Переход  к
"лазоревым" тоже не мог спасти: "переметчиков"  обычно  использовали  до
конца и быстро ликвидировали. Страха почему-то не  ощущалось  -  Михаила
охватила злость. То, что делал Большой Дом, было не просто жестоко,  это
было неграмотно.
   Легче всего объявить Пустельгу шпионом, а его группу -  двурушниками!
А ведь самое обидное, что пропавший старший лейтенант был  действительно
близок  к  успеху!  Достаточно  сделать  еще  один  шаг,   может   быть,
небольшой...
   Ахилло вспомнил то, что докладывал  Ежову.  Да,  он  сказал  не  все.
Кое-что они с Карабаевым решили пока не оглашать, а сообщить лишь новому
руководителю группы. Поступить так подсказал опыт: тайны в Большом  Доме
хранились из рук вон плохо. Это "кое-что" касалось Дома на Набережной  и
таинственной черной машины. Если бы не  исчезновение  командира,  группа
уже успела бы разузнать многое. Интересно, как поступил Карабаев?
   После беседы с Ежовым Ахилло не успел повидаться с лейтенантом:  того
услали  в  Свердловск  ловить  боевиков  Фротто.  Очевидно,  в   Главном
Управлении пока ни о чем не знают. А ведь разгадка где-то рядом,  совсем
близко...
   Михаил еще раз обдумал, фразу за фразой, разговор с майором. Итак,  в
эти дни аресты  продолжаются.  Очевидно,  коса  прошлась  не  только  по
"своим" "частый бредень"  пущен  по  городу.  Значит...  Значит,  черная
машина продолжает свои рейсы! Может, и в эту ночь  таинственный  "Седой"
будет ждать своих пассажиров, чтобы отвезти в недоступное убежище...
   Злость сменилась  азартом  и,  одновременно,  чувством  унизительного
бессилия. Будь у Михаила хотя бы трое надежных сотрудников,  он  окружил
бы Дом на Набережной, поставил под наблюдения  все  подъезды  и  выловил
Седого! Приметы ясны: черная большая машина, "седой" шофер, пассажиры  с
вещами. Это было столь просто, доступно, близко... Но  группы,  искавшей
"Вандею", уже не существовало, а начальство  предпочитает  топор  вместо
скальпеля. А ведь найди Ахилло  след  неуловимых  беглецов,  раскрой  он
тайну убежища, беда обошла бы его стороной! Это могло стать спасением...
   Капитан подумал, что в принципе можно одеться  потеплее  и  побродить
ночью  по  гигантскому  двору  Дома  на  Набережной.  Правда,   подобный
примитивизм едва ли даст результаты. Люди "Вандеи" осторожны,  и  ночной
гуляка во дворе заставит их  действовать  иначе.  Кроме  того,  странное
совпадение  не  давало  покоя  -  Пустельга  попытался   лично   изучить
таинственный "объект". Попытался - и исчез. Нет, одному не справиться...
И тут взгляд упал на массивный кожаный футляр, лежащий на столе.
   Бинокль, мощный, двенадцатикратный, позволяющий видеть ночью!  Ахилло
вспомнил, как выглядит Дом на Набережной со стороны двора, и неожиданный
замысел начал проступать во всех подробностях...
   - Микаэль! Ты куда собрался?  -  Отец  растерянно  глядел  на  своего
отпрыска,  который  деловито  одевался,  похоже,  совершенно   забыв   о
простуде.
   Действительно, Михаилу совершенно расхотелось  болеть.  Это  приятное
занятие можно оставить на более спокойное время, например, до пенсии, до
которой еще следовало дожить. Ахилло надел теплый свитер, сунул в кобуру
наган и аккуратно уложил бинокль в портфель. Подумав, он пристроил  туда
же  непочатую  бутылку  молока:  все-таки  горло  чуть-чуть  побаливало.
Следовало совместить приятное с полезным.
   До набережной он добрался в одиннадцатом часу вечера.  Вокруг  стояла
сырая мгла, с черного неба медленно падали мелкие  снежинки,  с  близкой
реки дул пронизывающий ветер. Свитер  помогал  плохо,  и  Ахилло  спешил
побыстрее укрыться за каменной громадой здания.  Свернув  за  угол,  где
ветер сразу стих, Михаил перевел дух и неторопливо направился  к  центру
двора, где темнели грибки детской площадки. Вокруг было  безлюдно,  лишь
кое-где  в  отдалении  виднелись  одинокие  фигуры   жильцов,   спешащих
добраться поскорее домой. Желающих прогуливаться по огромному двору, как
и следовало ожидать, не оказалось.
