коряги, о которую можно  было  бы
перепилить леску?"
   Он остановился на асфальтовом пятачке, образованном косо срезанным  углом
здания. Чуть впереди за низкой чугунной  оградой  зеленел  сквер,  а  справа
расположился полосатый сине-оранжевый тент,  под  которым  стояло  несколько
высоких столиков. За столиками пили пиво, щедро разбавляя  его  водочкой,  с
треском сдирали кожу с вяленых лещей, дымили дешевыми сигаретами и оживленно
беседовали десятка полтора потертых личностей мужского  пола.  Некоторые  из
них находились в полушаге от того состояния, которое определяется коротким и
емким словечком "бомж", другие выглядели вполне прилично, но  все  они,  без
сомнения, были членами одного большого  клуба  -  того  самого,  к  которому
принадлежал и сам Чиж.
   "Вот  коряга,  о  которую  можно  порвать  любую  леску,  -  подумал  он,
сворачивая под гостеприимные своды уличной забегаловки. -  Что  бы  тебя  ни
держало - семья, работа, деньги, чьи-то угрозы, -  здесь  можно  забыть  обо
всем и признать что угодно несущественным. Подумаешь, шантаж! Если дать себе
волю, то очень скоро на тебя все махнут рукой - и шантажисты, и  начальство,
и бывшая жена со своим генералом. Только бы денег хватило, а уж  здоровья-то
хватит наверняка. Уж на что-что, а на выпивку у русского  человека  здоровья
хватит. До самого победного конца..."
   Он взял кружку пива и огляделся. Свободных столиков  не  осталось,  и  он
причалил к тому, который был более свободен. За столиком расположились  двое
молодых парней, судя по виду  студентов,  если  не  школьников.  Пиво  в  их
бокалах было подозрительно светлым, но здесь такие вещи, похоже,  никого  не
удивляли: ополовиненная бутылка водки стояла на виду среди бумажных  тарелок
с  надкусанными  бутербродами  и  кучками  рыбьих  потрохов.   Сказав:   "Не
возражаете?", - Чиж поставил на край столика свою кружку. Влажное стеклянное
донышко глухо стукнуло по фальшивому мрамору.
   Молодые  люди  окинули  Чижа  быстрым  взглядом,  слегка  потеснились   и
вернулись к прерванному  его  появлением  разговору.  Речь  шла  о  какой-то
электронной аппаратуре, которую,  как  понял  Чиж,  один  из  молодых  людей
пережег,  а  второй  пытался  починить.   Беседа   была   густо   пересыпана
специальными терминами, ссылками на незнакомых Чижу людей и  обстоятельства,
о которых майор не имел ни малейшего представления, так что он  почти  сразу
потерял нить разговора и перестал прислушиваться, погрузившись в собственные
мысли и продолжая краем глаза косить по сторонам, чтобы  вовремя  обнаружить
слежку.
   Он как раз увлекся наблюдением  за  автомобилем,  который  ехал  мимо  на
подозрительно низкой скорости, и пропустил момент,  когда  один  из  молодых
людей, не прерывая разговора, непринужденно плеснул водки  сначала  в  бокал
своему приятелю, потом себе, а потом и ему. Когда Чиж  понял,  что  водитель
показавшегося ему подозрительным "москвича" просто ищет место для  парковки,
и спохватился, было уже поздно: его бокал  был  полон  до  краев  и  издавал
дразнящий запах водки.
   - Будем, - коротко сказал молодой человек, отсалютовал  своим  бокалом  и
припал к нему губами с таким видом, словно только что совершил пеший переход
через пустыню.
   Чиж с сомнением заглянул в свой бокал. Пить ерша в  середине  дня,  перед
важным разговором, да еще за рулем автомобиля было, мягко говоря, неразумно.
