ски,  которые  только  что
повесила, и тупо думала о том, как прелестно они выглядят и как хорошо,  что
она вытащила их из шкафа в спальне. Ей вдруг стало смешно. Она сидит  здесь,
незамужняя, беременная, одна как перст  в  этом  мире,  и  все,  о  чем  она
способна думать, - это о новых занавесках.
   Со вздохом она откинулась на подушки. Слава Богу, теперь хоть она  знает,
что вызывает тошноту и обморочное состояние, так мучившие  ее.  Своего  рода
вирус.
   Ребенок. Она улыбнулась, подумав  о  кружевных  крошечных  распашонках  и
платьицах и о существе, которое потребует ее любви и заботы. Сладко пахнущее
молоком нежное маленькое дитя, которое вырастет...
   У нее вдруг остановилось дыхание. Какое будущее ждет  ребенка  без  отца?
Хьюстон не маленький город, но она достаточно хорошо в нем известна. Она  не
может оставаться здесь. Обречь ребенка на вечное клеймо  незаконнорожденного
- это было бы слишком несправедливо по отношению к нему. Она, конечно, могла
бы предложить Доналду жениться на ней - она понимала, что он сделает это  не
колеблясь, но это было бы нечестно. А если Джон узнает, что она беременна...
Она горько улыбнулась. Он решит, что это ребенок Доналда, именно  так  он  и
подумает. Они с Эллен не могли иметь детей, и она знала,  что  Джон  наотрез
отказался выяснить, чья это вина. У него были псе основания считать, что  он
бесплоден.
   Она не долго тешила себя мыслью, как она сообщит ему,  -  всего  какую-то
минуту. Если он не поверил правде насчет Доналда, он уж  точно  не  поверит,
что этот ребенок его. И кроме того, у нее не было сил сражаться с ним снова.
Он мог бы ранить ее слишком жестоко.  Друзья,  которые  становятся  врагами,
хорошо знают, как нанести удар побольнее.
   Спустя некоторое время, когда прошли оцепенение и шок, она заварила  себе
чаю и стала думать о том, как ей поступить и куда поехать. В штате Джорджия,
в небольшой общине в окрестностях Атланты, жила ее незамужняя тетка. И  если
придумать историю о трагически погибшем муже...
   Она кончила пить чай и отставила чашку. Ей показалось странным,  что  она
сидит и размышляет о предстоящих месяцах беременности. Она совсем не  думала
сейчас о тех тяготах, которые вскоре свалятся на нее. Она  просто  сидела  и
улыбалась, думая о том, как хорошо, что  в  доме  появится  еще  одно  живое
существо. Быть может, маленький мальчик, похожий на своего отца; она  отдаст
ему всю свою любовь, которую отверг Джон Дуранго. Она назовет  его  Камерон,
если это будет мальчик. Это было второе имя Джона, и ей нравилось,  как  оно
звучит. И еще Эдвард, в честь ее покойного отца.  Камерон  Эдвард...  Виньи.
Нет, ее девичье имя не годится, придется придумать другое.  Она  помрачнела.
Впрочем, времени еще достаточно. А сейчас пора за работу -  очередная  глава
рукописи требует своего продолжения.
   Она встала с кресла и направилась к  машинке,  когда  раздался  звонок  в
дверь. О Господи, только бы не мисс Роуз и целый час ее жутких  историй  про
соседей напротив.
   Она открыла дверь, ожидая увидеть мисс Роуз,  но  на  пороге  стоял  Джон
Дуранго с букетом темно-красных роз.

Глава 9

   Она смотрела на  него  во  все  глаза,  словно  обнаружила  перед  дверью
французскую флотилию.  "Как  он  хорош",  -  автоматически  мелькнуло  в  ее
сознании: темно-синяя спортивная  куртка,  белые  брюки,  белая  с  открытым
воротом шелковая рубашка и кремовая шляпа на жестких волнистых волосах.
   - У меня был длинный разговор с моим  кузеном,  -  произнес  он  наконец.
Глаза сузились, скулы обрисовались еще жестче. Он внимательно оглядел ее.  -
Он прав, выглядишь ты плохо.
   Внутри все похолодело. Теперь он решил мириться с ней, когда уже  поздно:
она беременна и не смеет сказать ему об этом, опасаясь, что он предложит  ей
выйти за него замуж только из чувства  долга.  Он  ведь  не  любит  ее,  она
никогда не поверит в его любовь после того, как он с ней обращался.
   Обида, подступившая к горлу, душила ее.
