верях.
     - Может, мы поищем ответа в постели? Это единственное место, где у нас не бывает проблем. Давай, с этого и начнем. - Он ухватился за дверной косяк, словно ища поддержку. - Клянусь, Мегги, я и пальцем к тебе не притронусь, если ты не захочешь. Просто полежи со мной. - Его голос дрожал от возбуждения. - После стольких лет разлуки, - он так легко перешел на русский, что Мег даже не сразу заметила, - позволь мне хотя бы взглянуть на тебя, вдохнуть пьянящий аромат твоих волос, почувствовать тебя рядом. Я прошу тебя, Мегги.
     После такой отчаянной просьбы, произнесенной на его родном языке, Мег поняла что у нее не осталось сил для сопротивления. Его мольба вызывала в ней слишком много сладостных воспоминаний.
     Мег достала ночнушку из комода и ушла в ванную переодеваться. Ее сердце билось все быстрее, чуть из груди не выскакивало. Кону удалось ее разжалобить.
     Когда она вернулась в комнату, он все еще стоял у двери и глаз с нее не сводил.
     Несколько шагов до кровати, казалось, растянулись на тысячу миль. Когда Мег влезла под одеяло, Кон выключил свет и шагнул к ней.
     - Мегги? - прошептал он.
     - Я... по-моему...
     - Если я проведу эту ночь с тобой, - перебил он ее, - ты сможешь не бояться, что я украду Анну. Тебя ведь это пугает, правда?
     Нет, - кричало ее сердце. - Я боюсь гораздо худшего. Я боюсь, что ты никогда не полюбишь меня так, как люблю тебя я.
     Матрас скрипнул, когда Кон нырнул под одеяло. Хотя их тела не соприкасались, Мег чувствовала его тепло и запах мыла на его коже. Она не знала, раздет ли он, и хотела бы увидеть то, что скрывала от нее темнота ночи.
     - Поговори со мной, любовь моя. - Его низкий, бархатный голос казался дуновением ночного ветерка. - Расскажи, как долго ты не могла меня забыть после возвращения из России. Никто больше не влюбился в тебя за время полета?
     Ой, Кон. Мег уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить стон.
     - Я смотрел вслед твоему самолету, пока он не исчез в облаках, потом вернулся в коттедж и напился до самозабвения. По крайней мере, я надеялся забыть. Но ничто не могло смыть твой запах с простыней и подушек. Боже мой, Мегги... такая ужасная пустота после всего, что у нас было... Меня уже не волновало, буду ли я жить или умру.
     - Ты думаешь, мне было легче? - возмутилась Мег. Рассказ Кона всколыхнул в ней такую волну воспоминаний, что все чувства, пережитые в прошлом, нахлынули снова с прежней, ошеломляющей силой. - Мне было все равно, даже если бы самолет разбился. Из-за тебя я вообще ни о чем не могла думать, даже о людях, которые летели со мной. Дома меня никто не ждал, и мое сердце осталось в России. Я хотела умереть, потому что не могла представить тебя с другой любовницей, тем более с какой-нибудь из ваших русских красоток. Я видела, как они пялились на тебя, когда мы гуляли.
     - Мегги!
     - Да, пялились, Кон. Ты сам знаешь, и не пытайся отрицать. Я понятия не имела, что могу быть такой ревнивой.
     Он глубоко вздохнул.
     - Думай, что хочешь, но я видел перед собой одну-единственную блондинку, которая сошла с трапа самолета и устроила настоящий переполох среди моих приятелей. Каждый из наших сотрудников отдал бы всю годовую зарплату за право сопровождать тебя. Когда они узнали, что ты под моей опекой, я нажил себе врагов.
     Мег была бы польщена, расскажи это любой другой мужчина. Но сейчас ее бросило в дрожь. Должно быть, он преувеличивает, но... откуда ей знать?
     - Слава Богу, твой самолет не разбился, - пробормотал Кон. - Рассказывай, что случилось, когда ты приехала в Штаты. Что ты делала? Как себя чувствовала?
     Зачем он спрашивает, когда и так все знает?
     Мег крепко зажмурилась, словно это могло облегчить ее боль. После того, как таможенники и агенты ЦРУ оставили ее в покое, она чувствовала себя освежеванной заживо.
     - Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, меня отделили от остальных пассажиров и увезли на ужасный, двухдневный допрос.
