инут мы покинули кооператив через  дыру  в
заборе и вышли к Дому быта, где действительно имелась стоянка  такси.  Машин
десять вереницей выстроились вдоль тротуара,  мы  загрузились  в  первую,  и
Володя сказал:
   - В "Сундук". - А я опять насторожилась, пока не вспомнила, что  "Сундук"
- это пивбар на Мясницкой, место, между прочим, чрезвычайно оживленное.
   Все последующие события лишь усилили мое недоумение.  А  точнее,  никаких
событий не было вовсе. Мы заняли столик в пивном баре возле окна, затянутого
рыболовной сетью, и выпили пива. Поначалу я решила, что Володя  вознамерился
споить меня, но он особо на выпивке не настаивал и сам не очень  налегал  на
пиво, зато совершенно неожиданно разговорился. Я-то была уверена, что парень
молчун, но вскоре убедилась, что сделала весьма поспешное заключение. С моей
точки зрения, он трещал, как заведенный, болтал сам и обращался с  вопросами
ко мне. Это особенно нервировало, так как приходилось отвечать, вместо  того
чтобы тщательно проанализировать ситуацию. Он рассказал  мне  историю  своей
жизни и выпытал мою. Потом долго распинался о  своей  работе,  я  слушала  и
мрачнела все больше и больше, потому что вел он себя  не  правильно,  и  это
меня беспокоило. Я совсем было собралась напрямую спросить, какого черта  он
убил Шляпу, как вдруг поняла, чего  мерзавец  добивается.  Ну,  конечно,  он
ждет, когда стемнеет. Пойдет меня провожать и в  тихом  переулке...  Милиция
решит, что это ограбление, а Володя скажет, что он ни при чем, проводил меня
до остановки и больше знать ничего не знает.
   Я с испугом посмотрела в окно. До темноты еще далеко, но рисковать  я  не
стала.
   - Пожалуй, мне пора, - немного невпопад заявила я.  Лицо  Володи  приняло
грустное выражение.
   - Может, ко мне? - кашлянув, предложил он. Я мысленно усмехнулась: "Какой
умный..."
   - Давай в другой раз, - вздохнула я. - Живот  чего-то  опять  побаливает,
может, от пива?
   - Может, - согласился он, быстро расплатился, и  мы  снова  оказались  на
улице.
   Я предприняла слабую попытку отделаться от убийцы, но он проводил меня до
подъезда. Посмотрел на мои окна и с наигранной робостью спросил:
   - Не хочешь пригласить меня в гости?
   - У меня соседи злющие, - ответила я.
   - Ясно. Вернусь из командировки и позвоню тебе. Можно?
   - Конечно.
   - Вот мой телефон, домашний и мобильный. На всякий случай.
   Я  сказала  "спасибо",  он  слабо  пожал  мне  руку  и  удалился,  а   я,
перескакивая через две ступени, бросилась в квартиру, с намерением звонить в
милицию. Входная дверь  была  заперта,  я  вспомнила,  что  забыла  ключ,  и
надавила на кнопку звонка.
   Открыл мне Юрасик, выглядел он каким-то пришибленным и  почти  трезвым  -
для субботнего вечера вещь практически невероятная.
   - У нас новые правила, - со вздохом сообщил он.  -  Дверь  теперь  держим
запертой.  И  никаких  гостей.  -  Он  испуганно  огляделся  и  перешел   на
трагический шепот:
   - Варвара шибко переживает.
   Тут и сама Варвара возникла на пороге кухни - лицо  бледное  и  вроде  бы
даже заплаканное, хотя это мне  наверняка  показалось,  наша  бабка  плакать
никак не может...
   - Нашла своего друга? - ласково спросила она меня.
   - Какого? - насторожилась я.
   - Того, что ночью здесь сидел... в шляпе...
   Вспомнив о Шляпе, я тут  же  зажмурилась  и  постаралась  дышать  ровнее.
