оставляло  ему  никакого  другого
выбора.
   - Дитя, ты очень богатая женщина. Мое  состояние,  которое  скоро  станет
твоим наследством, одно из самых больших в  Трондбергене.  Торгуй  же  лишен
наследства, и, кроме того, он давно навлек на себя гнев Хаакона.  При  своей
теперешней бедности он не может оставаться  здесь,  если  только  не  найдет
способа как-то исправить свое положение.  Ты  думаешь,  он  бы  привез  тебя
домой, не получи он серебра, которое ему было обещано за это?
   Брови Бретаны изогнулись, отражая ее смущение, и Магнус  понял,  что  ему
надо быть еще настойчивее в своих разъяснениях.
   - Ты красивая женщина, и любой  нормальный  мужчина,  естественно,  будет
стремиться взять тебя в жены, а Торгуй - это  тот  человек,  которым  движет
только корысть. Ты думаешь, он любит тебя? Что он любит по-настоящему -  так
это твое золото, и ты должна это понимать.
   - Это ложь! - возмущенно воскликнула Бретана, отшатываясь от Магнуса, как
будто тот ее ударил. - Неужели так трудно поверить в то, что я  любима  ради
себя самой?
   Бретана поднесла руки к лицу и  закрыла  ими  глаза,  окончательно  теряя
самообладание.
   - Нет, дочь моя, - мягко возразил Магнус, положив руку  на  вздрагивающее
плечо Бретаны. - Совсем не трудно поверить в то,  что  тебя  может  полюбить
любой мужчина, но Торгуй им не является. До того,  как  Хаакон  обратился  с
просьбой, я бы еще, может быть, согласился  отдать  тебя  Торгуну.  В  конце
концов, каковы бы ни были его мотивы, он хотя  бы  смог  защитить  тебя,  но
теперь вопрос решен.
   Магнус исчерпал все аргументы в пользу своего решения и приложил все силы
к тому, чтобы успокоить дочь.
   - Хаакон все уладит с Гудрун, хотя нет нужды особенно торопиться, так как
сначала надо ввести тебя в права законной наследницы. Так что  вполне  можно
подождать и до завтра. И если все будет хорошо, то не пройдет  и  двух  лун,
как ты станешь королевой. Вот так обстоят дела.
   В тишине, последовавшей за  этими  словами  Магнуса,  Бретана  попыталась
сопоставить свое нынешнее ужасное положение с  теми  последствиями,  которые
будут иметь для нее приговор отца. Ладно, он не хочет обсуждать с  ней  этот
вопрос, ну так и она не будет делать этого. Раз ей не  быть  женой  Торгуна,
так она не будет вообще ничьей.
   - Прекрасно.
   Голос ее был спокоен, она больше не кричала и вновь овладела собой.
   - Я не выйду замуж  за  Торгуна,  но  и  за  Хаакона  тоже.  Если  только
скандинавский обычай не позволяет произнести тебе за меня клятву верности  у
алтаря.
   Глядя на Бретану, Магнус разглядел в ней  присущие  и  ему  черты  гордой
независимости. В данный момент такое сходство  не  доставляло  ему  никакого
удовольствия.
   - Я могу сделать тебя королевой и без твоего согласия, - заметил он. - Но
я уверен, что по зрелом размышлении ты предпочтешь говорить сама за себя,  и
на то есть основания.
   Магнус последний раз взглянул на дочь, затем повернулся  и  направился  к
двери, остановившись только за тем, чтобы  сообщить  ей  о  своих  ближайших
планах.
   - Мне надо еще переговорить о делах с Хааконом. Вернусь к полудню.
   - Лучше бы ты совсем не возвращался, - со злостью прошептала Бретана.
   Однако Магнус уже уходил и не мог слышать ее  слов,  ответом  на  которые
было только хлопанье двери.
   Бретана подняла голову и до  боли  в  руке  сильно  стукнула  кулаком  по
дубовому столу.
   - Что же мне теперь делать?
   От мысли, что ей придется жить без Торгуна, у нее защемило сердце.  Всего
лишь несколько минут назад, когда до нее не сразу дошло решение Магнуса, она
обнимала отца, безумно радуясь тому, что она станет  женой  Торгуна.  А  вот
теперь,  одна  в  огромном,  мрачном  доме,  она  ощутила   пустоту   своего
существования без его любви.
   Они поклялись в том, что будут принадлежать друг другу, строили планы  на
будущее, наслаждались любовью. И вот теперь ее  страшила  мысль  о  будущем.
