еплой водой  и
пляжное полотенце, пока Джонатан тщательно чистил и сушил объектив.
   На следующий день Джонатан повернул одно  из  колец  объектива  так,  что
открылась внутренная диафрагма и сквозь его линзы хлынули солнечные лучи.
   На расстоянии свыше 93 миллионов миль от них на  поверхности  Солнца  шла
непрекращающаяся реакция ядерного синтеза. Крошечная частичка  этой  энергии
пересекла Вселенную, и вся теплота экваториального солнца  с  помощью  этого
объектива сфокусировалась в жгучую  белую  точку  на  тыльной  стороне  руки
Джонатана.
   Он подпрыгнул, почувствовав, ожог.
   - А теперь давайте попробуем на бумаге. - Он сфокусировал луч на обрывках
бумаги из шикарной записной книжки Кэри, которые лежали под маленькой кучкой
веточек.
   Все затаили дыхание.
   Пятно на бумаге потемнело, затем начало дымиться.
   У них был огонь!
   У них были комфорт и защита, способ приготовления и стерилизации пищи,  и
у них было оружие.
   Это казалось большим чудом, чем включить электрический свет.

Глава 20

   В тот день Сюзи упрямо стояла у края лагуны.
   - Это была акула! А если и нет, то это  был  кит,  черный  и  похожий  на
акулу! Я никогда больше не буду здесь купаться.
   - Я ведь уже говорил, что здесь не бывает акул, - сказал Джонатан.
   - А я говорю, что это была акула, - ответила Сюзи.
   - Я не стану спорить с тобой, Сюзи. Я знаю, ты уверена,  что  твоя  акула
существовала, пусть это и не так. Если б это  была  она,  ты  бы,  наверное,
сейчас тут не стояла. - Он добавил обращаясь к Сильване:
   - Если опять кто-то заорет:
   "Акула", не надо спешить на помощь. Лучше направиться к берегу.
   - Нет, это была акула, - упрямо повторяла Сюзи.
   - Надо отойти подальше и проверить, - сказал Джонатан. - Смотри, не утони
из-за своих страшных выдумок. Ты, очевидно, что-то видела, но  это  была  не
акула.
   - А что же тогда, черт возьми? Джонатан сказал:
   - Когда ты была ребенком, ты ведь боялась привидений в  темноте,  правда?
Это был страх, порожденный воображением, но ты все равно боялась. Но  ты  не
боялась переходить дорогу, потому что не  понимала,  что  это  действительно
опасно. Тебе нужно было научиться понимать это. Тепевь  и  на  этом  острове
тебе придется учиться чему-то в этом роде.
   - Я учусь быстро,  -  выпалила  Сюзи,  наблюдая,  как  Сильвана  и  Пэтти
погружаются в воду. Джонатан был еще слишком слаб, чтобы плавать помногу,  и
остался на берегу. Обе женщины были в подводных масках, ластах, с ножами  на
ремнях, но Пэтти, у которой был гарпун, была голая, а  Сильвана  по-прежнему
была в своем поношенном черном кружевном белье.
   - Это где-то здесь, - сказала Сильвана Пэтти, когда они явно  беспокоясь,
достигли середины лагуны. Они плыли  в  зелено-голубых  водах,  а  мимо  них
проплывали серебристо-черные, зеленые, голубые рыбы, казалось, не замечавшие
двух женщин, пока одна из них чуть было не дотронулась  до  рыбины,  которая
тут же быстро свернула в сторону, а за ней - и остальные.
   Обе женщины поднялись на поверхность. Пэтти указывала куда-то вперед.
   - Там внизу действительно что-то есть, - г - сказала Сильвана.  -  И  оно
похоже на огромную дохлую акулу. Надо опять нырнуть.
   На этот раз они узнали полуистлевшие  останки  самолета.  За  сорок  лет,
проведенные  на  дне  лагуны  металл  проржавел,  и  аэроплан  приобрел  вид
какого-то  диковинного  живого  существа,  некоего  морского  чудища,  вроде
гигантской однокрылой стрекозы, заваленной обломками.
