фонарь  повыше.  Темнота  чуть
расступилась, и в ту же минуту Берг вскрикнула  -  прямо  поперек  прохода
лежал высохший труп. Череп в  ошметках  сгнившей  кожи  смотрел  прямо  на
незваных гостей.
     Косухину тоже стало не по себе, но отступать он не собирался. Он  уже
занес ногу, чтобы переступить через мертвеца,  но  передумал  и  аккуратно
обошел его, держа фонарь над головой. Кажется, они попали  из  огня  да  в
полымя.
     Трупы - высохшие, почти без кожи, и просто скелеты лежали вдоль стен.
Некоторые, впрочем, были устроены чуть поудобней, они сидели, причем возле
двоих даже стояли  большие  чаши.  На  противоположно  стене,  где  чернел
проход, прямо над ним было выбито такое  же  лицо,  как  и  в  коридоре  -
трехглазое, с закрытыми веками и невеселой улыбкой на тонких губах.
     - Видать, кладбище, - как можно  спокойнее  заметил  Степа,  вспомнив
слова монаха.
     - Вы правы, Степан, - девушка уже пришла в себя. -  Это  обыкновенные
честные мертвецы, которые не желают  никому  зла.  Наверное,  поэтому  те,
другие, не любят это место...
     Минуту они стояли в нерешительности, осматривая  склеп.  Да,  похоже,
это и есть старое кладбище Шекар-Гомпа. На некоторых телах уцелели обрывки
желтых  плащей,  а  на  высоких  черепах  можно  было  различить   коротко
остриженные волосы.
     - Простите, - негромко проговорила Берг. -  Мы  не  хотели  тревожить
вас...
     Косухин хотел перекреститься, но  сдержался,  и  осторожно  шагнул  к
следующей двери. Он ожидал увидеть что-либо столь же невеселое, но комната
вначале показалась ему пустой. Правда, это было лишь  первое  впечатление.
Когда фонарь осветил ее, стало ясно, что  это  тоже  склеп.  Но  похоронен
здесь был лишь кто-то один.
     Этот неизвестный лежал на небольшом возвышении слева от входа.  Сразу
же стало понятно - это  не  монах.  Высохшее  тело  покрывали  почерневшие
остатки когда-то роскошного плаща, в ногах лежал изъеденный ржавчиной меч,
вынутый из богато украшенных ножен, чуть ниже находилось то, что  осталось
от лука и кожаного колчана. Лицо покойного прикрывала  маска  из  тусклого
золота.
     - Какой-то воин, -  предположила  Берг.  -  Смотрите,  Степан,  здесь
барельеф. Наверное, это он...
     Степа поднес лампу поближе. На большом, на всю стену, барельефе,  был
изображен всадник в острой монгольской шапке. В левой руке он держал  лук,
а правую поднимал к небу. Изображение было старым, руки мастера  не  везде
точными, но Степа сразу же узнал всадника -  точно  такой  же  был  изваян
возле входа в пещерный храм, где  их  встретил  странный  старик.  Косухин
всмотрелся в барельеф, и ему показалось, что он видел всадника  не  только
там. Что-то знакомое было в повелительном жесте руки, в  гордой,  надменно
поднятой голове и даже в фигуре замершего в напряжении коня...
     ...Свет фонаря упал на золотую маску, и Степа тихо охнул:
     - Командир Джор...
     - Что вы сказали? - удивилась девушка.
     - Н-ничего, - пробормотал Косухин. - Это я так...
     Золотой лик был  спокоен,  в  неровном  свете  фонаря  казалось,  что
недвижимые губы слегка улыбаются. Степа вздохнул и тихо отошел от мертвого
тела. Надо искать выход. Косухин обошел все углы,  но  в  комнате  ничего,
кроме двух каменных лежанок, не было.
     - Тупик, - проговорила Наташа, - не может быть... Косухин,  здесь  по
плану есть проход! Господи, ну ищите же!
     Косухин вновь обошел небольшую комнату. Стены,  высеченные  в  скале,
гладко отесаны, на них нет даже следов двери или  прохода.  Пол  каменный,
ровный. Оставалось осмотреть потолок.
     Внезапно где-то поблизости, со стороны в оставленного  ими  коридора,
послышались резкие злые голоса. Кто-то крикнул, раздались ответные  крики,
а затем чей-то резкий голос позвал: "Сюда!"
     - Быстро это они! - прошептал Косухин. - Вот, чердынь...
     - Они не должны войти сюда, - отозвалась Берг. - Я уверена,  Косухин!
Иначе они не оставили бы здесь все это...