Знакомое унизительное чувство отчаяния, сродни тому,  которое  сопутствовало
ей, когда она думала о том, что ей не избежать  супружеского  ложа  Эдуарда,
вновь наполнило ее сердце.
   Она лихорадочно обдумывала свое положение. Может быть, ей и не надо  было
просить согласия Магнуса на свое замужество. Раньше Торгун явно  жил  не  по
скандинавским законам, так что...
   "Да, - подумала она, - им обоим  надо  бежать,  может  быть,  обратно  на
остров Эйнара, куда-нибудь, где их не достанет  рука  Магнуса  или  Хаакона.
Если только..."
   Мысли Бретаны о побеге внезапно оборвались,  как  только  она  припомнила
доводы своего отца. Он сказал,  что  Торгуй  всего  лишь  наемник,  человек,
алчность которого заставила преследовать Бретану. Магнус сказал  также,  что
самым важным для него были деньги, а не  веление  сердца.  Можно  ли  верить
таким чудовищным обвинениям?
   Отец заплатил Торгуну за то, чтобы тот нашел  ее.  Когда  Магнус  впервые
упомянул об этом, это не показалось сколько-нибудь  странным.  Странно  лишь
то, что Торгун ничего не сказал ей об этом.
   Она объяснила это простой забывчивостью, однако верно то  обстоятельство,
что ей достанется огромное наследство. Торгун  мало  говорил  о  собственном
положении, но она знала, что его отношения  со  своим  единоутробным  братом
были, по меньшей мере, натянутыми,  при  которых  рассчитывать  на  щедрость
Хаакона не приходилось.
   Может ли быть так, что он стремится быть с ней  из-за  золота?  Можно  ли
быть такой глупой, чтобы принять его жадность за любовь?  Сказал  ли  правду
Магнус, знающий Торгуна дольше и лучше? Однажды, с Эдуардом, ее уже пытались
выдать замуж из-за денег. И что, история вновь повторяется?
   Каждый раз,  когда  Бретана  доходила  до  этой  мысли,  она  встряхивала
головой, как  бы  стремясь  отогнать  ее  прочь,  но  тщетно  -  она  упорно
возвращалась вновь и вновь.
   Бретана с разных  точек  зрения  обдумывала  поведение  Торгуна,  надеясь
убедиться в правоте или, наоборот, ошибочности Магнуса.
   Но она знала, что ей не удастся найти правильного  ответа.  Надо  сначала
разобраться в себе самой,  в  собственном  сердце,  которое  в  этот  момент
звучало как хор расстроенных  голосов.  Да,  надо  попытаться  покончить  со
своими сомнениями.
   Ведь он же сказал, что любит ее, каких еще ей доказательств надо? Да будь
она нищей, разве он вел бы себя иначе?
   Все дело не в Торгуне, а в Магнусе. Отец совершенно ясно дал понять,  что
не допустит их женитьбы. И, что еще хуже, так это то, что теперь она обещана
Хаакону, человеку, о котором она не знает  ничего  и  один  взгляд  которого
заставляет содрогаться от страха и отвращения.
   Бретана храбро отвергла непреклонное решение Магнуса. На самом  же  деле,
она даже  догадаться  не  могла,  что  он  может  сделать  для  того,  чтобы
претворить в жизнь свой план. И все осложняется еще и тем,  что  теперь  она
пленница в языческой стране, которую от ее родины отделяет целое море.  Будь
она с Эдуардом, так у нее по крайней мере был бы Глендонвик. А что она будет
иметь здесь, став королевой, женой Хаакона? Ясное дело, еще  больше  горя  и
страданий. Однажды избежав такой опасности, она ничего подобного  больше  не
выдержит.
   Бретана глубоко вздохнула. Гнев и страх истощили ее.  Не  в  силах  более
держаться на ногах, она в изнеможении рухнула на гладкий дубовый пол.
   Вновь открыть глаза ее заставил скрип открываемой массивной  двери.  Хотя
солнце заливало погруженное во тьму центральное помещение дома  и  она  была
почти ослеплена хлынувшим в него потоком света, ей все же удалось  различить
силуэт наклонившегося над ней Торгуна. Вот так же она однажды видела его,  в
первый день их встречи в Глендонвике, когда он пришел,  чтобы  увезти  ее  с
собой.
   "Зачем он пришел на этот раз?" - спросила она  себя,  сама  же  убоявшись
ответа на этот вопрос.
   - Бретана!
   Ее имя было произнесено с нежностью, как заклинание.
   - Я видел Магнуса. Мы найдем выход.
   При виде любимого у нее исчезли все сомнения.
