понять в чем.


                                  Глава 9


  Следующая неделя прошла в бесконечных разъездах по моим новым владениям.
Поскольку я с утра до вечера пропадал вне замка, а Зигер не решался
отпускать меня без своего сопровождения, то у Ролона с Далилой было
достаточно времени и возможностей навещать Хоггарда. Зигер же вынужден был
вместе со мной мотаться по всем деревням и городкам, раскиданным по
баронству. Несколько раз я сочувственно говорил, что для него нет никакой
необходимости ездить со мной, а сам тут же подъезжал к какому-нибудь
крестьянину и спрашивал: нет ли у него каких жалоб. Крестьянин с испугом
косился на мрачного Зигера и говорил, что жалоб нет. Я делал вид, что
верил. Естественно, что капитан хотел сопровождать меня повсюду. И так же
естественно было то, что он брал с собой мощный эскорт. Впрочем, меня тоже
сопровождало пять человек во главе с Ригером. Это обстоятельство сильно не
нравилось Зигеру, и один раз он даже пытался заговорить со мной на эту
тему.
  - Милорд, - подошел ко мне тогда Зигер. - Ваши люди обижаются, что вы не
доверяете им.
  Подобное заявления для меня было так неожиданно, что я слегка растерялся.
  - Почему?
  - Потому что охранять вас это их забота, а вы постоянно ездите в
сопровождение своих людей. Подобное недоверие задевает их.
  - А вы?
  - Что я? - растерялся капитан.
  - Вы как к этому относитесь?
  - Я разделяю чувства своих людей.
  - Понятно, но ничего не могу пока сделать. Я не знаю ваших солдат и не
знаю на что они способны.
  - Вы не доверяете мне?! - кажется, капитан слегка переиграл со своим
возмущением.
  - Капитан, что за разговор? Доверяете, не доверяете! Этим вы напоминаете
мне одного знакомого волка.
  - Волка, милорд? - Глаза Зигера полезли на лоб.
  - Волка. Весьма поучительная история. Однажды заяц подружился с медведем.
Медведь ведь большой и ему трудно искать ягоды под кустом - для этого надо
нагибаться, искать. А ведь известно, что самые сладкие ягоды всегда ближе
к земле прижимаются. Вот он и говорит зайцу: "Косой, давай ты будешь мне
ягоды находить, а я тебя защищать буду". Обрадовался заяц. Разве сложно
ему ягоды находить? Проберется он под куст, быстро соберет все самые
вкусные ягоды и несет медведю. Пока тот ест и сам подкрепиться успевает.
Медведь же всем в лесу сказал, что заяц находится под его защитой, и никто
не смеет трогать его. Один раз волк попытался схватить зайца, но так
получил от медведя, что долго потом отлеживался, залечивая раны. "Ну,
погоди же, заяц, - пообещал волк, - Я тебе эти тумаки припомню".
  И вот однажды волк подходит к зайцу. Тот уже было бежать к медведю, но
волк говорит: "Подожди, заяц, я не трону тебя. Я хочу тебе кое-что
предложить". Зайцу бы бежать, но он заинтересовался. "Что, - думает, - мне
может сделать волк? К медведю я всегда убежать успею". А волк тем временем
заговорил: "Заяц, скажи, зачем ты водишься с этим увальнем медведем? Он же
ведь тебя использует. Заставляет еду себе добывать! Сам разленился, вот
тебя и заставил. А то, что он тебя защищает, так врет! Кто в нашем лесу не
знает зайца? Тебя же все уважают и никто не осмелится тронуть тебя.
Медведь знает об этом, вот он и выступает якобы защитником. К тому же он
косолапый! Что ты в нем нашел? Тебе с ним ни побегать, ни поиграть. То ли
дело я! Я почти такой же быстрый, как и ты. Мы с тобой можем целыми днями
бегать по лесу, будем играть. К тому же я не буду заставлять тебя добывать
мне еду. Гони в шею этого угнетателя медведя! Давай будем дружить с тобой!
А в случае чего, защитить я смогу тебя не хуже медведя. У меня вон какие
клыки, разорву любого, кто тебя тронуть осмелится!"
Заяц задумался. С одной стороны ему лестно было все это слушать. Еще бы,
ведь весь лес его оказывается уважает. Но с другой его брало сомнение: с
чего бы это волку к нему в друзья набиваться? Но и слова волка о медведе
тоже запали ему в душу. "А ведь действительно, - думает он, - я достаю
медведю ягоды, тружусь, а медведь ничего для меня не делает. Не помню я
что-то, чтобы на меня кто-то покушался в последнее время". Невдомек
глупому, что именно из-за его дружбы с медведем никто его и не трогал.