     Она услышала громкий вздох Кона.
     - Из-за меня, - сказал он. - Потому что они узнали о нашей связи.
     - Да.
     - И после этого ты решила никогда больше не возвращаться в Россию.
     - Да, - торопливо смахнув набежавшие слезы, продолжила Мег. - До того, как мне сказали, что ты наметил меня для вербовки, я собиралась копить деньги на следующую поездку.
     - Теперь ты понимаешь, почему я запретил тебе возвращаться, - буркнул он.
     - Хорошо еще, что мне нужно было так много всего сделать, а то бы я сошла с ума, вспоминая тетины угрозы. И все равно, я плохо спала и сильно похудела. Спасла меня, наверное, необходимость искать жилье и разбирать вещи. И, конечно, поиски работы.
     - Ты не вернулась в школу.
     - Нет. Я хотела найти занятие, которое бы не напоминало о тебе. Поэтому я ухватилась за первое подвернувшееся предложение с приличным заработком.
     - "Стронг-Моторс"?
     - Да.
     - Расскажи о беременности. Когда ты впервые узнала, что ждешь нашего ребенка?
     Переведя дыхание, Мег ответила:
     - Как я уже говорила, у меня пропал аппетит и началась бессонница. Когда прошел месяц, а я чувствовала себя все хуже и жутко уставала, подруга посоветовала мне сходить к врачу. Сначала мне не хотелось, но потом, когда меня начало тошнить по утрам, я поняла, что что-то не так, и позвонила нашему семейному доктору. Он выслушал мой рассказ и тут же отправил меня к гинекологу. Я жутко разозлилась, так как знала, что ты пользовался презервативами. И тогда он прочитал мне лекцию о том, что ни один метод предохранения не дает стопроцентного результата. В итоге, после обследования у гинеколога выяснилось, что я действительно беременна. Я не хотела верить.
     Наступила тягостная тишина.
     - Ты собиралась...
     - Нет, Кон. Я даже не думала об аборте. Что бы ни случилось между нами, наш ребенок ни в чем не виноват. Я бы не смогла причинить ему вред. Если честно, я почувствовала огромную ответственность, когда узнала. У меня появилась причина жить дальше. Я делала все, что советовал мне доктор, чтобы ребеночек родился здоровым и сильным.
     - Спасибо, что рассказала, - прошептал Кон. - Знаешь, я бы жизнь отдал, лишь бы быть с тобой.
     Мог ли он лгать так искренне? Мег все еще сомневалась.
     - Когда я увидел фотографию маленькой Анны, я начал разрабатывать такой план побега, чтобы подставить под удар как можно меньше людей. Это стало для меня задачей номер один. Нужно было продумать все до последней детали и расписать чуть ли не по секундам.
     - И как же ты сбежал? - Мег не удержалась, чтобы не спросить.
     - Я не могу рассказать.
     Гнев вспыхнул в ней с новой силой, и она уселась в кровати, отбросив волосы с лица.
     - И еще хочешь, чтобы я тебе доверяла?
     Кон приподнялся на локте, спокойный, как пантера, готовая к прыжку.
     - По-твоему, мне не хотелось бы рассказать, через что я прошел ради вас с Анной?
     - Не понимаю, зачем скрывать. Я думала, у мужа и жены не должно быть тайн друг от друга.
     - Я тоже так считал, - усмехнулся Кон. - Но подробности моего отъезда из России - дело другое. Я должен молчать ради людей, рисковавших для меня своими жизнями.
     - Думаешь, тебя все еще ищут?
     - Уже нет. Но я в черном списке.
     Мег судорожно сглотнула.
     - Значит, тебе угрожает опасность?
     - С какой стороны?
     Ее бросило в дрожь.
     - Не дразни меня, Кон.
     - Может, нам лучше оставить эту тему?
     - Неужели тебе что-то грозит со стороны нашего правительства?
     - Вполне возможно, если учесть, что они доверяют мне не больше, чем ты. - Он потянулся за подушкой, и прижал ее к груди, на мгновение спрятав лицо.
     Мег отвела взгляд, почувствовав всю беззащитность и отчаяние этого жеста.
     - Даже после того, как ты передал им информацию?
     Кон опустил голову.
     - Ты сама сказала это однажды. Человек, отказавшийся от собственной страны - предатель для всех.
