на том основании, что мой папа - москвич, а мама  -
ленинградка?
   Да, я с детства буквально разрывалась между этими  городами.  Родилась  и
жила в Москве, там же ходила в школу,  но  зато  все  каникулы  проводила  в
Ленинграде. Здесь же состоялась моя первая любовь, здесь  я  была  счастлива
под опекой своей ненаглядной бабушки Анны. Потом неслась  в  Москву,  где  в
кругу друзей бывала весела и счастлива не меньше.
   В общем,  я  отдала  свои  душу-сердце  двум  городам  и  живущим  в  них
родственникам и друзьям. По этой причине оказалась изгоем  везде.  Питерские
друзья и родственники  обвиняли  меня  в  московской  простоте  и  плебизме,
московские - в питерской заносчивости  и  снобизме.  Я  выросла  между  двух
огней, климатически все же выбирая Москву.
   - Знаешь что, Нелли, - сказала я, чувствуя, что  нервы  мои  на  пределе,
благо причин для этого достаточно, - знаешь что,  вижу,  ты  отдохнула,  раз
завела столь рискованный разговор, а потому садись-ка за руль, а я подремлю.
   Моя подруга была готова к  чему  угодно,  только  не  к  этому.  Подобное
наказание казалось ей чрезмерным. Ее уму непостижимо, как это так: сидеть  и
молчать, когда в непосредственной близости нахожусь я.
   - Что хочешь, только не это, - взмолилась она. - Я, конечно, сяду за руль
и даже поведу машину, но только ты меня не бросай. Поспишь дома.
   Нет, ну как вам нравится такой эгоизм? А я еще полчаса назад считала себя
не подарком. Кто же тогда Нелли?
   - Хорошо, - сказала я, - на заднее сиденье не полезу, останусь  с  тобой,
но если засну - не обессудь.
   - Не беспокойся, не заснешь, - уверенно пообещала Нелли.
   И она оказалась права. До самой Москвы  мне  не  удалось  глаз  сомкнуть,
обсуждая все сложности моего пребывания в Питере.
   Нелли, когда захочет, может быть восхитительной  собеседницей.  Где  надо
кивнет, где надо охнет, вовремя вставит нужное слово, очень  кстати  проявит
сочувствие и вообще на что угодно пойдет, лишь бы не оставаться  наедине  со
своими мыслями. Боюсь, они  вообще  появляются  у  нее  лишь  в  присутствии
собеседника, как слюна у павловской собаки при зажженной лампочке.  Порой  у
меня складывается впечатление, что Нелли может только говорить и слушать,  а
думать - это нечто для нее недоступное. Впрочем, я, как любой умный человек,
могу ошибаться. В общем, поскольку  Нелли  сидела  за  рулем,  а  я  еще  не
научилась дремать и болтать одновременно, до самой Москвы  мы  бодрствовали,
несмотря на предыдущую бессонную ночь.
   Время от времени мы поглядывали на часы, вспоминая Саньку. Я  предвкушала
его радость от подарка не меньше Нелли и дождаться не могла  той  счастливой
минуты, когда увижу его восторженную мордашку и смогу поцеловать его румяные
щечки.
   Мы очень старались приехать пораньше, поскольку нужно еще успеть  собрать
велосипедик. Здесь Нелли целиком и полностью рассчитывала на мои  инженерные
познания, так как сама она была абсолютным психологом, то есть в этой  жизни
не годилась ни на что.
   В половине десятого Нелли лихо зарулила в свой двор,  а  ровно  в  десять
велосипедик  уже  стоял  в  прихожей  ее  квартиры,  собранный  и  тщательно
протертый, сверкающий свежей краской и никелем, радующий глаз.
   - Если бы я умела делать все то, что умеешь ты, никогда  бы  не  выходила
замуж, - воскликнула Нелли, покоренная моей оперативностью.