   - Как мило, что ты зашел, но новоселье  откладывается  до  1995  года.  Я
позабочусь о том, чтобы тебе послали приглашение, -  добавила  она  любезно,
пытаясь закрыть дверь.
   Он поставил ногу в сияющем ботинке между дверью и косяком.
   - Ты не хочешь впустить меня хотя бы ради нашей старой дружбы? - Он жадно
вглядывался в ее лицо, словно страшно изголодался по нему.
   - Нет, не хочу, - ответила она спокойно. - Твоя нога  мне  мешает.  Убери
ее, пожалуйста. Он поморщился от досады.
   - Я не соображал, что говорил, когда заставил Хосито отвечать тебе,  -  с
трудом выговорил он после короткой паузы. В голосе слышалось раздражение. Он
терпеть не мог извиняться и никогда этого не делал.  Слова  его  были  почти
пределом его возможностей.
   - Правда? - спросила она, на мгновенье подняв на него  глаза,  в  которых
застыла мировая скорбь.
   Большая рука нервно стиснула зеленую бумагу,  в  которую  были  завернуты
розы.
   - О Боже, а что ты хотела от меня? Чтоб я ползал на коленях, умоляя  тебя
не лезть в постель к Доналду?
   - Ты мог бы больше доверять мне. - Ее зеленые глаза смотрели осуждающе. -
Когда ты нашел меня в его студии, ты подумал самое плохое: что мне просто не
терпится запрыгнуть к нему в постель. Именно этого  я  и  не  могу  простить
тебе, Джон, того, что ты мне не доверял.
   - Ты не знаешь, что за отношения у нас были, не сейчас,  гораздо  раньше,
особенно после смерти Эллен. Он ненавидел меня за обстоятельства, которых  я
не в силах был изменить, они были не в моей власти. И ни разу ни один из нас
до сегодняшнего утра не сделал попытки все исправить. Он..,  сказал  Хосито,
что хочет поговорить со мной. Я попросил его прийти ко  мне  в  офис,  и  мы
наконец поговорили - о прошлом и о тебе. -  Он  тяжело  вздохнул.  -  Доналд
обеспокоен тем, как ты выглядишь.
   - Я как раз собиралась пойти купить себе что-нибудь новенькое  и  сделать
прическу.
   - Не об этом речь, - рявкнул он. - Я говорю о том,  что  ты  бледная  как
смерть и какая-то.., изменившаяся.
   Будь начеку, девочка, одернула она себя. Не раскрывай карты. Она откинула
назад стой длинные рыже-золотые волосы, проследив, как он буквально пожирает
их глазами.
   - Я работаю на износ и при этом очень мало сплю, - ответила она  тихо.  -
Но вчера я все-таки сходила к врачу, и он сказал, что я в прекрасной  форме.
- "Для беременной женщины", - добавила она про себя.
   Он немного расслабился,  но  брови  по-прежнему  были  хмуро  сведены  на
переносице.
   - А ты уверена, что он хоть что-нибудь  понимает  в  своей  профессии?  -
спросил он после некоторого колебания.
   - Надо думать. Он ведь обслуживает работников твоей  компании,  -  быстро
нашлась она. - Ну все, Джон. Мне некогда...
   - Мне тоже некогда, черт побери! Все считают, что в данный момент я  веду
переговоры об аренде нефтяных промыслов с шейхом из Саудовской Аравии.
   - Тем более не смею тебя задерживать.  -  Она  снова  попыталась  закрыть
дверь.
   У него был вид, словно ему предстояло отправить в  рот  и  сжевать  пачку
гвоздей.
   - Может, ты все-таки меня выслушаешь? - спросил он.
   - Конечно, так же, как ты выслушал меня, когда я пыталась объяснить  тебе
про Доналда.
   - Доналд мне все об этом рассказал, - ответил он с горечью. - О том,  что
он говорил и для чего. И о том, что  ты  сказала  мне  на  благотворительном
балу. - Глаза смотрели  едва  ли  не  умоляюще,  если  эти  два  серебристых
фейерверка вообще способны умолять.
   Она вспыхнула и отвела глаза.
   - Теперь все это уже позади, -  сказала  она  твердо,  хотя  внутри  была
сплошная боль. - Все это уже в прошлом. Давай.., давай забудем про все.
   - Я не могу, - сказал он с отчаянием в голосе. - Как ты не поймешь, что я
не могу?
   Она повернулась и пристально посмотрела на него.
   - Что тебе сказал Доналд? - спросила  она,  не  отрывая  взгляда  от  его
страдальческих глаз. Интересно, чем вызвана эта боль?  Не  примешивается  ли
здесь чувство вины? Он вряд ли знает о ребенке. Ему  неоткуда  было  узнать.