С другой стороны, это было именно то, о чем он мечтал с самого  утра.  Кроме
того, просто  отставить  кружку  и  уйти  было  бы  предельно  невежливо  по
отношению к молодым людям, которые повели себя очень  по-товарищески.  Майор
мысленно махнул на все рукой и сделал большой глоток. Он даже  закрыл  глаза
от наслаждения - так это было хорошо.  Теперь  бы  еще  поговорить  с  умным
собеседником...
   Он вспомнил, что собеседник ждет его в  сквере,  и  невольно  поморщился.
Идти не хотелось, а плюнуть на встречу нельзя. Кем бы ни был  Кондрашов,  он
мог помочь Чижу в поимке опасного преступника по кличке Абзац.  Кроме  того,
при желании депутат Государственной думы  мог  без  труда  испортить  майору
жизнь, да так, как никакому Лаптеву и во сне не снилось.
   Чиж не торопясь допил пиво, вежливо поблагодарил молодых людей,  которые,
как ему показалось, его даже не услышали, и отчалил от столика. В  голове  у
него приятно шумело, и он испытывал растущее чувство симпатии  ко  всем  без
исключения окружающим. Он подумал, что следовало бы прикупить в киоске  пару
бутылочек пивка и угостить Кондрашова, но он одернул себя  и  сосредоточился
на том, чтобы идти ровно.
   Кондрашов уже дожидался его, с недовольным видом сидя на скамейке. Бросив
взгляд на часы, Чиж понял причину этого недовольства: он  опоздал  на  целых
три  минуты.  Это  обстоятельство  оставило  майора  абсолютно  равнодушным:
Кондрашов ему активно не нравился. Он был  большой,  рыхлый,  белый,  чем-то
неуловимо похожий на классика советской литературы Алексея Толстого -  может
быть, длинной физиономией с брезгливо оттопыренной нижней  губой.  Глядя  на
Кондрашова в профиль, Чиж пришел  к  выводу,  что  господин  депутат  сильно
смахивает на верблюда. Кроме всего прочего, этот верблюд  водил  компанию  с
волками, и теперь, когда один из его приятелей решил наконец перегрызть  ему
глотку, побежал спасаться в милицию. И даже это,  черт  бы  его  побрал,  он
сделал не так, как все нормальные люди, а, опять же, через бандитов...
   Чиж огляделся и без труда заметил выставленное вокруг  сквера  оцепление.
Крепкие  ребята  в  легких  пиджаках  и  спортивных  куртках  покуривали  на
скамейках и прохаживались взад-вперед по аллее. Майор невесело  ухмыльнулся:
подобная "оборона" была пустой тратой времени и  денег,  если  речь  шла  об
угрозе со стороны профессионального киллера.
   Откуда ни возьмись  рядом  возник  спортивного  вида  молодой  человек  с
бесстрастным лицом и, глядя как бы сквозь майора, потребовал сдать оружие.
   - Исчезни, недоумок, - проникновенно попросил Чиж. - Я майор МУРа,  а  не
наемный убийца. И потом, мне ничего не стоит  замочить  твоего  Папу  голыми
руками. Сгинь!
   Охранник  послушно  сгинул,  и  Чиж  опустился  на   скамейку   рядом   с
Кондрашовым.  Веселый  хмель  как-то  незаметно   прошел,   Чиж   чувствовал
нарастающую ломоту  в  висках  и  хотел  побыстрее  покончить  с  неприятным
разговором.
   - Ну что, - неприветливо начал он, не дав себе труда поздороваться, - что
у вас  еще  произошло?  Абзац  прислал  вам  по  почте  извещение  о  сроках
следующего покушения? Имейте в виду, у меня очень мало времени.  Да,  и  еще
одно: мой непосредственный начальник уверен, что вы  просто  валяете  ваньку
для придания себе политического веса.
   - На вашем месте я бы выбирал выражения, майор, - не поворачивая  головы,
процедил Кондрашов. - Не забывайтесь.