   Пока  она  заходилась  от  восхищения  по  поводу  моих  способностей,  я
попыталась взгромоздиться на велосипедик и проверить его в действии,  но,  к
счастью, приход няни с Санькой мне помешал.
   Не стану описывать всех восторгов: и своих, и  Санькиных,  и  няниных,  и
Неллиных. Санька, пожалуй, даже в чем-то уступал нам, взрослым,  неугомонным
на радость.  Мы  сначала  расцеловали  Саньку,  потом  он  всех  по  очереди
расцеловал нас, потом мы все по очереди  расцеловали  друг  друга,  а  когда
Санька сел и поехал, громко гудя клаксоном, няня даже прослезилась. Мы же  с
Нелли обнялись и в голос заревели.
   Только рыдая на пышной груди  любимой  подруги  в  ее  квартире  рядом  с
бибикающим ликующим Санькой, я почувствовала, наконец, себя в  безопасности.
Почувствовала и поняла, как устала я бояться, как жадно хочу жить.

Глава 8

   Вдоволь  наревевшись  и  насладившись  и  своей,  и  чужой  радостью,   я
засобиралась домой, чего Нелли решительно не одобрила.
   - С ума сошла! - возмутилась она. -  Совсем  не  соображаешь!  Никуда  не
пущу. Останешься у меня, выспимся, а потом подумаем, что делать.
   Я согласилась: мало ли что ждет меня дома...
   Саньку с няней быстро накормили и отправили на прогулку.  Наличие  нового
велосипедика не обещало их скорого возвращения.
   Воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, мы с  Нелли  завалились
спать и проснулись в пять часов вечера от настойчивого звонка в дверь.
   - Кто бы это мог быть? - зевая  и  протирая  заспанные  глаза,  удивилась
Нелли.
   - Нянька, наверное, - предположила я.
   - Нет, у нее ключ.
   - Тогда открой и узнаешь.
   Нелли поплелась открывать, и вскоре из прихожей донесся  звонкий  женский
голос, очень похожий на голос Алисы. Я ушам своим не поверила.  Что  угодно,
только не это. Вот уж к чему я совсем не готова. Да и  как  Алиса  попала  в
Москву?
   Спустя минуту  я  имела  возможность  задать  этот  вопрос  самой  Алисе.
Расцеловав меня и сто раз  сообщив,  как  она  испугалась,  Алиса  лаконично
ответила:
   - Приехала.
   - Ясно, что не на  метле  прилетела,  -  рассердилась  Нелли.  -  На  чем
приехала?
   - На авто. Мой знакомый очень кстати направлялся по делам в Москву,  и  я
увязалась за ним.
   Мы с Нелли многозначительно переглянулись и хором спросили:
   - Какой знакомый?
   - А, - отмахнулась Алиса, - вы его все равно не знаете.
   -  И  зачем  ты  приехала?  -  не  очень-то   стараясь   быть   вежливой,
поинтересовалась я.
   Алиса сложила свои длинные пальчики в кулачки, кулачки прижала к груди и,
заливаясь слезами, поведала, как она за меня волнуется.
   Я вопросительно посмотрела на Нелли. Она кивнула, давая понять, что верит
Алисе.
   - Ах, я едва  с  ума  не  сошла,  когда  ты  пропала,  -  перемежая  речь
всхлипываниями, жаловалась бедняжка. - Я устроила  настоящее  расследование,
настоящее расследование. Опросила всех прохожих, и когда  мне  сказали,  что
тебя увез серебристый джип... Соня! Соня!
   Алиса бросилась мне на грудь и  (кто  знал,  что  в  ее  субтильном  теле
кроется такая силища) принялась неистово тискать меня  и  тормошить,  словно
желая удостовериться, вполне ли я жива.
   - Соня! Я думала, что ты мертва! Мертва! - неустанно вопила она при этом.
   Нет, это переходит все границы.  Надоест  им  когда-нибудь  говорить  мне
гадости или нет?
