какие полусаксонские... -  Гудрун  вовремя
спохватилась. Раздраженная Бретана будет питать к ней еще большее недоверие.
   - Ты же знаешь, что мне  выбирать  не  приходилось,  -  сердито  ответила
Бретана.
   - А что выбрала ты сама? Брата Хаакона?
   Обе знали, что это правда, но Бретана не хотела  раскрывать  свое  сердце
перед женщиной, которая явно желала ей зла.
   - Теперь это уже не имеет значения, - ответила Бретана, отворачиваясь  от
нее и своим тоном давая понять,  что  она  не  собирается  удовлетворять  ее
любопытства.  -  Сейчас  мой  выбор  -  это  дорога  домой,  о  чем  ты  так
позаботилась. Кстати, как это тебе удалось добраться сюда на  корабле.  Я-то
думала, что на моей свадьбе гуляет весь Трондберген.
   - Я, может быть, уже не королева, но у меня есть  деньги  и  определенное
влияние. Я купила для тебя корабль с командой  и  наняла  капитана,  который
знает дорогу в Англию. Это было не так сложно, да  и  корабль  не  такой  уж
большой.
   Гудрун улыбнулась как Бретана, чтобы согреться,  поплотнее  закуталась  в
свой шерстяной плащ.
   - Но он выдержит штормы Северного моря? - спросила  Бретана.  -  Ты  ведь
знаешь, что однажды я уже искупалась в нем, и мне не хотелось  бы  повторять
это.
   - Нет, - согласилась Гудрун, - этого мы не хотим. Никто не  заинтересован
в том, чтобы ты искупалась в водах фиорда.
   Что-то странное и недосказанное почудилось в  этих  словах  Гудрун.  Хотя
Бретана и не могла точно определить, что  это  такое,  но  в  их  дальнейшем
разговоре постоянно присутствовал какой-то  элемент  опасности.  Жестом  она
попросила разрешения взять светильник Гудрун.
   - Хочешь выйти? - резко спросила Гудрун.
   - Надо развести огонь. Ты покажешь, где найти дрова и щепки?
   Гудрун язвительно улыбнулась. -  Все-то  ты  можешь.  Я  бы  не  поверила
саксонской аристократке с такими полезными навыками.
   С каким наслаждением Бретана исхлестала  бы  Гудрун  по  ее  высокомерной
физиономии, но приходилось сдерживаться в интересах и ее, и Бретаны.
   - После кораблекрушения я  научилась  маленькой  хитрости,  как  разводят
огонь.
   - Среди прочих других, - вкрадчиво прошептала Гудрун, хотя  и  достаточно
громко для того, чтобы Бретана расслышала эти слова.
   Бретана повернулась к ней и сказала:
   - Гудрун, мне твое общество нравится не больше, чем мое тебе. С  тех  пор
как я узнала тебя, ты всегда подвергала меня нападкам, оскорбляла,  вовлекла
меня в предательство, которое, хотя и устраивает меня в конечном счете,  все
же служит твоим интересам. Я бы предпочла расстаться сейчас же,  но  так  уж
сложилось, что нам придется провести вместе еще  одну  ночь,  после  чего  я
навеки зарекусь когда-либо видеть твое доброе  лицо.  А  пока  нам  придется
как-то ладить.
   Гудрун видела, сколь много привлекательно-то в этой  женщине,  сколько  в
ней хитрости, жертвами которой стали и  Торгуй,  и  Хаакон.  Она  не  только
прекрасна, но еще умна и энергична. У Гудрун тоже хорошая голова, однако,  в
отличие от нее, ум Бретаны отличается тонкостью и каким-то  изяществом,  чем
Гудрун, несмотря на какие угодно ухищрения, ей ими никогда не овладеть.
   Какие же мужчины  простофили,  чтобы  давать  себя  дурачить  такими  вот
штучками, которые проходят у них  за  изысканность.  Ну  ладно,  послезавтра
глупость Хаакона и сама Бретана уже не будут ей помехой.
   Нож у нее есть. Надо только набраться решимости и воспользоваться им. Это
поступок храбреца, который кажется таким простым, если  видишь  перед  собой
женщину, которая принесла тебе столько несчастий.
   Этот трюк, когда она убедила Бретану  в  своем  намерении  помочь  той  с
побегом, был до смешного прост. Но с тех самых пор, как после свадьбы к  ней
с новостями пришла колдунья, которая знала, что Гудрун  хорошо  заплатит  за
сообщение о том, что же в действительности говорили священные  палочки,  она
уже предчувствовала наступление злой для себя поры.
