зилось его лицо.
   - Какого черта! Вы что, решили, что это я?.. Араторн!!!  Куда  вы  ее
ведете?! Что все это значит?
   - Прощайте, де Сейгаль, - небрежно отмахнулся Араторн. - Ваша роль  в
этом спектакле сыграна, и это была  роль  глупого,  напыщенного  петуха.
Убирайтесь с миром, кучер отвезет вас. А если вас волнует ваше пари,  то
скажите спасибо, что я сохранил вашу дурацкую жизнь. Вот вам и  выигрыш.
Прощайте.
   - Ах вы, гнусная тварь!  -  Граф  с  воплем  ринулся  вперед,  занося
кулаки.
   Однако кучер, к которому он повернулся  спиной,  оказался  проворнее:
выдернув из-под плаща дубинку, он обрушил ее на голову  графа.  Ноги  де
Сейгаля подкосились, и он рухнул где стоял.
   Лиза вскрикнула, рванулась к нему, но спутники Араторна подхватили ее
под руки и поволокли в темное отверстие двери. Перед тем как  спуститься
с  ними  по  неясно  различимым  ступеням,  Лиза  умудрилась   еще   раз
обернуться:  как  раз  вовремя,  чтобы  увидеть,  как   кучер   небрежно
втаскивает  в  карету  неподвижное  тело  графа   Де   Сейгаля.   Дверцы
захлопнулись, лошади пустились вскачь, а за Лизой  захлопнулась  тяжелая
дверь.

Глава 10

Выбор будущей императрицы

   Они шли довольно долго, забирая круто вниз, так что, по мнению  Лизы,
можно было бы пройти уже не  меньше  чем  полверсты  по  прямой  дороге.
Араторн зажег факел, и при его рваном свете Лиза видела  мрачные,  будто
склепы,  коридоры,  живо  напомнившие  зиндан  Хатырша-Сарая.  А  она-то
думала, что с подземельями в ее жизни покончено!
   Противу ожидания, воспоминание не испугало ее,  а  вселило  странную,
дерзкую  бодрость.  Там  было  куда  страшнее,  но  ведь  ушла  живая  и
невредимая. Она храбрилась как  могла,  и  все-таки  было  жутковато  от
мрачного молчания спутников,  от  неизвестности,  а  когда  свет  факела
выхватил из  тьмы  влажные  стены  и  осклизлую  решетку,  ноги  у  Лизы
подкосились, ибо она на миг вообразила, что это -  место  ее  заточения.
Вгляделась - но легче не  стало,  потому  что  за  решеткою  возвышались
несколько открытых каменных  гробов.  Конечно,  все,  что  могло  в  них
истлеть, уже давно истлело: даже беглым взглядом  можно  было  заметить,
что минули уже десятилетия после того, как в  последний  раз  отмыкались
замки решетки, но воздух здесь был отравлен тлетворными миазмами, и Лиза
постаралась задержать дыхание.
   Араторн, словно бы из почтения пред неведомым прахом, опустил  факел,
но гробы не скрылись во мраке: их слегка озарял бледный, меркнущий свет,
подобный, пожалуй, тому, какой может освещать преддверие  потустороннего
мира. Несколько медных светильников, в,  которых  почти  не  было  видно
огня, горели здесь неугасимо, как звезды, утонувшие в  мрачных  небесных
глубинах. Копоть ползла  по  сводам,  и  тяжелый  дух  чадящего  пламени
смешивался с затхлым запахом пещеры.
   Араторн вновь поднял свой факел, и эта  внезапная  вспышка  почему-то
ужаснула Лизу так, как если бы самый ад разверзся пред нею!..
   Словно в ответ,  впереди  зажегся  еще  огонь;  и  скоро  Лиза  и  ее
проводники вышли в  просторную  залу.  Два  факела  были  прикреплены  в
боковых светцах величавой  колонны.  Все  вокруг  по-прежнему  тонуло  в
темноте, и Лиза поняла, что  зала  обширна,  а  потолки  высоки,  только
потому, что шаги гулко отдавались во все стороны.
   Ее подвели  к  колонне  и  поставили  в  круге  колеблющегося  света;
сопровождающие  отошли  за  грань  его  и  канули  в  черноту,  но  Лиза
настороженным ухом слышала их затаенное дыхание и знала, что они  здесь,
стерегут ее.

***

   Время шло. Лиза стояла у колонны, но ничего не происходило,  и  страх
постепенно завладел ее душою.