   Его глаза светились любовью. Все  это  было  ужасное  недоразумение.  Она
протянула к нему руки, а он как пушинку  поднял  ее  и  заключил  в  крепкие
объятия.
   - Он хочет выдать меня замуж за твоего брата.
   Она снова безудержно зарыдала.
   - Я знаю, но у него ничего не выйдет. Торгуй положил руки  ей  на  плечи,
которые судорожно поднимались и опускались при каждом ее вздохе.
   - Дорогая, я думал, что все будет гораздо легче.
   Но даже если Хаакон и освободится от  Гудрун,  потребуется  еще  какое-то
время на то, чтобы все приготовить к свадьбе. Твой отец прекратит давить  на
тебя, как только увидит, какую боль приносит тебе его решение.
   - Он уже видел, и это никак его не трогает. Я пойду за тобой куда хочешь.
Назад на остров Эйнара, в горы. Мой  дом  -  в  твоих  руках.  Мы  не  можем
оставаться здесь.
   О, Боги! Она хочет бежать!
   Эта мысль как громом поразила Торгуна. У  него  не  было  времени,  чтобы
обдумать те последствия, к которым приведет отказ Магнуса. Ему и в голову не
приходило, что Бретана предпочтет  побег  навязанной  судьбе.  И  понять  ее
нетрудно. И все же он должен убедить ее, что лучше остаться. Если она  уйдет
от Магнуса, то придется распрощаться с мыслью о богатстве. Старый ярл  может
даже потребовать возвращения награды за Бретану.
   - Ведь не собираешься же ты покидать отца, которого только что обрела?
   Бретану поразил ответ Торгуна. Ведь он как никто другой знал ее отношение
к Магнусу.
   - Для меня он ничем не лучше любого чужого мне человека.  Но  если  бы  я
даже и испытывала к  нему  какие-то  чувства,  то  все  равно  предпочла  бы
потерять его, только чтобы быть с тобой. Мы должны бежать.
   - Но мы не можем сделать этого.
   - Я тебя не понимаю, - ответила Бретана.
   - Даже если у нас будет самый быстрый корабль, они  быстро  догонят  нас.
Магнус и Хаакон не допустят твоего побега. Они обыщут все моря, чтобы только
найти тебя. Ты забываешь, насколько далеко в своих  планах  уже  зашел  твой
отец.
   - Да, конечно, я не в большей опасности, чем ты. Если только...
   И тут Бретана медленно и с  огромной  внутренней  болью  начала  понимать
истинный смысл его слов. Дело не в том, что они не могут бежать,  а  в  том,
что он не хочет этого. От этой мысли как бы остановилось сердце,  будто  его
пронзили стрелой. Магнус прав - Торгуна интересует только ее богатство.  Она
убрала руки с его груди и медленно и как-то очень осторожно отошла назад.
   Торгун понял, насколько глупо было с его стороны думать, что  Бретана  не
разгадает его намерений. И вот теперь он выдал их  своим  отказом  бежать  с
ней. Если бы он любил ее так, как она думает, то он без всяких колебаний сам
бы предложил увезти ее. Его охватило острое чувство тревоги.
   - За мое возвращение ты получил награду.
   "Может быть, - подумал он, - мне еще удастся успокоить ее".
   - В этом не было ничего бесчестного. Я не знал тебя, когда мы с  Магнусом
договаривались об этом.
   - Но ты получил ее.
   По лицу Бретаны блуждала странная улыбка. Такого необычного выражения  на
ее лице Торгун еще никогда не видел.
   - Почему это тебя так тревожит? Эти  деньги  облегчат  нашу  жизнь  после
женитьбы.
   - Ты хотел только денег, а не меня, к все, что ты говорил, - ложь.
   Еще мгновение назад Торгуй надеялся на спасение своего плана. Теперь  же,
видя, как все более охладевает к нему  Бретана,  им  овладел  новый  приступ
желания. Почему он этого не понимал раньше? Это было какое-то наваждение, он
даже затруднялся подобрать название для  этого  чувства,  но  одно  он  знал
твердо: он нуждается не в ее состоянии, а в самой Бретане. И надо, чтобы она
поняла это.
   - Бретана...
   - Не произноси моего имени! Отец предупреждал меня, что ты  стремишься  к
богатству, а не к любви, однако до сих пор я ему не верила.
   - Тогда это было правдой...
   - Это правда и сейчас. Не оскорбляй меня новой ложью.
   - Нет, я больше не лгу. Умоляю, выслушай меня.
   Он увидел горькие слезы, текущие из-под плотно закрытых  век  Бретаны,  и
понял, что она больше не хочет видеть его.
