спросила об этом у Алисы, но глупышка не нашла ответа на мой вопрос.
   Естественно, что после рассказа Алисы я  не  могла  больше  оставаться  в
больнице. Во-первых, знать точно, что  тебя  никто  не  собирается  травить,
сбрасывать под поезд, а также пырять из-за угла ножом, очень приятно само по
себе. А тут еще обнаружилось, что. меня ждет масса дел.
   Это подняло меня с постели. Это погнало на волю, за глотком  свежего,  не
омраченного  опасностью  воздуха.  Если  раньше  мне   хотелось   спрятаться
неизвестно от кого, а значит, от всего белого света,  то  теперь  я  жаждала
общества. Я хотела просто пройти  по  улицам  города,  пройти,  не  втягивая
голову в плечи, а как раньше, до  посягательств  и  покушений,  гордо  глядя
людям в глаза  и  наслаждаясь  восхищенными  взглядами  мужчин,  не  замечая
зависти женщин.
   Но не только это заставило меня  покинуть  больничную  палату.  Убийство.
Предстоящее убийство взволновало меня, потому  что  есть  в  моем  характере
довольно странное качество: беспокоиться о других больше, чем о себе.  Когда
угроза нависала надо мной - я боялась, и только. Когда угроза  нависает  над
моими близкими - я, простите, начинаю думать.

Глава 22

   Как лучше всего думается? У кого  как.  Кто-то  стимулирует  мыслительные
процессы горячими ванночками для  ног.  Кто-то  вынужден  делать  стойку  на
голове. Кто-то просто садится за стол и чешет затылок.
   Я же иду на Старый Арбат. Даже страшно себе представить, что бы  я  стала
делать, не будь Старого Арбата. Где тогда думать?
   Хожу, глазею и думаю.
   Значит, Клавдия...  Хорошо,  начнем  сначала.  Я  живу  в  Сестрорецке  с
Артуром, Клавдия - в Москве с мыслями о Дмитрии.
   Нет, надо начинать с Москвы. Я живу в Москве с Павлом, а Клавдия тут  же,
но с любовью к Дмитрию. Она грезит о нем, а он о каком-то  бизнесе.  Дмитрий
понял, что Клавдия ради него пойдет на все, и начал требовать денег.
   Но  почему   он   это   понял?   Разве   Клавдия,   с   ее   флегматичной
рассудительностью, похожа на  женщину,  способную  на  глупые  поступки?  Не
похожа она на ту, которой  легко  управлять.  Ведь  если  заглянуть  в  суть
проблемы, то скорей это она, Клавдия, легко управляла людьми,  получая  все,
что ей нужно. И я, и покойная бабушка, и Нелли были просто  игрушками  в  ее
руках. Дай ей природа внешность чуть-чуть поярче - и горе всем мужчинам.
   Тогда как могло получиться, что Дмитрий Лебедев требовал денег?
   Зайдем с другой стороны. Клавдия влюбилась.
   В это трудно поверить, но и  ничего  удивительного.  Вкус  любви  сильнее
наркотика. Познав его однажды, она испугалась, что это  первый  и  последний
раз. Она на этой почве свихнулась и превратила свою любовь в орудие пыток.
   Любовь как орудие пыток. Миллионы мужчин испытали на себе  такую  любовь,
когда женщина уверена, что ей больше не повезет, а значит, выхода нет...
   Что делают нормальные мужчины в таких  случаях?  Пугаются  и  бегут  куда
глаза глядят. Видимо, побежал и Дмитрий. А Клавдия его догнала и  объяснила,
что готова на все, лишь бы...
   А лишь бы что? Чего могла хотеть от него Клавдия?  Чтобы  он  женился  на
ней? Она умна и вряд ли найдет в своей жизни место глупостям.
