спросил  он  удивленно.  -  Мы  с
ребятами в баре хохотали до упаду!
   - Спасибо, мы уже нахохотались, -  проворчал  Гонзо,  не  поворачивая
головы. - Теперь другие будут хохотать. Когда вышвырнут нас отсюда...
   Если не похуже еще что-нибудь...
   Телефон зазвонил пронзительно, как бывает всегда, когда ждут беды.
   - Ну вот, начинается... - Христофор обреченно поднялся  с  кровати  и
поплелся к аппарату.
   - Видал?! - прокричал в трубке голос Степана Ивановича.
   - Видал, - вздохнул Гонзо.
   - Это просто черт знает,  что!  Мне  пол-Москвы  уже  позвонило!  Все
начальство! Артисты  известные!  Писатели!  Художники!  И  все  -  такие
друзья! Такие милые! Просто какой-то странный этот...  ажиотаж!  Слушай,
паря, я тебе по гроб жизни благодарен! Симеона в шею выгнал.  Ты  теперь
главный у меня будешь. Денег дам, жилплощадь - проси, чего хочешь!
   - Кхм! - Христофор  тихонько  положил  трубку  рядом  с  аппаратом  и
украдкой перекрестился.
   - Что там? - шепотом спросила Ольга.
   - Кажется, пронесло...
   Он снова поднес трубку к уху.
   - ...А как проспимся, да протрезвеем,  -  заканчивал  какую-то  фразу
Степан  Иванович,  -  так  выкуем  дальнейший  план.   У   меня   теперь
популярность - ого-го! Я их теперь задавлю, как клопов!
   - Правильно, - сказал Христофор. - Но расслабляться не приходится.
   Сейчас главное,  не  упустить  инициативу.  Я  тут  посоветовался  со
специалистами, вам срочно нужна политическая реклама! Концепция  у  меня
готова, завтра же приступаю к съемкам. Но потребуются деньги...
   - Да боже ж мой!  -  Степан  Иванович  радостно  всхлипнул.  -  Бери,
сколько надо! Головушка золотая!
   - Теперь вот что. Вы не могли бы сейчас прислать машину в гостиницу?
   - Об чем речь! Машина выезжает. Тебе куда ехать?
   - Да тут недалеко. Надо знакомым подвенечное платье завезти.
   Кстати, скажите шоферу, чтобы по дороге прикупил ящик шампанского...
 
Глава 20 
 
   Два дня, оставшиеся до заветной субботы, а точнее - до момента выхода
в эфир передачи "Д.С.П. - студия" экипаж межмирника "Флеш Гордон" провел
в лихорадочной деятельности. Впрочем, охотники за ифритами не жаловались
на чрезмерные хлопоты, так как хлопоты  эти  были  радостными.  Какое-то
неуловимое чувство подсказывало всем троим, что безумная гонка по Дороге
Миров подходит к концу.
   Может возникнуть вопрос,  почему  охотники  столь  упорно,  не  жалея
времени,  разрабатывали  "Останкинский  вариант",  вместо  того,   чтобы
продолжать преследовать межмирник "Леонид Кудрявцев" и уж настигнув его,
выяснить, кому и сколько ифритов  продано.  Но  в  том-то  и  дело,  что
"Кудрявцев" не покидал  Москвы.  Так,  во  всяком  случае,  значилось  в
портовых документах. В порту, однако, его тоже не было. Граф,  ежедневно
посылаемый туда на разведку, свел знакомство кое с кем из служащих - все
они, как один, были уверены, что Кудрявцев  встал  на  ремонт  где-то  в
Москве. Где именно, выяснить пока не удавалось - слишком много развелось
в столице крупных, средних, мелких и даже индивидуальных  мастерских  по
ремонту межмирников. У охотников за  ифритами  создавалось  определенное
впечатление, что каботажный купец "Кудрявцев"  распродал,  наконец,  все
свои товары, в том числе и оставшиеся бутылки коньяка "Наполеон".  Перед
новым рейсом он, по всей видимости, остановился в  "сухом  доке",  чтобы
слегка  подлатать  бока,  помятые  на  Дороге  Миров.   Таким   образом,
"Останкинский вариант"  был  не  только  самым  доступным,  но  и  самым
многообещающим.  Тут,  если  повезет,  можно  было  одним  махом  решить
проблему ифритов и закончить охоту.
   Граф Бруклин ждал этого момента с плохо скрываемым нетерпением.