Тогда что же это?
   - Может, ты хотя бы возьмешь розы? - спросил он. - А то  у  меня  от  них
начнется сенная лихорадка.
   - Конечно, - ответила  она.  Протянув  руку,  она  взяла  розы  и  начала
медленно ломать темно-красные головки о его шелковую рубашку.
   Утром она приняла прописанную доктором  таблетку  против  тошноты.  Затем
надела просторную блузку и брюки, которые так и не застегнулись. Нужна  была
более свободная одежда. И на сегодня это было главной заботой.
   Ей не хотелось покупать одежду для беременных.  Не  стоит  этого  делать,
пока она не решила, какую невероятную историю она  собирается  выдать  своей
прелестной, но весьма  легкомысленной  тетушке,  когда  будет  ей  писать  и
просить разрешения приехать пожить у нее. Какое  все-таки  счастье,  что  ей
теперь не надо держаться за постоянную работу. Деньги сейчас  беспокоили  ее
меньше всего.
   Она хотела купить широкие брюки на резинке, но, к своему удивлению, нигде
их не нашла. В изнеможении она решила отправиться  в  тенистую  аллею  около
офиса Джона, с надеждой, что  не  столкнется  с  ним  по  дороге.  Вчерашняя
встреча едва не доконала ее. Почти час после этого она  не  могла  прийти  в
себя.
   В маленьком магазинчике по пути она нашла все,  что  искала.  Она  купила
четыре пары светлых брюк на два размера больше, чем она обычно носила,  и  в
тон им две  хорошенькие  свободные  блузки.  Сделав  покупки,  она  зашла  в
тенистую аллею, где играли в  шары,  чтобы  спокойно  посидеть  и  перевести
дыхание. Было так жарко, что она вообще с трудом  дышала,  чувствуя,  как  с
каждой минутой подступает тошнота. Она нарочно уронила сумочку, чтобы  иметь
повод опустить пониже голову в надежде, что ей станет лучше. Но  дурнота  не
проходила. До машины было меньше чем полквартала,  но  с  таким  же  успехом
могло быть и шесть миль - так ей было плохо.
   Она отдала бы  сейчас  половину  гонорара  за  кусочек  льда  или  мокрую
салфетку. Но поблизости  не  было  видно  ни  одной  закусочной,  одни  лишь
небольшие магазинчики.
   Не судьба, решила она, горько ухмыльнувшись. Но тем не менее, посидев еще
с минуту, она поняла, что выбора нет - либо надо сделать  усилие  и  встать,
либо сидеть здесь весь день.
   Подобрав сумочку и пакет, она поднялась со скамейки и поплелась к машине.
Ей казалось, что вокруг творится какое-то безумие - стены качнулись и  стали
надвигаться на нее, а люди, сидевшие на скамейках, вдруг расплылись и начали
исчезать. Она заметила крупного, внушительного вида мужчину в темном костюме
и в шляпе, который шел ей навстречу, но лица его она  не  разглядела.  Перед
глазами тревожно замелькали серебристые и черные круги, и она почувствовала,
как медленно оседает на землю...
   Открыв глаза, она обнаружила, что лежит на диване в совершенно незнакомой
обстановке, которая постепенно вырисовывалась перед ее затуманенным  взором.
Она закрыла глаза, поморгала и глубоко вздохнула.  Слава  Богу,  по  крайней
мере не тошнит. Ей было легко и спокойно, дурнота ушла совсем. Она повернула
голову и увидела прямо перед собой обеспокоенное лицо Джона Дуранго.
   - Тебе лучше? - спросил он, холодно улыбнувшись.
   Она огляделась. Джон сидел рядом с ней на диване, а в дверях стояли  трое
незнакомых мужчин и изумленно разглядывали ее.
   - Гораздо лучше, спасибо, - с трудом ответила она.
   - Тогда будь любезна сказать мне, какого дьявола  ты  шляешься  по  такой
жаре и хлопаешься в обморок.
   Она с трудом села, не сводя с него глаз.
   - Я делала покупки, разве не понятно? - Она указала на сумку, лежащую  на
кофейном столике у дивана. - И какое тебе  дело  до  того,  где  я  падаю  в
обморок? Эта аллея что, твоя частная собственность?
   Люди в дверях стали деликатно уходить,  один  из  них  помедлил  немного,
прежде чем закрыть за собой дверь.
   - Хочешь выпить чего-нибудь? - спросил он. Его беспокойство, видно,  было
настолько велико, что здравый смысл возобладал над дурным характером. Взгляд
скользил по ее телу так, будто он ожидал увидеть рану, вызвавшую обморок.