   Продажа квартиры - глупость лишь  на  первый  взгляд.  Клавдия  наверняка
приняла бы меры, чтобы денежки ее стали весомой нагрузкой к  ее  любви.  Или
денежки и я, или ничего. Вряд ли Дмитрию Лебедеву удалось  бы  завладеть  ее
денежками. Она нашла бы возможность контролировать его бизнес, поставила  бы
этот бизнес на службу себе, как ставила все на службу себе.  Такая  уж  была
моя инопланетянка.
   О! Контролировать бизнес. Значит, Клавдия  сама  была  заинтересована  во
вложении денег в этот  таинственный  бизнес.  Тогда  почему  она  просто  не
попросила у меня денег взаймы?
   Ну как же, не так это просто. Во-первых, я захотела бы познакомиться с ее
Димой, а это небезопасно. Вдруг Дима решит налаживать бизнес уже со мной - я
и богаче, и красивей.
   Во-вторых, зачем брать деньги взаймы, когда можно создать ситуацию, когда
ты и есть этих денег хозяин. Если Клавдии  позарез  надоело  влачить  жалкое
существование, она вполне могла пойти на крайние меры. Но убийство меня,  ее
сестры и лучшей подруги, - это уж слишком крайняя мера.
   Ну, предположим, она на нее пошла.  Что  дальше?  Дальше  она  с  помощью
Дмитрия находит исполнителя. Допустим - Сибирцева. Он  крутится  и  все  без
пользы. Неудачник. Тогда Клавдия ищет другого, более  конкретного.  Когда  я
покидаю ее квартиру, она сообщает ему мой маршрут, и он  пытается  прирезать
меня из-за угла, но неуспешно.
   Клавдия, случайно  узнав,  что  я  жива,  передает  бутылку  отравленного
ликера, но и здесь промашка. Погибает Сибирцев.
   Что потом? Потом меня пытаются бросить  под  поезд  во  время  поездки  к
Нелли. Откуда Клавдия узнала, что я еду к  Нелли?  А  ей  и  не  надо  этого
узнавать. Просто тот парень следил за мной и выбирал подходящий момент.
   Ну, в общем-то и все. Я жива, а Клавдия случайно падает с балкона,  после
чего ее любимый братец Денис  травится  ее  же  запасами  орехового  ликера,
предназначенного для меня. Ирония судьбы. Жестокая ирония, но трудно спорить
с судьбой.
   В целом довольно  правдоподобно,  хотя  есть  ряд  "но".  Во-первых,  как
собиралась Клавдия получить деньги после моей смерти?
   Как? Как? А очень легко. Она знала, где лежали мои  драгоценности,  и  по
праву родственницы просто пришла бы в дом первая и  забрала  бы  их,  сказав
потом Нине Аркадьевне, что ничего там и не было.  Она  не  подозревала,  что
драгоценности уже в Польше.
   Что ж, пока ничего себе версия.
   Поэтому же Клавдия и пришла к Марусе после моей мнимой смерти. Она хотела
выяснить, почему всеми  делами,  связанными  с  похоронами,  заправляют  мои
подруги, а не родственники. Она рвалась к  моим  деньгам,  а  не  оплакивала
меня.
   Бумага, написанная моим почерком, сбила ее  с  толку.  Как  можно  качать
родственные права,  когда  я  сама  пожелала,  чтобы  похоронами  занималась
посторонняя Маруся.
   Ее приход к Марусе был связан не с тоской и  горем  из-за  моей  кончины.
Клавдия намеревалась выяснить, как долго Маруся собирается чувствовать  себя
хозяйкой в доме покойной, а точнее, ее  интересовал  ключ  от  моего  сейфа,
который  я  доверила  Марусе.  Случайно  выведав,  что  я   жива,   Клавдия,
естественно, захотела исправить эту ошибку, подослав отравленный ликер.
   И здесь вроде все правдоподобно, но почему  Клавдия  решила  лишить  меня
жизни в Москве? Почему бы не сделать это еще тогда, когда я была в Питере?
