бщественной   проблемы.    Ее   этическую   незаполненность.
Обозначается  эта проблема  -  женщина  и представительная власть.  И все. И
иллюзий тут не строю. Как каждая современная этическая "заковыка", она имеет
степени  своего  разрешения.  Поэтому  и  определяться  с  ней  следует,  не
откладывая  на  неопределенно  долгое   время,  заявлять  о  ней   на  любых
перекрестках  и с любых подмостков. С тем  же  постоянством,  с  каким  один
древний римлянин изрекал: "А все-таки Карфаген должен быть разрушен".
     Уверяю вас, начнет действовать.  Пусть и постепенно. И без всяких квот.
По  крайней мере,  наши  партии,  которые  все  без  исключения считают себя
самодостаточными (а как же иначе?)  в плане  этическом, начали бы  проявлять
здесь хоть какую-нибудь сообразительность.
     Ловлю  себя на мысли: какой более или менее  общезначимой  нравственной
проблемы сегодня  ни  коснись, она  тут же  упирается  в  неподготовленность
государства и всякий  раз обретает характер  чуть  ли не  тупика. Нас в этом
смысле неповоротливость государства и хуже - глухота его изрядно раздражает.
И начинаешь завидовать порой  даже прошлому. Скажем,  интенсивной  переписке
Гете  с  Шиллером, в  которой они  тоже  в  основном рассуждали об этических
проблемах  жизни и искусства. Необходимость отвлекаться  на  его  высочество
герцога (читай  в  данном  случае -  государства),  только мешала,  отнимала
драгоценное  время.  Тут о  таких  тонких материях  речь: загадочный Шеллинг
пришел в карты сыграть, или заглянул  Фихте, или в руках совсем новая  книга
старика  Канта... И не до широкой публики. Бог с ней, с публикой. Если  "нет
основательных причин рассчитывать на  победу  разума, не  следует оскорблять
чувства". Но  рядом во Франции разворачивается революция. Скоро вообще армия
Наполеона пройдется по  Европе. И все начнет меняться.  И проблемы этики  из
уютных кабинетов и гостиных вырвутся на улицу... И решение иных из них ляжет
во многом в переустройство Европы.
     ...Для  нас нынешних этические задачи  крайне  актуальны  и  масштабны,
строительны,  этическая  энергия  способна  и должна умножать  созидательные
функции государства.  И государство должно становиться таким,  чтобы в  этом
плане   с   ним   можно   было   сотрудничать.   Общественно-государственное
сотрудничество - повестка дня уже на самое близкое время российской жизни.
     Нам  просто необходимо  жить в ином государстве. Или  так: людям вообще
предстоит  жить в иных государствах. Более нравственных по существу. Недаром
древние  коллективы людей обязательно были объединены и духовно. Иначе им бы
не выбраться  ни  из пещер, ни из леса.  Нам тоже надо выбираться  из своего
леса   дремучего  -  речь  идет  о  создании   гуманитарной  среды  обитания
современного  человека.  Правильно  ощущал  академик  Н. Моисеев,  в этом  -
Спасение. Заметим: Спасение - с большой буквы.  От этой необходимости никому
не отвертеться.  И  почва  для  подобного  рода деятельности,  по  мысли  Н.
Моисеева, будет другой.  Добавлю,  даже  влияние так  называемых малых  дел,
добрых  и  некогда  для  совести  утешительных,  многократно  и  качественно
изменится.
     По  словам  Николая   Бердяева,  в  государстве  могли  пленять  только
социальные  реформаторы.   В  остальном  он  считал  его  сферой  низменной,
учреждением плебейским.
     Спорить не станем. Государство, разумеется, есть дело рук человеческих.
А реформы - это попросту систематическая работа. Только ею можно плениться.
     Много  лет  назад,  когда выселенных в Сибирь во  время войны  калмыков
вернули  на  их  земли,  я приехал в Калмыкию из  Москвы трудиться в местной
газете. И поскольку  там  все приходилось  начинать почти  с  нуля  и ничего
нельзя было отложить на завтра, ни во времени, ни в пространстве, ни в людях
не  ощущалось  никакой  провинциальности.  Несмотря  на то,  что  в  местном
начальстве ходили все те же запрограммированные на примитивно-аппаратный лад
партийцы.  Провинциальности тогда  в  Москве  больше  было.  Хотя,  когда  я
вернулся в столицу и похвастался этими привезенными с собой ощущениями, один
мой приятель сказал мне:
     - И все-таки ты одет совсем - совсем не по-столичному.