   Ольга была напряжена  и  сосредоточена,  как  никогда.  Казалось,  ее
мучили какие-то подспудные страхи и опасения,  но  делиться  с  кем-либо
своими мыслями она не спешила. Что же касается Христофора, то он  был  в
восторге  от  собственного  плана:  записать   на   пленку   заклинание,
собирающее всех ифритов в  кучу,  и  выпустить  его  в  эфир  под  видом
рекламы.
   - Я всегда мечтал  о  приложении  своих,  чего  уж  там  скромничать,
недюжинных способностей именно в  рекламном  бизнесе,  -  говорил  он  в
приливе вдохновения, - только мне нечего было рекламировать. Как-то  все
не находилось товара, достойного продвижения на рынок.
   - Так что будем продвигать? - спросил его режиссер Бочаров в  четверг
утром. Сдружившиеся мастера искусств беседовали в пресс-баре  за  чашкой
кофе.
   - Продвигать-то? - задумчиво переспросил Гонзо. - А эти, как их...
   Полиноиды.
   - Полино-оиды! - Бочарик сочувственно покивал. -  Нелегкое  дело.  Их
сейчас на каждом углу продают. И потом -  ужасно  неудобный  для  съемок
объект. Ты ж понимаешь? - он вдруг хихикнул и значительно  посмотрел  на
Христофора. - Как его по телевизору-то показывать?
   Христофор посмеялся вместе с ним, про себя решив больше  не  пытаться
угадать, что такое полиноид.
   - Одним словом, - продолжал Бочаров,  становясь  серьезным,  -  здесь
нужен нестандартный рекламный ход. Но это будет стоить...
   - Андрей Николаевич! - прервал его Гонзо. - Не  мучь  себя!  Я  знаю,
сколько это будет стоить, и заплачу еще больше. Но  сочинять  ничего  не
нужно. У нас все готово - идея, сценарий, маркетинговые исследования...
   - Хорошо, - легко согласился Бочарик. - Сценарий - ваш, актеры - мои.
Тут уж можешь на меня положиться, подбор актеров - мой конек.
   Главное - найти типаж, правильно подобрать модель... Правда, это тоже
будет стоить...
   - Модель я уже подобрал, - снова перебил Христофор.
   - Ну да, я себе представляю! - Бочарик скептически усмехнулся. -  Вы,
провинциалы - ребята хорошие, добрые... Только доброта  у  вас  заменяет
вкус. Если девчонка не урод, так вы уже готовы снимать ее, как модель. А
модель - это профессия! Модель - это...
   - Да вон она, - сказал Гонзо и помахал Ольге, только что  появившейся
вместе с графом в дверях пресс-бара.
   Бочарик тоже поглядел в ту сторону.
   - Так, - сказал он после долгой паузы, - модель у вас есть...
   Ольга прошла через бар, распространяя сияние. Разговоры за  столиками
утихали, лица поднимались от салатов  и  поворачивались  в  ее  сторону.
Гонзо и сам раскрыл рот от удивления. Он понял,  что  княжна  неслучайно
вытребовала у него два часа времени и некоторую  сумму  из  денег  Кучки
(так и хочется  написать  "из  кучки  денег").  Деньги  пошли  на  дело.
Христофор вдруг понял, что до сих пор  совсем  не  знал  Ольги.  Он  был
влюблен в юную красавицу, которая по своему желанию могла превращаться в
обольстительную коварную  ведьму.  Порой  он  относился  к  ней,  как  к
сказочной царевне, сидящей в высоком тереме, но себя-то при этом  считал
Иваном-царевичем  на  Сером  Волке.  И  только  теперь  осознал,   каким
самонадеянным идиотом оставался все это время. Перед ним была  звезда  -
ослепительно  прекрасная  и  абсолютно  недоступная  в   своем   ледяном
космическом  великолепии.  Даже  блистательный  граф  рядом  с  ней  мог
претендовать,  в  лучшем  случае,  на  роль  охранника.  Скрепя  сердце,
Христофору пришлось выписать пропуск в Останкино и  ему,  во-первых,  из
политических соображений (чтобы он не обиделся),  а  во-вторых,  Джек  и
впрямь мог пригодиться. Например, для переноски грузов.
   Впервые в жизни режиссер Бочаров первым представился  модели,  причем
сделал это стоя. В ответ Ольга осчастливила его благосклонной улыбкой.
   - За видеоряд нашего ролика  я  теперь  спокоен,  -  сказал  Бочарик,
потирая руки. - Остается звук. Кто будет читать текст? Или у вас  только
джингл? Я могу сделать его хором или контральто. Но это, понятно,  будет
стоить...
   - Я сама прочитаю текст, -  сказала  Ольга.  -  Джингл  не  нужен.  И
телесуфлер не нужен, все отрепетировано. Звук запишем на петличку.