   Чего хотел от меня Сибирцев?
   Вот на этот вопрос ответа не было. Как и на другой вопрос: откуда Клавдия
знает этого Сибирцева?
   Я могу утверждать, что среди ее знакомых нигде  Сибирцевым  и  не  пахло.
Значит, ответ надо искать у Дмитрия. Вряд ли он  пожелает  разговаривать  со
мной, но встретиться с ним необходимо.
   Побродив по Старому Арбату, я пришла к убеждению, что пора встретиться  с
Дмитрием Лебедевым. И отправилась домой.
   Дома в почтовом ящике меня ждала повестка к следователю прокуратуры. Даже
обидно, что пришла она так поздно. Чего же наговорили ментам мои доктора?
   Я не стала откладывать приглашение в долгий ящик, а решила встретиться со
следователем в тот же день. Я набрала номер телефона, указанный в  повестке,
и самым приятным голосом сообщила, что не могу прийти в назначенное время.
   - А когда сможете?
   - Прямо сейчас, - заявила я.
   - Приходите, - прозвучал лаконичный  ответ.  Не  стану  описывать  долгий
разговор с мужчиной весьма приятной наружности  (если  не  считать  холодных
настороженных  глаз).  В  результате  выяснилось,  что  в  убийстве   Дениса
подозревают меня. Прямо сказано об этом не  было,  но  ряд  глупых  вопросов
обнаруживал, куда этот приятной наружности мужчина клонит.  В  конце  концов
мне надоели его "хитрые" ходы и я сказала:
   - Не мучайтесь, это я отравила своего брата. Жаль, что никто не видел его
удивления.  "Вытаращенные  глаза",  "брови,  ползущие  на  лоб"   и   прочие
литературные ухищрения неспособны передать степени его удивления.
   - Зачем вы это сделали? - откашлявшись, строго спросил он.
   - Ради  спортивного  интереса.  Стало  скучно  жить,  решила  развлечься.
Сочинила сказочку о покушениях. Вы слышали, наверное?
   Мужчина напряженно кивнул.
   - Да, кое-что, - выдавил он из  себя.  Все  ясно.  Абсолютно  незнаком  с
юмором.
   - Случайно мне повезло: убили девушку, которая шла рядом со мной.
   - Марину?
   - Да, из Челябинска. Я решила воспользоваться этим  и  тут  же  придумала
хитрость с ликером.
   - Вы сами себе послали отравленный ликер?..
   - Правильно, с целью осторожненько отравиться и поразить тем самым  своих
друзей и знакомых.
   - Но случайно пришла ваша подруга, - подсказал мне прокурор.
   - Правильно, - подтвердила я, - пришла Алиса  с  Сибирцевым.  Они  выпили
гораздо больше, чем я рассчитывала, и отравились по-настоящему.
   - Так вы рассчитывали отравить их? Я рассердилась такой бестолковости.
   - Да нет же. Я вообще не знала, что они придут. Я имею  в  виду,  что  не
собиралась пить отравленный ликер в том количестве,  в  котором  выпили  его
они. Ну, понимаете, о чем речь? - заговорщически спросила я.
   - Понимаю, - удовлетворенно кивнул следователь прокуратуры.
   - Таким образом, я виновна еще и  в  смерти  Сибирцева,  и  в  отравлении
Алисы, - с гордостью подытожила я.
   Следователь, поджав губы, заявил:
   - Это надо запротоколировать.
   - Нет, пока не надо, слушайте дальше. Когда случайно погибла  Клавдия,  я
отнесла две бутылки в ее квартиру и оставила их в кухонном шкафу, чтобы  все
свои преступления свалить на нее, но приехал Денис и выпив ликер, отравился.
Теперь все, - заключила я, откидываясь на спинку стула.
   - Значит, будем записывать? - спросил следователь.
   Я рассмеялась.