   И ведь что удивительно - Бретана даже и не хотела быть  с  Хааконом.  Это
чувство было необъяснимым для Гудрун, но она приписывала его  непреодолимому
влечению саксонки к Торгуну. Даже не зная  о  ее  беременности,  Гудрун  все
равно убедила бы ее в необходимости побега.  А  зная  сведения,  которые  ей
предоставила прорицательница, все оказалось и того проще.
   Лучше, конечно, чтобы Бретана оставалась жить. Однако Гудрун  знала,  что
выбора у нее нет. Она знала и понимала Хаакона лучше, чем  кто-либо  другой.
Само собой разумеется, он не простит  ей  предательства,  да  и  нет  такого
корабля и такого широкого моря, чтобы она могла избежать их мести.  Но  даже
если это не удастся Хаакону, то уж Магнус-то точно сделает все как надо.
   А  попавшись,  Бретана  (кто  в  этом  сомневается)  предаст  Гудрун  как
сообщницу. Это будет для нее концом всего. Нет, есть только один выход.
   Завтра Гудрун уведет ее из хижины под предлогом  необходимости  встретить
Бронвин у устья соседнего фиорда. Но Бретана никогда не увидит ни фиорда, ни
воображаемого  корабля,  на  который  она  так  рассчитывает.  Вместо  этого
саксонка встретит свою смерть на острие кинжала Гудрун.
   Сначала Хаакон будет заниматься поисками, но, не найдя ее, решит, что она
безвозвратно исчезла. В конце  концов,  он  прекратит  всякие  поиски  и  со
временем  его  симпатии  вновь  обратятся  к  Гудрун.  И  она  опять  станет
королевой. Единственное препятствие между Хааконом и ее королевской  судьбой
здесь, в одной с ней комнате, в обличье этой порочной девки.
   К этому времени Бретана разожгла в очаге ревущее пламя. Осмотрев комнату,
она заметила два простых деревянных ложа, на которых  можно  было  прекрасно
провести эту ночь.
   - Если не возражаешь, - обратилась она к Гудрун, - я бы выбрала вот  это.
- И она указала на ближайшую к ней кровать. Не встретив никаких  возражений,
она легла на шкуры и вместо одеяла натянула на себя плащ.
   - Спокойной ночи, - зловеще прошептала  Гудрун.  -  Завтра  у  нас  будет
трудный день.

Глава 20

   - Откуда ты знаешь, что она сбежала? Задавая этот вопрос, Торгуй тряс  за
плечи своего молодого слугу Ролло, как будто таким образом надеялся вытрясти
из него столь необходимые ему сведения.
   - Я это  слышал  от  слуги  в  доме  Хаакона.  Когда  этим  утром  король
проснулся, ее уже не было. И никто не знает, куда она убежала. Но  я  ей  не
завидую, когда Хаакон ее найдет. Говорят,  он  разъярен,  как  волк,  и  уже
собирает своих людей на ее поиски.
   Торгуй едва верил своим ушам. Еще вчера он видел, с какой охотой  Бретана
шла замуж за его ничтожного братца, а сегодня она в бегах. Почему?
   Что такое он сделал с ней, что ее чувства к нему так быстро изменились?
   Торгуй предполагал все что угодно,  но  ничего  хорошего  ему  на  ум  не
приходило. Но главное то, что она сбежала от него.  По  всему  выходит,  что
теперь она сожалеет о своем выборе.
   Каковы бы ни были ее чувства к нему, он не  может  допустить,  чтобы  она
оставалась пленницей брака, от которого бежит сломя голову.  Да,  он  видел,
как она выбрала другого, но любить ее от этого он не перестал.  Может  быть,
ему удастся убедить ее в том, что он изменился и цели у него теперь  другие.
Она может отказаться, но, что бы ни было между ними, он не позволит  Хаакону
добраться до нее первым.
   - Давай сюда Локи. И только взнуздай его, для остального времени  у  меня
нет. Быстро!
   Услышав столь  решительное  приказание,  Ролло  прямо-таки  выкатился  из
дверей и помчался к боковой конюшне, где был привязан Локи. Торгуй  поспешно
оделся, опоясался мечом в ножнах и набросил на плечи тяжелый дорожный  плащ.
Одеваясь, он все время думал о том, как  лучше  всего  опередить  Хаакона  и
быстрее найти Бретану. Но трудность заключалась в том, что он не знал,  куда
она направилась. Он быстро перебрал в  уме  возможные  варианты.  По  словам
Ролло, все подозревали, что она была одна. Если так, то в одиночестве она не
двинется к морю. Какой из  нее  моряк,  она  и  с  маленькой  лодкой  бы  не
управилась, да и слишком она умна, чтобы даже пытаться сделать это.