   - Да, - согласился Чиж, - на моем  месте  вы  бы  вели  себя  по-другому.
Именно поэтому вы на своем месте, а я - на своем. Если хотите знать, я бы ни
за что на свете не рискнул поменяться с вами местами.
   -  Даже  учитывая  то,  что  сказал  вам  Валера?  -  спросил  Кондратов,
наконец-то поворачиваясь к Чижу.
   - Представьте себе. Угроза разжалования и увольнения из органов  -  ничто
по сравнению с перспективой схлопотать пулю. Согласно  каноническому  тексту
бытующих в криминальном мире легенд, Абзац  стреляет  без  промаха.  Кстати,
ваши мордовороты совершенно напрасно слоняются вокруг да около.
   От винтовочной пули они вас не спасут.
   - Не надо меня пугать, майор. Один раз Абзац уже промазал.
   - Вам удалось его перехитрить, подставив вместо себя охрану.  Второй  раз
он на эту удочку не попадется. Да и ваша охрана тоже, если уж на то пошло. И
потом, вполне возможно, что стрельба на шоссе была  просто  предупреждением.
Возможно, Хромой решил в последний раз напомнить вам о долге и сделал это  в
присущей ему нестандартной манере.
   Лицо Кондрашова окаменело, превратившись в непроницаемый гипсовый слепок,
нижняя губа надменно выдвинулась вперед. Глядя на  эту  губу,  Чиж  вспомнил
бородатый анекдот про двух обезьян под дождем, но смешно  ему  не  стало,  -
стало противно.
   - По-моему, - сказал Кондратов, - кое-кто слишком распустил язык. Я  имею
в виду не вас, майор.
   - Я понял, кого вы имели в виду,  -  успокоил  его  Чиж.  -  И  вот  что,
Владимир Кириллович. Давайте-ка условимся: либо вы  держите  свои  карты  на
виду, либо я выхожу из игры  к  чертовой  матери.  Я  понимаю,  что  из  уст
милиционера такое требование непривычно.  Но,  если  вы  хотите,  чтобы  все
происходило обычным порядком, - извольте. Я буду действовать по  официальным
каналам. Возможно, мне удастся добиться, чтобы  вам  выделили  охрану:  двух
сержантов на "уазике" или даже  отделение  ОМОНа.  При  этом  ваши  тайны  и
информация о некоторых ваших связях останутся при вас, и  все  вокруг  будут
стоять перед вами навытяжку. Правда, продлится это,  увы,  недолго,  и  ваша
охрана через пару дней превратится в Почетный караул у  вашего  гроба.  Вот,
собственно, и все, что я хотел вам сказать. Уф-ф! Терпеть  не  могу  длинных
речей.
   Кондратов какое-то время молчал, с брезгливой миной посасывая незажженную
сигарету. Чиж дал ему прикурить и закурил сам, жалея о том, что  нельзя  при
собеседнике целиком затолкать в рот и разжевать половинку мускатного  ореха,
чтобы отбить запах водки с пивом. Этот аромат  был  таким  мощным,  что  Чиж
ощущал его сам, хотя раньше считал такое положение вещей невозможным.
   - Ас чего вы, собственно,  взяли,  что  я  требую  от  вас  чего-то,  что
выходило бы  за  рамки  ваших  служебных  обязанностей?  -  спросил  наконец
Кондратов.
   - Ох, - простонал Чиж, - да не валяйте же дурака! Мы  же  все-таки  не  в
Думе! Будь это не так, вы пришли бы ко мне  в  кабинет  или,  сославшись  на
занятость, пригласили бы меня к себе. А вы вместо этого тратите время, идете
на  риск,  назначая  мне  встречу   в   сквере,   который,   между   прочим,
простреливается навылет со всех сторон, собираете здесь целый полк охраны..,
а потом заявляете, что вам от меня ничего не нужно! Смешно, ей-богу.
