Попытайся ладони у мертвых разжать
 И оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладев
 Еще теплым мечом,
 И доспехи надев, -
 Что почем, что почем!
 Испытай, кто ты - трус
 Иль избранник судьбы,
 И попробуй на вкус
 Настоящей борьбы.
И когда рядом рухнет израненный друг
 И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
 И когда ты без кожи останешься вдруг
 Оттого, что убили - его, не тебя, -
Ты поймешь, что узнал,
 Отличил, отыскал
 По оскалу забрал -
 Это смерти оскал! -
 Ложь и зло, - погляди,
 Как их лица грубы,
 И всегда позади -
 Воронье и гробы!
Если путь прорубая отцовским мечом
 Ты соленые слезы на ус намотал,
 Если в жарком бою испытал что почем, -
 Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Если мяса с ножа
 Ты не ел ни куска,
 Если руки сложа
 Наблюдал свысока,
 И в борьбу не вступил
 С подлецом, палачом -
 Значит, в жизни ты был
 Ни при чем, ни при чем!
  # 007

 1975     Знать бы все - до конца бы и сразу б…

Знать бы все - до конца бы и сразу б
 Про измену, тюрьму и рочок,
 Но... друзей моих пробуют на зуб,
 Но... цепляют меня на крючок.
  # 008

 1975     Ублажаю ли душу романсом…

Ублажаю ли душу романсом
 Или грустно пою про тюрьму, -
 Кто-то рядом звучит диссонансом,
 Только кто - не пойму.
  # 009

 1975     Узнаю и в пальто, и в плаще их…

...Узнаю и в пальто, и в плаще их,
 Различаю у них голоса, -
 Ведь направлены ноздри ищеек
 На забытые мной адреса.
  # 010

 1975     И не пишется, и не поется…

И не пишется, и не поется,
 Струны рву каждый раз, как начну.
 Ну а если струна оборвется -
 Заменяешь другую струну.
И пока привыкнешь к новой,
 Иссекаешь пальцы в кровь:
 Не звучит аккорд басовый -
 Недостаточно верхов.
Но остались чары -
 Брежу наяву,
 Разобью гитару,
 Струны оборву,
Не жалею глотки
 И иду на крест -
 Выпью бочку водки
 За один присест.
  # 011

 1975     Не однажды встречал на пути подлецов…

Не однажды встречал на пути подлецов,
 Но один мне особо запал, -
 Он коварно швырнул горсть махорки в лицо,
 Нож в живот - и пропал.
Я здоровый, я выжил, не верил хирург,
 Ну, а я веру в нем возродил, -
 Не отыщешь таких и в Америке рук -
 Я его не забыл.
Я поставил мечту свою на тормоза,
 Встречи ждал и до мести дожил.
 Не швырнул ему, правда, махорку в глаза,
 Но потом закурил.
Никогда с удовольствием я не встречал
 Откровенных таких подлецов.
 Но теперь я доволен: ах, как он лежал
 Не дыша, среди дров!
  # 012

 1975     Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты…

Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты
 Даже в самой невинной игре,
 Не давай заглянуть в свои карты
 И до срока не сбрось козырей.
Отключи посторонние звуки
 И следи, чтоб не прятал глаза,
 Чтоб держал он на скатерти руки
 И не смог передернуть туза.
Никогда не тянись за деньгами,
 Если ж ты, проигравши, поник, -
 Как у Пушкина в "Пиковой даме"
 Ты останешься с дамою пик.
Если ж ты у судьбы не в любимцах -
 Сбрось очки и закончи на том,
 Крикни: "Карты на стол, проходимцы!"
 И уйди с отрешенным лицом.
  # 013

 1975     Мне бы те годочки миновать…

Мне бы те годочки миновать,
 А отшибли почки - наплевать!
 Знаю, что досрочки не видать,
 Только бы не стали добавлять.
  # 014