"Нашла, как  не  найти",  -  подумала  я,  но  промолчала.  Бабка  выглядела
встревоженной, и пугать ее раньше времени не хотелось, ведь  не  ясно,  наша
Шляпа в багажнике или не наша.
   - Нет, - стыдясь, что говорю не правду, ответила я и тут же спросила:
   - Мне никто не звонил?
   Бабка покачала головой, выразительно вздохнула, наблюдая за тем, как Юрик
с удобствами устраивается на подоконнике, и сказала как-то вяло:
   - А я ведь вызнала, к кому он приходил...
   - Кто? - не поняла я, так же, как и бабка, наблюдая за ерзаньем Юрика  на
подоконнике.
   - Ну, в шляпе этот... Клавдия Михайловна из двадцать седьмой видела его с
Нинкой.
   - С какой Нинкой? - опять спросила я.
   - С Нинкой, прошмандовкой.
   - А-а-а...
   Нинка, веселая деваха лет двадцати, снимала квартиру этажом выше. Широкая
общественность была в курсе,  что  Нинка  работает  в  ночном  клубе,  а  на
квартире у нее устраиваются оргии, и мужиков  там  немерено.  Последние  два
утверждения лично у меня вызывали сомнения, никакого шума из ее квартиры  не
доносилось, да и мужиков не было видно, если не считать соседа Сашку, да еще
нашего Юрика, но его-то таковым давно никто не считал, и  он  сам  в  первую
голову. Несмотря на это, общественность упорно  причисляла  Нинку  к  падшим
созданиям и иначе как прошмандовкой не называла.
   - А где она их видела? - проявила я интерес.
   Клавдия из двадцать  седьмой  -  бабка  лет  восьмидесяти.  Она  страдала
глухотой и носила очки толщиной с палец - чего она  вообще  видит,  это  еще
вопрос. Если только умудрилась столкнуться со Шляпой нос к носу, но и  тогда
вовсе не обязательно, что смогла его разглядеть.
   - Она своего кота искала, а эти  подъехали  аккурат  к  самому  подъезду.
Нинка из машины шмыг, а этот, в шляпе, отогнал машину к площадке и за ней.
   - На чем подъехали? - на всякий случай поинтересовалась  я,  хотя  зрению
Клавдии по-прежнему не доверяла.
   - На джипе. Здоровый, черный, а может, синий, Клавдия не уверена.
   - Ну и где джип? - усмехнулась я.
   - Должно быть, уехал, - пожала бабка плечами. - Наш-то, в шляпе,  полежал
в подъезде, очухался и того...
   - Ага, - хмыкнула я, - он же мертвый был.
   - Ты думаешь? - горько вздохнула бабка, а Юрик заерзал на подоконнике.
   - И ничего не мертвый, - загнусил сосед, - мертвые на  джипах  не  ездят.
Живой он, и напрасно вы, Варвара Васильевна, себя беспокоите...
   - Молчи, - рявкнула бабка и вновь обратилась ко мне:
   - Василиса, что ж нам делать-то? В  милицию  заявлять?  А  ну  как  мужик
живой? Явится и нам тут такое устроит...
   - Вот-вот, - закивал  Юрик.  -  На  джипах  крутые  ездят,  а  мы  его  в
покойники... Квартиры лишимся, - заявил он не к месту, а бабка заплакала.
   Вынести это зрелище я  не  могла  и  метнулась  было  к  телефону,  чтобы
позвонить в милицию и разом прекратить все это, но замерла на полпути: знать
бы, чья Шляпа лежит в багажнике, а ну как  наша-то  гуляет,  а  Володя  убил
совсем нам неведомую. И тут в голову мне пришла вполне здравая мысль: Володя
вел себя не правильно. Убив человека и запихнув его в  багажник  машины,  не
оставляют ее открытой, да еще с ключами  на  коврике,  и  уж  тем  более  не
раскатывают с трупом по городу, и не предлагают мне забрать одеяло,  которым
этот самый покойник прикрыт. Господи, боже мой, а что, если Володя знать  не
знает, что у него труп в машине?
