е заранее стоят.
 Фоторепортеры налетели -
 И слепят, и с толку сбить хотят.
Но меня и дома - кто положит?
 Репортерам с ног меня не сбить!..
 Мне же неумение поможет:
 Этот Шифер ни за что не сможет
 Угадать, чем буду я ходить.
Выпало ходить ему, задире, -
 Говорят, он белыми мастак! -
 Сделал ход с е2 на е4...
 Что-то мне знакомое... Так-так!
Ход за мной - что делать!? Надо, Сева, -
 Наугад, как ночью по тайге...
 Помню - всех главнее королева:
 Ходит взад-вперед и вправо-влево, -
 Ну а кони вроде - только буквой "Г".
Эх, спасибо заводскому другу -
 Научил, как ходят, как сдают...
 Выяснилось позже - я с испугу
 Разыграл классический дебют!
Все следил, чтоб не было промашки,
 Вспоминал все повара в тоске.
 Эх, сменить бы пешки на рюмашки -
 Живо б прояснилось на доске!
Вижу, он нацеливает вилку -
 Хочет съесть, - и я бы съел ферзя...
 Под такой бы закусь - да бутылку!
 Но во время матча пить нельзя.
Я голодный, посудите сами:
 Здесь у них лишь кофе да омлет, -
 Клетки - как круги перед глазами,
 Королей я путаю с тузами
 И с дебютом путаю дуплет.
Есть примета - вот я и рискую:
 В первый раз должно мне повезти.
 Да я его замучу, зашахую -
 Мне бы только дамку провести!
Не мычу не телюсь, весь - как вата.
 Надо что-то бить - уже пора!
 Чем же бить? Ладьею - страшновато,
 Справа в челюсть - вроде рановато,
 Неудобно - первая игра.
...Он мою защиту разрушает -
 Старую индийскую - в момент, -
 Это смутно мне напоминает
 Индо-пакистанский инцидент.
Только зря он шутит с нашим братом,
 У меня есть мера, даже две:
 Если он меня прикончит матом,
 Так я его - через бедро с захватом,
 Или - ход конем - по голове!
Я еще чуток добавил прыти -
 Все не так уж сумрачно вблизи:
 В мире шахмат пешка может выйти -
 Если тренируется - в ферзи!
Шифер стал на хитрости пускаться:
 Встанет, пробежится и - назад;
 Предложил турами поменяться, -
 Ну, еще б ему меня не опасаться -
 Я же лежа жму сто пятьдесят!
Я его фигурку смерил оком,
 И когда он объявил мне шах -
 Обнажил я бицепс ненароком,
 Даже снял для верности пиджак.
И мгновенно в зале стало тише,
 Он заметил, что я привстаю...
 Видно, ему стало не до фишек -
 И хваленый пресловутый Фишер
 Тут же согласился на ничью.
  # 012

 1972     Так случилось - мужчины ушли…

Так случилось - мужчины ушли,
 Побросали посевы до срока, -
 Вот их больше не видно из окон -
 Растворились в дорожной пыли.
Вытекают из колоса зерна -
 Это слезы несжатых полей,
 И холодные ветры проворно
 Потекли из щелей.
Мы вас ждем - торопите коней!
 В добрый час, в добрый час, в добрый час!
 Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины...
 А потом возвращайтесь скорей:
 Ивы плачут по вас,
 И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Мы в высоких живем теремах -
 Входа нет никому в эти зданья:
 Одиночество и ожиданье
 Вместо вас поселилось в домах.
Потеряла и свежесть и прелесть
 Белизна ненадетых рубах.
 	 Да и старые песни приелись
 И навязли в зубах.
Мы вас ждем - торопите коней!
 В добрый час, в добрый час, в добрый час!
 Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины...
 А потом возвращайтесь скорей:
 Ивы плачут по вас,
 И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Все единою болью болит,
 И звучит с каждым днем непрестанней
 Вековечный надрыв причитаний
 Отголоском старинных молитв.
Мы вас встретим и пеших, и конных,
 Утомленных, нецелых - любых, -
 Только б не пустота похоронных,
 Не предчувствие их!
Мы вас ждем - торопите коней!
 В добрый час, в добрый час, в добрый час!
 Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины...
 А потом возвращайтесь скорей:
 Ивы плачут по вас,
 И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
  # 013