  Видя колебания зайца, волк притворно возмутился: "Ты мне не доверяешь,
заяц! Я к тебе со всей душой, а ты!.. Не ожидал от тебя такого! Ну и не
нужен мне такой друг!" Повернулся волк, чтобы уйти. Зайцу же никак не
хотелось обижать его. "Действительно, зачем мне этот медведь нужен? Буду с
волком дружить, с ним интересней". Сообщил он об этом волку. А потом пошел
и прогнал медведя.
  Я остановил рассказа и посмотрел на Зигера.
  - Дальше рассказывать или сами догадаетесь, чем дело закончилось?
  Зигер несколько секунд молчал.
  - Значит, по-вашему, я волк, а вы заяц.
  - Не совсем. Вы действительно чем-то напоминаете мне волка, только я не
заяц. Вы вот спрашивали, не доверяю ли я вам. Не доверяю. И пока не
докажете, что вам можно доверять я этого делать не буду. К тому же, пока я
ехал сюда, у меня была возможность убедиться, что вы не совсем хорошо вели
хозяйство в отсутствие Буефара.
  - Милорд, на это были причины...
  - Именно их я и собираюсь выяснить в эту неделю.
  После такого разговора Зигер старался не оставлять меня одного ни на
секунду, что мне и было надо. Я же устроил целое представление. Таскаясь
по самым дальним деревням, я возил с собой тетрадку с ручкой, куда всегда
что-то записывал. Зигер постоянно косился на меня, но спрашивать не
решался. Я же старался вовсю. Увидев полуразвалившуюся деревню, я
старательно ощупывал каждый дом, мерил шагами улицу, а потом писал: "Я
помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты..." К концу недели в
тетради были записаны почти все стихи, которые я смог вспомнить. Поскольку
писал я по-русски, то не боялся, что кто-то в этом мире сможет эти записи
прочитать.
  Леонор соорудил с помощью магии что-то типа видеокамеры, с ее помощью я
каждый вечер мог видеть, как слуга, который убирал мою комнату, открывал
эту тетрадь, проводил по ней чем-то и, воровато оглядываясь, приступал к
уборке. Как объяснил мне Леонор, таким образом, снималась копия.
  Специально для Зигера я хотел начать делать на полях пометки на его родном
языке типа: "На это обратить особое внимание", "Здесь что-то не так, мне
кажется, на это тратиться больше средств, чем необходимо на самом деле" и
тому подобное. Однако быстро пришел к выводу, что это будет слишком
подозрительно. С чего бы это писать заметки на одном языке, а комментарии
делать на другом? Поэтому пока оставил все как есть. А о том, что интерес
Зигера к этим записям не ослабевал, мне сообщил Рон, к которому подходил
Зигер с просьбой прочитать вот эту записку, считая, что мальчишка ни о чем
не догадается. Тот сообщил, что написано на моем родном языке, а после
вежливо поинтересовался, откуда это у капитана. Тот счел за лучшее
сказать, что нашел и никак не мог понять чье это.
  Я попросил Рона никому не говорить о случившемся.
  - Никак не пойму, что ты затеваешь. - Рон подозрительно смотрел на меня. -
Уже всю неделю весь гарнизон замка стоит на ушах. Зачем ты обостряешь
отношение с солдатами?