   - Мне надо подумать, - пробормотала я и на негнущихся ногах отправилась в
свою комнату. Как же я сразу не поняла: Володя здесь  ни  при  чем,  труп  в
багажник ему подсунули. Кто? Убийца,  естественно.  Развернувшись  точно  на
середине своей комнаты, я  зашагала  в  кухню  и,  не  обращая  внимания  на
застывших, точно изваяние, соседей, заварила себе кофе. Я где-то читала, что
кофе стимулирует работу мысли. Надо признать, лишними мыслями я себя "икогда
особенно не утруждала и  сейчас  чувствовала  себя  не  совсем  уверенно.  Я
прошествовала с чашкой кофе к себе в комнату и попыталась  сесть  в  кресло.
Говорю "попыталась", потому что осуществить задуманное до конца не  удалось,
в крайнем напряжении я пялилась на  стену  напротив  и  про  чашку  в  руках
ненадолго забыла, в результате  кофе  выплеснулся,  а  я  заорала.  На  моих
безупречно белых шортах появилось весьма неприятное пятно. Превозмогая  боль
от ожога, я переоделась и пошла в ванную, шорты надо было спасать,  то  есть
срочно застирать, а физическая работа очень успокаивает.
   Я налила в таз воды, сунула в нее шорты, и тут мысль заработала во мне со
страшной силой. Где-то минут через десять стало совершенно  ясно:  Володя  о
трупе не знает, а когда я ему скажу... вот именно,  труп  или  еще  не  труп
сидел у нас в кухне, и мои соседи утверждают, что привела его я.  Если  труп
зовут Колей и он тот самый тип с бультерьером, то выходит, что в самом  деле
я. Хотя я понятия не имею, как он здесь вообще мог появиться. Ох, мама  моя,
бабка Шляпу выпихнула на лестничную клетку, а потом он в багажнике оказался.
Тут для милиции все просто: это я сама его в  багажник  и  засунула,  ключи,
кстати, у меня были. А если я все это проделала, то дураку ясно,  что  убила
тоже я.
   Призрак длительного  тюремного  заключения  отчетливо  замаячил  на  моем
горизонте. Я в изнеможении опустилась на край ванны, чувствуя, как по  щекам
горохом катятся слезы. Что же теперь делать? Звонить в милицию  или  нет?  С
одной стороны, позвонить я просто обязана, хотя папа всегда твердит мне: "Не
вмешивайся", а папа жизнь прожил и знает, что к чему (это тоже его слова). С
другой стороны (и это самое неприятное), сообщая в милицию о  трупе,  я  тем
самым доношу на саму себя. Если б я чего-нибудь могла вспомнить  из  событий
прошлой ночи, тогда еще куда ни шло. Я помню, что  мы  с  Володей  приехали,
помню соседа Сашку, а дальше все смутно и урывками. И если мне скажут:  "Вот
ты в пьяном бреду в  кухню  вышла  и  дружка  того..."  -  я  ведь  отрицать
осмысленно ничего не смогу, потому что действительно могла выйти и  в  самом
деле... того. Хотя с какой стати?
   Слезы становились все обильнее, а мысли  горше.  И  тут  мелькнуло  вдали
что-то вроде робкой надежды - может, не стоит  никуда  звонить  и  вообще...
может, все само как-нибудь обойдется? В конце концов, труп  в  багажнике  не
моей машины, а Володиной, вот пусть у него и болит голова. А  когда  он  его
найдет и в милицию сообщит, им придется еще доказать,  что  его  в  багажник
запихнули  возле  моего  подъезда.  А  если  его  Шляпа  вовсе  не  Шляпа  с
бультерьером, то я и вовсе ни при чем.