     Степа не был в этом столь  уверен,  а  посему  продолжал  внимательно
осматривать  потолок.  Увы,  и   потолок   был   обыкновенным,   каменным,
вырубленным в цельной скале.
     Крики в коридоре стихли, послышался резкий,  пронзительный  голос,  в
котором мало что оставалось от человеческого:
     - Косухин! Берг! Немедленно выходите и сдавайтесь! Повторяю! Косухин!
Берг...
     -  Вот  щас  прямо,  -  пробормотал  Степа,   продолжая   внимательно
осматривать склеп. - Наташа, а где должен быть этот проход?
     Берг огляделась по сторонам и на минуту задумалась.
     - Н-не помню... Кажется... Нет, забыла. Вроде бы, на юг...
     - Где б этот юг, чердынь-калуга, найти!
     Между тем голоса в коридоре начали  что-то  громко  обсуждать,  затем
кто-то, как показалось Степе, уже  им  виденный  и  слышанный,  заговорил,
спокойно,  даже  мягко.  Слова,  видимо  усиленные  каким-то  устройством,
звучали отчетливо, как будто говоривший находился рядом:
     - Степан Иванович! Наталья Федоровна! Прятаться не имеет смысла.  Вся
эта средневековая мистика вам не поможет. Через несколько минут мы  просто
взломаем стену...
     - Значит, через дверь тебе, зараза, не пройти! - хмыкнул  Косухин.  -
Наташа, а чего это они своих бхотов не пошлют? Они хоть люди.
     - Бхоты боятся. Ищите, Степан! Тут должен быть  проход!  Обязательно!
Знаете, как-то очень не хочется превращаться  в  краснолицую  вампиршу  со
стеклянными глазами...
     - ...К сожалению, в этом случае мы не сможем вам помочь, - в  той  же
мягкой, почти доброжелательной манере продолжал голос. -  То,  что  войдет
сюда, не  остановиться,  пока  не  доберется  до  вас.  Это  будет  весьма
неэстетично, поверьте... И поспешите -  у  вас  осталось  всего  несколько
минут...
     - Спасибо, что сказал, - отреагировал Степа, думая совсем  о  другом.
Выбор невелик: четыре стены, пол  и  потолок.  Стена,  где  был  проход  в
комнату, наполненную мумиями, отпадала. Две стены были совершенно ровными,
высеченными в скале. Потолок было не  так  легко  разглядеть,  но  Косухин
здраво рассудил, что строители едва ли стали пробивать там проход.  Проход
нужен для того, чтобы им можно было воспользоваться быстро  и  без  помощи
лестницы. Оставался пол и одна из стен,  находящаяся  за  возвышением,  на
котором лежал мертвец в золотой маске.
     Степа осторожно обошел  высохшее  тело  воина,  чье  запечатленное  в
золоте  лицо  так  напоминало  Джора,  и  стал  внимательно  рассматривать
барельеф. Света было мало, приходилось то и дело перемещать фонарь.
     Мягкий голос смолк, послышались крики, затем все вновь смолкло. И тут
вдали послышался негромкий, но гулкий звук, словно что-то  огромное  упало
на каменный пол коридора. Звук повторился, затем еще  -  кто-то  шел,  его
шаги с каждой секундой слышались все громче и громче.  Это  не  были  шаги
человека  или  зверя.  Что-то,  нетерпеливо   приближавшееся   из   глубин
подземелья, ступало мерно, с  тяжелым  механическим  грохотом,  словно  по
коридору двигалась ожившая каменная глыба.
     - Косухин... - девушка повернулась к Степе. - Вы... вы слышите?
     - А чего? - пожал плечами тот, не отрывая глаз от барельефа. - Они  ж
обещали! Сейчас, гад, стену крушить будет... Вот, кажись нашел!
     Через весь рельеф, в  правой  его  части,  сверху  до  низу  тянулась
тонкая, словно паутинка, трещина. Косухин легко дотронулся до края,  затем
надавил посильнее - камень не двигался.
     Страшные шаги гремели уже совсем близко. Послышалось сиплое дыхание -
казалось, в коридоре работает небольшая паровая машина. Впрочем,  сходство
было невелико - в тяжелом  протяжном  вздохе  слышалось  какое-то  неясное
бормотание, угрожающее и одновременно чем-то напоминающее плач...
     Степа,  стиснув  зубы,  сосредоточился  на  барельефе.  Лампа  начала
чадить, масло кончалось,  и  приходилось  спешить.  В  центральной  части,
изображающей  всадника,  ничего,  похожего  на  трещину,  нет.  Оставалось
осмотреть левую часть, находившуюся в головах покойного...
     Шаги  стихли.  Несколько  секунд  стояла   мертвая   стылая   тишина.