   - Смешно ему! - проворчал Кондратов. - Не понимаю, что вы  кочевряжитесь?
Цену себе,  что  ли,  набиваете?  Я,  видите  ли,  требую  от  него  чего-то
особенного,  выходящего  за  рамки  его  обязанностей!   Разве   обеспечение
безопасности граждан - не ваша прямая обязанность?
   - Честных граждан, - уточнил Чиж. - Законопослушных. И в частности,  тех,
которые просят о помощи  по-человечески,  а  не  подсылают  ко  мне  на  дом
бандитов с какими-то сомнительными.., гм.., сувенирами. И сделать я для них,
как правило, могу очень немного. А в вашем случае, вы уж меня извините, даже
не хочется. В общем, давайте-ка ближе к делу! Зачем вы меня позвали?
   Кондратов снова помедлил с ответом, и было  невооруженным  глазом  видно,
как он борется с  раздражением.  Наконец  эта  неравная  борьба  закончилась
победой благоразумия, и Владимир Кириллович неохотно произнес:
   - Вы правы, майор. Мне рекомендовали вас как человека, способного в своих
действиях руководствоваться не столько буквой  закона,  сколько  его  духом.
Кроме того, мне говорили,  что  вы  умны,  и  я  только  что  имел  отличную
возможность в этом убедиться. Вы совершенно верно догадались, что разговор у
нас с вами сугубо конфиденциальный.
   Вот только  направление  этого  разговора  мне  не  очень  нравится.  Мне
кажется, мы с вами основательно  уклонились  от  темы,  увлекшись  взаимными
оскорблениями.
   - Политика? Да?  -  спросил  Чиж.  -  Я  просто  балдею  от  политики!  В
особенности от политиков!
   - Ну будет вам, - примирительно промолвил Кондратов. - Неужели непонятно,
что я в отчаянии? Видите ли, я хочу жить. Такое вот странное желание.
   - Само по себе это желание вполне естественно, - откидываясь на скамейку,
произнес Чиж. - Странно другое. Вы хотите жить и  при  этом  не  платить  по
счетам. Вот это удивительно. Это, знаете ли, взаимоисключающие желания.  Так
сказать, плюс и минус.
   - Да поймите же, я просто не в состоянии заплатить! - сердито  воскликнул
Кондратов. - Сумма слишком велика, а проценты меня просто  убивают.  Кто  же
знал, что так получится? Меня просто подставили.
   - Думаю, вы даже  не  знаете,  до  какой  степени  верно  ваше  последнее
утверждение, - сказал Чиж. - Вас именно подставили, причем довольно грубо  и
примитивно. Хотите честно? Я понятия не  имею,  каким  образом  вам  помочь.
Арестовать Хромого я не могу: не за что. По закону он чист, на  это  у  него
ума хватает. Спрятать вас лучше, чем вы спрятались бы  сами,  я  тоже  не  в
состоянии. Поймать Абзаца? Теоретически это возможно, конечно. Но я не вижу,
какая вам будет от этого польза. Хромой пришлет еще кого-нибудь, вот и все.
   - Мне нужно время, - объяснил Кондратов. - Может быть, я сумею отдать ему
эти проклятые деньги, и он от меня отстанет.  А  может  быть,  с  ним  самим
что-нибудь произойдет. Он же старый, в конце-то концов.
   - Ну да, ну да, - Чиж покивал головой и почмокал губами.
   Во рту пересохло и пахло перегаром "Пивка бы сейчас, - подумал он. - Даже
без водочки. Хотя с водочкой, конечно, лучше."
   - Да, - повторил он и с отвращением  отбросил  недокуренную  сигарету.  -
Конечно. Я беру Абзаца, вы его перевербовываете, и  он  убирает  Хромого.  Я
правильно понял ход ваших мыслей? Так вот,  это  не  по  мне.  Мне  все  это
активно не нравится, и я хочу, чтобы вы об этом знали.