   Отказавшись от мысли, что ее надо искать в районе  фиорда,  Торгун  начал
продумывать вариант с горами, которые со всех сторон окружали Трондберген  и
куда она могла добраться пешком и, может быть,  верхом.  Начинать  надо,  во
всяком случае, со спальни Хаакона; известно, по крайней мере,  что  начинала
она свой путь именно оттуда.
   Торгуну пришло в голову, что  Хаакон  может  рассуждать  точно  таким  же
образом и уже вполне мог начать поиски своей новой  жены.  Но  один  он  это
предприятие не начнет; он соберет поисковую группу  из  ярлов,  куда,  может
быть, войдет даже медленный на подъем Магнус. Это даст  Торгуну  выигрыш  во
времени. Но даже если и нет, то все равно, он должен попытаться сделать  все
для ее спасения, когда жизнь Бретаны висит на волоске. Если Хаакон найдет ее
первым, он просто ее убьет - в этом Торгун нисколько не сомневался.
   За дверью раздалось ржание Локи. Мгновение - и вот Торгуй  уже  на  коне.
Уверенной рукой он направлял его к дому брата. Едет он медленно,  чтобы  без
нужды не привлекать внимания окружающих.
   Если Бретана начала свой путь отсюда,  то  сомнительно,  чтобы  она  ушла
через главную дверь. Свадебные торжества затянулись до рассвета, поэтому она
не могла пройти здесь незамеченной. Начнет он с заднего крыльца.
   Обогнув дом, он нашел то, что искал. Здесь, в размокшей грязи, он  увидел
четкие следы лошадиных копыт. Но, вопреки  ожиданию,  здесь  явно  было  две
лошади.
   Быстро спешившись, Торгуй наклонился, чтобы  получше  рассмотреть  следы.
Вдруг он увидел нечто такое, от чего  его  глаза  расширились.  Одна  лошадь
принадлежала Гудрун. След от ее правого переднего копыта был  не  правильной
формы, и только он,  продавший  Гудрун,  засомневался,  что  напал  на  след
Бретаны.
   Но следы были такие  свежие  и,  кроме  того,  лошадей-то  было  две.  Ну
конечно! Гудрун и увезла Бретану. Он знал, как она неистовствовала по поводу
намерения его брата жениться на саксонке, и кто лучше нее знал, как избавить
Хаакона от искушения?
   Для Торгуна не составило труда быстро сделать пугающий своей трагичностью
вывод. Как никто другой зная Гудрун, он не сомневался в том, что ее  замыслы
чреваты огромной опасностью для любимой им женщины.
   Теперь на поиски у него остается совсем мало времени.  Одним  прыжком  он
взлетел на спину нетерпеливого животного и вонзил  шпоры  в  его  бока.  Под
громкий стук тяжелых копыт лошади он с бешеной скоростью устремился вверх по
склону холма, все дальше и дальше удаляясь от дома.
   - Так, - со злостью прошипел Хаакон, наблюдая за удаляющимся Торгуном.  -
Все это затеял мой брат, и он заплатит за это.  И  эта  полусаксонская  сука
тоже, - думал он, стараясь, чтобы Магнус не заметил бушевавшей в нем ярости.
   Было от чего бесноваться, когда он обнаружил  исчезновение  Бретаны.  Его
гнев еще больше увеличился от того, что  около  кровати  он  нашел  мешочек.
Дальше - больше. Побег Бретаны стал достоянием молвы, и Магнус согласился  с
тем, что виновником этого катастрофического события был Торгун, и вот  тогда
Хаакон просто взбесился от ярости. То, что тебе наставляют  рога  -  скверно
само по себе, но когда это совершает собственный брат негодяй!..
   Хаакон вел себя осторожно, стараясь не  вызвать  у  Магнуса  опасений  по
поводу его мести Бретане, хотя оба догадывались о том, что  она  сознательно
пошла на измену своему мужу. Хаакон нисколько не сомневался в том,  что  оба
давно замышляли этот побег и что особое удовольствие им  доставил  выбранный
для этого и оскорбительный сам по себе момент.
   Торгун, конечно, и устроил так, чтобы Бретана ушла  от  мужа.  Теперь  он
явно знает, где найти свою  возлюбленную.  Брат  надеется,  что,  откладывая
встречу с ней, они будут  в  безопасности.  "Я  не  предоставлю  ему  такого
удовольствия!" - думал Хаакон, успокаивая своего гарцующего жеребца.