  Рон, все-таки чертовски сообразителен. Я не просто обострял отношения с
солдатами, я добивался с их стороны определенной реакции. Когда-нибудь
Зигер захочет использовать недовольство солдат. А чтобы обострить
отношение с гарнизоном особо стараться было не надо. Зигер не слишком
заботился о дисциплине. Зигеру надо было, чтобы солдаты были верны ему и
все. Естественно при таком отношении солдаты быстро превратились в банду,
которой все позволено. Как и предупреждал меня Отто, тот случай на рынке
был самым безобидным проявлением вседозволенности. Первые два дня я просто
запоминал наиболее рьяных негодяев, а потом велел каждому дать по пять
ударов кнутом и посадить в тюрьму. Зигер попытался было защитить их, но я
настоял на наказании. Следующим моим шагом было запрещение всех
увольнительных в город без моего одобрения. Это вызвало ропот, но Зигер
быстро навел порядок. Кажется, он был даже доволен тем, как я копаю себе
яму. Не желая его разочаровывать, я отдал несколько приказов, которые еще
больше осложнили жизнь различным негодяям. Завоевывая популярность у
крестьян и ремесленников, я катастрофически терял ее среди солдат
гарнизона. Даже Ролон встревожился этим. Впрочем, я не требовал от солдат
ничего сверхнеобычного. Я специально советовался с Ригером и тот подробно
описал правила гарнизонной службы и что должен уметь солдат. Именно эти
правила и легли в основу нового устава. Вообще это было совершенно
нетипично для Тевтонии, где все предпочитали действовать не по каким-то
там уставам, а по древним правилам. Этот устав по моей просьбе написал
Ригер, а потом Хоггард немного модернизировал его в соответствии с
обычаями Тевтонии. Ради этого я специально ночью спустился в подвал.
  - Никак не пойму, чего ты добиваешься? - заметил Хоггард, протягивая мне
листки.
  - Ничего. Я просто отлавливаю негодяев.
  - И многих поймал? - с интересом поинтересовался Хоггард.
  - Достаточно. Суть моих действий в том, что теперь я знаю на кого из
солдат нельзя положиться, а кто действует под давлением обстоятельств.
  - Все они там воры, - неожиданно рассердился Хоггард. - Честные люди не
будут служить такому человеку, как Зигер.
  - Возможно, однако, не все рискнут бросить вызов Зигеру.
  Хоггард дураком не был.
  - Возможно, - нехотя согласился он. - Но все-таки, ты не боишься бросать
вызов гарнизону замка? Все-таки солдат больше в четыре раза, чем есть у
тебя даже с нами.
  - Я бы боялся, если бы эти солдаты представляли собой действительно сброд.
Но поскольку их крепко держит в руках Зигер, то не боюсь.
  Хоггард удивленно посмотрел на меня.
  - Не хочешь объяснить? Мне казалось, что именно потому, что их держит в
руке Зигер они представляют гораздо большую опасность?
  - Неверно. Опасней они были бы тогда, когда ими никто не управлял. Тогда
они стали бы толпой, а толпа непредсказуема. Ей плевать на все интересы и
свои в том числе. По этой причине все их действия стихийны и всегда
непредсказуемы. Толпа может забыть обо всем на свете и действовать даже
вопреки собственным интересам. Зигер же так делать не будет. Если он и
устроит бунт, то бунт будет управляемый, а потому предсказуем. И еще,
Зигер не сделает ничего, что бы шло в разрез с его интересами, а потому
можно провести четкую границу, дальше которой он не пойдет.
  Хоггард немного растерянно посмотрел на меня.
  - Что ты имеешь в виду.
  - Ну представьте себя на месте Зигера! Если бы вы стали подбивать гарнизон
на бунт, то вы постарались бы припугнуть меня или убить?
  Хоггард задумался.
  - Я понял! Конечно же припугнуть. Твоя смерть во время бунта - это и его
смерть. Смерть барона во время бунта его собственного гарнизона! Да все
бароны двинут сюда свои войска и перевешают всех бунтовщиков во главе с
капитаном, даже если он не участвовал в бунте.
  - Вот именно! Это и есть та граница, дальше которой Зигер не пойдет.
Устроить мне несчастный случай? Да! Но смерть во время бунта? Нет! А
именно бунта я и жду.
  - А ты уверен, что сумеешь справиться с бунтом?
  - Процентов на восемьдесят.
  - И откуда такая уверенность?
  - В уверенности солдат в том, что я не справлюсь с бунтом. - Видя
непонимание Хоггарда, я пояснил. - Они уверенны в своей силе и не
принимают никаких мер предосторожности. Они слишком недооценивают меня. -
Я хмуро посмотрел на Хоггарда. - А это опасно.
  - О, да, - согласился старый солдат.

  Как бы то ни было, но постепенно вырисовывались черты будущего
противостояния. Зигер опирался на солдат гарнизона, которые все меньше и
меньше были довольны мной. Я же сумел приобрести поддержку населения тем,
что если и не остановил поборы солдат, то существенно снизил их, а также
тем, что издал ряд приказов, которые должны были бы помочь крестьянам
начать не выживать, а жить. Впрочем, особой иллюзии я по поводу этой
поддержки не питал, прекрасно понимая, что десяток умелых солдат стоит
сотни крестьян. Просто этими действиями я отвлекал внимание Зигера от
своих реальных планов, поскольку тот был уверен, что я, поддерживая
крестьян, пытаюсь завоевать их доверие для борьбы с ним. Как солдат, он
относился к этой затеи снисходительно и, поскольку считал ее безопасной
для себя, не очень мешал, предпочитая сосредоточиться на том, что, по его
мнению, представляет угрозу ему. Однако, тем не менее, следил за мной он
очень внимательно.