   - Я не собирался просить вас ни о  чем  подобном,  -  поспешно  заговорил
Кондратов, хотя было видно, что он беззастенчиво врет. - Я хотел лишь, чтобы
вы проконсультировали начальника моей охраны по поводу  наилучшей,  с  вашей
точки зрения, оборонительной  тактики.  Ну  и  вопрос  с  Абзацем,  конечно,
остается. Возьмете вы его живым или мертвым, меня  не  волнует.  Мне  нужно,
чтобы он от меня отстал. Со своей стороны я готов оплатить все ваши  расходы
и выдать премию...
   - Вы знаете, как звучит первая заповедь российского мента? - перебил  его
Чиж.  -  Конечно  не  знаете,  иначе  ни  за  что  не  вылезли  бы  с  таким
предложением. Так вот, первая заповедь  гласит:  никогда  не  бери  денег  у
бандитов. Смешно, правда?
   - Смешно, - согласился Кондратов. - Но разумно. Только с чего  вы  взяли,
что я бандит?
   - Посмотрите  вокруг,  -  сказал  Чиж.  -  Посмотрите,  кому  вы  должны.
Посмотрите, кто на вас работает. Прислушайтесь к собственным словам. Вас  не
поймали за руку и, может быть, не поймают никогда, но в  данном  случае  это
ничего не меняет.
   - То есть денег вы у меня не возьмете, - спокойно сказал Кондрашов. -  Ну
а что-нибудь другое?
   - Например? - насмешливо спросил Чиж.  -  Секретаршу?  Вы  посмотрите  на
меня! Пожалейте бедную девушку, Владимир Кириллович. Даже если она не совсем
секретарша или не секретарша  вовсе...  Личную  дружбу?  Возможность  раз  в
неделю париться в вашей сауне? Да господь с вами! Я моюсь под душем, и  меня
это вполне устраивает. Что еще? Ящик отменного коньяка?
   Кондрашов окинул его неожиданно  острым  взглядом  и  вдруг  ухмыльнулся,
обнажив длинные, как у лошади, влажные зубы и бледные десны.
   - Насчет коньяка - это вы хорошо сказали, с чувством, - заметил он.  -  А
что, если я предложу вам полностью оплаченный курс реабилитационной  терапии
в центре Маршака?
   Чиж вздрогнул. Откуда он знает, черт бы его побрал? Я сам еще не до конца
уверен, что мои проблемы настолько серьезны, а этот умник уже тут как тут  с
готовым решением...
   - Не понимаю, - сказал он. - С чего вы взяли, что я в этом нуждаюсь?
   - А разве вы не нуждаетесь? - осклабился Кондрашов. Его улыбка напоминала
оскал ржущей лошади. - Вы же умный человек,  Николай  Гаврилович.  Зачем  же
отрицать очевидное? Или вы спиваетесь из принципиальных соображений?
   В общем, я настоятельно советую вам подумать над моим предложением. Ну не
хотите в центр Маршака, придумаем что-нибудь другое. В  конце  концов,  сами
скажете, что вам нужно... Не в этом суть. Возьметесь вы  меня  защищать  или
нет, вот что меня в данный момент волнует. Так как?
   Чиж глубоко вздохнул и почесал переносицу. Собственно, думать было  не  о
чем. Ни один настоящий охотник не довольствуется  зайчатиной,  увидев  прямо
перед ногами тигриный след. Майор Чиж  был  настоящим  охотником,  созданным
матерью-природой специально для преследования и отлова крупных  хищников,  и
то, что Кондрашов не вызывал у него  никакой  симпатии,  не  имело  никакого
значения. Перед Чижом был след - горячий, еще курящийся паром, кровавый, - и
он знал, что не пойти по этому следу не сможет.