Человеческие голоса  замерли,  люди  словно  исчезли.  А  может,  внезапно
подумал Косухин, те, кто в коридоре, и вправду попрятались. То, что пришло
на подмогу, испугало даже преследователей.
     Первый удар был несильный, мягкий, словно  в  стену  стукнули  чем-то
гуттаперчевым. Косухин лишь усмехнулся, не отрывая  глаз  от  шероховатого
камня, но тут  же  последовал  второй  удар  -  страшный,  всесокрушающий.
Послышался грохот, запахло пылью - стена, ведущая в первое  помещение,  не
выдержала.
     Наташа перекрестилась и, подойдя к стене с барельефом, стала рядом  с
Косухиным. Новый удар - и вновь грохот рухнувших камней.  Что-то  с  шумом
завозилось, послышались тяжкие шаги - то, что сокрушило стену,  входило  в
первое помещение. Берг вздохнула и положила руку на Степино плечо.
     - Ага! -  вновь  произнес  Косухин,  на  этот  раз  вполне  довольный
результатами поисков. - А вот и вторая...
     Действительно, в левой части барельефа удалось найти вторую ровную  и
тонкую трещину.
     - Да здесь попросту плита!  -  резюмировал  Степа.  -  Не  иначе,  на
шарнире. Ежели справа не открывается, то...
     ...Новый удар был еще сильнее предыдущих.  Воздух  наполнился  пылью.
Сквозь грохот рухнувших камней вновь послышались шаги, уже  совсем  рядом.
То, что крушило камень, было  в  соседнем  помещении,  и  сиплое  дыхание,
мощное и ритмичное, доносилось сквозь проход...
     Степа надавил на правую часть плиты с барельефом. Вначале  ничего  не
произошло. Косухин испугался всерьез, но стиснул зубы, негромко  выругался
и надавил вновь, уже  со  всей  силы.  И  тут  же  трещина-паутинка  стала
глубоким провалом - плита начала поддаваться.
     - А ну-ка, Наташа, вместе...
     Совместными усилиями трещина превратилась в  щель,  куда  можно  было
просунуть руку.
     - Еще раз!
     И тут скала задрожала. С потолка посыпались  мелкие  камешки,  воздух
наполнился пылью, глухо звякнул потревоженный меч в ногах мертвеца. Второй
удар, еще сильнее - но стена выдержала. Казалось, что-то  еще,  не  только
камень, сдерживает неведомую силу.
     - Ничего, Степан, - Берг улыбнулась и погладила Косухина по  небритой
щеке. - Давайте еще попробуем...
     - Ага... Три-четыре!
     Проход стал шире. Наташа даже попробовала  в  него  протиснуться,  но
отступила и с сожалением покачала головой. Косухин  кивнул,  и  они  вновь
надавили на плиту. Медленно, сантиметр за сантиметром, отверстие росло...
     И тут последовал новый удар  -  третий.  Казалось,  по  всему  склепу
прошел вздох - стена  рухнула.  По  потолку  зазмеились  трещины,  во  рту
скрипела пыль, но плита наконец-то  поддалась.  Косухин  жестом  остановил
Наташу, пытавшуюся заглянуть в открывшийся узкий проход и,  просунув  туда
лампу, заглянул сам. Неяркий огонек осветил темный низкий коридор.
     - Пошли!
     Берг нырнула в проход. Степа подождал еще  секунду  и,  не  выдержав,
оглянулся. В стене была проломлена огромная  дыра,  сквозь  которую  можно
было  заметить  что-то  темное,  светящееся  неярким  зеленоватым   огнем.
Огромный бесформенный  отросток  -  не  рука,  даже  не  звериная  лапа  -
просунулся в склеп. Косухину показалось, что он  увидел  надвигающееся  из
тьмы круглое немигающее око, горевшее красным огнем.  Медлить  не  стоило.
Косухин скользнул в коридор и надавил на плиту с другой  стороны,  пытаясь
закрыть проход.
     - Скорее! - торопила Берг. Но Степа все же  добился  своего  -  плита
поддалась и с легким скрипом стала на место. И тут же, заглушенные камнем,
послышались тяжкие шаги - нечто, не торопясь, спокойно и властно,  входило
в склеп...
     - Побежали!
     Косухин крепко взял девушку за руку, повыше поднял гаснущий фонарь, и
они двинулись вперед. Коридор - или  тоннель  -  был  хотя  и  низким,  но
ровным. В воздухе чувствовалась не затхлость подземелья, а зимняя холодная
свежесть - очевидно,  выход  был  недалеко.  Они  успели  отбежать  метров
двадцать, когда за спиной послышался шум. Это не были столь  знакомые  уже
удары, крушившие скалу. Скорее, это напоминало вой  -  низкий,  тоскливый,
полный страха и даже отчаяния.