   - Я должен сказать тебе правду. Сначала ты была для меня  просто  грузом,
средством заработать деньги,  а  тогда,  на  острове  Эйнара,  я  и  вправду
замыслил сделать тебя своей женой. Хаакон обошелся со мной подло и  пробудил
во мне жажду добиться справедливости с помощью денег Магнуса. Правда  и  то,
что на эти деньги я хотел собрать силы против Хаакона. Но  без  тебя  всякая
победа теряет смысл. Да, мои  планы  не  делают  мне  чести,  но,  один  Бог
свидетель, я отказываюсь от них, если ты  будешь  со  мной.  Мы  уедем  куда
хочешь, далеко-далеко отсюда, куда только влечет тебя сердце. Мне  не  нужны
ни корона, ни богатство, я хочу только тебя.
   Торгун не отваживался прикасаться к ней, зная, что она этого не  вынесет,
и поэтому благоразумно стоял на месте, пока Бретана сама  не  повернулась  к
нему. Сердце Торгуна упало, когда он увидел ее лицо, полное отчуждения.
   Все то время, пока Торгун произносил свой горький  и  страстный  монолог,
Бретана кусала нижнюю губу, частично потому, что хотела сдержать обуревавшую
ее ярость, а частично из-за желания сдержать душившие ее слезы.
   - Лжец! С какой стати я должна верить тебе сейчас? Даже если ты  говоришь
правду, что еще ты можешь предложить? Если я уеду с  тобой,  то  откуда  мне
знать, что после женитьбы ты не отошлешь меня  обратно  к  Магнусу?  Если  я
вернусь к нему, он вряд ли откажет  мне  в  поддержке,  а  ты  не  потеряешь
ничего.
   Видя растущее  в  глазах  Бретаны  выражение  безразличия,  Торгун  начал
испытывать несвойственное ему чувство гнева.
   - Да будь они прокляты, эти деньги! Тебя и только тебя я хочу, я знаю это
теперь. Иначе зачем мне предлагать тебе уезжать со мной отсюда?  А  если  бы
все дело было в состоянии Магнуса, то разве не глупо с моей стороны  просить
тебя отказываться от него таким образом? Мы  можем  уехать  и  начать  новую
жизнь, без всякого лукавства и обмана. Да, я принес тебе много горя,  но  не
навлекай на нас обоих еще большие несчастья, отказываясь от нашей любви.
   Торгун протянул руку, чтобы коснуться влажной, покрасневшей щеки Бретаны,
но не успел он сделать и шагу, как она отпрянула  назад  и  с  поразительной
силой ударила его.
   - Тебе не удастся меня одурачить. Ты думаешь, зная все это, я могу быть с
тобой? Как я могу позволить тебе обнимать себя и обладать мной, а сама в это
время думать о том, что ты все дальше и дальше устремляешься от меня  прочь,
туда, в мир твоих драгоценных прирожденных прав? Не хочу тебя больше видеть!
- Бретана еще раз повторила эту фразу, с ударением произнося каждое слово. -
Никогда! Оставь меня! Немедленно!
   Торгун стоял, до глубины  души  потрясенный  всем  происшедшим,  и  почти
полностью  лишился  самообладания.  Лицо  его  выражало  смешанное   чувство
растерянности и горя. Он знал,  что  во  всем  виноват  он  один,  со  своей
жадностью и слепотой. Его двуличность и привела к такому жалкому результату,
и он не знал, как исправить положение.
   Торгуй никогда не был склонен  к  сомнениям  в  себе  или  критике  своих
поступков, но вот теперь, стоя лицом к лицу с Бретаной, он испытал это.
   Видя его нежелание уходить, Бретана еще раз повторила:
   - Оставь меня, - а затем повернулась к нему спиной и выжидающе замолчала.
   Торгун знал,  что  выбора  у  него  нет.  Может  быть,  потом  Бретана  и
передумает, но сейчас у него нет слов, чтобы оправдаться в ее глазах,  -  он
медленно пошел к двери.
   - Я действительно люблю тебя, - произнес он тихо и спокойно.
   При этих словах Бретана, не в силах  больше  владеть  собой,  разразилась
громкими рыданиями.

Глава 16

   - Да падет на твою голову проклятье Одина! В глубоком раскатистом  голосе
Торгуна, которым он произнес эти слова, звучало нескрываемое отвращение.
   Хаакон повернулся к брату и безучастно посмотрел на него.
   -  Немного  вина,  брат?  В  ознаменование  моей  помолвки,  как  ты  сам
понимаешь.