   Никто  не  мешал,  и  Ахилло  решил  испытать  бинокль.  Видно   было
превосходно,  и  контрразведчик  желчно   позавидовал   своим   немецким
коллегам. Михаил не спеша оглядывал дом - этаж  за  этажом,  подъезд  за
подъездом.  Здание  казалось  необозримым,  но  в  конце  концов  Ахилло
обнаружил то, что искал. Окна, которые он наметил, находились в  угловом
корпусе, выступающем впереди подобно крепостной башне,  из-за  чего  эта
часть дома напоминала букву "Г". Ахилло спрятал бинокль, оглянулся и, не
заметив ничего подозрительного, направился к нужному подъезду.
   По пути он автоматически отмечал посты охраны. Их было несколько,  но
все они пустовали. Похоже, в этот холодный вечер  дежурные  предпочитали
греться где-то внутри здания. Значит, лишних глаз не было, что облегчало
задачу неизвестным подпольщикам, а заодно и самому Ахилло.
   Швейцар,  а  точнее  агент  в  штатском,  выполнявший  эту  работу  в
правительственном доме, мирно дремал.  Михаил  подумал  было  предъявить
удостоверение и устроить соне головомойку, но вовремя  погасил  излишний
пыл. Привлекать к себе внимание не следовало: дежурный  в  подъезде  мог
работать не только на Большой Дом.  Лифт  доставил  Михаила  на  верхний
этаж. Необходимая квартира была крайней слева. Ахилло поправил  галстук,
на всякий случай расстегнул кобуру и нажал кнопку звонка. Он  не  ожидал
выстрелов через дверь, но привычка брала  свое.  Михаил  стал  слева  от
двери, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Толстая  обивка
плохо пропускала звуки, но вскоре он услышал легкие шаги.
   - Кто? Кто там? - Голос был молодой, женский и почему-то  испуганный.
Похоже, здесь не  ждали  поздних  гостей.  Будь  это  днем,  Михаил  мог
назваться кем угодно -  почтальоном,  сотрудником  газовой  станции  или
агентом Госстраха. Но в это время суток такой ответ мог вызвать звонок в
милицию, поэтому Ахилло  вздохнул,  заранее  сочувствуя  неизвестной  за
дверью, и громко произнес:
   "Откройте! НКВД!" Ответом было молчание,  и  Михаил  представил,  что
чувствует сейчас та, которую он потревожил. Наконец тот же голос, но уже
дрожащий от ужаса, проговорил:
   - Папа уехал... Я одна!
   - Открывайте!
   Этого оказалось достаточно - дверь  отворилась.  Михаил  выглянул  из
своего убежища и невольно усмехнулся. Девчушке было лет  пятнадцать,  не
больше. Легкая белая рубашка, пижамные штаны и тапочки на  босу  ногу...
Похоже, она как раз собиралась ложиться спать.
   - Можно войти? - Ахилло постарался произнести  эти  слова  как  можно
мягче.  Девушка  кивнула  -  испуганные  глаза  уже  успели  наполниться
слезами.
   Переступив порог, Михаил взглянул на  дверь.  Замок  клацнул.  Ахилло
очутился  в  длинном  коридоре,  слабо  освещенном  небольшой  настенной
лампой. Слева с потолка свисали лыжи, справа лежали весла от байдарки.
   Девушка не двигалась, завороженно глядя  на  капитана.  Михаил  вдруг
понял, что каждая  лишняя  секунда  неизвестности  доставляет  маленькой
хозяйке невыносимую боль. Он вздохнул:
   - У тебя цепочка есть? - Цепочку на двери  он  заметил  сразу.  Вновь
последовал кивок. Девчушка не удивилась, страх заслонял все.
   -  В  подобных  случаях   надо   вставлять   цепочку   и   спрашивать
удостоверение. На  всякий  случай.  Вот,  смотри,  удостоверение  должно
выглядеть так...
   Ахилло развернул документ и  дал  хозяйке  ознакомиться.  Затем  снял
шляпу и повесил ее на крючок.
   - Мне... собираться? - тихо проговорила девушка. - Или вы за папой?..
Но он в командировке...
   В голосе по-прежнему был страх и безропотная  покорность.  Михаил  не
первый раз входил в чужие квартиры без  приглашения,  но  только  сейчас
понял, что ощущают в этот момент  люди,  даже  ни  в  чем  не  виновные.
Впрочем,  капитан  знал,  что   штукари-следователи   легко   заставляли
признаваться и таких.
   - Ну, давай знакомиться! Я - капитан Ахилло. Зовут - Михаил.
   - Шагова Нина Петровна.
   - Ты в квартире одна?