   Женщины вынырнули, отплевываясь, и Пэтти сказала:
   - Наверно, сбили во время войны. Интересно, это наш или японский?
   - Не все ли равно? Ты думаешь, там может быть что-нибудь полезное? Не все
рассыпалось?  Например,  аптечка   с   лекарствами?   Тогда,   кажется,   не
пользовались пластиком?
   - Надо посмотреть.
   Они снова нырнули, медленно продвигаясь среди рыб  к  причудливым  руинам
машины,  заглядывая  в  отверстия  того,   что   осталось   от   знаменитого
истребителя, некогда называвшегося "бесшумной смертью".
   Когда они снова вынырнули, Пэтти пробормотала:
   - Совершенно ничего. Надо что-нибудь принести Сюзи, иначе ее не убедишь.
   - Я нырну еще раз, - сказала Сильвана. Вскоре Пэтти последовала за ней.
   Она увидела Сильвану внизу. Та словно боролась  с  кем-то  невидимым.  Ее
голова скрылась в отверстии фюзеляжа, ноги яростно били по ржавому  металлу,
а руками она отчаянно отбивалась,  словно  внутри  разбитого  самолета  было
какое-то существо, схватившее ее.
   У Пэтти упало сердце, мелькнула мысль:
   - "Морские змеи!" Может быть, в  развалинах  поселился  огромный  морской
угорь? Об этом следовало подумать раньше. Пэтти выхватила нож.
   В это время нога Сильваны лягнула ее, и Пэтти чуть не уронила нож.  Ясно,
что Сильвана была в ловушке,  но  почему  руки  ее  двигаются  так  странно,
дергаясь за спиной? Разве какая-нибудь морская тварь могла  ухватить  ее  за
волосы?
   И тут только Пэтти поняла, какая сила держала Сильвану: ее  лифчик  сзади
зацепился за зазубренный край пробоины, в которую она пыталась вплыть. Пэтти
тотчас бросилась вперед и распорола ножом лифчик. После этого она, чувствуя,
что задыхается, пулей вылетела на поверхность, боясь, как бы не  разорвались
легкие. А вслед за ней из воды появилась и голова Сильваны.
   Когда к обеим женщинам вернулось дыхание, Сильвана сказала:
   - Я уронила нож в эту дыру и полезла за ним. Так я и застряла.
   Пэтти улыбнулась:
   - Наконец-то ты с голой грудью, как все мы.

СРЕДА, 19 ДЕКАБРЯ 1984 ГОДА

   То, что Сильвана чуть не погибла, произвело сильное  впечатление  на  всю
группу. Стало ясно, что действительно можно погибнуть случайно. На следующее
утро Джонатан, уже пришедший в себя, стал наскоро учить  женщин  всему,  что
знал сам.  Они  занимались  приемами  самообороны  и  выживания  в  условиях
первобытной природы, и никто не  жаловался,  все  понимали,  что  каждая  из
женщин должна научиться выживать в одиночку.
   Первое, чему он их научил, было умение правильно  двигаться  в  джунглях.
Все знали, как там легко  заблудиться,  потому  что,  войдя  в  джунгли,  их
воспринимали как огромный, бесконечный и очень  однообразный  лес.  Не  имея
компасов, нечего было там  делать,  потому  что  солнца  не  было  видно  за
вершинами шестидесятифутовых деревьев и  вокруг  постоянно  был  зеленоватый
полумрак. Женщины  учились  перемещаться  по  джунглям:  продираться  сквозь
заросли, изворачиваться, изгибаться,  проскальзывать.  Идя  напролом,  можно
было только поднять шум,  заработать  синяки  и  ссадины  и  испортить  себе
настроение.
   Джонатан также учил их  следить  за  тропой.  Если  тропа  разветвлялась,
всегда надо было идти по более исхоженной. Если тропы  перекрещивались,  они
ломали ветку, чтобы потом найти дорогу обратно.