 1975     Не могу ни выпить, ни забыться…

Не могу ни выпить, ни забыться.
 Стих пришел - и замысел высок.
 Не мешайте, дайте углубиться!
 Дайте отрешиться на часок.
  # 015

 1975     Вы были у Беллы…

Вы были у Беллы?
 Мы были у Беллы -
 Убили у Беллы
 День белый, день целый,
 И пели мы Белле,
 Молчали мы Белле,
 Уйти не хотели
 	 Как утром с постели.
И если вы слишком душой огрубели -
 Идите смягчиться не к водке, а к Белле.
 И ели вам что-то под горло подкатит -
 У Беллы и боли и нежности хватит.
  # 016

 1975     Препинаний и букв чародей…

Препинаний и букв чародей,
 Лиходей непечатного слова
 Трал украл для волшебного лова
 Рифм и наоборотных идей.
Мы, неуклюжие, мы, горемычные,
 Идем и падаем по всей России...
 Придут другие, еще лиричнее,
 Но это будут - не мы - другие.
Автогонщик, бурлак и ковбой,
 Презирающий гладь плоскогорий,
 В мир реальнейших фантасмагорий
 Первым в связке ведешь за собой!
Стонешь ты эти горькие, личные,
 В мире лучшие строки! Какие?
 Придут другие, еще лиричнее,
 Но это будут - не мы - другие.
Пришли дотошные "немыдругие",
 Они - хорошие, стихи - плохие.
  # 017

 1975     Письмо к другу, или Зарисовка о Париже
 (И. Бортнику)

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу -
 И то, что слышу, и то, что вижу, -
 Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:
 Когда состарюсь - издам книжонку.
Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
 Нужны - как в бане пассатижи.
Все эмигранты тут второго поколенья -
 От них сплошные недоразуменья:
 Они все путают - и имя, и названья, -
 И ты бы, Ваня, у них выл - "Ванья".
А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
 Нужны - как в русской бане лыжи!
Я сам завел с француженкою шашни,
 Мои друзья теперь - и Пьер, и Жан.
 Уже плевал я с Эйфелевой башни
 На головы беспечных парижан!
Проникновенье наше по планете
 Особенно заметно вдалеке:
 В общественном парижском туалете
 Есть надписи на русском языке!
  # 018

 1975     Седьмая струна

Ах, порвалась на гитаре струна,
 Только седьмая струна!
 Там, где тонко, там и рвется жизнь,
 Хоть сама ты на лады ложись.
Я исчезну - и звукам не быть.
 Больно, коль станут аккордами бить
 Руки, пальцы чужие по мне -
 По седьмой, самой хрупкой струне.
  # 019

 1975     Муру на блюде доедаю подчистую…

Муру на блюде доедаю подчистую.
 Глядите, люди, как я смело протестую!
 Хоть я икаю, но твердею как Спаситель,
 И попадаю за идею в вытрезвитель.
Вот заиграла музыка для всех,
 И стар и млад, приученный к порядку -
 Всеобщую танцует физзарядку,
 Но я - рублю сплеча, как дровосек:
 Играют танго - я иду вприсядку.
Объявлен рыбный день - о чем грустим?
 Хек с маслом в глотку - и молчим как рыбы.
 Повеселей: хек семге - побратим.
 Наступит птичий день - мы полетим,
 А упадем - так спирту на ушибы.
  # 020