   Согласна, такие мысли не делали мне чести как человеку и гражданину, и  я
объясняю внезапное  помутнение  моей  гражданской  совести  тем,  что  ранее
обнаруживать трупы в багажнике мне не приходилось и я  малость  растерялась.
Тут и очередная мысль не замедлила  явиться:  что,  если  Клавдия  кое-каким
зрением все же располагает и в самом деле видела Шляпу с Нинкой из  тридцать
седьмой квартиры? Если у Нинки пропал кавалер, тогда у меня появляется шанс.
Допустим, он перепутал ее квартиру с нашей, взял да и умер в кухне,  или  не
умер (вопрос остается открытым),  вновь  оказавшись  на  улице,  заскучал  и
забрался в чужой багажник, или  неизвестные  злоумышленники  его,  например,
ограбили, а потом засунули в машину. Нинку стоит  навестить,  -  по  крайней
мере, буду знать, ее  Шляпа  лежит  в  багажнике  или  все  же  это  Коля  с
бультерьером.
   Я торопливо закончила стирку, повесила шорты на веревку. Юрасик с  бабкой
все еще топтались в кухне и делали вид, что пьют  чай.  Не  обращая  на  них
внимания, я, насвистывая популярную мелодию, прошла в прихожую, бабка тут же
выглянула, но не сказала ни словечка, хотя в другое время  не  преминула  бы
заметить, что в квартире свистеть вредно, все деньги высвистишь, и  свои,  и
чужие.
   Я поднялась этажом выше и решительно надавила на кнопку  звонка  квартиры
тридцать семь. Стояла гнетущая тишина, лишь кот  внизу  противно  взвизгнул,
свалившись с батареи, вслед за этим с легким скрипом открылась  дверь  нашей
квартиры, и я, перегнувшись через  перила,  смогла  лицезреть  взлохмаченную
голову Юрасика, он смотрел на меня не мигая,  после  чего  зловещим  шепотом
сообщил:
   - Васена, она с полчаса как на такси уехала.
   Чертыхнувшись, я  вернулась  в  квартиру  и  укрылась  в  своей  комнате.
Сомнения меня не отпускали, и правильного решения я не находила. В  какой-то
момент гражданская совесть  вдруг  вернулась  ко  мне,  и  я  устремилась  к
телефону, но по дороге сообразила: прежде чем сигнализировать в милицию,  не
худо бы предупредить хозяина  машины,  что  сейчас  подъедут  за  трупом.  Я
собралась позвонить  Володе,  но  тут  выяснилось,  что  бумажка  с  номером
телефона лежит в кармане шорт. Бумажка нашлась, но номер  из-за  стирки  был
неразличим. Я вновь заревела, теперь уже от досады. Потом звонить в  милицию
мне расхотелось, а еще спустя полчаса  Володя  вновь  показался  мне  ужасно
подозрительным, и я начала опасаться за собственную  жизнь.  Нет  уж,  пусть
думает, что мне о трупе ничего не известно.
   В отчаянии я устроилась на подоконнике, таращась в окно, за  которым,  по
большому счету, не было ничего интересного.
   Где-то через час во двор  въехала  машина  и  остановилась  возле  нашего
подъезда. Я увидела, как из машины выходит Нинка, спрыгнула с подоконника  и
потрусила к входной двери,  намереваясь  перехватить  соседку  на  лестнице.
Нинка уже торопливо шагала по ступенькам.  Ее  оранжевые  волосы  торчали  в
разные стороны, глаза были так подведены, что их цвет даже не угадывался,  а
фиолетовая помада придавала Нинкиному  облику  нечто  потустороннее.  Говоря
попросту, она напоминала выходца с того света. Ко  всему  прочему,  у  Нинки
были прыщи. Жила она здесь довольно давно, и, сколько я ее помню,  прыщи  не
покидали ее, хотя она активно с ними боролась. Раза два Нинка  обращалась  с
этой проблемой ко мне, я пробовала ей втолковать,  что  я  ветеринар,  а  не
косметолог, но Нинка особой разницы  не  видела.  В  настоящее  время  прыщи
украшали ее  скулу.  Она  пыталась  их  загримировать,  потратив  грамм  сто
тонального крема, и левая половина ее лица напоминала маску, Нинка старалась
ее не беспокоить и говорила практически не раскрывая рта.