   Сюзи выражала недовольство:
   - Как же так, Джонатан, ты  сам  говорил,  чтобы  мы  не  покидали  этого
района, не ходили дальше Уильям Пенн.
   - Когда мы достигнем Айрайен Джайя, нам, может быть, придется идти  через
джунгли, - ответил он.
   На другой день они отправились в покинутую  деревню  и  нашли  там  дикие
банановые деревья. Корни таро и бананы пользовались особенным  успехом,  так
как благодаря карбогидратам утоляли голод, чего нельзя было сказать,  поедая
зелень. Еще они нашли дерево авокадо, хотя плоды были еще неспелые, гуаву  и
одно кривое дикое лаймовое дерево.
   Глядя на него, Сюзи сказала:
   - Если бы мы сделали бамбуковых перегонный куб, то могли  бы  сами  гнать
водку.
   - Еда приобрела для них огромную важность, ведь они  были  лишены  всяких
иных  удовольствий.  Поиски  кореньев  и  плодов,  охота,  рыбалка  казались
бесконечными. Им казалось удивительным, как много  времени,  день  за  днем,
уходит на добывание пищи для шестерых.
   Хотя Джонатан любил хорошую кухню, здесь  он  не  раз-оешал  ничего,  что
напоминало домашний быт и могло помешать естественной агрессивности, которая
могла понадобиться женщинам, чтобы выжить. Когда  он  увидел,  как  Сильвана
раскладывает желтые орхидеи в бамбуковом сосуде, он немедленно  выкинул  их.
Прежде чем она успела возмутиться, он велел ей вычистить крысиную клетку.
   Все съестное вечером скармливали Синатре, и, как бы соблазнительно оно ни
выглядело, ничего не ели до утра.
   За четыре дня до Рождества Сюзи приплелась в лагерь со  светло-коричневым
шаром, покрытым зелеными шипами.
   Она сказала:
   - Эта штука лежала под деревом между Уильям Пенн и бамбуковой рощей.
   - Ей-богу, Синатра сойдет с ума, - сказал Джонатан. -  Ты  нашла  дуриан.
Рановато, обычно их здесь не бывает до Рождества.
   - Что за дуриан?
   -  Здесь  он  считается  большим  деликатесом.   Его   называют   "плодом
новобрачных" и подают на свадьбах. - Он странно посмотрел на Сюзи.  -  Когда
понюхаешь его, поймешь почему. - Он почистил нож о траву и  отрезал  ломтик.
Под колючей кожурой была кремовая мякоть. Сюзи понюхала и усмехнулась:
   - Пахнет как... интимное место.
   - Верно, - сказал Джонатан. - Здешние женщины  утверждают,  что  не  надо
выбирать в женихи тех, кому не нравится запах этого плода.
   - А каков он на вкус?
   - Очень вкусный, как сладкий крем. Тебе в жизни не случалось есть  ничего
подобного. Вечером пойдем на охоту, я попробую найти что-нибудь подходящее к
дуриану.
   Кэри и Пэтти уже охотились  с  Джонатаном,  но,  кроме  крыс,  им  ничего
особенного не попадалось. Им ни разу не удавалось подбить птицу из  рогаток,
если не считать одного жесткого и невкусного попугая,  которого  было  очень
трудно ощипывать. Они ходили по тропам  диких  кабанов  и  однажды  случайно
увидели динго. Но они никогда не подходили так  близко,  чтобы  прицелиться.
Эластичная ткань на рогатках начала обвисать.
   Когда стемнело, Джонатан с Кэри пошли охотиться на лягушек. Они  находили
их по кваканью, ослепляли светом  фонариков  и  убивали  загипнотизированных
лягушек дубинками. Вернувшись в лагерь, Кэри торжествующе высыпала из  сумки
кучу убитых лягушек у костра. Анни тут же отвернулась, ее чуть не вырвало.