   Бог весть чего уже ожидала она, каких угроз и  испытаний,  только  не
того  спокойного,  негромкого  старческого  голоса,   который   внезапно
зазвучал из мрака:
   - Прошу  простить  меня,  ваше  высочество.  Поверьте,  я  бесконечно
сожалею, что наша первая и  самая  важная  встреча  происходит  при  сих
весьма тягостных обстоятельствах.
   Лиза чуть не вскрикнула от неожиданности и слепо уставилась вперед.
   - Кто вы? - промолвила она, изо всех сил стараясь говорить  твердо  и
надменно, однако все же невольно прислонилась спиною к ледяному,  сырому
мрамору колонны, ибо ноги подкашивались. - Зачем я здесь?
   -  Можете  называть  меня  мессиром,  ваше  высочество.  А  обо  всем
остальном я с охотою вам поведаю.
   Он медлил, словно переводя дыхание или набираясь сил  для  долгого  и
трудного разговора.
   - Буду краток. Насколько мне удалось узнать, а  я  наблюдаю  за  вами
давно, вы, ваше высочество, не из тех, кого можно  купить  задешево  или
легко напугать.
   Вы обладаете сильной натурою, у вас прямой нрав и стремительный ум, -
скорее  не  легкомысленной  женщины,  а   хладнокровного   мужчины.   Не
сомневаюсь  поэтому,  что  вам  не  понадобится  много  времени,   чтобы
всесторонне оценить мои предложения. Итак, к делу.
   Не мне объяснять вам, ваше высочество, положение,  в  котором  сейчас
находится  Россия.  К  сожалению,  Россия  ввязалась  в  конфликт  между
Англией, Францией и Пруссией, который ничего не даст  вашему  отечеству,
но может  усилить  могущество  и  агрессивность  королевства  Прусского.
Финансы  страны  расстроены,   государственная   казна   опустошена;   и
неудивительно, если все наряды  и  даже  чулки  императрицы  покупают  в
Париже специальные поверенные. Огромные пространства России  пустынны  и
почти необитаемы. По сути дела, жизнь сосредоточена  лишь  на  небольших
участках вокруг нескольких крупных городов. Впрочем, обо всем  этом  вы,
разумеется,  знаете  не  хуже  меня.  Мне  больно  вести  сей  укоряющий
разговор, но давайте считать, что предметом его является не столько ваша
матушка, сколько императрица, государыня всея Руси.
   Последние слова он произнес хоть и ломано, все же по-русски.  И  Лиза
пристально вглядывалась в сырую тьму, откуда доносился этот размеренный,
обвиняющий голос, словно зачитывающий приговор:
   - Вам неприятно слышать сие, но, обладая прекрасным  умом,  Елизавета
всегда была ленива и тщеславна.
   Лиза невольно вздрогнула, услышав свое имя, но тут же  сообразила,  о
ком речь.
   - Она всегда скорее играла  в  государственного  деятеля,  занималась
страной, пока все было для нее ново и интересно; постепенно эта игра  ей
наскучила. Она даже не дает себе труда расправиться со  своими  врагами.
Самое большее, что их ждет, - это ссылка. Вспомните хотя бы  помилование
Остермана на плахе!.. Быть может, виною ее мягкая натура. Вы же  знаете,
молясь накануне решительного шага в ночь на 25 ноября  1741  года  ,  Елизавета  дала   обет:   если   переворот   завершится
благополучно, то она за все свое царствование не лишит жизни  ни  одного
человека! Одному богу, который велит нам прощать врагов  своих,  ведомо,
хорошо сие или дурно.
   Но при всем мягкосердечии Елизавета  нетерпима  к  любой  иной  вере,
кроме православной. Некоторые ее  распоряжения  свидетельствуют  даже  о
православном фанатизме! Вскоре после вступления на  престол  она  издала
указ, которым повелела всех евреев, как  ненавистников  имени  Христова,
немедленно выслать из России. При этом им  запретили  вывозить  с  собой
золото и серебро.
   Перед тем как покинуть страну, они должны были обменять драгоценности
на русскую медную монету. Сенат, в котором, видимо, есть разумные  люди,
получив этот указ, подал императрице доклад, в котором  говорилось,  что
подобные меры привели бы к значительному ущербу в торговле,  особенно  в
Малороссии. И знаете,  какую  резолюцию  начертала  императрица  на  сем
докладе?! "От врагов Христа не желаю интересной прибыли!"
   Мессир умолк, то ли давая Лизе время оценить сказанное, то ли пытаясь
утихомирить ярость, которая прорвалась в последних словах.
   Но Лиза думала о другом. Она никак не могла уразуметь, зачем  на  нее
обрушен весь этот поток обвинений?