 1975     Я был завсегдатаем всех пивных…

Я был завсегдатаем всех пивных,
 Меня не приглашали на банкеты:
 Я там горчицу вмазывал в паркеты,
 Гасил окурки в рыбных заливных
 И слезы лил в пожарские котлеты.
Я не был тверд, но не был мягкотел,
 Семья прожить хотела без урода,
 В ней все - кто от сохи, кто из народа.
 И покатился {я} и полетел
 По жизни - от привода до привода.
А в общем - что? Иду - нормальный ход,
 Ногам легко, свободен путь и руки.
 Типичный люмпен - если по науке,
 А по уму - обычный обормот,
 Нигде никем не взятый на поруки.
Недавно опочили старики -
 Большевики с двенадцатого года.
 Уж так подтасовалася колода:
 Они - во гроб, я - в черны пиджаки,
 Как выходец из нашего народа.
У нас отцы - кто дуб, кто вяз, кто кедр,
 Охотно мы вставляем их в анкетки,
 И много нас, и хватки мы, и метки,
 Мы бдим, едим, восшедшие из недр,
 Предельно сокращая пятилетки.
Я мажу джем на черную икру,
 Маячат мне и близости и дали, -
 На жиже, не на гуще мне гадали.
 Я из народа вышел поутру,
 И не вернусь, хоть мне и предлагали.
Конечно, я немного прозевал,
 Но где ты, где, учитель мой зануда?
 Не отличу катуда от ануда!
 Зря вызывал меня ты на завал -
 Глядишь теперь откуда-то оттуда.
  # 021

1975     Я юркнул с головой под покрывало…
      Я юркнул с головой под покрывало,
И стал смотреть невероятный сон:
Во сне статуя Мухиной сбежала,
Причем - чур-чур! - колхозница сначала,
Уперся он, она, крича, серчала,
Серпом ему - и покорился он.
Хвать-похвать, глядь-поглядь -
Больше некому стоять,
Больше некому приезжать,
Восхищаться и ослеплять.
Слетелись голубочки - гули-гули!
Какие к черту гули, хоть кричи!
Надули голубочков, обманули,
Скользили да плясали люли, люли,
И на тебе - в убежище нырнули,
Солисты, гастролеры, первачи.
Теперь уж им на голову чего-то
Не уронить, ничем не увенчать,
Ищи-свищи теперь и Дон-Кихота
В каких-то Минессота{х} и Дакота{х}.
Вот сновиденье в духе Вальтер Скотта.
Качать меня, лишать меня, молчать!
  # 022

 1975     Что брюхо-то поджалось-то…

Что брюхо-то поджалось-то, -
 Нутро почти видно?
 Ты нарисуй, пожалуйста,
 Что прочим не дано.
Пусть вертит нам судья вола
 Логично, делово:
 Де, пьянь - она от Дьявола,
 А трезвь - от Самого.
Начнет похмельный тиф трясти -
 Претерпим муки те!
 Равны же во Антихристе,
 Мы, братья во Христе...
  # 023

 1975     Песня о погибшем летчике

Дважды Герою
 Советского Союза
 Николаю Скоморохову
 и его погибшему другу
Всю войну под завязку
 я все к дому тянулся,
 И хотя горячился -
 воевал делово, -
 Ну а он торопился,
 как-то раз не пригнулся -
 И в войне взад-вперед обернулся
 за два года - всего ничего.
Не слыхать его пульса
 С сорок третьей весны, -
 Ну а я окунулся
 В довоенные сны.
И гляжу я дурея,
 И дышу тяжело:
 Он был лучше, добрее,
 Добрее, добрее, -
 Ну а мне - повезло.
Я за пазухой не жил,
 не пил с господом чая,
 Я ни в тыл не просился,
 ни судьбе под подол, -
 Но мне женщины молча
 намекали, встречая:
 Если б ты там навеки остался -
 может, мой бы обратно пришел?!
Для меня - не загадка
 Их печальный вопрос, -
 Мне ведь тоже несладко,
 Что у них не сбылось.
Мне ответ подвернулся:
 "Извините, что цел!
 Я случайно вернулся,
 вернулся, вернулся, -
 Ну а ваш - не сумел".
Он кричал напоследок,
 в самолете сгорая:
 "Ты живи! Ты дотянешь!" -
 доносилось сквозь гул.
 Мы летали под богом
 возле самого рая, -
 Он поднялся чуть выше и сел там,
 ну а я - до земли дотянул.
Встретил летчика сухо
 Райский аэродром.
 Он садился на брюхо,
 Но не ползал на нем.
Он уснул - не проснулся,
 Он запел - не допел.
 Так что я вот вернулся,
 Глядите - вернулся, -
 Ну а он - не успел.
Я кругом и навечно
 виноват перед теми,
 С кем сегодня встречаться
 я почел бы за честь, -
 Но хотя мы живыми
 до конца долетели -
 Жжет нас память и мучает совесть,
 у кого, у кого она есть.
Кто-то скупо и четко
 Отсчитал нам часы
 Нашей жизни короткой,
 Как бетон полосы, -
И на ней - кто разбился,
 Кто взлетел навсегда...
 Ну а я приземлился,
 А я приземлился, -
 Вот какая беда...
  # 024