     Когда-то она бросила это обвинение ему в лицо. Жестокие слова. Если никто не доверяет ему, какой же одинокой была его жизнь в прошедшие шесть лет. Какой одинокой она будет до самого последнего дня.
     Кон слез с кровати, все еще одетый в халат. Но пояс развязался, и Мег удалось увидеть его грудь, покрытую темными волосами.
     - Я знал, нечего было надеяться, что мы сможем начать все заново. Но как это ни глупо, я должен был попытаться. Спокойной ночи, Мегги.
     Он направился к двери, но внезапно остановился.
     - Вот тебе еще один подарок к Рождеству... Обещаю, что никогда больше не попрошу тебя лечь со мной.

***

     - Куда мы поставим елку, папа?
     - Куда твоя мама захочет.
     Этим утром они ходили за покупками. Мег предоставила Анне право развлекать Кона, пока они блуждали от одного магазина к другому в поисках елочных украшений. Гирлянд и мишуры с маленькой сосенки, установленной в ее бывшей квартире, явно не хватало на купленную Коном двухметровую голубую ель.
     Но вернувшись домой, Мег не могла и дальше избегать Кона. Анна не пропускала мимо ушей ни единого слова и замечала все, что происходило между ее родителями. В итоге, Мег выбрала для елки место в гостиной прямо напротив окна. Теперь их елка будет видна всем соседям. Единственное, что нужно - передвинуть стол и лампу.
     Ее предложение было встречено с восторгом. Кон, одетый в джинсы и свитер, установил пушистую красавицу за пару минут. Как только Мег распутала гирлянду, Анна, сопровождаемая верным Тором, передала ее Кону, который тут же повесил гирлянду на дерево. Втроем дело у них спорилось. Заглянув в окно, любой случайный прохожий увидел бы счастливую и дружную семью.
     Никто не знал о непроглядном мраке в душе Кона или о том, что после его ухода из спальни прошлой ночью Мег лежала без сна, изнывая от желания.
     Что-то непостижимое произошло во время их разговора. Мужчина, ошеломивший Мег своим обещанием никогда больше не просить о близости, был совсем не тем человеком, который чуть раньше умолял ее лечь с ним рядом.
     Не решившись подойти к нему, чтобы не нарваться на отказ, она осталась одна в постели. До утра она так и не уснула, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах.
     Каждый раз, когда Мег пыталась представить себя на месте Кона, ей делалось дурно. Она могла понять его одиночество, неизбывную тоску и уныние, охватившее его после переезда из России в такую чужую и чуждую страну, как Соединенные Штаты.
     Сотрудники ЦРУ дали Мег почитать несколько статей о перебежчиках, и их главная тема навсегда отпечаталась в ее памяти. Эти люди жили с последствиями своего предательства до конца своих дней.
     Может, поэтому Кон стал таким замечательным отцом, полностью отдавшись своей новой роли. Должно быть, это помогает ему забыть прошлое. Поэтому он и хотел провести вчерашнюю ночь в одной постели с Мег - чтобы хоть ненадолго избавиться от своей боли.
     Если честно, Мег не может его винить за эти по-человечески понятные чувства и побуждения. Если бы все сложилось по-другому, и она осталась в России навсегда, ей бы тоже пришлось несладко и понадобилось бы какое-нибудь занятие, позволяющее отвлечься.
     - Мама, ты забыла открыть последнюю коробку.
     Очнувшись от тягостных раздумий, Мег разорвала упаковку и протянула Анне очередную гирлянду. В этот миг незащищенности ее взгляд невольно метнулся к Кону, смотрящему на нее с таким видом, словно он читал ее мысли. Ее бросило в дрожь - столько боли было в его глазах, столько тоскливой безысходности. Мег не могла этого вынести. Она извинилась и ушла на кухню готовить ужин.
     Следующие несколько дней были посвящены домашним хлопотам. Но Кон заметно отдалился от Мег, и она молча страдала. Расстроенная и смущенная из-за этого вечного незнакомца, который никогда еще не был с ней так холоден, она должна была что-нибудь предпринять, чтобы снять напряжение.
     Во время одной из поездок на бывшую квартиру, Мег отыскала среди вещей пачку открыток. Она несколько лет переписывалась с Татьяной Смирновой, пожилой учительницей русского языка. Последнее письмо навело Мег на мысль о рождественском подарке для Кона, способном развеять его тоску.