   Чего он хочет добиться? Восстановить княгиню против ее матушки?  Даже
если бы Августа сейчас подвергла проклятиям государыню, что могло бы  от
этого измениться? И, призвав на помощь всю свою осторожность,  изо  всех
сил пытаясь вообразить, как бы поступила в сем положении ее  царственная
подруга, Лиза холодно промолвила:
   - Я не совсем понимаю, мессир, для чего меня доставили сюда. Все, что
вы говорите, я знаю сама. Или вы желали бы  услышать  мои  возражения  в
защиту матушки моей и государыни? Или... - Лиза чуть не вскрикнула,  ибо
ее вдруг осенило. - Или же вы надеетесь возбудить во мне вражду к ней  и
ускорить мое возвращение в Россию, чтобы вступить  с  нею  в  борьбу  за
власть?
   Лизу била такая дрожь, что ей вновь пришлось неприметно опереться  на
колонну. Свои слова она слышала как бы со стороны и мимолетно удивилась,
как у нее хватило ума произнести такое. Очевидно, мессиру эта речь  тоже
не показалась глупой.
   - Ценю такую откровенность, ваше высочество.
   Вижу, вы не унаследовали от Елизаветы Петровны ее привычку сидеть меж
двух стульев. Ну что ж, буду и я прям и скажу вам искренне, чего  желаю.
Вам нет нужды готовиться к  борьбе  с  родной  матерью,  хотя  в  бурной
истории России, если не ошибаюсь, бывало и такое. Не знаю,  известно  ли
вам, что нынешней зимою состояние здоровья императрицы резко ухудшилось.
Сейчас она заперлась в своих покоях,  одержимая  приступами  меланхолии.
Целые дни она не встает с постели, но  лечиться  отказывается,  не  пьет
лекарств и почему-то во всем доверяется какому-то  цирюльнику  Фуасовье,
который в медицине ниже всякой посредственности.  По  моей  просьбе  был
составлен гороскоп императрицы.
   И, согласно сему гороскопу,  ее  величество  Елизавета  скончается  в
декабре сего года.
   - Гороскоп? - Лиза не знала, что такое гороскоп, но почему-то при сем
слове  вспомнила  зодиаки  Джузеппе  и  не  сомневалась,   что   угадала
правильно: гороскоп - это знамение судьбы. Она-то достаточно повидала  в
жизни, чтобы поверить любому предсказанию.
   Верит ли в них Августа?
   - Не понимаю, почему я должна  принимать  ваши  слова  за  истину,  -
пожала плечами Лиза. - Мой гонец ничего не сообщал мне об этом.
   - Ваш гонец, - отозвался мессир, - и не мог вам ничего сообщить,  ибо
не воротился из России.  Судьба  его  вам  неизвестна.  Однако  я  окажу
любезность и уведомлю вас, что он был перехвачен уже во дворце, по  пути
к государыне. И перехвачен не кем-нибудь, а великим князем Петром.
   - Но по какому праву?!
   - По праву племянника императрицы и ее законного наследника.
   "...Или верны слухи: мол, она пруссаку  -  племяшке  своему  наследие
дедовское пророчит?" Так вот о чем говорила тогда  Августа!  Значит,  на
пути к престолу у нее есть серьезный соперник?
   Мессир словно подслушал ее мысли:
   - На вашем месте я опасался бы не Петра. Государыня приблизила его  к
себе, но уже давно поняла, что он  -  не  тот  государь,  какой  надобен
России. Она даже отстранила его от  дел,  но,  как  всегда,  не  приняла
никакого решения относительно престолонаследия.  Так  что  пока  в  силе
остается прежнее завещание. При дворе царят нервозность  и  неразбериха,
которые в случае кончины императрицы облегчат  путь  к  власти  наиболее
удачливому из претендентов.
   - Вы имеете в виду... -  Лиза  пыталась  создать  впечатление,  будто
прекрасно понимает, о ком идет речь.
   - Не забывайте, что в  Шлиссельбурге  томится  Иоанн  Брауншвейгский,
который должен был бы наследовать престол, не учини гвардия с Елизаветой
тот  знаменательный  переворот.  Не  следует  недооценивать   и   бывшую
принцессу  Ангальт-Цербстскую,  ныне  великую  княгиню  Екатерину.   Она
необычайно  активна,  вербует  сторонников  среди  придворной  знати   и
духовенства,  ударившись  в  воинствующее  православие.  Она,   конечно,
следует примеру самой императрицы и  ведет  тесную  дружбу  с  гвардией.