 1975     Я еще не в угаре…

Я еще не в угаре,
 не втиснулся в роль.
 Как узнаешь в ангаре,
 кто - раб, кто - король,
 Кто сильней, кто слабей, кто плохой, кто хороший,
 Кто кого допечет,
 допытает, дожмет:
 Летуна самолет
 или наоборот? -
 На земле притворилась машина - святошей.

 Завтра я испытаю
 судьбу, а пока -
 Я машине ласкаю
 крутые бока.
 На земле мы равны, но равны ли в полете?
 Под рукою, не скрою,
 ко мне холодок, -
 Я иллюзий не строю -
 я старый ездок:
 Самолет - необъезженный дьявол во плоти.
Знаю, утро мне силы утроит,
 Ну а конь мой - хорош и сейчас, -
 Вот решает он: стоит - не стоит
 Из-под палки работать на нас.
Ты же мне с чертежей,
 как с пеленок, знаком,
 Ты не знал виражей -
 шел и шел прямиком,
 Плыл под грифом "Секретно" по волнам науки.
 Генеральный конструктор
 тебе потакал -
 И отбился от рук ты
 в КБ, в ОТК, -
 Но сегодня попал к испытателю в руки!
Здесь возьмутся покруче, -
 придется теперь
 Расплатиться, и лучше -
 без лишних потерь:
 В нашем деле потери не очень приятны.
 Ты свое отгулял
 до последней черты,
 Но и я попетлял
 на таких вот, как ты, -
 Так что грех нам обоим идти на попятный.
Иногда недоверие точит:
 Вдруг не все мне машина отдаст,
 Вдруг она засбоит, не захочет
 Из-под палки работать на нас!
  # 025

 1975     Мы взлетали как утки…

...Мы взлетали как утки
 с раскисших полей:
 Двадцать вылетов в сутки -
 куда веселей!
 Мы смеялись, с парилкой туман перепутав.
 И в простор набивались
 мы до тесноты, -
 Облака надрывались,
 рвались в лоскуты,
 Пули шили из них купола парашютов.
Возвращались тайком -
 без приборов, впотьмах,
 И с радистом-стрелком,
 что повис на ремнях.
 В фюзеляже пробоины, в плоскости - дырки.
 И по коже - озноб;
 и заклинен штурвал, -
 И дрожал он, и дробь
 по рукам отбивал -
 Как во время опасного номера в цирке.
До сих пор это нервы щекочет, -
 Но садились мы, набок кренясь.
 Нам казалось - машина не хочет
 И не может работать на нас.
Завтра мне и машине
 в одну петь дуду
 В аварийном режиме
 у всех на виду, -
 Ты мне нож напоследок не всаживай в шею!
 Будет взлет - будет пища:
 придется вдвоем
 Нам садиться, дружище,
 на аэродром -
 Потому что я бросить тебя не посмею.
Правда шит я не лыком
 и чую чутьем
 В однокрылом двуликом
 партнере моем
 Игрока, что пока все намеренья прячет.
 Но плевать я хотел
 на обузу примет:
 У него есть предел -
 у меня его нет, -
 Поглядим, кто из нас запоет - кто заплачет!
Если будет полет этот прожит -
 Нас обоих не спишут в запас.
 Кто сказал, что машина не может
 И не хочет работать на нас?!
  # 026