   Кэри возмутилась:
   - Ты же ела их во французском ресторане. А здесь чем хуже? Иди  и  помоги
их освежевать, а то останешься голодной.
   То, что Сюзи назвала бы "чрезвычайным происшествием", случилось следующим
утром, когда Пэтти пошла искать новое место для уборной.
   На тропе в джунглях она остановилась перед тем, что ей сначала показалось
круглой кучей коричневых и черных листьев. Вдруг она поняла, что это такое и
швырнула в нее камень. Змея как бы нехотя развернулась. Пэтти  выхватила  из
сумочки на поясе  еще  один  камень  и,  разглядев  голову,  прицелилась  из
рогатки. Змея медленно поползла.
   Пораженная страхом и отвращением,  Пэтти  не  осмелилась  приблизиться  к
змее. Она побежала обратно к Джонатану,  теряя  по  дороге  камешки,  как  в
сказке Ханс и Гретель.
   Джонатан схватил мачете, и  они  побежали  назад,  следуя  за  камешками,
причем Пэтти надеялась, что змеи там уже нет.
   Джонатан бросил два камня и  попал  в  змею,  но  она  не  двигалась.  Он
осторожно приблизился и быстро пустил в ход мачете. Отрезанная  голова  змеи
отлетела.
   - Тебе повезло, что заметила его сразу. Это не очень большой питон.
   - Не очень большой! Но в нем около восьми футов!
   - Питоны бывают и тридцати футов в длину. - Джонатан взвалил убитую  змею
на плечи и понес в лагерь.
   При виде мертвой блестящей туши лицо Сильваны стало каменным.
   - Я надеюсь, ты не думаешь, что я буду готовить это вот!
   - Я покажу, как это делать. - Джонатан был  доволен.  -  Что  может  быть
прекрасней змеиных котлет на ужин! Это вкуснейшая вещь. Вроде свинины.
   Он показал недовольной Сильване, как сдирать кожу со змеи.
   - Кажется, Пэтти, у тебя будет новый ремень. Пэтти выглядела довольной:
   - Выйдет три ремня, а то и все четыре.
   - Может, и один, но к нему еще туфли и  кошелек,  -  мрачно  предположила
Сильвана.
   С приближением Рождества, хотя об этом не говорили, все стали скучать  по
дому. Не задерживаясь на страшной  судьбе  мужей,  они  вспоминали  о  своих
семьях в Питтс-бурге. Пэтти надеялась, что  мать  на  праздники  не  повезет
Стефена в Серебряный город. Он терпеть не  мог  общества  суетливых  пожилых
людей в бумажных шляпах. Она надеялась, что мать вернется в Питтсбург, и они
спокойно проведут время дома.
   Сюзи с  облегчением  думала,  что  ей  не  придется  разыгрывать  хорошее
поведение среди престарелой родни с голубой кровью, которую свекровь  обычно
собирала на Рождество.
   Кэри надеялась, что у Ингрид с горлом будет все в  порядке.  При  здешней
жаре трудно поверить, что в Питтсбурге лежит снег.  В  прошлом  году  Ингрид
почти три месяца болела тонзиллитом. Два специалиста были  против  операции,
поэтому решили подождать.
   Когда Анни вспоминала о Рождестве, она тихо грустила.  Конечно,  Фред  бы
все  устроил.  Хорошей  стороной  спортивной  семьи  было  то,  что   всегда
что-нибудь отвлекает от грустных мыслей. Но  с  мальчиками  не  о  чем  было
поговорить. Они только обменивались короткими репликами  на  тему,  когда  и
какая начнется игра.
   Сильвана готовила еду и вспоминала тщательные приготовления к Рождеству у
нее в доме и ту важность, с которой  обычно  занимается  этим  Нелла.  Слезы
капали в приготовляемое ею варево, когда Сильвана убеждала себя в  том,  что
ей повезло, что Лоренца успела выйти замуж прежде, чем это случилось, причем
за хорошего, надежного парня.