   - Да, гражданин капитан...
   Михаил вздохнул. С теми, кого  требовалось  задержать,  разговаривать
было легче. Похоже, он начал не с того.
   - Нина! Я никого не собираюсь арестовывать! Ни тебя, ни твоего  папу!
Ты меня поняла? Я здесь совсем по другой причине.
   Страх не уходил - девушка все еще не верила.
   - Я разденусь...
   Михаил  повесил  пальто,  мельком  взглянул  на  себя  в  зеркало   и
проследовал в большую комнату, где стоял старый  диван  и  два  глубоких
кресла. Он подошел к окну. То, что он увидел, как  раз  подходило:  весь
двор, в том числе и тротуар возле подъездов, просматривался  как  нельзя
лучше. Точнее, он просматривался бы днем, при ярком  свете,  но  подарок
Ерофеева устранил эту проблему. Девушка,  ни  говоря  ни  слова,  стояла
рядом.
   - Вот что, Нина, я выполняю секретное  задание.  Мне  надо  просидеть
здесь всю ночь. Ты ложись спать и ни о чем не беспокойся. Утром я  уйду,
а ты никому ничего не будешь рассказывать. Поняла?
   Кажется, до  гражданки  Шаговой  что-то  начало  доходить.  В  глазах
появилось любопытство.
   - Значит... Гражданин капитан, вы тут будете всю ночь сидеть...
   - И смотреть на звезды. Не надо называть меня по званию, Нина, и  тем
более "гражданином". Меня  зовут  Михаил,  запомнила?  Да,  если  можно,
покажи мне кухню и дай чистую кастрюлю, ночью я подогрею молока...
   Кухня была продемонстрирована, равно как  и  кастрюля.  Михаилу  было
предложено сразу несколько штук на выбор,  одна  другой  краше.  Попутно
капитан убедился, что семья Шаговых жила небедно: Нина  вдвоем  с  отцом
занимала большую трехкомнатную квартиру, в кухне был газ и даже  горячая
вода. Правда, все это не  могло  дать  главного  -  спокойствия.  Может,
обитателям таких квартир было еще страшнее по ночам, чем жителям  убогих
коммуналок.
   Ахилло сел в кресло, поставил рядом портфель и пожелал Нине спокойной
ночи. Теперь можно заняться  биноклем.  Пристроив  изделие  Карла  Цейса
поудобнее, Михаил чуть не присвистнул: двор был словно на ладони. Земля,
асфальт, детские грибки - все  светилось  неярким  сиянием,  словно  под
лучами Луны. Подарок оказался даже лучше, чем думалось  вначале.  Теперь
можно было положить бинокль рядом и спокойно  наблюдать,  ожидая  ночных
визитеров. Конечно, вероятность удачи невелика,  но  капитану  почему-то
казалось, что  этой  ночью  ему  должно  повезти.  Все  совпадало:  дом,
таинственная  черная   машина,   очередная   волна   арестов...   Логика
подсказывала, что сегодня Седой не останется без работы. А Михаил  верил
логике. Постепенно глаза привыкли к темноте, и  двор  перестал  казаться
черным колодцем. К тому же возле подъездов горели фонари, и  можно  было
заметить каждого, кто шел по тротуару. Михаила не интересовали  одинокие
прохожие. Он ждал машину, в крайнем случае - группу людей с вещами.  Вот
тут и должен  помочь  бинокль...  Первую  машину  он  увидел  уже  через
несколько минут. Едва  ли  это  Седой:  еще  не  было  одиннадцати,  для
беглецов слишком рано, - но капитан решил проверить немецкую технику. Он
приложил бинокль к глазам: пожилая пара не спеша выходила из автомобиля,
шофер  заботливо  придерживал  дверцу...  Очевидно,   какой-то   большой
начальник возвращался с супругой из гостей, а может - из театра...
   - Михаил, извините...
   Ахилло  оглянулся:  девушка  стояла  в   дверях.   Она   уже   успела
переодеться, вместо пижамы на ней оказалось платье,  да  и  волосы  были
теперь куда в большем порядке.
   - Не спится, Нина?
   - Я так рано и не ложусь. Я легла почитать, а тут вы позвонили...
   - Лежа читать вредно. - Михаил опустил бинокль. - Если хочешь, садись
рядом, но учти - в полночь отправлю спать.
   - Я уже  не  маленькая!  -  В  голосе  была  обида.  Похоже,  девушка
успокоилась и теперь не прочь поболтать...
   По тротуару прошли  четверо  -  трое  мужчин  и  женщина,  -  похоже,
компания, возвращавшаяся с вечеринки. Они  дошли  до  угла,  после  чего
разделились:  двое  мужчин  вернулись  назад,  а  парочка,  помахав   на
прощание, повернула в сторону набережной. Дальше можно не смотреть.