     Нынче "совсем не по столичному" одето само государство, потому что хуже
всего оно  распоряжается своими обязанностями перед народом, всеми  нами,  а
также перед единственным  безупречным  (что  не нуждается в доказательствах)
общим  видом  собственности  -  многочисленными  составляющими  сокровищницы
отечественной культуры.
     Возьмем  в пример издание и распространение книг. Сразу  же оговоримся:
пусть в  свободной стране,  развивающей свои рыночные отношения, всякий, кто
пожелает, стучится в типографии с портфелем рукописей. Хочешь быть издателем
- будь  им.  Хоть одной книги, хоть  нескольких,  скольких  угодно. Все свои
деньги сюда вбухай.  Пожалуйста. Однако оснащения общества  необходимыми для
него  книгами  не   происходит.   И  по-настоящему  не  произойдет.  Система
распространения книг по стране парализована на много лет вперед так, что уже
целое поколение выросло в градах и весях России на блокадном книжном пайке.
     Разумеется,  ценители  литературы, искусства,  философии так или  иначе
доберутся  до нужного им  источника  знаний.  Или  в  современных российских
условиях подвигнут  кого-либо  на  издание требуемой  книги.  Кто  ищет, тот
найдет. Сейчас на каждом шагу вы можете столкнуться с книжицей, рожденной не
в  тираже,  а в штуках. Двадцать экземпляров, тридцать, пятьдесят.  От сотни
экземпляров до пятисот  начинаются  тиражи. Тысяча или три тысячи -  это уже
о-го-го.  За  ними  следуют  -  пять... Прямо-таки  во времена  Пушкина  или
Белинского возвращаемся. Или Гете и Шиллера.
     Тиражи  в  десять тысяч экземпляров и выше, естественно, существуют. Но
это, как правило, - уже бульвар, поделки для чтива в транспорте, для невеж и
невежд.
     Однако, как  быть  с остальными?  С теми, кто  подрастает,  кто  должен
предстать через 5-10 лет как главная сила, формирующая новую Россию.
     Мы  ведь прекрасно представляем, какие библиотеки нужны и неподалеку от
дома,  и дома.  Всем понятно,  что нормальный доступ к  нормальным  книгам -
благо. Конкретное благо, не нуждающееся ни в каких доказательствах. Общество
кровно заинтересовано в нормальном спросе на книгу. А доступ к книгам, - то,
что  книги  так или иначе  присутствуют  не за  тридевять земель, - повышает
интерес к ним. Одно помогает другому.  Предпринимательская  деятельность по-
настоящему  не  в  состоянии   решить  этой  проблемы.  Она,  проблема  эта,
крупномасштабна,   как  крупномасштабна   страна.  Положительно   нацеленная
издательская  деятельность вдумчивых  предпринимателей  лишь  латает  дыры в
духовном пространстве российского человека.
     И разумеется, издателем государству надлежит быть. Более того,  держать
в  своих  руках   главную  издательскую  лицензию  на  создание  базы  книг,
необходимых как фундамент жизни для человека XXI века. Не зря же сохраняется
у нас Газпром, государственные железные дороги, энергетический комплекс.
     Вспомним, именно выпуск книг стал на заре перестройки первым собственно
новым на предпринимательском  поприще  производством. Тогда, когда вокруг, в
иных  отраслях  оживилась  только  перепродажа  чего  угодно  да  финансовые
пирамиды. При полной растерянности и шоковом состоянии всевозможных отраслей
промышленности.  В том числе и государственных издательских структур, тут же
сброшенных "с парохода современности". Очень зря.
     Необходимы и продуманные издательские программы. Теперь в том числе и в
Интернете.  Информация, информация  и информация. И системы заказа книг. Для
предприятий,  для институтов, для  общественных организаций,  для  школ, для
сельских   читателей.  Существуют  ведь  подобные  службы  и  для  депутатов
Государственной Думы, и  для аппарата Президента, и  иных власть имущих. Чем
же хуже иные потенциальные читательские слои народонаселения страны?