   - Да почему же так сразу  мертва?  -  мужественно  пыталась  успокоить  я
Алису. - Серебристый джип - это еще не черный "Мерседес".
   - Кто знает, может, у этих убийц целый парк машин, - стояла она на своем.
- Я даже в милиции побывала, но  они  предложили  подождать  три  дня,  хотя
фотографию твою себе оставили.
   Это сообщение безмерно меня порадовало. Если даже  менты  неравнодушны  к
моей внешности, значит, есть еще порох в пороховницах. Я мысленно поздравила
ментов с хорошим вкусом.
   - Как угорелая, металась по городу весь день, сто раз звонила в  квартиру
Волошиновых и даже на дачу, но бесполезно, - уже спокойней продолжала Алиса.
- Подняла на ноги всех знакомых и друзей, всех, кто  хоть  как-то  мог  быть
полезен мне в этом деле. Уже в полночь я узнала, что вы с  Нелли  выехали  в
Москву. Здесь мне и вовсе сделалось дурно,  сделалось  дурно,  -  в  обычной
своей манере закончила она.
   - Почему "дурно"? - удивилась я.
   - Не знаю, предчувствие, какое-то очень плохое  предчувствие,  -  сказала
Алиса и вновь залилась слезами. - Я беспрестанно анализирую ситуацию  и  все
больше убеждаюсь, что опасность исходит отовсюду.
   О господи! Она, моя Алиса, анализирует! Уму непостижимо, как мила  она  в
своей глупости. И я, дура, еще подозревала ее, мою лучшую подругу, способную
так убиваться и, бросая все, мчаться на  помощь  за  тридевять  земель.  Как
цинична и недоверчива я, как безнравственна и развратна.
   А на чем основывались мои  подозрения?  На  наличии  телефона  в  сумочке
Алисы? Но известно любому, что она без телефона просто не может жить.
   Или меня насторожила забывчивость Алисы?  Боже,  ну  это  последнее,  что
может в нашей Алисе насторожить.
   Она садилась в черный "Мерседес". Вот чудо! Да учитывая внешность  Алисы,
на свете столько черных "Мерседесов", желающих ее сутками возить, что  и  не
пересчитать. Так в чем же дело? Какой черт меня попутал?
   Сгорая от стыда, я вдруг забеспокоилась. Моя глупая  Алиса,  не  думая  о
семье, может сильно испортить отношения с Германом.  Мне  не  хотелось  быть
яблоком раздора в семейных делах.
   - Милая, а что ты сказала мужу? - осторожно поинтересовалась я.
   - Правду, всю правду, - сразу, не задумываясь, выпалила Алиса.
   Мы с Нелли переглянулись и, по  привычке  в  крайних  ситуациях  говорить
хором, в один голос возопили:
   - Какую правду?
   - Всю, как есть.
   Обменявшись взглядами, мы с Нелли завопили еще громче:
   - Ты сошла с ума! Всю, как есть, правду?
   - Ну да, - подтвердила Алиса, - иначе он не отпустил бы меня в Москву.
   - И что ты ему сказала? - ставя руки в бока, приступила к допросу Нелли.
   - Что у Сони в квартире ремонт, а соседи постоянно вызывают милицию, и ей
нужен надежный свидетель, чтобы подтвердить, что в два часа  ночи  никто  не
стучит, иначе придется платить крупный штраф. К тому же у Сони очень сложная
болезнь, требующая постоянного моего присутствия,  а  родственникам  на  нее
наплевать и, кроме меня,  ее  спасти  некому,  -  скороговоркой  проговорила
Алиса.
   Я с трудом удержала глаза на их привычном месте, но со  ртом  сладить  не
удалось, он рискованно  распахнулся.  С  Нелли,  похоже,  происходило  нечто
подобное.
   - Так это правда? - глядя с безграничным удивлением, спросила она.