1975     Баллада о детстве
(Час зачатья я помню неточно…)
      Час зачатья я помню неточно, -
Значит, память моя - однобока, -
Но зачат я был ночью, порочно
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе, -
Девять месяцев - это не лет!
Первый срок отбывал я в утробе, -
Ничего там хорошего нет.
Спасибо вам, святители,
Что плюнули, да дунули,
Что вдруг мои родители
Зачать меня задумали -
В те времена укромные,
Теперь - почти былинные,
Когда срока огромные
Брели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия,
А многих - даже ранее, -
А вот живет же братия -
Моя честна компания!
Ходу, думушки резвые, ходу!
Слова, строченьки милые, слова!..
В первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил, -
Отыгрался бы на подлеце!
Но родился, и жил я, и выжил, -
Дом на Первой Мещанской - в конце.
Там за стеной, за стеночкою,
За перегородочкой
Соседушка с соседушкою
Баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так, -
Система коридорная,
На тридцать восемь комнаток -
Всего одна уборная.
Здесь на зуб зуб не попадал,
Не грела телогреечка,
Здесь я доподлинно узнал,
Почем она - копеечка.
...Не боялась сирены соседка
И привыкла к ней мать понемногу,
И плевал я - здоровый трехлетка -
На воздушную эту тревогу!
Да не все то, что сверху, - от бога, -
И народ "зажигалки" тушил;
И, как малая фронту подмога -
Мой песок и дырявый кувшин.
И било солнце в три ручья
Сквозь дыры крыш просеяно,
На Евдоким Кирилыча
И Гисю Моисеевну.
Она ему: "Как сыновья?"
"Да без вести пропавшие!
Эх, Гиська, мы одна семья -
Вы тоже пострадавшие!
Вы тоже - пострадавшие,
А значит - обрусевшие:
Мои - без вести павшие,
Твои - безвинно севшие".
...Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал - не забыт, не заброшен,
И дразнили меня: "Недоносок", -
Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я:
Пленных гонят - чего ж мы дрожим?!
Возвращались отцы наши, братья
По домам - по своим да чужим...
У тети Зины кофточка
С драконами да змеями,
То у Попова Вовчика
Отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония,
Трофейная Германия...
Пришла страна Лимония,
Сплошная Чемодания!
Взял у отца на станции
Погоны, словно цацки, я, -
А из эвакуации
Толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились - потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся - отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой, -
Мы спросили - зачем? - он в ответ:
"Коридоры кончаются стенкой,
А тоннели - выводят на свет!"
Пророчество папашино
Не слушал Витька с корешом -
Из коридора нашего
В тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком,
Припрут к стене - откажется...
Прошел он коридорчиком -
И кончил "стенкой", кажется.
Но у отцов - свои умы,
А что до нас касательно -
На жизнь засматривались мы
Уже самостоятельно.
Все - от нас до почти годовалых -
"Толковищу" вели до кровянки, -
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле, -
В "ремеслухе" - живи не тужи:
Ни дерзнуть, ни рискнуть, - но рискнули
Из напильников делать ножи.
Они воткнутся в легкие,
От никотина черные,
По рукоятки легкие
Трехцветные наборные...
Вели дела обменные
Сопливые острожники -
На стройке немцы пленные
На хлеб меняли ножики.
Сперва играли в "фантики"
В "пристенок" с крохоборами, -
И вот ушли романтики
Из подворотен ворами.
...Спекулянтка была номер перший -
Ни соседей, ни бога не труся,
Жизнь закончила миллионершей -
Пересветова тетя Маруся.
У Маруси за стенкой говели, -
И она там втихую пила...
А упала она - возле двери, -
Некрасиво так, зло умерла.
Нажива - как наркотика, -
Не выдержала этого
Богатенькая тетенька
Маруся Пересветова.
Но было все обыденно:
Заглянет кто - расстроится.
Особенно обидело
Богатство - метростроевца.
Он дом сломал, а нам сказал:
"У вас носы не вытерты,
А я, за что я воевал?!" -
И разные эпитеты.
...Было время - и были подвалы,
Было дело - и цены снижали,
И текли куда надо каналы,
И в конце куда надо впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому что из тех коридоров,
Им казалось, сподручнее - вниз.
  # 027