  Обстановка тем временем накалялась. Вряд ли Зигер сможет долго
игнорировать раздражение солдат, требующих приструнить "зарвавшегося
барона". Об этом мне сообщил Ролон, который, как мы с ним и договорились,
изображал человека крайне мной недовольного. Конечно, солдаты ему не
совсем доверяли, но общего настроения при нем не скрывали, а большего мне
знать было и не надо.
  События резко ускорились на десятый день, и произошло это совершенно
неожиданно как для меня, так и для Зигера.
  Наш отряд как обычно ехал по деревням, где я знакомился с бытом жителей. В
одной из деревень мне захотелось попить, а поскольку солдаты возили с
собой только вино или воду, я остановился около ближайшей хижины и
попросил молока. Испуганный крестьянин так растерялся, что пригласил нас
зайти в дом, очевидно не сообразив от растерянности, что гостей слишком
много для его дома. Тем не менее, я зашел внутрь, немного поколебавшись,
за мной вошел Зигер и двое солдат, которые тут же встали около двери. Я
раздраженно покосился на них, но выгонять не стал.
  В доме нас встретили двое детей. Очевидно это были сын и дочь крестьянина.
Мальчик был примерно мой ровесник (определить возраст точнее я, как ни
старался, не смог). Девочке было лет шесть. Она с испугом уставилась на
нас и теснее прижалась к брату, который довольно сердито смотрел на наше
бесцеремонное вторжение. Тут появился хозяин дома с кувшином в руке.
  - Прошу вас, милорд, - с низким поклоном протянул он мне кувшин.
  - Вот спасибо. - Я быстро опрокинул кружку молока и вытер рот. Молоко было
только что надоенное и потому показалось мне немного жирным. Это было,
конечно, не городская "водичка", которую продают под видом молока. - А
немного хлеба у вас нет?
  - Хлеба? - растерялся крестьянин. Он немного помялся, а потом не очень
охотно сказал: - Конечно есть, милорд. - Достал из печки только что
испеченный хлеб и нехотя протянул мне.
  Я внимательно посмотрел на него и огляделся. В доме было довольно тесно и
не слишком прибрано. Да и самая тщательная уборка не смогла бы скрыть
бедности этих людей. Только теперь я понял причину такого поведения
крестьянина. По-видимому, кроме этого хлеба у него не было в доме никакой
еды. А ведь ему еще надо было кормить детей.
  - Простите, а где ваша жена? - Я понимал, что вопрос звучит бестактно, но
меня действительно это заинтересовало.
  - Она умерла, милорд. В прошлом году. Тогда была эпидемия тифа.
  - Эпидемия? - нахмурился я. - Много умерло? - Что-то я никак не мог
вспомнить упоминание об эпидемии в бумагах. А ведь подобное обязательно
должно отражаться.
  - В нашей деревне двадцать человек, а в соседней половина.
  - Двадцать человек! - фыркнул Зигер. - Ты хоть считать умеешь?
  Крестьянин набычился и ничего не ответил.
  - Я что-то не помню упоминания об эпидемии в отчетах, которые я читал! -
повернулся я к Зигеру.
  - Такие мелочи не отражаются в отчетах.
  - Мелочи? Смерть половины деревни вы называете мелочами?
  - Крестьянин преувеличивает, милорд. Всего было зарегистрировано пять
смертельных случая. Потом, согласно указу Буефара сюда было направлено
несколько врачей-магов, которые очень быстро остановили эпидемию.
  Крестьянин хотел возразить, однако что-то увидел за моей спиной и
пробормотал:
  - Возможно я ошибся, милорд. Я действительно не умею считать.
  Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, что мог там увидеть
крестьянин. За моей спиной стоял Зигер. И тут совершенно неожиданно вперед
выскочил сын крестьянина.
  - Отец! Хватит бояться! Скажи правду! Пять человек! Умерла моя мама, в
соседнем доме умерла вся семья, а их было шестеро. Умерли...