   - Молоко сейчас  будете?  Вам  нагреть?  Михаил  извлек  из  портфеля
бутылку и протянул Нине:
   - Составишь компанию?
   - Да я вообще-то молока не пью...
   И вновь в голосе - легкая обида. Очевидно, Нина  восприняла  это  как
намек: дети пьют молоко, взрослые - кое-что  покрепче.  Ахилло  невольно
улыбнулся.
   Пока молоко подогревалось, у одного из подъездов остановились еще два
автомобиля,   оба   одновременно.   Вновь   знакомая   картина:   шофер,
придерживающий дверцу, немолодая пара. Только теперь в  одной  из  машин
была еще и юная девица в меховой шубке. Итак, и эти вернулись домой.
   Ахилло  прикинул,  что  сегодня   суббота,   многие   из   обитателей
правительственного дома могли быть в гостях, в театре или  на  концерте.
Значит, в этот час Седой не появится - будет ждать, пока во дворе станет
пусто и тихо...
   - Вам с сахаром? - Нина появилась внезапно,  неся  большую  дымящуюся
чашку.
   "С медом", -  хотел  было  ответить  Михаил,  но  вовремя  сдержался:
подобная просьба уже попахивала использованием  служебного  положения  в
личных целях. Оставалось поблагодарить,  положить  три  ложки  сахара  и
приняться за привычное с детства лечение. Молоко  приятно  согревало,  и
Ахилло начал вспоминать слышанную когда-то пословицу  о  том,  что  пить
молоко  после  вина  -  яд,  а  до  -  лекарство.  Впрочем,  в  подобной
последовательности он не был твердо уверен.
   Двор наконец опустел.  Приближалась  полночь,  окна  громадного  дома
гасли одно  за  другим,  законопослушные  граждане  укладывались  спать.
Вероятно, представилось Михаилу, таинственный Седой тоже смотрит  сейчас
в окно, ожидая условного часа. Интересно, есть ли  у  него  семья?  Ведь
должен он как-то объяснять свои  ночные  странствия?  Наверно,  скрывать
такое трудно... И тут Ахилло подумал, что в случае ареста  пострадает  и
семья Седого: в подобных случаях всех совершеннолетних,  включая  детей,
судили за соучастие, а тех,  кому  не  было  шестнадцати,  отправляли  в
спецраспределители.  Мысль  об  этом  сразу  же  испортила   настроение.
Вспомнилось  Перевальное,  хозяйка  уютного  дома,  амфора,  стоявшая  у
кухонного окна... Теперь там  висят  сургучные  печати,  а  скоро  новый
хозяин выбросит все, чем гордился покойный Семен, как ненужный хлам...
   - Может, вам лекарство дать? - Девушка  успела  удобно  устроиться  в
соседнем кресле и, похоже, начала скучать.
   - А? Нет, не надо. Нина, уже поздно, тебе пора спать.
   Ответа не было. Ахилло решил не настаивать:
   В конце концов, пусть гражданка Шагова понаблюдает за поимкой  врагов
народа. Все-таки - небольшая компенсация за беспокойство.
   - Нина, а ты почему испугалась? - Вопрос  вырвался  сам  собой,  хотя
ответ был очевиден. Но иногда интереснее не что отвечают, а как.
   - Ну,  так  ведь...  -  осторожное  пожатие  плеч,  девушка,  похоже,
лихорадочно соображала, - время сейчас такое... сложное...
   - А какое? - наивно спросил Ахилло. Сам  он  на  подобную  провокацию
рубанул бы с плеча: "Как сказал товарищ Сталин, классовая борьба по мере
продвижения  к  социализму  усиливается..."  -  Ну...   Товарищ   Сталин
сказал...  На   февральско-мартовском...   то   есть   на   историческом
февральско-мартовском пленуме, что  по  мере  продвижения  к  социализму
классовая борьба ужесточается...
   Михаил едва удержался, чтобы не рассмеяться.  Дальнейшие  вопросы  на
эту тему решил оставить - ни к чему трепать девушке нервы.
   - Ты, выходит, одна с отцом живешь?
   - Да. Мама умерла в прошлом году... Брат  сейчас  служит  на  Дальнем
Востоке, он летчик. Папа тоже часто уезжает, я остаюсь одна, а здесь так
пусто... Хотела пригласить одноклассницу, чтобы у нас пожила:  у  них  в
одной комнатушке семеро. Сказала папе...