   - Привет, - сказала она, подняв голову.
   - Привет, - вздохнула  я.  Нинка  поднялась  еще  на  восемь  ступенек  и
оказалась рядом со мной. - Опять прыщи? - кивнула я, желая  начать  светский
разговор.
   -  Заколебали...  Девка  одна  сказала,  керосином  хорошо.  А  где   его
взять-то?
   - Керосином не надо, - испугалась  я.  -  Ты  лучше...  -  Тут  я  совсем
смешалась и, решив не тянуть кота за хвост, спросила без политесов:
   - Нинка, к тебе вчера кто приходил?
   - Когда? - в свою очередь спросила она.
   - Вечером. Ты на джипе с мужиком подъехала, в плаще и шляпе.
   - Спятила совсем? Какой плащ, какая шляпа? Глаза разуй: лето на дворе.
   - Чего ты орешь? - обиделась я. - Вчера было прохладно. Я сама  в  куртке
ходила.
   - Ну и ходи...
   - Ну и хожу. Так что за мужик?
   - Твое какое дело? - вдруг рявкнула она, а глаза ее испуганно забегали. -
Не было никакого мужика, чего ты выдумываешь?.
   - А джип? Джип был? У моего знакомого  тоже  джип.  Черный.  А  у  твоего
какой?
   - Вот, дура, привязалась, - Нинка  попыталась  обойти  меня,  но  я  тоже
страшно разозлилась и потребовала:
   - Говори, что за мужик, не то я тебя с лестницы спущу...
   - Чего пристала? - захныкала Нинка. - Одна я приехала.
   Я была убеждена, что она врет, и сурово пресекла ее причитания:
   - Я сама видела. И наша Варвара тоже видела.
   - Ну и что? - нахмурилась Нинка.
   - Ничего, - подумав, ответила я. - Кто он и куда делся?
   Нинка потерла нос и задумалась. Я ее не торопила и,  сказать  по  правде,
малость расслабилась, не ожидая от соседки решительных действий, но  сделала
это, как оказалось, напрасно - Нинка дернула меня за руку,  я  пробежала  по
ступенькам вниз, прежде чем смогла остановиться, ухватившись  за  перила,  а
она понеслась наверх.  Конечно,  я  побежала  за  ней  и  непременно  бы  ее
настигла, если б Юрасик, весьма не вовремя, не распахнул нашу дверь. Я опять
скатилась вниз, а он, выглядывая из-за двери, испуганно спросил:
   - Васена, ты чего, а?
   Чертыхнувшись,  я  вновь  начала  подъем,  но  Нинка  меня  опередила   и
захлопнула дверь перед самым моим носом. Это было очень обидно. Я  погрозила
кулаком Юрасику, потом позвонила в Нинкину дверь, потом  пнула  ее  ногой  и
прокричала:
   - Не будешь же ты там всю жизнь сидеть? Скажи только, мужик твой жив  или
нет? - Нинка не ответила, я еще немного постояла возле  ее  двери  и,  тяжко
вздохнув, пошла к себе.
   - Ну, чего? - жалобно спросил Юрасик, который все это время поджидал меня
на лестничной клетке.
   - Отвянь, - отрезала я.
   Так ничего и не решив в тот вечер, я легла спать. Только-только  сомкнула
я утомленные веки,  как  в  дверь  поскребся  сосед,  чуть  приоткрыл  ее  и
зашептал:
   - Васена, Нинка куда-то собралась. Такси у подъезда,  а  она  мимо  нашей
двери - шасть.