   Сильвана была единственной женщиной, которая не выглядела  истощенной.  У
других женщин кожа стала дряблой. Сильвана похудела, только  грудь  осталась
прежней, и сквозь дырявый  тренировочный  костюм  были  видны  соски.  Такая
фигура раньше у нее была только после месяца в Голден Дор.
   У всех женщин на руках и ногах появились гнойные ранки, у всех были блохи
или вши. Все они теперь ослабели По  сравнению  с  временем,  когда  строили
плоты. Они не могли поднимать тяжести, двигались медленнее, и в  их  походке
не было упругости.
   У Сюзи волосы теперь были как у мальчика.  Анни  заплетала  косички,  как
восьмилетняя.   Ее   светло-зеленая   рубашка   давно   использовалась   для
процеживания  воды,  поэтому  она  носила   две   потрепанные   бесформенные
темно-зеленые робы и много раз чиненные шлепанцы. Серебристые  волосы  Пэтти
торчали в разные стороны, как у панков. Она носила некогда белую  туристскую
рубашку с одним рукавом и набедренную повязку, сделанную из другого  рукава.
Сандалии с пористыми подошвами держались на тонких полосках ткани.
   За стенами хижины целый день стучал дождь. Сюзи надела венок из  орхидей,
ведь 23 декабря у нее день рождения.
   - Давайте выпьем, а? - Ее рука дрожала от возбуждения. - Я угощаю.
   - Двойную порцию мартини со льдом, - сказала Кэри.
   - Пэтти, думаю тебе не надо больше налегать на "Перье".
   - Ну, тогда томатного сока с лимоном.
   - Кто-нибудь должен тебя проводить, Кэри.
   - А мне, пожалуйста, "Фостерс", - проговорил Джонатан со своего ложа.  Он
поправлялся после второго приступа лихорадки. Бледная  кожа  обтягивала  его
скулы, он был похож на скелет.
   - Горячий шоколад, - заказала Анни, - и взбитые сливки.
   - Розовое шампанское, - сказала Сюзи. Сильвана заметила:
   - Сегодня всем будет свежий лаймовый сок. Я приготовила  целый  кувшин  в
честь дня рождения Сюзи.
   - Тройной Мартини, - захихикала Кэри. Сюзи села и принюхалась:
   - Что за дрянь она курит?
   - О, Господи! - Джонатан тоже сел. - Где же она ее достала?
   - Что? - озадаченно спросила Анни.
   - Марихуану. Она вообще-то водится в здешних местах.
   - Конечно. Я ее сушила много дней. Так здорово ее собирать!..  Тоненькая,
зелененькая... слл-авненькая... уана  ест  зеленые  туфельки...  что-то  ест
быстро... я гол-л-лод-на-ая...
   Джонатан свесил ноги с постели.
   - Дай сюда, Кэри! Кэри глупо улыбнулась:
   - Хоцца кушать. - Она соскочила с постели и на  четвереньках  выползла  в
жидкую грязь наружу.
   - Как быстро действует, - изумилась Анни. Джонатан встревожился:
   - Пэтти, пойди верни ее! Сюзи радостно сообщила:
   - Еще одна сигарета у Кэри на постели. И еще какая-то бамбуковая штучка в
тончайшей зеленой пыли. Она, наверно, раскатывала сухие листья.
   - Не трогай, Сюзи! - Джонатан пытался крикнуть, но голос был еще  слишком
слаб.
   - Это же травка, которую курят во всех колледжах.
   - Сюзи! Дай сюда! - приказал Джонатан. - Я не хочу, чтобы еще  кто-нибудь
свихнулся. Когда вернешься домой, кури эту дрянь  хоть  до  одурения,  но  в
джунглях этого делать нельзя.
   Он попытался встать, но ноги не слушались его, и он упал на постель.
   - Пэтти, я говорю тебе, иди верни Кэри!