     Вот вам пример еще одной конкретной проблемы. Государство и книга. Ее и
следует практически решать, объединяя силы на деле с общественными. Ибо  без
книги грады и  веси России задохнутся. И рассказывать надо обществу, что тут
делается.
     Публичность  необходима.  Иначе  получится,  как  с  последним  съездом
"Конгресса  российской  интеллигенции"  в  Санкт-Петербурге.  Не  побей  там
охранники  одного журналиста, да не  вступись за него сам  Сергей  Степашин,
пригрозивший, как сообщали, даже покинуть столь негостеприимное совещание, о
съезде этом, так никто бы и совсем ничего не узнал.
     В сущности,  мы говорим  здесь о строительном  статусе  этического.  Мы
говорим о  наращивании этического  содержания в любой нашей деятельности, от
простого   поступка   до   конструирования   работающей   общественной   или
государственной  системы.  В  конечном счете, о  приоритете  духовного.  Как
главной жизнеобеспечивающей силе.
     ...Отчего  бы нашей армии... Почему бы нашей армии не стать для молодых
людей  одновременно  и  своеобразной  школой для  продолжения  гуманитарного
образования?  Или  -  способствовать  тому,   что  мы  называем  непрерывным
образованием.
     Вот и приехали, возразят мне. Разве мы не учим ребят военному делу? Где
взять хотя бы время для иного? А учителей?
     Конечно,   нужны   и   достаточно  образованные   офицеры.  Гуманитарно
образованные. Но ведь были же времена в России, когда офицеры бывали такими.
Не говоря уж, например, о пушкинском окружении.
     В  один московский колледж (то есть, в современную школу) пригласили на
работу писателя,  моего товарища. Не  столько для  того,  чтобы  преподавать
литературу, сколько  с  ее  помощью,  в ходе свободных занятий  пробудить  в
учениках интерес к духовному.
     Почему бы в современное армейское подразделение на постоянной основе не
приглашать хотя бы учителей из  ближайших школ,  которые того  стоят, да  и,
если возможно, преподавателей институтов, просто интересных людей.
     Представляете, вернулся парень  домой из  армии  и заявляет: он столько
там за два года книг прочитал.
     Я уж не говорю о том, что следует беспокоиться и о  гражданском будущем
срочников, способствуя, в частности, поступлению их  в учебные  заведения, в
том числе, и высшие.
     В сущности,  нынче всякая  деятельность должна быть наполнена этической
составляющей, и  этический компонент в любой профессиональной  и должностной
функции должен быть специально прописан.
     И опять же речь не о бюрократическом усилении государства, что способно
насторожить нашего  демократично настроенного гражданина. Речь - об усилении
влияния  честной гуманитарной и интеллектуальной  элиты на деятельность его.
Чтобы власть превращалась в человеческую. И, как кошка, чаще знала, чье мясо
ест.
     Возможно  ли   такое?   Да,   если  в  этом   обозначилась  неотложимая
потребность.  Хотите  примеры? Пожалуйста.  Во  второй  половине  XVI века в
Западной Руси, оказавшись между протестантизмом и  католицизмом и имея среди
приходских священников лишь единицы достаточно образованных и способных хоть
как-то заботиться о повышении морального и интеллектуального уровня  паствы,
наши православные миряне сами  создавали  братства, главной  задачей которых
было  духовное  просвещение.  Во  Львове,  Киеве,  Луцке,  Минске, Витебске,
Полоцке   они  основывали  школы,  типографии,   больницы.  Издавали  книги,
занимались пополнением  библиотек новыми  переводами  трудов отцов церкви. И
многие, как и Нил Сорский в Поволжье,  прежде всего ценили молитву, служение
и  духовные  размышления,  ставя  их  выше ритуала.  Недаром именно сюда  во
времена опричнины бежал из Москвы наш первопечатник Иван Федоров.
     И это в российские средние века. Когда припекло.
     А нас не припекло?
     Этическое  преобразование   того,  что   имеем,  означает   кропотливый
творческий труд в каждый миг любой деятельности, чтобы  наличное становилось
положительно   лучше,   целесообразнее,   красивее,   удобнее   для   людей.