   ...По дороге домой он вынужден был дважды сворачивать  в  боковые  улицы,
разглядев впереди посты дорожной милиции.  Ерш  все  еще  бродил  у  него  в
голове, и, загоняя машину в  установленную  на  платной  стоянке  "ракушку",
майор Чиж весело напевал: "Наша служба  и  опасна,  и  трудна...",  думая  о
хранившейся в шкафу заначке.
 
Глава 6 
 
ВОЛЧЬЯ ЯМА 
 
   Мелодичная трель мобильного телефона  вторглась  в  его  сон,  разбив  на
мелкие кусочки и рассеяв без следа путаный кошмар. Не открывая глаз, Шкабров
протянул руку и нащупал на  тумбочке  плоский  брусок  трубки,  напоминавший
обкатанный морем камешек. Он откинул крышку микрофона, все еще  не  понимая,
наяву или во сне это происходит, и приложил трубку к щеке.
   Он находился под впечатлением приснившегося ему под  утро  сна,  и,  хотя
подробности сновидения уже улетучились из памяти, на  душе  остался  тяжелый
осадок. С одной стороны, Шкабров испытывал  облегчение  оттого,  что  кошмар
кончился, но просыпаться ему все равно не  хотелось.  Поудобнее  пристраивая
трубку к уху, он неохотно открыл глаза и сразу увидел серую  дождливую  муть
за  окном.  По  жестяному  карнизу  мерно  стучали  капли,  и  через  планки
незакрытых с вечера жалюзей было видно, как по забрызганному стеклу сползают
тоненькие ручейки дождевой воды. Абзац зевнул и отвел  взгляд  от  окна.  "К
черту, - подумал он. - Буду сидеть дома."
   - Слушаю, - неприветливо буркнул он в трубку.
   - Спишь, Абзац? - насмешливо  заговорил  знакомый  хрипловатый  голос.  -
Долгонько же ты дрыхнешь. Кто рано встает, тому Бог подает. Не слыхал  такую
пословицу?
   Шкабров рывком сел на постели, комкая простыни.
   - Черт возьми, Хромой! - воскликнул он. - Тебе не  кажется,  что  это  уж
слишком?
   - А в чем, собственно, дело? -  невинно  поинтересовался  Хромой.  -  Мне
кажется, что все идет так, как должно идти при сложившихся  обстоятельствах.
Если ты хотел, чтобы было по-другому, надо было вовремя сделать  то,  о  чем
тебя просили.
   - Откуда у тебя мой номер? - спросил Шкабров и тут же  пожалел  об  этом:
какой смысл задавать Хромому такие вопросы? Он еще и не на  такое  способен.
Значит, надо менять адрес... - Слушай, - продолжал он, - что  тебе  от  меня
надо? Я не виноват, что твоя наводка оказалась полным дерьмом.
   - Кто прав,  кто  виноват,  судить  не  нам,  -  заявил  Хромой,  цитируя
знаменитого баснописца. - Но воз, насколько мне известно, и ныне там.  Кроме
того, эта твоя вылазка меня засветила. А мне говорили, что ты специалист.
   - Вот с тех, кто тебе это  говорил,  и  спрашивай,  -  огрызнулся  Абзац,
садясь по-турецки и нашаривая на тумбочке сигареты. Голова у  него  трещала,
как  переспелый  арбуз,  и,  как  арбуз,  готова  была,  казалось,   вот-вот
развалиться пополам. - Меня самого чуть не продырявили.
   - А вот это уже твои трудности, - сообщил Хромой. - Меня они не касаются.
Спрашивать  я  буду  с  тебя,  дорогой!  По  полной  программе,  можешь   не
сомневаться. Кстати, не пытайся переехать, сменить номер телефона  и  вообще
потеряться. Я тебя из-под земли достану.
   Так дела не делаются, мой милый, и ты об этом отлично знаешь. Бабки  тебе
заплачены, надо отрабатывать.
   Шкабров закурил и, глубоко затянувшись теплым дымом, сказал:
   - Теперь это будет сложн