   - Записывайте, если вам больше нечего  делать.  Только  как  вы  все  это
собираетесь доказывать в суде? Это же чушь на постном масле.
   - Почему чушь? - удивился он.
   - Потому что на бутылках, найденных в квартире  Клавдии,  нет  отпечатков
моих пальцев, зато есть отпечатки покойной. Вы понимаете, что это значит?
   - Что?
   - Клавдия была жива, когда бутылки появились в ее доме. Значит,  я  могла
принести эти чертовы бутылки лишь при ее жизни.  А  как  я  при  этом  могла
заставить ее потрогать бутылки? Она же прекрасно знала, что  Алиса  лежит  в
больнице с отравлением. Она знала, что  яд  был  в  двухлитровой  бутылке  с
ореховым  ликером.  Скажите,  вы  часто   видели   в   обычном   потреблении
двухлитровые бутылки с ликером?
   - Нет, - честно признался прокурор.
   - Я тоже. И тут я приношу в ее дом аж целых две  подозрительные  бутылки.
Клавдия не такая дура, как вы думаете. Она  вообще  не  дура.  Не  стала  бы
Клавдия ставить бутылки в шкафчик, а задала бы мне массу  вoпросов.  Окажись
мои ответы вразумительными, она пригласила бы меня выпить несколько  рюмочек
ликера. Не потому, что не доверяет мне и хочет узнать мою  реакцию,  нет,  а
потому, что просто любит ореховый ликер. Не так часто он  оказывается  в  ее
доме, чтобы долго там стоять. Но ликер начал Денис.
   - Может, вы принесли три бутылки.
   -  Две  отравленные,  а  одну  нормальную?  И  Клавдия  выпила  как   раз
нормальную?
   - Так бывает.
   - Невероятно. Почему вы выбираете самые невероятные  предположения  и  не
хотите замечать того, что очевидно? Ну как я могла получить на тех  бутылках
отпечатки пальцев Клавдии, не оставив своих?
   - Просто принесли бутылки и дали ей в руки.
   - По-вашему, все так просто? Значит, я была в  перчатках?  Это  летом,  в
двадцать пять градусов жары? И Клавдию это не заинтересовало? Зачем мудрить?
У вас есть второй, прекрасный  вариант.  Клавдия  хотела  убить  меня  из-за
денег, а случайно убила Сибирцева. Давайте на этом варианте  и  остановимся.
Поскольку преступница погибла, закрывайте это дело.
   - Мы дела не закрываем, а отправляем в архив, - не без гордости  поправил
меня следователь.
   - В архив - так в архив. Надеюсь, я еще свободна?
   - Да, - нехотя ответил он.
   Воспользовавшись его добротой, я попрощалась и поспешила домой.
   Я старалась не зря. Мне вовсе не хотелось, чтобы милиция вертелась у меня
под ногами. Я прекрасно знала, как работают эти органы,  и  ни  на  йоту  не
верила, что они сумеют разгадать этот ребус.
   Верила ли я в то, что Клавдия  способна  на  убийство?  Не  очень.  Я  не
спешила делать выводы. У меня было слишком много вопросов.
   По реакции следователя я поняла, что в  конце  концов  они  действительно
отправят дело в архив. Доказать мою  вину  они  не  смогут,  как  не  смогут
доказать вину Клавдии.  Пускай  списывают  на  несчастный  случай.  Это  они
прекрасно умеют делать. А я...
   Я не собираюсь закрывать дело. Я слишком любопытна и не успокоюсь до  тех
пор, пока не получу ответы на все вопросы.
   Но не только любопытство движет мной. Слишком много версий гуляет в  моей
голове. Пора бы остановиться на какой-нибудь одной.

Глава 23

   Дмитрий Лебедев далеко не уехал, как утверждала Клавдия. Он действительно
много путешествовал по стране, но жил в Коломне. Все его письма имели один и
тот же обратный адрес. Не понимаю, зачем писать пылкие  письма,  если  можно
сесть на электричку и приехать в Москву? Еще один вопрос...