Соответственно  это  и  есть  политический центризм.  Не  тот  центрист, кто
пассивен между  лево и право,  а тот,  кто положительно  (это  значит еще  и
этически)  действует,  созидает  изо  дня   в  день.  Это   совершенно  иное
направление. Это и  не  одноразовый  поступок, чем,  по существу, обернулось
пребывание Гайдара  на посту руководителя правительства. (И я  вынужден быть
на его стороне. Слишком  долго топтались  мы  на месте.  И кто-то должен был
решиться  на  то,  на  что решился  Гайдар,  несмотря  на многие  негативные
последствия).
     Практически   (или  общественно-практически)   нам   следует   заняться
ликвидацией   этической  безграмотности.  В  свое  время   ведь  боролись  с
неграмотностью элементарной. Этическая безграмотность,  пожалуй, готова даже
занять  место,  принадлежавшее некогда  безграмотности  элементарной. Мы это
ощущаем, это  нас беспокоит,  мы этого даже побаиваемся,  но, на мой взгляд,
напуганы еще недостаточно.
     И, если приравнять этическую  безграмотность  к  элементарной, мы часто
заявляем с трибун, что буквы знать - это хорошо, и читать - это прекрасно, а
к изучению современного этического алфавита все не приступаем.
     Так, знаем написание некоторых знаков. Или значков.
     Несмотря на  то,  что этот  внутренний поворот помог  бы  нам прояснить
направление  для  движения   нашего  к  достойной  организации  всей  жизни.
Каждодневные этические сверки помогли бы нам действовать,  как лучше, потому
что "как всегда" многомиллионная страна жить уже не может.
     Накопление этического багажа, багажа системной этики должно вывести нас
и к своеобразной этической реформе. То есть, не только к экономической, но и
этической  тоже.  Тогда  можно будет  говорить о реализации  лучших  качеств
России.
     Однако до этого следует еще дорасти.
     И хорошо бы первыми.
     Применительно "ко всему остальному цивилизованному миру".

     20 июня 2000 г.
НЕОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ СУЖДЕНИЯ

     Новый  2000-й  год. Красочный  календарь  повесили на  двери  в большую
комнату.  На  текущее число  наклеивается этакий  милый  квадратик. Легко  и
просто. На следующее утро переносишь его на другую цифру. Приклеился. И еще,
и еще.  Какой хороший  клей.  Насколько  его хватит? Не  до  конца же  года.
Выясняется,  что почти до середины февраля. И правда, клей  хороший. Но  что
дальше? Дальше начинаешь следующие цифры каждое утро  покрывать фломастером.
Но недолго. Надоедает.
     И возникает такая несерьезная мысль.  Отчего бы неким  высшим силам, по
твоей просьбе,  разумеется, не  высвечивать цветным квадратиком  каждое утро
число на календаре. Сегодня сегодняшнее, завтра -  следующее. И так до конца
года. Показывает же и число, и  месяц твой компьютер. В  конце марта включил
его, а он тебя  спрашивает: правильно ли переведены  стрелки часов в связи с
переходом на летнее время.
     Мысль,  конечно,  совсем  смешная.  А  если поставить вопрос чуть более
серьезно. Отчего некие высшие силы, в которые ты готов верить, опять  же, по
просьбе твоей, не высвечивают каким-нибудь цветом число на календаре? Как бы
это было удобно и интересно. Почему же нет?
     Почему...
     Первое: оттого, что ты все  должен делать  сам и сам  всего добиваться?
Такие твои задачи? Так ты и себя создаешь?
     Или второе: никаких высших сил не  хватит на то, чтобы выполнить всякое
твое  желание?  Существует определенный  энергетический  предел? По  крайней
мере, по отношению к тебе?
     Так хватит высших сил для твоего предела или не хватит?
     А если совсем серьезно, то  один  мой  хороший товарищ, недавно и круто
обратившийся  к традиционному православию,  читая мои материалы по проблемам
системной этики, взволнованно подступал ко мне:
     - Почему  ты все время не договариваешь? Почему боишься  произнести Его
имя?..