   Можно работать, как только будет выставлен свет...
   Бочарик толкнул Христофора локтем в бок.
   - Она еще и разговаривает! - ошеломленно прошептал режиссер.
   По длинным останкинским коридорам, некоторые  из  которых  были  даже
подземными, вновь образованная съемочная группа перешла в павильон,  где
обычно происходили съемки передачи "Д.С.П. - студия". По дороге  Бочарик
рассказывал Ольге забавные случаи из своей режиссерской практики.
   - Как-то заказали мне ролик о новом средстве  для  мытья  посуды.  По
правде говоря, я рекламой занимаюсь  только  если  меня  очень  об  этом
просят. Большое искусство отнимает все силы, нужно честно сознаться.
   Какие уж тут  тайны,  между  нами,  профессионалами,  верно?  Публика
постоянно требует чего-нибудь бессмертного и каждый раз - новенького.
   Ей ведь  только  подавай!  Ну  и  понятно  -  масса  новых  проектов,
предложений, заявок....
   Да, так вот - средство для мытья посуды.  Я  поначалу  хотел  вежливо
отказаться, то есть  взял  и  сказал,  сколько  это  будет  стоить.  Без
стеснения.  Не  знаю,  как  язык  повернулся...  И  вот,   можете   себе
представить? Заказчик соглашается! Ну, делать нечего, стали снимать.
   Выгородили кухню, поставили плиту, купили  новую  сковороду  и  стали
жарить на ней  котлеты.  Пожарили.  Берем  моющее  средство  и  картинно
отмываем сковороду. Какой должен быть  следующий  кадр?  Ежу  понятно  -
сияющая, как новенькая, сковорода. Но она не  отмывается!  Мы  терли  ее
песком,  наждачной  бумагой  -  хоть  бы  что!  Мы  извели  два  флакона
рекламируемого средства и флакон нерекламируемого - с тех  пор  вот  уже
два  года  эта  закопченная  сковорода  лежит  в  реквизите   и   пахнет
одеколоном...
   Ольга посмеялась, одобряя рассказ и ободряя рассказчика.
   - А как же ролик? - спросила она. - Досняли?
   - А куда бы мы делись! - режиссер комично  развел  руками.  -  Купили
вторую сковороду и досняли. Вот она - цена опыта! С тех пор я не  снимаю
роликов без  предварительно  утвержденного  сценария.  Исключение  делаю
только для вас. Но это будет стоить... кхм! То есть, я хочу сказать,  вы
цените?
   - Мы ценим... - загадочно улыбнулась Ольга, - и ценим очень высоко...
   Бочарик купался и загорал в лучах ее глаз.
   - А вот и наша студия! - сказал он, распахивая перед княжной  тяжелую
дверь. - Жаль, что мы так быстро пришли, а то бы я  еще  рассказал  вам,
как  продал  мясокомбинату  рекламный   девиз   "Свежесть,   проверенная
временем!"...
   В павильоне наблюдалась полная готовность к съемке. На месте  были  и
оператор, и звукооператор, и осветитель, и даже гример, чего никогда  не
случается в момент начала плановых съемок. Подобную дисциплинированность
люди искусства способны проявлять лишь при выполнении  "левого"  заказа.
Ольгу живо  усадили  на  стул,  прицепили  к  платью  микрофон-петличку,
поставили свет, Бочарик скомандовал "мотор", и съемка началась.
   Тут только Христофор спохватился, что  не  предупредил  режиссера  об
особом характере снимаемого ролика. У него была заготовлена целая  речь,
объясняющая, почему в тексте ни разу не упоминается полиноид.
   Дело в том, собирался сказать Гонзо, что в данном ролике используется
принципиально новый подход к рекламе.  Уникальное  Торговое  Предложение
(термин,   знакомый   любому   мало-мальски    грамотному    рекламисту)
записывается непосредственно на подкорку головного мозга  потенциального
клиента. Нервные центры и фрейдистские комплексы возбуждаются по  методу
Илоны  Давыдовой,  в  результате  зритель,  хотя  бы  мельком  увидевший
рекламу, встает с дивана и отправляется покупать полиноид.
   Это необходимое, как ему казалось, предисловие к ольгиным заклинаниям
Гонзо решил было прошептать Бочарику на ухо, но режиссер приложил  палец
к губам и показал заказчику кулак. Христофор понял, что опоздал,  отошел
в тень и присел под щитом с красочной надписью "Вы-очевидец".