 1972     Когда я спотыкаюсь на стихах…

Когда я спотыкаюсь на стихах,
 Когда ни до размеров, ни до рифм, -
 Тогда друзьям пою о моряках,
 До белых пальцев стискивая гриф.
Всем делам моим на суше вопреки
 И назло моим заботам на земле
 Вы возьмите меня в море, моряки,
 Я все вахты отстою на корабле!
Любая тварь по морю знай плывет,
 Под винт попасть не каждый норовит, -
 А здесь, на суше, каждый пешеход
 Наступит, оттолкнет - и убежит.
Всем делам моим на суше вопреки
 И назло моим заботам на земле
 Вы возьмите меня в море, моряки,
 Я все вахты отстою на корабле!
Известно вам - мир не на трех китах,
 А нам известно - он не на троих.
 Вам вольничать нельзя в чужих портах -
 А я забыл, как вольничать в своих.
Так всем делам моим на суше вопреки,
 Так назло моим заботам на земле
 Вы за мной пришлите шлюпку, моряки,
 Поднесите рюмку водки на весле!
  # 014

 1972     Не гуди без меры, без причины…

Не гуди без меры, без причины, -
 Милиционеры из машины
 Врут
 аж до хрипоты.
 Подлецам сигнальте не сигнальте -
 Пол-лица впечаталось в асфальте,
 Тут
 не до красоты.
По пути - обильные проулки...
 Все автомобильные прогулки
 Вплоть
 надо запретить.
 Ну а на моем на мотоцикле
 Тесно вчетвером, но мы привыкли,
 Хоть
 трудно тормозить.
Крошка-мотороллер так прекрасен!
 Пешеход доволен, но опасен -
 МАЗ
 или "пылесос".
 Я на пешеходов не в обиде,
 Но враги народа в пьяном виде -
 Раз! -
 и под колесо.
Мотороллер - что ж, он на излете
 Очень был похож на вертолетик, -
 Ух,
 и фасон с кого!
 Побежать и запатентовать бы,
 Но бежать нельзя - лежать до свадьбы
 У
 Склифосовского.
  # 015

 1972     Баллада о гипсе (В. Абдулову)…

Нет острых ощущений - все старье, гнилье и хлам, -
 Того гляди, с тоски сыграю в ящик.
 Балкон бы, что ли, сверху, иль автобус - пополам, -
 Вот это боле-мене подходяще!
Повезло! Наконец повезло! -
 Видит бог, что дошел я до точки! -
 Самосвал в тридцать тысяч кило
 Мне скелет раздробил на кусочки!
Вот лежу я на спине
 Загипсованный, -
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности, -
 Все будет в целости
 И в сохранности!
Эх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов, -
 Скорблю о вас - как мало вы успели! -
 Ах, это просто прелесть - сотрясение мозгов,
 Ах, это наслажденье - гипс на теле!
Как броня - на груди у меня,
 На руках моих - крепкие латы, -
 Так и хочется крикнуть: "Коня мне, коня!" -
 И верхом ускакать из палаты!
Но лежу я на спине
 Загипсованный, -
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности, -
 Все будет в целости
 И в сохранности!
Задавлены все чувства - лишь для боли нет преград, -
 Ну что ж, мы сами часто чувства губим, -
 Зато я, как ребенок, - весь спеленутый до пят
 И окруженный человеколюбием!
Под влияньем сестрички ночной
 Я любовию к людям проникся -
 И, клянусь, до доски гробовой
 Я б остался невольником гипса!
Вот лежу я на спине
 Загипсованный, -
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности, -
 Все будет в целости
 И в сохранности!
Вот жаль, что мне нельзя уже увидеть прежних снов:
 Они - как острый нож для инвалида, -
 Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков,
Мне снятся свечи, рифмы и коррида...
Ах, надежна ты, гипса броня,
 От того, кто намерен кусаться!
 Но одно угнетает меня:
 Что никак не могу почесаться, -
Что лежу я на спине
 Загипсованный, -
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности, -
 Все будет в целости
 И в сохранности!
Так, я давно здоров, но не намерен гипс снимать:
 Пусть руки стали чем-то вроде бивней,
 Пусть ноги опухают - мне на это наплевать, -
 Зато кажусь значительней, массивней!
Я под гипсом хожу ходуном,
 Наступаю на пятки прохожим, -
 Мне удобней казаться слоном
 И себя ощущать толстокожим!
И по жизни я иду,
 Загипсованный, -
 Каждый член - на виду,
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности, -
 Все будет в целости
 И в сохранности!
  # 016