Особенно с  некоторыми  гвардейцами...  Звезды  ей  благоприятствуют  и,
очевидно, будут благоприятствовать впредь, ежели... Ежели не  произойдет
что-то непредвиденное.
   - Вы говорите о моем внезапном возвращении  в  Россию?  -  попыталась
угадать Лиза, у которой уже голова шла кругом.
   - Дитя мое! - ответил мессир с беспощадной снисходительностью. - Да у
вас в России пока нет ни одного шанса!

***

   Лиза опешила. Привезти в какие-то потайные подземелья  предполагаемую
претендентку на русский престол для  того  только,  чтобы  сообщить  ей:
никогда не получит она сего престола?! Из пушки по воробьям, если еще не
глупее!
   Ее растерянность вмиг сменилась яростью.
   - Полагаю,  -  она  пыталась  придать  голосу  ту  же  оскорбительную
учтивость, с какой звучали слова мессира, -  вы  все  сказали?  В  таком
случае мне хотелось бы проститься с вами, мессир, и  вернуться  к  себе,
чтобы продолжать свое унылое, беспросветное существование. Благодарю  за
тот урок русской истории, который вы мне преподали.
   - Я не договорил, ваше высочество. - Показалось или впрямь  в  голосе
проклятущего  мессира  прозвучала  нескрываемая   усмешка?   -   Умоляю,
наберитесь еще немного терпения, и вы поймете наконец, к чему я клоню.
   Итак, представьте себе ваше возвращение в Россию.
   Вас не  знает  никто.  Ваши  права  могут  подтвердить  лишь  те  три
человека, которые были посвящены в тайну вашего  рождения  и  на  глазах
которых вы росли все эти годы. Но господин  Дитцель  надежно  упрятан  в
равелин Петропавловской крепости, так что его вполне можно  сбросить  со
счетов:
   - он едва ли  долго  сможет  выносить  условия  своего  заточения.  У
госпожи Шмидт слабое здоровье. Да и кто  станет  слушать  старую  немку,
которую вполне можно объявить  умалишенной?  Граф  Соколов  -  этот  уже
серьезнее. Однако при запальчивости его нрава нельзя быть уверенным, что
он внезапно не ввяжется в какую-нибудь дуэль,  могущую  закончиться  для
него весьма плачевно. Вы меня понимаете?.. И что тогда? Ваша матушка  не
видела вас двадцать восемь лет.
   Ваш отец не видел вас никогда. Более того, он  и  не  знает  о  вашем
рождении!
   Лиза похолодела. Бедная Августа, о  господи!..  Все  ее  честолюбивые
мечты, вся ее гордость, все эти годы ожидания!.. Какое счастье,  что  ее
здесь сейчас нет, что она не слышит сих оскорбительных,  не  оставляющих
никакой надежды слов!
   - Да, - проронил мессир веско, - Елизавета Петровна всегда  приносила
только несчастья  или  опалу  тем,  кого  она  любила.  И  вы,  конечно,
понимаете: лучше вам оставаться княгиней Петриди на вилле Роза в Риме до
тех пор, пока вы не изживете содержимого вашего заветного  сундучка;  и,
может быть, попытаться, пока еще есть  кое-какое  приданое,  найти  себе
богатого мужа, нежели объявиться под  именем  великой  княжны  Елизаветы
Романовой в Зимнем дворце... Безо всякой поддержки.
   Все существо Лизы было до такой степени напряжено, что его  последнее
слово, произнесенное с особенным выражением, так и резануло по натянутым
нервам.
   Так вот к чему этот слишком длинный разговор! Вот к чему ее подводили
медленно, но неуклонно! Вот зачем притащили сюда! Кое-что прояснилось, и
Лиза смогла вздохнуть свободнее.
   - Без поддержки? - повторила она задумчиво. - Без.., вашей поддержки,
очевидно?
   - Да, ваше высочество. Без нашей поддержки.
   Почему-то Лиза ожидала, он скажет: "Без моей". То есть он ищет  выгод
не для себя только? Не чинов, наград себе, не почестей своему имени?
   Наверное, эта растерянность была понятна человеку, который вел с  ней
разговор. Человеку гораздо более умному и проницательному, чем она.
   - Ваше высочество, я предлагаю вам силу куда как серьезнее той, какая
возвела в свое время на престол вашу матушку и даже  вашего  деда,  хотя
люди, которые будут стоять за вами и вести вас,  владеют  любым  оружием
столь же виртуозно, как и словом божьим, кое они проповедуют.