   Быть очевидцем колдовства ему, как и Джеку Милдэму,  приходилось  уже
не раз, но остальные вряд  ли  были  готовы  к  такому  зрелищу,  и  это
несколько тревожило Христофора.  Ольга  же,  наоборот,  не  обращала  на
присутствующих ни малейшего внимания. Она вдохновенно читала заклинания.
Собственно, назвать "чтением"  то,  что  происходило  в  павильоне,  мог
только человек опытный, специалист, подкованный в колдовских вопросах.
   Оператор, прильнувший  к  своей  камере,  звукооператор  за  пультом,
осветитель с недоеденным бутербродом во рту и режиссер,  восседающий  на
полотняном   раскладном    стульчике    -    все    словно    окаменели,
загипнотизированные волнами  мертвенной,  потусторонней  энергии,  зримо
разливающейся в студии. Если перед началом съемки Христофора беспокоило,
что режиссер не услышит ни одного слова "полиноид", то ближе к концу  он
стал  беспокоиться,  что  в   ролике   вообще   не   будет   ни   одного
членораздельного слова. Звуки, издаваемые Ольгой, можно было сравнить  с
чем угодно - с воем ветра, шорохом листвы, гулом отдаленной лавины -  но
только не с человеческой речью. Еще большее впечатление  производили  ее
глаза.  На  экране  монитора  Христофор  мог  видеть   этот   взгляд   -
направленный в упор на камеру и  предназначенный  каждому  из  возможных
зрителей   персонально   .   Наваждение   все   усиливалось,   становясь
нестерпимым. У прожекторных стоек предательски подгибались ноги.  Тонкий
провод, идущий от микрофона, дымился, как бикфордов шнур.
   Оператор,  обняв  камеру,  что-то  тихо  ей  нашептывал.   Христофору
послышалось нечто вроде "...спаси и помилуй..."
   И вдруг  все  кончилось.  Ольга  выкрикнула  последнее  заклинание  и
замолчала. Ее длинные ресницы опустились, перекрыв  поток  льющегося  из
глаз дурмана. Некоторое время в павильоне стояла тишина.
   - Ой! - всхлипнул режиссер. - То есть, стоп!
   Оператор зашевелился, оторвался от камеры и без голоса прохрипел:
   - Камера - стоп.
   Снова повисла ватная неловкая тишина. Бочарик, стараясь  не  смотреть
на Ольгу, тяжело поднялся со своего стульчика и направился к Христофору.
Гонзо понял, что пришла пора давать  пояснения.  Он  откашлялся,  шагнул
навстречу режиссеру, но тот не дал ему  сказать,  лишь  коротко  бросил,
кивнув на дверь:
   - Пойдем, выйдем.
   Шагая по коридору за упорно молчащим Бочариком, Христофор лихорадочно
подбирал в уме аргументы в  пользу  отснятого  материала.  Это  было  не
просто.  У  него  самого  еще  дрожали  колени  после  ольгиного  сеанса
колдовства, а как чувствует себя Бочаров, он  мог  только  догадываться.
Режиссер вел себя странно. Он привел Гонзо в буфет,  усадил  за  столик,
отошел к стойке и вернулся с бутылкой армянского коньяка.
   - До смерти вдруг захотелось откупорить бутылочку... - сказал он.
   Коньяк полился в стаканы. Поставив наполовину опорожненную бутылку на
стол, Бочарик взял стакан и задумался.
   - Для чего мы живем? - спросил он, глядя в  пространство.  -  Бьемся,
упираемся, деньги зарабатываем... Жизнь-то проходит!
   Он, заранее морщась, поднес стакан ко рту и медленно вытянул из  него
всю жидкость.
   -  Я  вот  думаю,  -  продолжал  он  сдавленным  голосом,   торопливо
закуривая. - Черт его знает, может быть в самом деле  купить  себе  этот
полиноид?
 
Глава 21 
 
   С утра в субботу в гостиничном номере, где жили охотники за ифритами,
царило  веселое  оживление,  какое   бывает   лишь   перед   праздничной
демонстрацией  или  перед  решающим  сражением.  В  самом  деле,  момент
наступал решительный. Все было готово для последнего удара  по  ифритам.