     -  Оно  не  может  проломить  стену!  -  поняла  Берг,   на   секунду
останавливаясь.
     - Кишка тонка! - прокомментировал Косухин. - Вот, чердынь, а плита-то
тонкая!
     - Что-то его не пускает...
     Степа не ответил - перед глазами встала золотая маска.
     "Да, ну, - одернул себя он, - этак скоро в леших верить начну!"
     Вдали вновь послышался вой, еле слышный, уходящий.  Коридор  внезапно
расширился, пахнуло ледяным ветром, и тут  лампа,  давно  уже  мигавшая  и
чадившая,  погасла.  Наступила  кромешная   тьма.   Пришлось   на   минуту
остановиться. Наташа вздохнула, прижалась к Степе.
     - Ну, вы чего! - неуверенно проговорил тот. - Мы  ж  считай,  уже  на
свободе!
     - Нервы, Косухин... Вы же слыхали, что у барышень имеются нервы? Даже
у физиков...
     - Ага, конечно, - согласился Степа. - Ну, чего, двинули?
     Берг крепко взяла Косухина за руку, и они пошли дальше, благо пол был
ровным, а тоннель вел прямо, не сворачивая. Холод становился все заметнее,
и Косухин начал подумывать о том, что  им  следует  делать,  когда  проход
вынырнет на поверхность.
     Вообще-то, план ясен - спуститься в котловину, нырнуть в спасительную
тень, затем добраться до замаскированного входа в убежище. Но сделать  это
не так легко. Без  сомнения,  все  "черные",  да  и  "серые",  подняты  по
тревоге. И тут Степе пришла в голову простая, но страшная мысль - у хозяев
монастыря имеется план, и они знают об этом  тоннеле!  Им  незачем  бежать
вслед за Косухиным и Наташей по темному проходу. Достаточно поставить пост
у входа - и слегка подождать.
     - Косухин! Здесь тупик! - Берг  ощупала  рукой  внезапно  появившееся
препятствие и растерянно остановилась. - Но почему? Ведь по плану...
     - Знаю я эти планы! - неодобрительно заметил  Степа,  шаря  рукой  по
холодной стене. - Нет, Наташа, тут  не  тупик.  Чуете,  как  дует?  А  ну,
давайте-ка спички!
     Первая же спичка прояснила дело. Тоннель расходился надвое -  широкий
коридор вел направо, а узкий и низкий, едва в человеческий рост - налево.
     -  Странно,  -  Наташа  зажгла  вторую  спичку,  удивленно  оглядывая
неожиданный перекресток, - этого на плане нет...
     - Тривиум, - Косухин вспомнил выражение Арцеулова, и  ему  захотелось
блеснуть ученостью.
     - Ито, фратере, - вздохнула Берг. - Кво вадере?
     К своему крайнему удивлению, Косухин понял.
     - А щас, - задумался он, - Наташа, давайте вместе. Вы ж ученая...
     - Как вы любите говорить - "ага". Увы, Косухин, если это и физика, то
весьма дурная...
     - Я о чем, - продолжал Степа, - ну,  два  хода.  Один  лучше,  другой
хуже. Какой из них на плане?
     - Наверное, тот, который лучше...
     - И я о том. Вон, из широкого как дует! Тут выход совсем близко. А из
узкого, чердынь-калуга, еле-еле...
     - Я вас поняла, - кивнула девушка. -  Вы  умница!  Жаль,  у  вас  нет
невесты, я бы вас у нее отбила...
     Степа только вздохнул.
     Проход был неудобен - и без того невысокий поток постепенно еще более
понижался. Уже через полсотни шагов пришлось идти, нагибая головы.  Но  на
это  не  обращали  внимания  -  свежий  морозный  ветерок  становился  все
ощутимее. На душе повеселело.  Через  несколько  минут  Косухин  настолько
осмелел, что предложил остановиться и перекурить.
     - Последняя спичка, - сообщила Наташа, прикуривая и передавая  огонек
Степе. - Что-то мы с вами начинаем  шиковать.  Ладно,  если  нас  все-таки
поймают, спички будут уже ни к чему... Косухин, я все-таки не поняла,  как
вы оказались здесь? Меня везли на самолете чуть ли не сутки...
     - То есть как? - поразился Степа. - Хотя... Ну, мы  день  ехали,  три
дня шли...
     - Это Тибет! От Синцзяна - несколько тысяч километров...  Косухин,  а
может, это не вы вовсе?