   На следующий день я,  прихватив  письма,  отправилась  в  Коломну  искать
ответов у Лебедева. Я была в образе печальной дамы, в  чем  сильно  помогала
Алискина широкополая шляпа из черных кружев.  Черное  платье  очень  выгодно
рисовало мою фигуру, особо подчеркивая высокий бюст и тонкую талию. Подобная
демонстрация прелестей всегда Выглядит несколько вульгарно и  не  вяжется  с
образом печальной Дамы, поэтому сверху я набросила длинный блузон из  черной
полупрозрачной ткани и серый газовый шарф. Серые туфли  "лодочки"  создавали
прекрасный постамент для образа.
   - Ну как? - спросила я Алису. Она восхищенно закатила глаза:
   - Зашибись! Идет же черный цвет к твоим золотистым волосам!
   - Моя воля, всю  жизнь  ходила  бы  в  черном,  -  согласилась  я,  делая
кисточкой последние штрихи на щеках. - Но для этого надо  иметь  безупречный
цвет лица, что не всегда удается.
   - Сегодня у тебя цвет волшебный, - успокоила меня Алиса. - Не  знаю,  что
ты сделала с собой, но лицо твое фантастически нежное, кожа аж светится.
   - Все дело в дорогих прозрачных румянах, - вздохнула я,  -  к  сожалению,
только в них. Если хочешь иметь лицо - не экономь на румянах.
   Естественно,  печальной  даме  не  пристало  трястись  в   автобусе   или
шкандыбать на электричке. Нелли со  своим  "жигуленком"  тоже  не  годилась.
Накануне мы  с  Алисой  перебрали  весь  парк  знакомых  и  остановились  на
роскошном красном "Ягуаре" с черным откидным верхом. Сложность лишь  в  том,
что "Ягуар" принадлежал моей самой жадной подруге Тамаре.
   После сложнейших трехчасовых переговоров  по  телефону  и  многочисленных
посулов с моей стороны Тамара нехотя уступила "Ягуар" на весь  день  и  даже
вместе со своим мужем Даней.
   Так что пока я крутилась перед зеркалом, "Ягуар" и  Даня  послушно  ждали
внизу во дворе. Алиса то и дело выбегала на балкон, делала ладони рупором  и
громко кричала:
   - Сейчас идет!
   Потом пчелкой возвращалась  к  туалетному  столику  и  жужжала  мне,  как
прекрасно я, вся в черном, буду сочетаться  с  красным  "Ягуаром"  и  черным
откидным  верхом.  "Ягуар",  в  общем-то,  именно  из  этих  соображений   и
выбирался.
   В конце концов (с легким опозданием в два часа) мы - я и Даня - тронулись
в путь.
   Всю дорогу Даня, сраженный моим  шляпно-прозрачно-летящим  появлением  из
подъезда, пытал меня,  по  какому  случаю  такой  маскарад.  Я  отделывалась
туманными намеками  на  пылкую  любовь.  Даня  заметно  ревновал.  В  общем,
расстояние от Москвы до Коломны показалось мне незначительным.
   В Коломне, попетляв немного по улицам, мы без особых усилий нашли  нужный
адрес.  Это  был  покосившийся  одноэтажный  домик,   облепленный   зелеными
воротами. Внимательно изучив вкусы аборигенов, я сочла, что со шляпой сильно
погорячилась, а потому  не  решилась  выходить  из  "Ягуара"  и  послала  на
разведку Даню.
   Даня долго стучал сначала в одни ворота. Когда ему надоело, он перешел  к
другим. Здесь ему повезло больше, потому что маленькая толстенькая  бабулька
выкатилась на стук и что-то быстро залопотала, тыча  коротенькой  ручкой  на
восток. Даня понятливо кивал.
   - Поехали, - сказал он, с трудом освободившись от старушки  и  садясь  за
руль.