 1972     Мой Гамлет

Я только малость объясню в стихе,
 На все я не имею полномочий...
 Я был зачат, как нужно, во грехе, -
 В поту и нервах первой брачной ночи.
Я знал, что отрываясь от земли, -
 Чем выше мы, тем жестче и суровей.
 Я шел спокойно прямо в короли
 И вел себя наследным принцем крови.
Я знал - все будет так, как я хочу.
 Я не бывал внакладе и в уроне.
 Мои друзья по школе и мечу
 Служили мне, как их отцы - короне.
Не думал я над тем, что говорю,
 И с легкостью слова бросал на ветер -
 Мне верили и так, как главарю,
 Все высокопоставленные дети.
Пугались нас ночные сторожа,
 Как оспою, болело время нами.
 Я спал на кожах, мясо ел с ножа
 И злую лошадь мучил стременами.
Я знал, мне будет сказано: "Царуй!" -
 Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег,
 И я пьянел среди чеканных сбруй.
 Был терпелив к насилью слов и книжек.
Я улыбаться мог одним лишь ртом,
 А тайный взгляд, когда он зол и горек,
 Умел скрывать, воспитанный шутом.
 Шут мертв теперь: "Аминь!" Бедняга! Йорик!
Но отказался я от дележа
 Наград, добычи, славы, привилегий.
 Вдруг стало жаль мне мертвого пажа...
 Я объезжал зеленые побеги.
Я позабыл охотничий азарт,
 Возненавидел и борзых, и гончих,
 Я от подранка гнал коня назад
 И плетью бил загонщиков и ловчих.
Я видел - наши игры с каждым днем
 Все больше походили на бесчинства.
 В проточных водах по ночам, тайком
 Я отмывался от дневного свинства.
Я прозревал, глупея с каждым днем,
 Я прозевал домашние интриги.
 Не нравился мне век и люди в нем
 Не нравились. И я зарылся в книги.
Мой мозг, до знаний жадный как паук,
 Все постигал: недвижность и движенье.
 Но толка нет от мыслей и наук,
 Когда повсюду им опроверженье.
С друзьями детства перетерлась нить, -
 Нить Ариадны оказалась схемой.
 Я бился над вопросом "быть, не быть",
 Как над неразрешимою дилеммой.
Но вечно, вечно плещет море бед.
 В него мы стрелы мечем - в сито просо,
 Отсеивая призрачный ответ
 От вычурного этого вопроса.
Зов предков слыша сквозь затихший гул,
 Пошел на зов, - сомненья крались с тылу,
 Груз тяжких дум наверх меня тянул,
 А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
В непрочный сплав меня спаяли дни -
 Едва застыв, он начал расползаться.
 Я пролил кровь, как все, и - как они,
 Я не сумел от мести отказаться.
А мой подъем пред смертью - есть провал.
 Офелия! Я тленья не приемлю.
 Но я себя убийством уравнял
 С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.
Я, Гамлет, я насилье презирал,
 Я наплевал на Датскую корону.
 Но в их глазах - за трон я глотку рвал
 И убивал соперника по трону.
Но гениальный всплеск похож на бред,
 В рожденьи смерть проглядывает косо.
 А мы все ставим каверзный ответ
 И не находим нужного вопроса.
  # 017