     Степа поперхнулся дымом. Наташа, конечно,  шутила,  но  в  ее  голосе
мелькнуло что-то, похожее на тревогу.
     - Пущай Ростислав объяснит! - решительно заявил Косухин. - Он  у  нас
интеллигент. Или Тэда спросим - он вообще  чуть  ли  не  профессор,  вроде
Богораза.
     - А Тэд - это кто?...
     Говорили уже на ходу. В туннеле  становилось  все  холоднее.  Косухин
ожидал, что впереди мелькнет свет - он помнил, что склон  котлована  залит
лучами  прожекторов.  Но  впереди  было  темно,  и   Степа   вновь   начал
тревожиться.
     - Ну, Тэд... Он этот... акэолоджи... Из Индиана стэйт...
     Девушка рассмеялась:
     - За  это  время  вы  умудрились  выучить  не  только  латынь,  но  и
английский! Вы полиглот, Косухин! Стойте, что это?
     Действительно,  впереди  мелькнула  слабая  полоска  света.   Косухин
прошептал: "Т-с-с!", и тихо, стараясь  ступать  как  можно  легче,  прошел
дальше. Да, впереди был свет - желтоватый, неживой  свет  прожекторов,  но
какой-то странный, очень слабый.
     - Ух ты! - в лицо Степе ударил  морозный  ветер,  и  он  остановился.
Тоннель кончился, но перед ними был не склон, а небольшая ложбинка,  почти
полностью прикрытая  огромным  валуном,  который  закрывал  вход,  надежно
маскируя его от непрошенных глаз...



                                 6. ШАНС

     - Где это мы? - Наташа подошла к выходу и осторожно выглянула.
     - Там же, - вздохнул Степа. - Недалеко, чердынь, ушли...
     Ложбина  находилась  на  склоне  горы,  правее  лестницы,  ведущей  к
Шекар-Гомпу, как раз между нею и бараками за высоким забором.  Место  было
заброшенное, но буквально в десятке метров тень обрывалась,  и  начиналось
широкое, освещенное прожекторами пространство. Косухин прикинул - до скал,
в которых находилось  тайное  убежище,  не  менее  полукилометра.  Правда,
несмотря на свои опасения,  Степа  не  заметил  особой  активности.  Кроме
обычных часовых на вышках и патрулей возле лестницы и дальше - у входа  на
аэродром, в котловине никого не было - ни "черных", ни "серых".
     - Надо уходить, Косухин, - озабоченно  заметила  Берг.  -  Они  скоро
сообразят...
     - Сейчас...
     Получалось, как ни крути, скверно.  Их,  конечно,  заметят.  Если  не
пустят в ход пулеметы - натравят  погоню.  С  другой  стороны,  оставаться
опасно - хозяева Шекар-Гомпа быстро разберутся в несложном ребусе с  двумя
выходами.
     Степа еще раз оглядел ложбину. Вышки, часовые, пост у  лестницы...  И
вдруг пришла в голову простая до одури  мысль  -  он  вспомнил  подзабытый
устав караульной службы. Бросят ли "черные" свои посты, чтобы погнаться за
беглецами? Выходило - не  должны.  Даже  стрелять  будут  лишь  в  крайнем
случае. Те, в монастыре, ничего не сообщили внешней охране о случившемся -
во избежание лишних разговоров. Степа, прослуживший в РККА два года, был в
этом вполне уверен. Значит, пока те, на постах, будут кричать в телефонные
трубки да прикидывать, не провокация ли это, чтобы оголить охрану...
     - Наташа, нам надо прямо. Вон скала, видите?
     - Да... - кивнула девушка. - А что там?
     - Потом... Сейчас выходим,  идем  спокойно,  не  бежим.  Только...  у
меня... ну, просьба, что ли.
     - Поцеловать вас для храбрости? - усмехнулась девушка.
     Степа сник.
     - Извините, Косухин, - покачала головой Наташа. - Мой язык давно пора
укоротить. Знаю, но не могу сдержаться. Я вас слушаю...
     - Сейчас мы пойдем. Ну, в общем... Надо, пока мы не дошли,  чтобы  вы
меня слушались. Ну, если я скажу...
     - Так точно, мой генерал, - девушка вскинула два  пальца  к  шапке  и
засмеялась. - Извините, Степан. Обещаю. Тем более, я  все  же  в  какой-то
мере ценю свою жизнь, а тем более вашу...
     - Берите... - Степа протянул девушке стилет, - будете держать в руке.
У меня револьвер, - добавил он, боясь,  что  Наташа,  как  обычно,  начнет
возражать. Но та лишь кивнула