   - Ярл Магнус, предатель Торгуй, несомненно,  направляется  на  встречу  с
твоей дочерью. Если быть осторожным, то можно последовать за ним и  остаться
незамеченными. Попомни мои слова,  Локи  и  восседающий  на  нем  похититель
приведут нас прямо к Бретане.
   - Я следую за тобой, - ответил его спутник.
   Хаакон вонзил каблуки в крутые бока своего коня, и тот  рванулся  вперед.
Свита Хаакона последовала за своим хозяином.
   Узкая тропинка, которая вела к хижине, круто взбиралась вверх. Чем выше в
горы,   тем   заметнее   становилось   постепенное   исчезновение   весенней
растительности, которая в изобилии  произрастала  на  широких  полях  вокруг
Трондбергена. Она сменялась суровым лесом, в  котором  на  этой  высоте  еще
господствовала зима.
   Тропинка пролегала через пихтовый лес  и  выводила  к  небольшой  хижине,
которая весной и летом служила охотничьей сторожкой. Торгуй  знал,  что  еще
недавно она была обитаема и поэтому, скорее всего, имела достаточные  запасы
съестного.
   Наверное, на это  и  рассчитывала  Гудрун.  Мысленно  прослеживая  детали
побега Бретаны, Торгуй все меньше и меньше сомневался в том, что именно сюда
она и направилась. Даже без помощи Гудрун она и сама могла дойти  до  хижины
по хорошо протоптанной тропинке. Но следы двух  лошадей,  которые  он  видел
перед собой, убеждали его в том, что кто-то сопровождал ее. В этой  роли  он
не мог представить никого, кроме Гудрун, у которой было достаточно оснований
или злости, чтобы так досадить Хаакону.
   Торгун был уверен в том, что его брат вскоре последует за ним.  И  каковы
бы ни были его намерения, их можно не принимать во внимание при условии, что
Торгун придет к цели первым. Он ехал настолько быстро,  насколько  позволяла
сильно пересеченная местность. Лошадь шла ходко, и он был уверен, что увидит
Бретану раньше Хаакона.
   Достигнув хижины, он освободит Гудрун от ее пленницы, а затем, да поможет
им Один, они с Бретаной найдут убежище в лесистых горах неподалеку отсюда  и
пробудут там до тех  пор,  пока  им  не  удастся  без  опасности  для  жизни
пробраться через фиорд.
   Одна горная гряда, протянувшаяся по ту сторону  Трондбергенского  фиорда,
потом глубоко врезавшийся в сушу морской залив,  ведущий  на  запад,  а  там
дрейфует корабль с экипажем, посланным накануне Торгуном, который  надеялся,
что Бретана примет его спасительный план.  Она  отказала  ему  на  свадебной
церемонии, но все его приготовления могут еще очень даже пригодиться.
   Он молча воззвал к Фрею, умоляя его убедить  Бретану  согласиться  с  его
планом. Пусть она по крайней мере позволит спасти ее от наказания, которому,
без сомнения, она будет подвергнута Хааконом, как только он найдет ее.
   Каким бы странным это ни показалось, но деньги для него теперь  мало  что
значили. Ведь ни за какие богатства ему не обрести вновь сокровенное желание
его сердца - любовь Бретаны. Печалясь, он думал о том, что у  нее  есть  все
основания отвергнуть его. Самое главное сейчас - это освободить  ее  и  даже
способствовать возвращению в Англию. Хотя Локи и так резво бежал по неровной
тропинке, Торгуй гнал его все быстрее и быстрее, сильно ударяя каблуками  по
крутым бокам коня.
   А совсем недалеко от Торгуна, мчавшегося на  своем  боевом  коне,  свежий
утренний воздух вывел Бретану из сонного забытья. Шерстяной плащ, в  который
она завернулась накануне ночью, оказался слабой защитой от холодной  погоды.
Какое-то время она лежала совершенно неподвижно, не желая упускать ни  одной
частицы тепла, которое только и можно было сохранить,  скрючившись  в  такой
неудобной позе.
   Сначала она не могла понять, где она. Но затем, повернув голову с надетым
на нее капюшоном, в противоположном углу помещения она увидела Гудрун,  и  в
памяти мгновенно всплыла целая череда ужасных событий прошлой ночи.