   - Ты шутишь? Разве мне с ней сейчас сладить? - ответила та.  -  Ага,  вот
она встает. Вот снимает рубашку... сбросила сапоги... Ага, упала... катается
в грязи... Хорошо, огонь погас, а то она бы упала прямо в него... Обула один
сапог, пытается застегнуть.
   Все женщины вытянули шеи, наблюдая за сценой. Сюзи с завистью сказала:
   - Кажется, ей там хорошо. Джонатан повторил:
   - Верните ее немедленно.
   Никто не ответил ему. Он настаивал:
   - Если она попытается покинуть лагерь, остановите ее. Вы все должны с ней
справиться. Сюзи может сесть ей на шею. Свяжите ей руки за спиной, привяжите
к дереву, пока она снова не придет в себя.
   Не обращая на него внимания, Пэтти продолжала:
   - Теперь она добралась  до  манго...  Нет,  Сильвана,  оставь  ее,  потом
соберем. Тебе  ни  к  чему  выходить.  Она  прыгает,  как  белая  горилла  в
солдатских сапогах...
   Раздался шум, как будто что-то упало.
   - Трубка мира, - сказала Пэтти. - Сейчас она пытается разорвать  манго  в
грязи.
   - Она в грязи или манго? - спросила Сюзи.
   - Оба.
   Джонатан пробормотал:
   - Господи, лишь бы она не нашла кокаиновый куст! Сюзи быстро взглянула на
него.
   - Ты хочешь сказать, что здесь это есть?
   - Есть клочок земли в покинутой деревне, где растет эта штука.  Стебли  в
пять футов, серо-зеленые листья. Местные помешивают их в котле,  над  огнем,
сушат и делают из них пудру, которую смешивают с золой в той или иной  дозе.
Во время длительных путешествий по морю люди могут несколько дней не спать и
не есть.
   - Нам как будто это и нужно, - сказала Сюзи.
   -  Ну  нет,  Сюзи,  тебе  это  пользы  не  принесет.  Ты  превратишься  в
безразличное ко всему, изнуренное существо. Тогда отсюда уже не выбраться.
   Снова раздался грохот.
   - А это котелок с крабами на  сегодняшний  вечер,  -  сообщила  Пэтти.  -
Сильвана их, кажется, сварила. Нет, Сильвана, не выходи, мы их потом помоем.
   Сильвана сказала:
   - Черт побери, она  разрушит  весь  лагерь.  Сколько  может  продолжаться
действие этой дряни?
   - До трех часов, смотря по силе травы и по тому, сколько она выкурила,  -
ответил Джонатан. - Да брось же, Сюзи.
   - Это сумасшествие, - сказала Сильвана. - Я попробую вернуть ее, пока она
все не перевернула. Пускай проспится. - И она выбежала из хижины.
   Высунувшись наружу, Сюзи сообщала:
   - Кэри  душит  Сильвану...  Травка  придает  силы...  Нет,  похоже,  Кэри
собирается с ней вальсировать... Сильвана схватила ее  за  ремень...  Теперь
обе упали в грязь... Борьба в жиже... Мы могли бы продавать билеты и  делать
ставки... Сильвана опять ее повалила... ну и свалка!  Наверно,  Сильвана  ее
нокаутирует...  Сильвана  встает,  она  как   бешеная.   Она   что-то   орет
по-итальянски, а Кэри лежит  и  гогочет...  Сильвана  топает  ногой.  С  нее
хватит. Наверно она идет к воде.
   Джонатан быстро спросил:
   - А что делает Кэри?
   - Идет вдоль реки к Уильям Пенн.
   - Пэтти, верни ее. Черт, ты же знаешь, я не могу!
   - Ты шутишь! После того, что было у них с Сильваной! Джонатан заорал:
   - Она опасна для себя самой и для лагеря. Идите вы все, слышите,  все!  И
верните ее.
   Сюзи сказала с вызовом:
   - Ты учил нас убивать, а не драться в грязи.
   - Верните ее!