   - Достаточно маленькой бутылочки колы, - сказала она. Кондиционер приятно
обдувал ее перегретую кожу.
   - Сейчас принесу. - Он вышел, а она  стала  разглядывать  комнату,  чтобы
немного привести в порядок мысли. Кабинет  в  серо-голубых  тонах  с  уютной
мягкой мебелью, и массивным письменным  столом  свидетельствовал  о  хорошем
вкусе его хозяина.
   Буквально через мгновенье Джон вернулся с охлажденной  банкой  кока-колы.
Он открыл ее и протянул Мадлен.
   - Ты просто волшебник, - сказала она, сделав большой глоток.
   - В этом можно не сомневаться, - пробормотал  он,  на  его  точно  резцом
вырезанных губах появилась  необычная,  едва  заметная  улыбка,  и  какой-то
загадочный огонек зажегся в его серо-стальных глазах.
   - А как насчет того, чтобы поесть? - спросил  он.  -  Ты  ела  что-нибудь
сегодня?
   - Только чай, - прошептала она виновато.
   - Идиотка, - кратко заключил он, но  в  его  ворчании  зазвучали  прежние
заботливые нотки. - Тогда идем обедать.
   - Но еще слишком рано для обеда, - запротестовала она.
   - Тогда я закажу тебе завтрак.
   - Но ведь уже половина двенадцатого. Он посмотрел на нее.
   - Дорогая, если мне понадобится завтрак среди ночи, я его достану. Хочешь
пари?
   Она улыбнулась ему, впервые, быть может, за целую вечность, и действие ее
улыбки оказалось удивительным: он  глядел  на  нее  так  долго,  что  она  в
смущении опустила глаза, а сердце бешено забилось.
   - Ну что, идем, Ласочка? - спросил он тихо.
   Она потянулась к столику, чтобы взять сумочку и покупки, ей было  приятно
вновь услышать придуманное им ласковое прозвище.
   Хорошо было знать, что он больше не  сердится  на  нее.  И  хотя  она  не
собиралась возвращаться к их прежним отношениям, быть может, они снова могут
стать друзьями.., до тех пор, пока она не уедет насовсем.  По  крайней  мере
тогда она сможет увезти с собой частичку рая.
   Джон заказал завтрак в  одном  из  ресторанов,  чем  вызвал  удивление  у
посетителей, ожидающих времени обеда.
   - Я знаю здешнего шефа, - сказал он, усы  поднялись  в  ухмылке.  Дожевав
последний кусок тоста, он стал потягивать кофе.
   - Я этому рада, - вздохнула она. - Не помню, когда я была так голодна.
   Он усмехнулся, черты  лица  смешались,  а  в  глазах,  глядящих  на  нее,
светились любопытство и нежность.
   - Ну что, насытилась?
   - Более чем. Спасибо. - Она с улыбкой взглянула на пустую тарелку.
   - Яйца тебе очень полезны, если ты  склонна  к  обморокам.  В  них  много
белков. Но и бифштекс тоже не повредит. - Он вскинул голову.  -  Как  насчет
бифштекса прямо сегодня вечером?
   Она застыла, в глазах ее появилась настороженность.
   - Даже не знаю... - начала было она, но он не  дал  ей  докончить  фразу.
Подавшись вперед, он с нежностью посмотрел на нее.
   - Дорогая, я не буду пытаться снова  уговаривать  тебя  лечь  со  мной  в
постель, - сказал он тихо. - Обещаю, я не дотронусь до тебя, если  ты  этого
не захочешь.
   Она глядела на него как завороженная.
   - Мы ведь можем еще вернуться назад, - вырвалось у нее.
   - Нет. Только вперед. Шаг  за  шагом,  день  за  днем.  Никаких  виляний,
никаких отступлений. Никакого копания в прошлом.
   Глаза ее с любовью вглядывались в его лицо. Она  не  должна  соглашаться.
Если у нее осталась хоть капля здравого смысла, надо  подниматься  и  бежать
без оглядки. Но она слишком любила его, и  так  трудно  было  отказаться  от
счастья, что он предлагал ей. Совсем скоро ее состояние ни для кого не будет
секретом, и ей придется  покинуть  Хьюстон.  Но  пока  она  выглядит  просто
упитанной. Он даже ничего не заподозрит.  Если  бы  не  этот  обморок...  Но
вызвать его мог с таким же успехом и пустой желудок. Он ведь мужчина. Что он
знает о беременных женщинах?
   - Ну хорошо, - согласилась она, немного помолчав.
   Он просиял.