   - Эта сила - религия? - Лиза так и вскрикнула. - Вы  хотите  обратить
Россию в католичество?!
   Тьма вокруг слегка усмехнулась:
   - Ваше высочество, любая религия, кроме православия и  мусульманства,
которая привлекает вас, вполне устроит и нас.  Католицизм,  лютеранство,
протестантизм, иудаизм, ламаизм, буддизм... Что вам больше по нраву?
   От неприкрытого цинизма сих слов Лиза содрогнулась. Может  быть,  она
не очень много понимала  в  движущих  силах  истории,  но  одно  усвоила
прочно: вера - вот из-за чего чаще всего вспыхивают войны.  Вера  -  вот
что укрепляет сражающихся, от государей до простых солдат!  Вера  -  вот
что может сплотить ненавидящих друг друга, сделать их единою  семьею.  И
она же способна превратить самых близких людей в смертельных врагов. Все
это Лиза успела узнать на опыте своей жизни, а потому  не  могла  сейчас
поверить ушам.
   - Вижу, вы не понимаете, - мягко произнес мессир. - Орден, который  я
имею честь представлять и который  готов  обещать  вам  свою  поддержку,
ставит перед собою одну лишь задачу: уничтожение православия;  и  облик,
который нам придется принять для достижения этой цели, не имеет  особого
значения. Так, мы  соперничаем  на  Балканах  в  жестокости  с  турками,
насаждая в противовес им католицизм. Потому  только,  что  магометанство
для нас почти столь же опасно  и  неприемлемо,  как  и  православие.  Но
борьба с магометанством - дело  будущего.  Православные  же  страны  уже
сейчас становятся ареной наших  действий.  Мы  отдаем  ему  приоритет  в
уничтожении потому, что эта религия не в силах справиться с  подчинением
масс  так,  как  того  требуют  более   совершенные   религии,   истинно
исповедующие заветы Христа, господа бога нашего. Ни одна мировая религия
не  формирует  в  душе   человека   такой   комплекс   независимости   и
ответственности каждого отдельно взятого существа за судьбу всего своего
рода и территории своей жизнедеятельности, как православие. А ведь  если
Христос велел оставить мать и отца своих для служения ему, то  разве  не
отвратительно ему пристрастие  людей  к  нации  своей  и  ей,  одной  ей
поклонение, в ущерб иным нациям - так называемый патриотизм?
   Лизу передернуло. Казалось, он говорит о животных, даже о  насекомых!
Да как он смеет?!
   Но ей не дали возмутиться.
   - Я надеюсь на  ваше  благоразумие,  ваше  высочество.  Понимаю,  что
сейчас вам всего более хотелось бы выцарапать мне глаза. Ради  вашей  же
безопасности умоляю помнить, где вы находитесь.
   Лиза медленно перевела дыхание и расцепила сжатые кулаки. Вовремя  он
об этом напомнил, слизняк!
   - Со своей стороны добавлю: я не намерен  вступать  с  вами  в  торг,
тратить время на рассказ об истории Ордена, его обрядах и прочем.  Я  не
стану открывать вам название Ордена и его девиз, а также  тайные  знаки,
по которым братья и сестры узнают друг друга. Вам придется  принять  все
мои условия, если вы хотите обеспечить себе трон сейчас - и долгие  годы
счастливого, безоблачного правления впоследствии.
   - Иначе?..
   - Иначе вы умрете.
   Лиза некоторое время помолчала, прежде чем хрипло усмехнулась:
   - Но зачем все так усложнять? Вы говорили об Иоанне Брауншвейгском, о
великом князе Петре и  великой  княгине  Екатерине,  так  почему  бы  не
обратиться к ним с вашими предложениями? Может, дело скорее пойдет: я-то
здесь, в Италии, а они уже там, в России.
   - Петр - алкоголик, развратник, слабодушный дурак. К тому же гороскоп
его более чем неблагоприятен.
   Иоанн Брауншвейгский,  конечно,  за  свободу  и  трон  пообещает  что
угодно,  однако  просто  физически  не  в  силах  будет  выполнить  свои
обещания:  десятилетия   заключения   превратили   его   в   безвольного
полуидиота. Екатерина... - Голос мессира мечтательно дрогнул. -  О,  эта
особа мне импонирует! К сожалению, мы слишком  поздно  обратили  на  нее
внимание. Мы  упустили  годы.  Она  успела  так  набраться  православной
заразы,  что  теперь  русофилка  пуще  самой  Елизаветы!  Мы  попытались
предпринять кое-какие шаги, предложив  ей  -  женщине!  -  вступить  дл