     Когда Кон приехал забрать их с Анной, Мег сказала, что хочет прогуляться вместе с дочерью по местным магазинам. Кон высадил их в центре, предупредив, что уезжает по делам и вернется через пару часов.
     Как только он исчез из виду, Мег поделилась с Анной своим секретом. Они поймали такси и сообщили водителю адрес художественной галереи на окраине Сент-Луиса, которую Татьяна упоминала в своем письме. Там продавались русские поделки и сувениры. Мег и Анна приятно провели целый час, разглядывая картины, иконы, игрушки, головные уборы, украшения, пасхальные яйца - произведения искусства ушедших веков.
     После долгих сомнений Мег выбрала написанную маслом картину. Это был горный пейзаж с цветущим лугом на переднем плане и пыльной дорогой, исчезающей вдали. Но решающим фактором стало название картины, напечатанное по-русски: "Урал весной".
     Анна не отходила от икон, больше всего ей понравился образ Богородицы. Сочетание цветов - золото и лазурная синева на потемневшем дереве - действительно радовали глаз, и Мег согласилась приобрести икону вместе с картиной.
     Тайком от дочери она шепотом попросила продавщицу добавить к покупкам матрешку, стоящую на витрине. В черно-розовой деревянной куколке прятались несколько "подружек", вложенных одна в другую. Анна будет рада сюрпризу.
     Продавщица положила матрешку в пакетик, и Мег сунула его в свою вместительную сумку. Покупки обошлись ей более чем в тысячу долларов, одним махом истощив многолетние сбережения. Но напряженность в отношениях с Коном так сильно ее ранила, что она готова была ради примирения на любые жертвы.
     Они вернулись в центр на такси и зашли в универмаг упаковать подарки, а затем принялись разглядывать витрины в ожидании Кона.
     Хотя Анне не терпелось рассказать все отцу и вручить подарок, ей удалось сдержаться. Но ее глаза сияли, как голубые топазы, и Кон, заметив это, вопросительно поглядывал на Мег. При виде радостного возбуждения дочери и веселого блеска в глазах Кона на сердце у Мег полегчало, и вражда была забыта.
     В канун Рождества шел сильный снег, на радость Анне. В сопровождении собак она гуляла во дворе, пока ее папа расчищал дорожки и лепил для нее снеговика. Мег, накрывавшая на стол и следившая за дочерью из окна столовой, заметила, что к Анне присоединились несколько ребятишек примерно ее возраста.
     С улицы доносились веселые вопли, изредка заглушаемые лаем собак, и Кон, похоже, радовался не меньше детей.
     Наблюдая за ним, Мег снова и снова задавалась вопросом - что, если он действительно такой, каким кажется? Человек, способный сделать трудный выбор. Заботливый отец. Мужчина, продолжающий любить женщину несмотря на пролетевшие годы. Что, если у него не было никаких тайных целей, и все, сказанное им, было правдой? Слезы выступили у нее на глазах...
     В ту ночь Мег не смогла уснуть. Бесшумно прокравшись по лестнице в полночь и сложив под елкой подарки, она вернулась в свою огромную кровать и долго лежала без сна, глядя в темноту полными слез глазами.
     Ранним рождественским утром Анна вбежала в комнату Мег в сопровождении обеих собак, вне себя от радости. Папа готовит завтрак, сообщила она. Он сказал, что Санта-Клаус уже приходил, и как только они покушают, можно будет идти смотреть подарки.
     Настроение у Мег было совсем не праздничное, когда она вылезла из постели и, пошатываясь, побрела в ванную. Проплакав большую часть ночи, она не чувствовала в себе сил для встречи с Коном, тем более в рождественское утро. Но ей пришлось заставить себя ради Анны.
     Душ слегка привел ее в чувство. Мег расчесала волосы и скрепила их заколками по бокам, затем припудрила бледные щеки и накрасила губы. Она надела вишневое трикотажное платье, почти новое, и черные туфли без задников, удобные и в то же время достаточно нарядные.
     - Вот так и иди, - пробормотал Кон, когда она начала спускаться по лестнице. Он снимал ее на видео. - Счастливого Рождества, Мегги.