   Стоя перед своим  единоутробным  братом,  волосы  которого  были  темного
цвета, Торгун подумал о том, что несходство внешности отражает гораздо более
глубокие различия их характеров. Он едва мог поверить тому, что в  их  жилах
течет одна и та же кровь.
   О, как легко он мог бы убить его. Один быстрый взмах меча - и нет  больше
на его лице этой ухмылки. Рука Торгуна уже  легла  на  золоченую  рукоять  и
крепко сжала ее. Огромным усилием воли он подавил вспыхнувшую в нем ярость.
   - Тебе мало было украсть мое право первородства, так ты еще  отбираешь  у
меня и невесту. Хаакон засмеялся гортанным смехом.
   - Ну да. А как же иначе я смогу насладиться ее роскошным телом?
   Этого издевательства Торгун перенести уже не смог  и  без  предупреждения
бросился на Хаакона. Его более низкорослый  и  менее  атлетически  сложенный
братец и глазом не успел моргнуть, как кулак Торгуна сбил Хаакона с ног.  Но
еще до того, как тот упал, Торгун правой рукой успел схватить его  за  ворот
плаща.
   - Как расстроился бы отец,  видя  тебя  сейчас.  Торгун  чувствовал,  как
Хаакон мелко дрожит, и этот очевидный страх доставил ему удовольствие.
   - Ты присоединишься к нему в Валгалле, если не уберешь своих грязных  лап
с моей шеи, - прошипел Хаакон.
   - С радостью,  -  улыбнулся  Торгун,  но  глаза  его  по-прежнему  горели
вулканическим огнем непредсказуемых намерений. После  того  как  он  все  же
отпустил брата, тот со стоном уселся прямо на пол.
   - Она не будет твоей.
   Решительно произнося эти слова, Торгуй  мысленно  умолял  Одина  сделать,
чтобы так оно и было, но  при  этом  не  позволил  Хаакону  уловить  и  тени
сомнения в своем голосе.
   Хаакон задумчиво поднял одну бровь.
   - Может, она и не выберет меня, но женой моей все  же  будет.  И  в  свое
время  твоя  сладчайшая  возлюбленная  узнает,  как  знаю  это  я,  что  мой
единоутробный брат - всего лишь расчетливый вор,  который  хочет  украсть  у
меня трон.
   - Магнус не отдаст дочь против ее  воли.  Торгуй  с  такой  силой  ударил
кулаком по столу, что на пол упали и рассыпались свежие фрукты  и  пролилась
наполовину полная чаша вина.
   Хаакон почти не  обратил  внимания  на  произведенный  шум  и  постарался
успокоиться, чтобы Торгун не заметил его растущего страха.
   - Магнус имеет право распоряжаться ей по своему усмотрению.  Она  обещана
мне, и через две луны будет ею.
   - И это произойдет, само собой, после церемонии ее официального  введения
в права наследницы Магнуса, - чуть слышно и скорее для самого себя прошептал
Торгуй. - Ведь тебе она не нужна  без  своего  состояния.  -  Он  пристально
смотрел на Хаакона глазами, в которых горел огонь искушения. - Я люблю ее, а
это нечто такое, что такому, как ты, почти неведомо.
   - Ну да, - засуетился Хаакон, - я, кажется, и впрямь сильно задел тебя. В
мои намерения входило только задеть твою гордость, а  получилось,  что  этой
сделкой я разбил твое сердце. Я бы хотел, чтобы ты был нашим  свидетелем  на
свадьбе.
   - Свадьбы не будет, - сквозь стиснутые зубы произнес Торгун.
   - Обещаю, брат, что будет. И ты сам будешь там и увидишь это собственными
глазами, если,  конечно,  ты  не  хочешь,  чтобы  после  церемонии  с  твоей
возлюбленной случилось какое-нибудь несчастье.
   Торгун подозревал, что Хаакон только  дразнит  его,  однако  как  мог  он
пропустить мимо ушей такую страшную угрозу.
   - И ты пойдешь на то, чтобы причинить ей вред? - с недоверием спросил он.
   - Нет, конечно, нет, если ты будешь заодно со мной.
   Торгун не удостоил ответом  эти  ужасные  откровения  Хаакона.  Он  стоял
молча, наблюдая за ним, и взор его отчетливо выдавал его намерения.
   -  На  протяжении  многих  лет,  -  наконец  заговорил  он   глухим,   но
бесстрастным голосом, - ты все время пытался опорочить меня. Признаюсь,  что
я страдал и ненавидел тебя  за  это,  но  теперь  вижу,  что  самое  большое
бесчестье пада