   - Если у тебя это правда, тогда что же у тебя ложь? - поинтересовалась я.
   Алиса хлопала своими "потрясными" ресницами и смотрела с непониманием.
   - И Герман поверил в такую чушь? - изумилась Нелли. - Ты хочешь  сказать,
что он проглотил этот коктейль из нелепицы, лжи, бреда и тарабарщины?
   -  Ну  да,  он  всегда  мне  верит,  -  подтвердила,  явно  не  осознавая
происходящего, Алиса.
   - Несчастный, - воскликнула Нелли, - я думала, что ему  несладко,  но  не
подозревала, как!
   - Не волнуйся, он и не слушал ее словопотока, - решила  вступиться  я  за
Германа, - просто кивал головой и размышлял о своем. Думаешь, его интересует
наша возня? Ему достаточно и того, что сама Алиса  абсолютно  уверена  -  ей
надо в Москву. Если ей надо, отговаривать бесполезно. Так к чему  аргументы?
Герман доверяет жене и не без причин.
   Алиса неожиданно вспыхнула. Ее легкий бронзовый загар потемнел и приобрел
некоторую багровость. Это навело меня на мысль, что  совесть  Алисы  не  так
чиста, как нам кажется.
   - Ой, у меня заболела голова, - схватилась я за виски.
   - Неудивительно при таком образе жизни, - сказала Нелли,  устремляясь  на
кухню. - Сейчас принесу лекарство. Я увязалась за ней.
   - Как думаешь, она не лжет? - шепотом спросила я, едва мы остались одни.
   - Наверняка нет. Я верю каждому ее слову, - категорично заявила Нелли.
   - И  уподобляешься  вечно  обманутому  Герману.  Что  это,  например,  за
знакомый на черном "Мерседесе", о котором толковала тетушка?
   - Твоя тетушка и соврет - недорого возьмет.
   - А если нет? А если она сказала правду?
   - Послушай, но почему ты  не  допускаешь,  что  Алиса  могла  завести  на
стороне интрижку? - капая какую-то гадость в стакан, предположила  Нелли.  -
Десять,  одиннадцать,  пятнадцать...   Алиса   в   прекрасной   форме,   еще
привлекательна и вполне могла одуматься и сообразить, как бездарно прошла ее
жизнь. Тридцать, сорок, сорок пять... Вот, выпей.
   Нелли протянула мне стакан  с  ужасающей  гадостью.  Я,  не  капризничая,
проглотила.
   - Ты хочешь сказать, что она бросилась наверстывать упущенное? - спросила
я.
   - А почему бы и нет?
   - Ну да, когда перед ней два таких примера, - констатировала  я,  имея  в
виду себя и Нелли, живущую в постоянной готовности.
   - Да, удивляюсь, как Герман вообще не  запретил  ей  с  нами  дружить,  -
согласилась она.
   - Боюсь, это его роковая ошибка. Если Алиса и в  самом  деле  решила  ему
изменить, меня будет мучить совесть.
   - Ах, брось, - рассердилась Нелли. - С нами она,  конечно,  насмотрелась,
но дело не в этом.
   - А в чем?
   - Просто до сих пор ей не попадался мужик лучше Германа.
   - Если ей повезло, что ж, я рада.
   - Проще не бывает, - охотно подтвердила Нелли, - Герман далеко  не  венец
творения, и, боюсь, бедная Алиса слишком поздно узнала об этом.  Как  бы  не
удавилась от досады за беспутно прожитые годы.
   - Ой, что ты говоришь, - всплеснула я руками. - С Германом она счастлива,
почему бы ей с ним не жить.
   - С другим может быть еще счастливей...
   Я нетерпеливо прервала садистские предположения Нелли:
   - Вероятно, и сюда-то она приехала с этим... с ним... Ну, ты понимаешь, о
ком говорю.
   Что-то помешало мне так в открытую  дать  определение  избраннику  Алисы.