   Ведь она чудом избежала  самого  скверного  поворота  событий  с  момента
своего похищения из Глендонвика. Ее охватило желание вновь  оказаться  дома,
под защитой столь дорогих ее сердцу  стен,  которые  берегли  ее  в  течение
стольких лет. Даже навязчивое внимание Эдуарда - это ничто  по  сравнению  с
грубыми выпадами Хаакона. Ее злоключения в Англии меркли на фоне всего того,
что ей суждено было вынести до сих пор и что в какое-то время казалось столь
ужасным.
   Как все-таки изменилось ее настроение за такое  короткое  время.  На  нее
нахлынули воспоминания о блаженном времени на острове Эйнара, согрев ее ум и
сердце и вызвав поток  теплых  слов.  Она  вспомнила  трогательную  нежность
прикосновений Торгуна. А что он? Обратятся ли вновь его мысли к ней, если он
спросит себя, почему она убежала от свадебного ложа его брата?
   Было бы самонадеянным с ее стороны думать о том, что  он  дал  себе  труд
поразмышлять по этому поводу, если вспомнить его поведение на свадьбе.
   Она  и  представить  себе  не  могла,  что  в  его  глазах  увидит  такое
презрительное отношение к себе. Неужели это те же  самые  глаза,  которые  с
таким обожанием смотрели на нее еще совсем недавно? Значит, ему  нужно  было
только ее богатство? Как он мог с таким безразличием отпустить ее в  постель
Хаакона? Все эти вопросы мучили ее, и она изо всех сил старалась отогнать их
от себя, чтобы снова не разрыдаться.
   - Теперь это все не имеет  значения,  -  тихо  произнесла  она  вслух,  -
главное то, что сейчас я в безопасности.
   Даже эти негромко произнесенные слова пробудили Гудрун ото сна.
   - Уже рассвело! - воскликнула она с тревогой и  мгновенно  выпрямилась  в
постели, а затем в каком-то возбуждении и растерянности оглядела помещение.
   - Да, и уже довольно давно. Я все прислушивалась, не пришел ли твой слуга
с Бронвин, но никого не было. Они скоро появятся?
   Гудрун самой была  противна  вся  эта  игра,  и  ее  голос  ясно  выдавал
охватившее ее раздражение.
   - Я просила тебя  не  приставать  ко  мне  с  этими  твоими  бесконечными
расспросами. Мы скоро встретим ее.
   Гудрун была обеспокоена не столько вопросами Бретаны,  сколько  тем,  что
она проспала. Очевидно, на ней не могли не сказаться переживания  вчерашнего
ночного побега. А ведь она хотела подняться пораньше,  чтобы  устранить  все
следы пребывания Бретаны в  этой  хижине  до  того,  как  сюда  нагрянут  их
преследователи. И вот, вместо этого она теряет драгоценное время.
   Их крошечная хижина как будто специально предназначена  для  того,  чтобы
скрывать беглецов, и Гудрун знала, что сюда не замедлит явиться  разъяренный
Хаакон и его люди, чтобы отомстить за нанесенное ему оскорбление. Вот почему
совершенно необходимо увести Бретану из дома и заманить ее подальше в лес. И
вот  там-то  короткий,  но  смертоносный  кинжал  Гудрун  и   сделает   свое
дьявольское дело.
   Проигрывая в уме детали убийства Бретаны, она машинально положила руку на
зачехленный нож, свисавший с пояса поверх ее платья. Сам по себе  клинок  не
вызывал подозрений, поскольку многие скандинавские женщины  носили  подобные
ножи, и столь состоятельной и знатной, как  Гудрун,  привычка  носить  такой
заурядный предмет выглядела довольно странной, однако Бретана, мало что зная
о местных, не находила в этом ничего удивительного. Гудрун продолжала водить
пальцами по изгибам этого небольшого оружия и вдруг с  ужасом  увидела,  что
Бретана с успехом занимается разжиганием огня в угловом очаге.
   - Ты что, спятила? - истошно завопила она и бросилась  к  ней.  -  Хочешь
дождаться здесь Хаакона? О чем ты думаешь, разжигая огонь?
   - О том, что мне холодно, - спокойно ответила  та.  Она  шагнула  вперед,
чтобы помешать Гудрун загасить разгорающееся пламя. - Ты же  сама  говорила,
что у нас есть время, пока он бросится за нами в погоню. И в  любом  случае,
мы не можем уйти без Бронвин. С огнем или без него, но  нам  надо  дождаться
твоего слугу, и я не вижу причины замерзать, когда мы ждем.
   - Я говорила тебе, что мы  встретим  ее  у  фиорда,  -  резко  произнесла
обеспокоенная Гудрун.
   - Но ве