Ролик с заклинаниями изготовлен и вставлен  в  рекламный  блок  передачи
"Д.С.П. - студия" или, как говорят рекламисты, "размещен  на  престижном
канале, в рейтинговой передаче, в прайм-тайм". Изготовление и размещение
ролика оплатил щедрый  боярин  Кучко(считавший  этот  ролик  своим),  за
которым стояли еще более щедрые новые друзья  боярина  (считавшие  своим
Кучку). Осталось дождаться того часа, когда ролик будет показан. В  этот
вечерний час все участники конкурса, проведенного в  "Д.С.П.  -  студии"
будут смотреть по телевизору запись  передачи,  стараясь  увидеть  самих
себя, и мечтая, чтобы увидели знакомые. Особенно внимательны  будут  те,
кто выиграл в конкурсе  и  получил  в  награду  коньяк  -  то  есть  все
теперешние ифриты. Тут-то им и придется выслушать несколько  заклинаний,
замаскированных под  рекламный  ролик!  Для  ифритов,  которые  по  зову
рекламы  должны  слететься  именно  сюда,  в  гостиничный  номер,  Ольга
приготовила новые, тщательно  заговоренные  сосуды  (очень  уютные,  как
сказал  Христофор,  заглянув  в  горлышко  каждого   сосуда).   Кажется,
решительно все было предусмотрено, но тут возникла  новая  проблема.  До
вечернего эфира "Д.С.П. - студии" оставалась еще масса времени, и друзья
просто не знали, чем занять себя в четырех стенах своего  номера.  Граф,
по обыкновению, ныл, что он голоден, и тихо переругивался  с  Ольгой  по
поводу своего чрезмерно длительного  отсутствия  на  службе,  при  дворе
герцога Нью-йоркского, да еще и вместе  с  казенным  межмирником.  Гонзо
томился, слушая эту перепалку. У него был к Ольге куда  более  серьезный
разговор. До сих пор он никак не решался его начать, а вот  теперь,  как
ему казалось, испытывал прилив решимости. Но вести такой разговор  нужно
было в более спокойной обстановке и уж никак  не  при  графе.  Христофор
молча грыз ногти, злился на Джека Милдем а и смотрел в окно. Издерганные
в дни погонь и опасных приключений, нервы охотников за ифритами начинали
сдавать именно сейчас, когда требовалось пережить лишь  несколько  часов
вынужденного бездействия.
   Выход, как всегда,  нашел  Гонзо.  Он  предложил  устроить  небольшой
праздничный обед на остаток  кучкиных  сумм  и  считать  его  репетицией
победного банкета. Идея имела успех.  Приведя  в  относительный  порядок
свою растрепанную внешность и еще более растрепанные  чувства,  охотники
отправились в ресторан.
   Обед удался на славу. Граф откровенно резвился, пил вволю и все  звал
Ольгу танцевать. Христофор тоже демонстрировал беззаботное веселье, хотя
ему не нравилась какая-то неясная тревога,  застывшая  в  самой  глубине
ольгиных глаз. Что же касается княжны, то она проявляла  заметно  больше
радости, чем испытывала. Впрочем, бокал шампанского принес облегчение  и
ей.
   - Постойте-ка! - сказал вдруг граф, подливая всем вина. - А если  они
не пьющие?
   - Кто? - Гонзо оглянулся по сторонам, но не обнаружил  в  ресторанном
зале никого, к кому могла бы относиться реплика графа.
   - Да эти ваши телезрители! -  пояснил  Джек.  -  Ну  победили  они  в
конкурсе, ну получили в награду коньяк, а потом пришли домой и поставили
его на полку. И будут еще двадцать лет гордиться, и знакомым показывать,
а попробовать не дадут. Может такое быть? Может. В конце концов,  бывает
же, что человек вообще не пьет? Я сам видел одного...
   Ольга устало улыбнулась.
   - В этот раз ему  все-таки  придется  выпить.  Я  там,  между  делом,
наложила небольшое заклятье. Каждому участнику передачи, который  увидит
наш ролик, мучительно захочется  немедленно  откупорить  бутылку  самого
дорогого коньяка...
   Христофор (в который уже раз!) посмотрел на колдунью  с  восхищением.
Теперь он понял, почему Бочарик, едва закончилась съемка, поволок его  в
буфет. Он был запрограммирован на коньяк! А считал, бедняга, что снимает
небывалую по мощности рекламу полиноида...
   Но  Ольгу  не  радовало  и  христофорово  восхищение.  Она  задумчиво
разглядывала  свой  пустой  бокал,  отказываясь  от  шампанского  и   от
приглашений танцевать.  Граф  с  горя  пригласил  на  танец  даму  из-за
соседнего столика. Гонзо остался наедине с княжной.
   - Оля, - решительно начал он, не слыша собственного голоса, - я давно
хотел тебе...
   Она подняла на него невеселые глаза.
   Ну, вот, пронеслось в голове Христофора, сейчас скажет: "Отвяжись  ты
со своей любовью!"
   - ...Хотел тебе... задать вопрос. Кхм! Ты почему грустишь?
   Ольга пожала плечами.
   - Я не грущу.
   - Нет?
   Христофор почувст