Слово "любовник" в сочетании с именем "Алиса" не вязалось никак и  выглядело
кощунственно. Но тем не менее, вероятней всего, это именно так.
   - Да-а, повзрослела наша девочка, - грустно заключила  Нелли,  -  значит,
скоро начнет стареть.
   - Но почему скрывает от нас? - вдруг осенило меня. - Знаю, она всегда нам
завидовала, так почему не похвасталась теперь, когда есть чем?
   - Значит, имеются веские причины. Да и  как  похвастаешься?  По  телефону
такие вещи не  делаются,  а  виделась  ты  с  ней  в  очень  нерасполагающих
обстоятельствах. К тому же роман явно в самой нежной стадии. Алисе,  конечно
же, не до нас. И, конечно, в Москву она приехала с любовником. У него  дела,
а она и рада. Почему бы под твоим  прикрытием  не  провести  время.  И  тебе
польза, и ей приятно. И  хватит  ее  подозревать.  Выкинь  эти  глупости  из
головы.
   Я уже давно выкинула. Душа моя переполнилась  благодарностью.  Даже  если
Алиса приехала не только из-за меня, это неважно.  Жить  она  будет  в  моей
квартире, что существенно облегчит  мое  существование  в  такое  сложное  и
опасное время, когда я  мало  кому  могу  довериться  и  мало  кто  за  меня
переживает. Я поделилась своими мыслями с Нелли, и она меня поддержала.
   - Да, это очень кстати, - сказала она. - Я, конечно, не  брошу  тебя,  но
времени у меня не так много. Сама понимаешь, работа, Санька. Тебя же  нельзя
оставлять ни на минуту.
   Тем временем Алисе надоело ждать и она явилась на кухню  как  раз  в  тот
момент, когда мы с Нелли решали: устроит ли  нашу  подругу  тот  распорядок,
какой мы установили.
   - Завтра у меня большой прием, - сказала  Нелли,  -  пациентов  двадцать,
поэтому как хочешь, а будешь с Соней до семи вечера, потом я приеду и заберу
ее к себе, а ты свободна до двенадцати следующего дня.  Устраивает?  Или  ты
сюда гулять приехала? - строго добавила она, вновь ставя руки на бока, после
чего мгновенно выяснилось, что Алису устраивало буквально все с  одной  лишь
маленькой оговоркой: ее ждут в машине на улице.
   - Я отлучусь не больше, чем на три часа, - сказала она.  -  Ты,  Сонечка,
сиди здесь и жди меня.
   Она потрясла записной книжкой, вынутой из сумочки, и сообщила, что должна
сделать несколько звонков, а потом съездить по таким-то адресам.
   Мы не возражали. Минут десять  Алиса  с  кем-то  разговаривала  сплошными
междометиями, а потом  сорвалась  и  выпорхнула  из  квартиры.  Мы  вышли  в
прихожую ее провожать, но (прямо не узнаю Алису) проводов  не  получилось  -
так стремительно сорвалась она с места.
   Когда дверь за Алисой захлопнулась, Нелли многозначительно посмотрела  на
меня:
   - Пропала баба.
   - А я завидую, - мечтательно заявила я.
   - Пойду на кухню, сварганю ужин, - вздохнула Нелли и поплелась к плите.
   Я вошла в комнату и обмерла. Алиса забыла на столике записную книжку. Как
же она, с ее памятью, собралась объезжать все эти адреса?
   Я схватила книжку и  бросилась  за  Алисой.  Лифт  шел  наверх.  Пришлось
скакать по ступенькам. Когда я вылетела из подъезда, фигурка Алисы мелькнула
за угол. С криком: "Алиса! Алиса!" - я устремилась за ней.
   Ах, лучше бы я не бежала.
   Захваченная желанием помочь подруге, я презрела всякую опасность  и  даже
забыла, какими страхами переполнена. Завернув за угол, я увидела Алису.  Она
грациозно, как жираф,  перебирала  своими  длинными  ногами,  направляясь  к
проспекту.