 1972     Проложите, проложите хоть туннель по дну реки…

Проложите, проложите
 Хоть туннель по дну реки
 И без страха приходите
 На вино и шашлыки.
И гитару приносите,
 Подтянув на ней колки, -
 Но не забудьте - затупите
 Ваши острые клыки.
А когда сообразите -
 Все пути приводят в Рим, -
 Вот тогда и приходите,
 Вот тогда поговорим.
Нож забросьте, камень выньте
 Из-за пазухи своей
 И перебросьте, перекиньте
 Вы хоть жердь через ручей.
За посев ли, за покос ли -
 Надо взяться, поспешать, -
 А прохлопав, сами после
 Локти будете кусать.
Сами будете не рады,
 Утром вставши, - вот те раз! -
 Все мосты через преграды
 Переброшены без нас.
Так проложите, проложите
 Хоть туннель по дну реки!
 Но не забудьте - затупите
 Ваши острые клыки!
  # 018

 1972     Наши помехи - эпохе под стать…

Наши помехи - эпохе под стать,
 Все наши страхи - причинны.
 Очень собаки нам стали мешать,
 Эти бездомные псины.
Бред, говоришь? Но - судить потерпи,
 Не обойдешься без бредней.
 Что говорить - на надежной цепи
 Пес несравненно безвредней.
Право, с ума посходили не все -
 Это не бредни, не басни:
 Если хороший ошейник на псе -
 Это и псу безопасней.
Едешь хозяином ты вдоль земли -
 Скажем, в Великие Луки, -
 А под колеса снуют кобели
 И попадаются суки.
Их на дороге, размазавши в слизь,
 Что вы за чушь создадите?
 Вы поощряете сюрреализм,
 Милый товарищ водитель!
Дрожь проберет от такого пятна!
 Дворников следом когорты
 Будут весь день соскребать с полотна
 Мрачные те натюрморты.
Пса без намордника чуть раздразни, -
 Он только челюстью лязгни! -
 Вот и кончай свои грешные дни
 В приступе водобоязни!
Не напасутся и тоненьких свеч -
 За упокой - наши дьяки...
 Все же намордник прекрасная вещь,
 Ежели он на собаке.
Мы и собаки - легли на весы,
 Всем нам спокойствия нету,
 Если бездомные шалые псы
 Бродят свободно по свету.
И кругозор крайне узок у вас,
 Если вас цирк не пленяет:
 Пляшут собачки под музыку вальс -
 Прямо слеза прошибает!
Гордо ступают, вселяя испуг,
 Страшные пасти раззявив, -
 Будто у них даже больше заслуг,
 Нежели чем у хозяев.
Этих собак не заманишь во двор -
 Им отдохнуть бы, поспать бы...
 Стыд просто им и семейный позор
 Эти собачие свадьбы!
Или на выставке псы, например,
 Даже хватают медали.
 Пусть не за доблесть, а за экстерьер,
 Но награждают - беда ли?
Эти хозяева славно живут,
 Не получая получку, -
 Слышал, огромные деньги гребут
 За... извините - за случку.
Значит, к чему это я говорю,
 Что мне, седому, неймется?
 Очень я, граждане, благодарю
 Всех, кто решили бороться.
Вон, притаившись в ночные часы,
 Из подворотен укромных
 Лают в свое удовольствие псы -
 Не приручить их, никчемных.
Надо с бездомностью этой кончать,
 С неприрученностью - тоже.
 Слава же собаководам, качать!..
 Боже! Прости меня, Боже!
Некуда деться бездомному псу?
 Места не хватит собакам?
 Это - при том, что мы строим вовсю,
 С невероятным размахом?!
  # 019