   Забыв про сон, я вскочила, натянула  джинсы  (сплю  я  в  футболке)  и  в
комнатных тапочках устремилась в подъезд. Когда я выскочила на улицу,  такси
как раз покидало двор, так что можно было не торопиться. Но  тут,  точно  по
мановению волшебной  палочки,  во  дворе  появились  "Жигули"  Сашки-соседа,
разумеется, вместе с ним самим. Я бросилась  им  наперерез,  хотя  с  трудом
могла бы объяснить, с какой стати рискую жизнью, то есть что за нужда у меня
гнаться за такси, в котором куда-то отправилась Нинка.
   Объяснениями я себя не очень утруждала, Сашка  затормозил,  я  распахнула
дверь, хлопнулась на сиденье рядом с ним, бормоча:
   - Давай за такси.
   Сашка, как и я, себя разными мыслями  также  не  очень-то  обременял.  Он
развернулся и почесал за такси, как ошпаренный. Когда мы выехали на проспект
и стало ясно, что такси от нас не уйдет, он спросил:
   - В чем дело-то?
   - Нинка уходит, - хмуро отозвалась я.
   - Какая?
   - Из тридцать седьмой квартиры.
   - А она тебе очень нужна?
   Я покосилась на Сашку, прикидывая, стоит ли ему рассказывать, поделиться,
так  сказать,  наболевшим?  Но  тут  же  вспомнила  о   милиции,   возможных
неприятностях и со вздохом решила, что Сашка всего этого не заслужил.
   - Спросить кое-что хотела... - После такого ответа Сашка вопросов  больше
не задавал, а тут и такси, свернув на улицу  Николаева,  притормозило  возле
ничем не приметного двухэтажного дома. Нинка вышла и  торопливо  скрылась  в
первом подъезде,  но  такси  продолжало  стоять,  и  мы  тоже  остановились,
приткнувшись возле детских качелей.
   Прошло минут пятнадцать, Сашка курил и весело поглядывал  на  меня.  Меня
это немного смущало.
   - Интересная у тебя жизнь, Василиса.  Ты  то  по  лестнице  подняться  не
можешь, то соседку выслеживаешь, - наконец сказал он.
   - Отцепись, - разозлилась я. Сашка засмеялся, а я, подумав, спросила:
   - Сашка, когда ты меня в  квартиру  вносил,  мужика  на  нашей  кухне  не
заметил?
   - Мужика? - поднял он брови. - Нет. Я в кухню не заглядывал, но свет  там
горел, это точно. А что за мужик? - спросил он, но в этот момент из подъезда
вышла Нинка в компании  молодого  человека  в  джинсах  и  темной  футболке.
Молодой человек был высок, худ, бледен, тоже в прыщах  и  почему-то  казался
смертельно больным. Круги под глазами, запавшие  щеки  и  даже  ярко-красные
прыщи на  фоне  сероватой  кожи  прозрачно  намекали  на  какую-то  хворобу,
затаившуюся  в  его  организме.  Впрочем,  несмотря  на  худобу,   в   парне
чувствовалась сила, и двигался он  не  без  изящества.  В  общем,  вопрос  о
заболевании оставался открытым.
   Нинка села в машину, но ее спутник за ней не последовал. Захлопнул дверь,
помахал ей, улыбаясь, такси плавно тронулось с места. Мы двинулись  за  ним,
дождавшись, когда парень скроется в подъезде.
   - Куда теперь? - полюбопытствовал Сашка.
   - За ними, - пробормотала я.
   - Понятное дело, - кивнул сосед. -  Только  предупреждаю  сразу:  бензина
надолго не хватит, видишь, лампочка горит.
   Лампочку я, конечно, видела и затосковала, а ну как правда бензин в самый
неподходящий момент  кончится?  Но  волновалась  я  напрасно,  вскоре  стало
понятно: Нинка возвращается домой. Такси нырнуло в подворотню, мы следом,  и
через минуту я уже видела Нинку, входящую в наш подъезд. Не дожидаясь, когда
машина остановится, я распахнула дверь и заорала: "