   "Алиса! Алиса!" - кричала я, но из-за уличного шума она меня не слышала.
   Я  выбежала  на  проспект  и,  расталкивая  прохожих,  помчалась  в   том
направлении, куда шла Алиса. К сожалению, я  очень  быстро  потеряла  ее  из
виду. Сообразив, что Алиса села в машину (больше ей некуда пропасть), я  все
внимание отдала дороге.  Я  прилипала  взглядом  к  лобовым  стеклам  идущих
навстречу машин из чистого упрямства, на самом деле уже отчаявшись  отыскать
Алису.
   И вдруг меня словно током прошило. Черный "Мерседес",  набирая  скорость,
ехал навстречу. И слепой заметил бы в нем  Алису,  улыбающуюся,  счастливую,
оживленно щебечущую.

Глава 9

   - Такси! Такси! - завопила я и, как  ветряная  мельница,  замахала  сразу
двумя руками.
   Синие "Жигули" затормозили,  и  я,  не  торгуясь,  прыгнула  на  переднее
сиденье. Мое намерение проявить  щедрость  явно  импонировало  водителю.  Он
всячески демонстрировал желание быть полезным.
   - За черным "мерсом", -  скомандовала  я,  грудью  устремляясь  навстречу
цели.
   - Просто за "мерсом"? - спросил водитель.  Я  решила  дать  стимулирующие
пояснения.
   -  Не  "просто",  а  надо  как-то  исхитриться  обогнать  его  и  заехать
навстречу, чтобы я смогла хорошенько разглядеть, кто  за  рулем.  Понимаете,
моя младшая сестра, похоже, хочет увести у меня жениха, и это за три дня  до
свадьбы!
   Водитель как-то странно посмотрел на меня.  Возможно,  я  показалась  ему
староватой для невесты. Ничего удивительного. Еще немного такой жизни, и мои
легендарные "двадцать пять", с коими я  не  расстаюсь  уже  пятнадцать  лет,
отойдут  в  предание.  Я  глянула  в  зеркальце  заднего  вида  и  приуныла:
истощенный долгой болезнью кандидат на тот свет рядом со мной  показался  бы
воплощением красоты и здоровья.
   Пришлось простить недоверие водителю, тем более что  он  отнесся  к  моим
проблемам с пониманием, старательно обходил одну машину за  другой,  пытаясь
настигнуть черный "Мерседес".
   - У вас получится? - спросила я, усомнившись в его возможностях.
   - Что? Зайти с фасада? Без проблем, - успокоил меня он.
   - Тогда, может, у вас найдутся солнцезащитные очки?  Я  слишком  поспешно
выбежала из дома.
   Очки, хоть и не модные, нашлись.  К  тому  же  водитель  не  обманул.  Он
выполнил программу на все сто, даром, что у него "Жигули".
   Некоторое время мы мчались по проспекту, а когда пошли на  обгон,  то  я,
холодея,  поняла,  что  тетушка  оказалась  права  более,  чем  можно   было
предположить. За рулем "Мерседеса" сидел тот самый парень,  который  сначала
интересовался Сергеем, потом лез в мой дом, а  потом  угрожал  пистолетом  в
подъезде. Именно с ним, с этим молокососом, выглядела счастливой моя  Алиса,
кокетничала, а ему, похоже, это очень нравилось.
   Когда же мы, обогнав "Мерседес", вернулись обратно, я лишилась  последних
сомнений. Так и есть. Алиса сидела в машине преступника и была  так  весела,
как это вообще возможно.
   Из шокового состояния меня вывел спокойный голос водителя.
   - Куда теперь? - спросил он.
   Я  назвала  адрес  Нелли,  сообщив,  что,  поскольку  выскочила  из  дома
внезапно, у меня нет с собой  ни  кошелька,  ни  де