     - Имя Бога? - уточнил я.
     - Да... Все вы не договариваете.
     - Потому, - отвечаю, - что отношусь к этому очень серьезно. Стоит мне в
связи  с  проблемами той  же  новой  системной  этики произнести  имя  Бога,
мгновенно возникает вопрос: в двери какого храма я стучусь?
     И  вправду, попадаешь в ловушку. С определенного момента я с глубоким и
осознанным пиететом отношусь  к базовым, да  и  к небазовым религиям.  В том
числе  и как к возможности прикоснуться мыслью к сути миростроения, к тайнам
рождения и смерти, к  духовным основам, к духовному звучанию окружающей тебя
предметной действительности, к бездонным глубинам внутри и вне тебя.
     Я с пониманием  воспринимаю  суры  Корана,  меня  увлекает  религиозная
индийская философия, я с живым интересом отношусь к  обманчивой  пассивности
древних   китайцев,   предоставляющих  скрытому  движению   изначальных  сил
обозначить наконец свою волю. Я считаю адресными и благотворными искренние и
исполненные  добра обращения к божественному  и православного, и католика, и
протестанта, и мусульманина. По настоящему духовное остается духовным в лоне
любого религиозного мышления.
     Разумеется, мне  ближе по-человечески именно  православное  религиозное
действо. И по месту рождения, и по среде моего  обитания. Органично, но ведь
не более  того.  "Человек гуманитарной  веры", -  опять  слышится  мне голос
Николая  Бердяева, звучащий с  определенной  иронией.  Однако и со столь  же
определенным - "это мы проходили".
     Проходили, да не прошли.
     И мне, как ни поверни, следует определяться.
     По  крайней мере, как и  очень многие, я отдаю  себе отчет в том, что в
разные   исторические  периоды,   или,  лучше  сказать,  эпохи,  религиозные
откровения,  духовные обращения к  аудитории,  от кого бы они  ни  исходили,
совершались на том понятийном языке, который доступен для понимания именно в
тот или иной момент. Иными словами, в разные  времена диалог подобного  рода
так или иначе неполон. Всего не откроешь.
     Особенно  это относится к представлениям о  мире ином,  куда,  закончив
свое земное существование, направляется душа человеческая.
     Я тоже твердо убежден: земным путем человеческая дорога не завершается.
В сущности,  это  лишь  этап  бытия (может  быть,  и вправду  несколько  раз
повторяющийся) индивидуально осознающей себя души. И тут не стоит прятаться.
Здесь необходимо осознать, почувствовать, открыть для себя: земной этап этот
не только небезразличен для того,  иного  мира, который ждет  каждого,  но и
весьма важен  для него. Они взаимосвязаны. Наш  и иной мир. В одном из писем
неверующий, но, скажем так, гуманитарно страждущий человек В.  Белинский как
бы в продолжение имевшей место тогда  дискуссии очень проникновенно заметил:
(приводится по памяти) я не  знаю, существует ли  мир иной, но  тот, кто  не
дорожит этой земной жизнью, не достоин и будущей.
     Очень  верное  заключение.  Следует  только добавить, что дорожить этой
жизнью,  а значит  духовно  раскрывать, развивать  себя, если  не сказать  -
совершенствовать,  это  - часть  внутренних человеческих  деяний  на поприще
самопознания и познания мира, в котором мы находимся, нашего самоопределения
в нем, нашей любви к нему. Иное, другая часть, для многих остается как бы за
кадром.  Мы стремимся о таком не думать. Мы - это  миллионы людей, относящих
себя  к интеллигенции,  людей,  ощущающих окружающий  нас  мир  прежде всего
гуманитарно  цельным, даже если наши  занятия связаны с  тем, что называется
точными науками.
     Кстати, в последние полтора-два десятилетия число активных гуманитариев
среди ученых  (физиков и химиков) и техников разного рода заметно выросло. И
выросло  качественно.  Можно  даже  говорить  об  образовании  своеобразного
гуманитарного отряда в  среде научно-технической интеллигенции, казалось бы,
старавшейся  прежде  держаться в  стороне от  сложных  духовных перепутий  и
современной  духовной разноголосицы. Академик Никита  Моисеев,  к сожалению,
недав