  - Заткнись, щенок! - Зигер кулаком свалил мальчишку на пол. Тот отлетел в
угол, ударился об стол и застонал. Однако вытерев кровь он продолжал зло
смотреть на Зигера.
  Испуганный крестьянин тоже хорошенько заехал мальчишке по загривку.
  - Не слушайте его, милорд, - запричитал он. - Это после смерти матери он
немного помешался. Сам не понимает, что говорит.
  - Ладно, - буркнул я, бросив злой взгляд в сторону Зигера. - Я посмотрю в
отчетах.
  Я быстро залез в кошелек и тут к собственной досаде обнаружил, что по
ошибке прихватил не кошелек с мелочью, который обычно брал с собой для
разных покупок, а кошелек с золотом. Высыпав деньги на ладонь я так и не
обнаружил ни одной мелкой монеты. В таких обстоятельствах просить Зигера
разменять динар не хотелось. Поэтому я быстро вернул золото в кошелек,
оставив только один динар, который и положил на стол.
  - Вот, это плата за угощение. Благодарю вас.
  - Милорд! - крестьянин в ужасе смотрел на золото. - У меня нет сдачи.
  - Знаю. Но у меня нет мелочи. Конечно, я сам виноват, что забыл кошелек с
разменной монетой, так что прими то, что есть. - Не дожидаясь ответа, я
быстро выскочил из дома, не заметив алчно блеснувших глаз одного из
солдат. А зря!
  Минут через двадцать после того, как мы отъехали от той деревни, ко мне
подъехал Ригер.
  - Милорд, в отряде не хватает одного солдата. - Ригер подозрительно
покосился на Зигера. Однако тот был озадачен не меньше моего.
  - Кого? - прямо спросил он командира моих телохранителей, хотя сильно и не
любил его.
  - Одного из ваших. Он был вместе с вами в доме у крестьянина.
  Еще не понимая в чем дело, я вопросительно посмотрел на Зигера.
  - Я ничего не приказывал.
  Конечно нет. Он и не мог это сделать, поскольку находился постоянно рядом
со мной. Что же случилось? Как бы я ни относился к гарнизонным солдатам,
как бы ни не любил их, но это были мои солдаты. Секунду я обдумывал
ситуацию.
  - Возвращаемся. Надо узнать что случилось.
  Зигер согласно кивнул. Он явно был встревожен.
  Уже издали мы обнаружили, что люди в деревне чем-то сильно взволнованы.
Несколько крестьян, вооружившись вилами и мотыгами, бежали куда-то по
деревне.
  - За ними, - приказал я.
  Очень быстро я понял, что все направляются к тому дому, откуда мы недавно
вышли. Так же быстро стала ясна и причина переполоха. Ею оказался тот
самый потерявшийся солдат, который, обнажив меч, отмахивался от
разъяренных крестьян.
  Увидев нас, крестьяне побросали свое оружие и попробовали убежать. Однако
солдаты быстро окружили их и согнали в одну кучу, где те испуганно сбились
вместе.
  - Что здесь происходит? - поинтересовался я у солдата.
  - Не знаю милорд. - Солдат без страха посмотрел на меня. - Они вдруг
набросились на меня.
  - Вдруг? - мягко спросил я. - А что ты здесь делаешь? И почему это вдруг
случилось именно здесь?
  Я соскочил с коня и двинулся в сторону дома. Солдат побледнел, но
продолжал смотреть на меня вызывающе.
  Едва отворив дверь, я понял, в чем дело. На полу, в луже собственно крови
лежал тот самый крестьянин, который угощал меня молоком. Девочка сжалась в
углу и с ужасом смотрела на отца. Чуть в стороне я увидел и лежащего на
полу мальчика. Однако тот, кажется, был жив. Выругавшись сквозь зубы, я
наклонился над крестьянином. Было сразу понятно, что ему уже ни чем не
поможешь - меч пробил горло. Тогда я подошел к мальчишке. Тот застонал и,
схватившись рукой за голову, попробовал встать.
  В дом заглянул еще один солдат и уставился на открывшуюся картину. Слава
богу, это был подчиненный Ригера.
  - Что смотришь? - прикрикнул я на него. - Помоги лучше.
  Тот кивнул и, подхватив мальчишку, понес его из дома. Я взял девочку. Та
попробовала вырваться, но сил не хватило.
  Едва увидев на улице брата, она вырвалась у меня из рук и бросилась к
нему