комнатной двери записку: ?Трижды звонила Вика. Сказала, можно звонить в любое время?. И дальше - семь цифр, ее номер.
     Был первый час ночи, но он все-таки позвонил, трубку сразу взяла сама Вика, и они проговорили до четырех. Ни о чем и обо всем сразу.
     - Завтра я приеду вас провожать, - сказала она ему на прощание. - Вместе с зонтиком. Вас ведь никто не будет провожать?
     - Конечно, никто.
     - Ну вот я и приеду.
     - Не завтра, а сегодня, - рассмеялся он. - Только это в семь утра.
     - Так и хорошо, я на работу успею.
     Подъезжая в автобусе-экспрессе к аэропорту, он испугался, что ее не узнает.
     Но она сама его узнала и сразу подошла, едва он остановился напротив стойки, где шла регистрация.
     - А зонтик я забыла в последнюю минуту. Хотите, пришлю по почте?
     - Нет уж, я через три недели снова прилетаю.
     К счастью, тогда все эти перелеты, телефонные разговоры были по деньгам. Дальневосточный научный центр оплачивал им любые расходы.
     И следующие три недели они звонили друг другу ежедневно.
     - Коля, ты сейчас что делаешь? - спрашивала она.
     - Как раз спать собираюсь. Вот книги сложил.
     - Ой, а я только что встала. Но у тебя то же самое число, что у нас, или другое?
     - Пока то же самое.
     - А я сегодня твой автореферат буду развозить. По всем твоим адресам. Еще какие-нибудь поручения будут, полковник?
     - Пока нет, благодарю за службу, мой генерал.

***

     На защите она сидела в первом ряду и ловила каждое его слово.
     Они зарегистрировались через месяц после защиты во Владивостоке, куда Вика прилетела к нему в отпуск. Следующий год его владивостокской жизни они писали письма друг другу каждый день. А вернувшись в тогдашний Ленинград, так удачно выменяли свои комнаты в коммуналках, что получили двухкомнатную квартиру, без прихожей, вход в которую открывался прямо на кухню, но зато отдельную и в центре. По сути, это была выгородка из огромной старопетербургской квартиры, только у остальных вход был с улицы, а к ним - со двора, с черной лестницы.
     И с тех пор при Николае всегда жило дорогое для каждого мужчины ощущение уверенности в своем доме. Это заметили и друзья. В разных мужских компаниях, когда кто-нибудь пускался в рассказ