   - Куда? - заволновалась я.
   - Да неподалеку в леске стройка. Твой Дмитрий там.
   Я сообразила, что лесок гораздо выгодней  для  моей  шляпы,  чем  пыльные
улицы  с  облезлыми  домами,  и  воспряла   духом.   Очень   скоро   "Ягуар"
действительно въехал в лесок и по накатанной дороге устремился на шум то  ли
трактора,  то  ли  бульдозера.  Я  любовалась   природой,   воображая,   как
восхитительно буду смотреться среди елей и берез.
   Вскоре показалась расчищенная от леса площадка. Строительство  шло  здесь
полным ходом, но  дальше  фундамента  дело  не  двинулось.  Строителей  было
меньше, чем техники. Я без труда отыскала среди них Лебедева и закричала:
   - Дмитрий! Дмитрий!
   Мой голос потонул в шуме бульдозера, но, привлеченный красным  "Ягуаром",
Дмитрий широко зашагал в нашу сторону.  Я  поняла,  что  он  здесь  главный,
выскочила из машины, обворожительно оперлась о дверцу и залюбовалась.
   Дмитрий оказался еще красивей, чем на фотографии. К привлекательному лицу
добавился высокий рост и прекрасное телосложение.
   "Какой бизнес, - усмехнулась я, - такого мужика можно  просто  показывать
за деньги".
   Он шагал уверенно и бодро. Силой и  волей  веяло  от  него,  щедростью  и
благородством.
   "Как обманчива внешность", - с огорчением подумала я.
   Он шел к нам, а мыслями был еще там, на стройке. Мой изысканный наряд  он
просто не замечал, как не замечают ничего вокруг поглощенные  любимым  делом
люди. Ну дама и дама, ну в шляпе и в шляпе разве  до  этого  мне,  когда  за
спиной тарахтит бульдозер и кладутся фундаментные блоки.
   - Здравствуйте, - с улыбкой поприветствовал он нас. - Вы из фирмы?
   - Нет, мы из Москвы, - брякнул Даня.
   Вот кто его просил встревать? Взял и все испортил. Разбил ауру печали.
   - Вы Дмитрий? - с трогательной грустью спросила я из-под кружевной шляпы.
   Он, словно очнувшись, удивленно посмотрел на меня:
   - Да, я Дмитрий, а вы кто?
   - Софья, - представилась я и улыбнулась, так, слегка, одними губами,  но,
по-моему, обворожительно.
   Никакой реакции. Я поняла, что слишком праздно выгляжу среди этих живущих
трудом людей, что своей дурацкой шляпой добилась обратного эффекта.
   Расстроилась ужасно и готова была сквозь  землю  провалиться,  но  делать
нечего, шляпа-то на мне, туфли на высоких  каблуках  тоже.  Придется  как-то
выкручиваться.
   - Нам надо поговорить, - сказала я, опираясь на локоть  Дмитрия  и  делая
вид, что не замечаю, как он от меня шарахается. - Прогуляемся? - кивнула я в
сторону леса.
   - Охотно, но боюсь, вы испачкаете  туфли,  да  и  дорога  здесь...  -  он
намекал на мои каблуки. - Впрочeм, как хотите.
   Я сделала несколько шагов и поняла, что дальше идти  не  смогу.  Пришлось
снять туфли и нести их в руках. Представляю, как глупо смотрелась я  босиком
и в кружевной шляпе. К тому же я чувствовала, что  присутствие  мое  Дмитрию
доставляет не радость а настоящие мучения. С одной стороны, ему было страшно
за мой воздушный туалет, который частями мог остаться на ветках, с другой  -
он не знал, как от меня отвязаться, чтобы убежать на свою стройку.
   А я-то воображала, как сведу его с ума под сенью берез и осин.
   - О чем вы хотели поговорить? - озадаченно спросил он, едва мы  удалились
на пять шагов от лимузина. - Если