   - Я велю Хосито заехать за тобой около шести. Ну как, тебе  лучше?  Тогда
пошли. Глаза ее широко раскрылись.
   - Господь с тобой, мне не нужен вооруженный эскорт!
   Он неловко поерзал на стуле, избегая глядеть в ее сторону.
   - Можешь смеяться надо мной, но я не хочу, чтобы ты ездила одна ночью.
   - Но я всегда это делала, - возразила она. Он посмотрел на нее так, будто
порывался что-то сказать, но не решался. Усы раздраженно дернулись.
   - За одну эту неделю на твоей улице было два  ограбления.  И  все  поздно
ночью. Смейся надо мной, сколько душе угодно, ну давай!
   Она невольно рассмеялась, поглядев на его свирепую мину.
   - Ну хорошо. В конце концов, бензин твой.
   - Это уж точно. Какой смысл владеть нефтяной компанией,  если  не  можешь
пользоваться своей продукцией для собственного удовольствия?
   Она не нашла что возразить.
   "Роллс-ройс"  промурлыкал  при  подъезде  к  ее  дому  ровно   в   шесть.
Улыбающийся Хосито сидел за рулем, а Джон, словно модель из  журнала  мод  в
своем темном вечернем костюме, выбрался с заднего сиденья, чтобы  помочь  ей
сесть в машину.
   Взгляд его явно одобрил длинное черное платье, то же, что было на ней  на
благотворительном балу, с той лишь разницей, что красную розу на  плече  она
заменила белой. У нее не было выбора - это было единственное платье, которое
еще на нее налезало.
   - Куда мы едем? - спросила она с любопытством.
   - Туда, где подают лучший в Хьюстоне бифштекс, - ответил он, улыбнувшись.
   - И где же это?
   - У меня в квартире.
   Подняв на него глаза, она почувствовала, как побелели ее щеки. Его  рука,
такая теплая и немного шершавая по сравнению с ее шелковой кожей,  сжала  ее
руку, и от этого мягкого, успокаивающего прикосновения радость  забурлила  в
ее крови.
   - Тебе нечего бояться, - сказал он тихо. - То, что я обещал,  остается  в
силе. И Хосито будет там всю ночь. Он ценой собственной жизни защитит  тебя,
если понадобится.
   Она расслабилась, хотя и не  полностью.  Она  боялась,  что  воспоминания
нахлынут на нее в ту минуту, когда она войдет в дверь.
   Ее пристальный взгляд остановился на его твердом лице. А  что,  если  она
ему прямо сейчас скажет: "Джон, я беременна"? Как он будет себя вести?  Едва
заметная коварная улыбка мелькнула в ее глазах  и  померкла.  Он,  наверное,
упадет в обморок, подумала она. А после этого... Она не  решалась  думать  о
том, что будет после. Пальцы что было силы сжали сумочку. Только  не  давать
себе воли.
   - Прекрасно, - сказала она. - А все же откуда берутся  эти  бифштексы?  С
ранчо? Он с испугом уставился на нее.
   - С ранчо? Господи, что за мысль! Я не развожу скот на говядину.
   Она похлопала ресницами.
   - Мне казалось, мы были друзьями.
   - Мы и сейчас друзья.
   - Так неужели для  друга  ты  пожалеешь  одну  из  этих  старых  паршивых
породистых коров? Он раздраженно дернулся.
   - Эти "паршивые" породистые коровы приносят  около  двадцати  пяти  тысяч
долларов, а то и больше, на аукционах. Кому в голову придет  есть  племенной
скот!
   - Почему  бы  и  нет.  Не  обязательно  ведь  одновременно  есть  бумаги,
подтверждающие их родословную.
   Он тяжело вздохнул.
   - Боже, дай мне терпения...
   - Чего-чего, а уж этого он тебе явно не дал. Абсолютно никакого терпения.
   - Но один раз все же дал, - напомнил он ей, многозначительно улыбаясь.
   Она покраснела до корней волос и опустила глаза,  стараясь  избежать  его
пристального взгляда.
   Он немного помолчал, прежде чем спросить:
   - Ты все еще стыдишься того, что произошло?
   Боже, что ему ответить?.. Она отвернулась, глядя из окна на огни  ночного
города.
   - Тебе не кажется, что Хьюстон особенно хорош ночью?  -  спросила  она  с
наигранной живостью.
   В ответ он только рассмеялся, но в смехе его было что-то хищное.
   Бифштекс был удивительно сочным. Хосито подал к нему домашние  булочки  и
салат из свежих овощей,  а  на  десерт  -  персиковый  торт.  Мадлен  ела  с
жадностью,  будто  последний