     - Счастливого Рождества, - откликнулась Мег. При виде смуглого, красивого лица Кона у нее перехватило дыхание.
     Анна стояла рядом с отцом в новом клетчатом платье, сияя от счастья.
     - Ты должна поцеловать папу, мамочка. Папа говорит, это традиция.
     - Только если она захочет, Анечка.
     Мег поднялась на цыпочки, подставляя ему свои губы. Кон не должен догадаться о глубине ее страсти, о том, какие усилия она прикладывает, чтобы удержать себя в руках перед дочерью. Незачем притворяться, что она не помнит каждую секунду из тех нескольких месяцев, когда он был ее любовником.
     Сила его влечения воспламенила Мег, и этот поцелуй доставил ей острое и неожиданное наслаждение.
     Да поможет ей Бог. Мег хотела испытать это наслаждение снова.

Девятая глава

     - Уже можно идти, папа? Я съела яйца и выпила все молоко.
     - Как считаешь, Мегги? Мы готовы?
     Мег подняла глаза и на мгновение перехватила безрадостный взгляд Кона. Их контакт продлился долю секунды, но ошибиться она не могла, и на сердце у нее стало еще тяжелее.
     Кивнув, она поставила кофейную чашку на блюдце.
     - Может, я сначала сниму вас обоих?
     Не дожидаясь ответа, она выскочила из-за стола и схватила видеокамеру.
     Прошел еще один час. Собаки вертелись у Анны под ногами, а девочка шумно восхищалась новым кукольным домиком и игрушечным сервизом, который подарил ей Кон. Мег же засунула в ее чулок матрешку, большой леденец и дешевые часики с Русалочкой на циферблате.
     Анна вытряхнула содержимое чулка и уставилась на странную куклу.
     - Что это, Мама?
     Мег рассмеялась, глядя на свою растерявшуюся дочурку. Кон тоже хмыкнул, недоуменно взглянув на жену, словно спрашивая, где она могла достать русскую игрушку. Оттенок веселья в его голосе, когда он обратился к дочери, напомнил Мег прошлое. Период времени, когда она была безумно влюблена в Кона и не скрывала своих чувств. Вечер в петербургской гостинице, когда он совсем как сейчас сидел на полу у ее ног. Только на этот раз он поглаживал личико Анны и теребил ее пушистые кудряшки.
     - Смотри, Анечка.
     С обычной ловкостью, которой Мег не уставала восхищаться, он разделил матрешку на две половинки. Анна увидела внутри куколку поменьше и взвизгнула от изумления.
     - Открывай дальше, - сказал Кон.
     Через несколько секунд на ковре лежали четырнадцать половинок, а Анна с сосредоточенным видом пыталась собрать все заново.
     Мег решила, что пора вручать подарок Кону.
     - Надеюсь, тебе понравится, - сказала она, нервничая, слишком поздно засомневавшись в своем выборе. Быть может, ему не нужны напоминания о том, что осталось позади.
     Кон взял сверток у нее из рук и начал снимать упаковочную бумагу. Анна была слишком увлечена куклами, чтобы заметить наступившую тишину, но Мег почувствовала себя неуютно. Затаив дыхание, она следила за Коном. О чем он думает, глядя на картину?
     - Это вид Уральских гор. Ты, наверное, скучаешь по России, и я подумала...
     - Мегги... - Когда он взялся за раму, его пальцы побелели.
     - У меня тоже есть подарок для тебя, папа.
     Анна отбросила половинку матрешки, к которой никак не могла подобрать пару, и полезла под елку доставать свой сюрприз.
     Взяв у нее сверток, Кон поднес его к уху и потряс, рассмешив Анну.
     - Интересно, что моя Анечка мне приготовила?
     Больше ждать девочка не могла.
     - Это... икона, да, мам?
     Улыбка Кона померкла. Он бережно достал из пакета икону и с благоговением провел указательным пальцем по золотому окладу.
     Анна растолкала собак и присела на корточках рядом с отцом.
     - Это маленький Иисус со своей мамой. Мне она больше всех понравилась. Мама говорит, она из России. Тебе нравится, папа?
     Кон сгреб Анну в охапку, зарывшись лицом в ее темные кудри.
     - Я люблю ее, - хрипло ответил он. - Люблю, почти так же, как тебя.
     Несколько ласковых русских слов, произнесенных сдавленным шеп