 1975     Тоска немая гложет иногда…

Тоска немая гложет иногда,
 И люди развлекают - все чужие.
 Да, люди, создавая города,
 Все забывают про дела иные,
Про самых нужных и про близких всем,
 Про самых, с кем приятно обращаться,
 Про темы, что важнейшие из тем,
 И про людей, с которыми общаться.
Мой друг, мой старый друг, мой собеседник!
 Прошу тебя, скажи мне что-нибудь.
 Давай презрим товарищей соседних
 И посторонних, что попали в суть.
  # 028

1975     Я прожил целый день в миру потустороннем…
      Я прожил целый день в миру
Потустороннем
И бодро крикнул поутру:
"Кого схороним?"
Ответ мне был угрюм и тих:
"Все - блажь, бравада,
Кого схороним?! - Нет таких?..
Ну и не надо".
Не стану дважды я просить,
Манить провалом.
Там, кстати, выпить-закусить -
Всегда навалом.
Я и сейчас затосковал,
Хоть час - оттуда.
Вот уж где истинный провал,
Ну просто - чудо.
Я сам шальной и кочевой,
А побожился:
Вернусь, мол, ждите, ничего,
Что я зажился.
Так снова предлагаю вам
Пока не поздно:
Хотите ли ко всем чертям,
Где кровь венозна,
И льет из вены, как река,
А не водица.
Тем, у кого она жидка,
Так не годится.
И там не нужно ни гроша, -
Хоть век поститься!
Живет там праведна душа,
Не тяготится.
Там вход живучим воспрещен
Как посторонним,
Не выдержу, спрошу еще:
"Кого схороним?"
Зову туда, где благодать
И нет предела.
Никто не хочет умирать -
Такое дело.
Скажи-кось, милый человек,
Я, может, спутал:
Какой сегодня нынче век,
Какая смута?
Я сам вообще-то костромской,
А мать - из Крыма.
Так если бунт у вас какой,
Тогда я - мимо.
А если - нет, тогда еще
Всего два слова.
У нас там траур запрещен,
Нет, честно слово!
А там - порядок - первый класс,
Глядеть приятно.
И наказание сейчас -
Прогнать обратно.
И отношение ко мне -
Ну как к пройдохе.
Все стали умники вдвойне
К концу эпохи.
Ну, я согласен - поглядим
Спектакль - и тронем.
Ведь никого же не съедим,
А так... схороним.
Ну почему же все того...
Как в рот набрали?
Там встретились - кто и кого
Тогда забрали.
И Сам - с звездою на груди -
Там тих и скромен, -
Таких как он там - пруд пруди!
Кого схороним?
Кто задается - в лак его,
Чтоб - хрен отпарить!
Там этот, с трубкой... Как его?
Забыл - вот память!
У нас границ полно навесть:
Беги - не тронем,
Тут, может быть, евреи есть?
Кого схороним?
В двадцатом веке я, эва!
Да ну-с вас к шутам!
Мне нужно в номер двадцать два -
Вот черт попутал!
  # 029

 1975     Вот в плащах, подобных плащпалаткам…

Вот в плащах, подобных плащпалаткам, -
 Кто решил такое надевать?! -
 Чтоб не стать останками остаткам, -
 Люди начинают колдовать.
Девушка - под поезд: все бывает,
 Тут уж истери - не истери...
 И реаниматор причитает:
 "Милая, хорошая, умри!
Что ты будешь делать, век больная,
 Если б даже я чего и смог?
 И нужна ли ты кому такая -
 Без всего и без обеих ног?"
Выглядел он жутко и космато,
 Он старался за нее дышать.
 Потому что врач-