   Она недоговорила, но Ахилло понял.  Очевидно,  папа  не  разрешил.  В
подобных сферах благотворительность не рекомендовалась.
   - Папа твой - большой начальник?
   - Наверно...
   Расспрашивать о Шагове-старшем Михаил не стал,  это  походило  бы  на
сбор информации. В конце концов, это его совершенно не  касалось,  если,
конечно, большой начальник не связан с Седым. Мысль возникла внезапно  и
показалась не особо  глупой.  Обитатели  Дома  на  Набережной,  наверно,
неплохо знают друг друга. Сейчас, когда коса  вновь  пошла  косить,  они
неизбежно должны понять,  что  спасаться  всегда  лучше  вместе.  Многие
партийцы с дореволюционным стажем имеют опыт подполья...
   Одинокий пешеход не спеша  шел  по  тротуару.  Ахилло  лениво  поднял
бинокль: молодой человек в плаще,  в  руке  -  какая-то  сумка,  большое
плоское кепи на голове... Михаил вздохнул и положил бинокль на место.
   - А ты что читала, когда я позвонил?
   - Сельвинского. "Пушторг".
   - В школе задали?
   - В школе... Михаил, вы за шпионами наблюдаете?
   - Конечно! Наш отважный разведчик по кличке "Соколиный глаз" сообщил,
что японцы собираются устроить подкоп под ваш дом. Вот  я  и  гляжу,  не
начнут ли...
   В ответ - обиженное сопение. Похоже, Нина окончательно уверилась, что
ее принимают за маленькую. Михаил усмехнулся собственной нехитрой  шутке
и вдруг подумал, что много бы  дал  за  то,  чтобы  исследовать  здешнее
подземелье. Наверно, Иофан продумал все: и  ход  за  реку,  и  секретную
ветку метро... Надо было заглянуть к старику, и Михаил пожалел,  что  за
делами так и не удосужился этого сделать.
   Он оглянулся: девушка задремала. На лице все еще оставалось выражение
легкой обиды - похоже, история "Соколиного глаза" ее расстроила.
   А ведь в шутке было немало истины. Только  агента  звали  Арвидом,  и
сообщил он не о подкопе под  правительственный  дом,  а  о  таинственном
убежище в Столице...
   Теперь время тянулось медленно. Двор был пуст и тих.  Стрелки  ползли
по циферблату, но ничто не нарушало ночной  покой  Дома  на  Набережной.
Почти все окна погасли, и  Ахилло  позавидовал  тем,  кто  сейчас  мирно
почивает  после  трудовой  недели.  Захотелось  спать.  Пришлось  тереть
слипающиеся глаза, а затем найти в темной квартире ванную и как  следует
умыться. По дороге Михаил снял с вешалки теплое пальто  и  укрыл  спящую
девушку. Теперь можно допить молоко и вновь взяться за бинокль.
   Ахилло не спеша принялся осматривать тротуар. Он был пуст:  ни  возле
первого, самого дальнего, ни возле второго подъезда -  ни  души.  Михаил
перевел бинокль, чтобы поглядеть, что делается поближе, и руки дрогнули:
у четвертого подъезда стояла  большая  черная  машина.  Ахилло  негромко
ругнулся и взглянул на часы: двадцать минут второго.  Прошляпил!  Машина
уже  успела   подъехать   И   высадить   пассажиров!   Правда,   никаких
доказательств, что это именно тот, нужный ему, автомобиль.
   Сходство имелось: черный или темно-синий "ЗиС", рассчитанный на шесть
пассажиров с багажом. Оставалось ждать, не появится ли шофер...
   Минуты  тянулись  долго,  наконец  дверь  подъезда   отворилась.   По
ступенькам спустился высокий мужчина в сером пальто. Какая-то странность
приковала взгляд, Ахилло присмотрелся - и присвистнул. На неизвестном не
было головного убора, пышная шапка белых волос покрывала голову, и  даже
отсюда можно было понять, что  это  парик.  Седой!  Ну  конечно!  Парик,
надвинутый на самые глаза,  неплохо  меняет  внешность  и  первым  делом
бросается в глаза случайным  свидетелям.  Правда,  все  это  могло  быть
совпадением, но в душе уже зрела уверенность.  Черная  машина,  шофер  в
седом парике,  Дом  на  Набережной...  Нет,  такие  совпадения  едва  ли
возможны! Жаль  только,  Ахилло  пропустил  главное  -  что  делал  этот
человек? Привез ли пассажиров или просто зачем-то поднимался наверх?  Но
память  зафиксировала:  половина  второго,  черная   машина,   четвертый
подъезд...
   Сон пропал. Капитан встал и осторожно, чтобы  не  разбудить  девушку,
про