 1972     Набат

Вот в набат забили:
 Или праздник, или
 Надвигается, как встарь,
 чума.
 Заглушая лиру,
 Звон идет по миру, -
 Может быть, сошел звонарь
 с ума?
Следом за тем погребальным набатом
 Страх овладеет сестрою и братом.
 Съежимся мы под ногами чумы,
 Путь уступая гробам и солдатам.
Бей же, звонарь, разбуди полусонных,
 Предупреди беззаботных влюбленных,
 Что хорошо будет в мире сожженном
 Лишь мертвецам и еще нерожденным!
Нет, звонарь не болен! -
 Видно с колоколен,
 Как печатает шаги
 судьба,
 И чернеют угли -
 Там, где были джунгли,
 Там, где топчут сапоги
 хлеба.
Выход один беднякам и богатым -
 Смерть. Это самый бесстрастный анатом.
 Все мы равны перед ликом войны,
 Может, привычней чуть-чуть - азиатам.
Бей же, звонарь, разбуди полусонных,
 Предупреди беззаботных влюбленных,
 Что хорошо будет в мире сожженном
 Лишь мертвецам и еще нерожденным!
Не во сне все это,
 Это близко где-то -
 Запах тленья, черный дым
 и гарь.
 А когда остыла
 Голая пустыня,
 Стал от ужаса седым
 звонарь.
Всех нас зовут зазывалы из пекла
 Выпить на празднике пыли и пепла,
 Потанцевать с одноглазым циклопом,
 	 Понаблюдать за Всемирным Потопом.
Бей же, звонарь, разбуди полусонных,
 Предупреди беззаботных влюбленных,
 Что хорошо будет в мире сожженном
 Лишь мертвецам и еще нерожденным!
  # 020

 1972     Все с себя снимаю - слишком душно…

Все с себя снимаю - слишком душно,
 За погодой следую послушно,
 Но...
 все долой - нельзя ж!
 Значит, за погодой не угнаться -
 Дальше невозможно раздеваться!
 Да!
 Это же не пляж!
Что-то с нашей модой стало ныне:
 Потеснили "макси" - снова "мини",
 Вновь,
 вновь переворот!
 Право, мне за модой не угнаться -
 Дальше невозможно раздеваться,
 Но -
 и наоборот!
Скучно каждый вечер слушать речи.
 У меня - за вечер по две встречи!
 Тот
 и другой не прост:
 Значит, мне приходится стараться...
 Но нельзя ж все время раздеваться -
 Вот,
 вот ведь в чем вопрос!
  # 021

 1972     Товарищи ученые

Товарищи ученые, доценты с кандидатами!
 Замучились вы с иксами, запутались в нулях,
 Сидите, разлагаете молекулы на атомы,
 Забыв, что разлагается картофель на полях.
Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесь
 И корни извлекаете по десять раз на дню, -
 Ох, вы там добалуетесь, ох, вы доизвлекаетесь,
 Пока сгниет, заплесневеет картофель на корню!
Автобусом до Сходни доезжаем,
 А там - рысцой, и не стонать!
 Небось картошку все мы уважаем, -
 Когда с сольцой ее намять.
Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
 С лопатами проявите здесь свой патриотизм, -
 А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,
 Собак ножами режете, а это - бандитизм!
Товарищи ученые, кончайте поножовщину,
 Бросайте ваши опыты, гидрид и ангидрид:
 Садитеся в полуторки, валяйте к нам в Тамбовщину, -
 А гамма-излучение денек повременит.
Полуторкой к Тамбову подъезжаем,
 А там - рысцой, и не стонать!
 Небось картошку все мы уважаем, -
 Когда с сальцой ее намять.
К нам можно даже с семьями, с друзьями и знакомыми -
 Мы славно тут разместимся, и скажете потом,
 Что бог, мол, с ними, с генами, бог с ними, с хромосомами,
 Мы славно поработали и славно отдохнем!
Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные,
 Ньютоны ненаглядные, любимые до слез!
 Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные, -
 Земле - ей все едино: апатиты и навоз.
Так приезжайте, милые, - рядами и колоннами!
 Хотя вы все там химики и нет на вас креста,
 Но вы ж ведь там задохнетесь за синхрофазотронами, -
 А тут места отличные - воздушные места!
Товарищи ученые, не сумлевайтесь, милые:
 Коль, что у вас не ладится, - ну, там, не тот аффект, -
 Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,
 Денечек покумекаем - и выправим дефект!
  # 022

 1972     Жертва телевидения

Есть телевизор - подайте трибуну, -
 Так проору - разнесется на мили!
 Он - не окно, я в окно и не плюну, -
 Мне будто дверь в целый мир прорубили.
Все на дому - самый полный обзор:
 Отдых в Крыму, ураган и Кобзон,
 Фильм, часть седьмая - тут можно поесть:
 Я не видал предыдущие шесть.
Врубаю первую - а там ныряют, -
 Ну, это так себе, а с двадцати -
 "А ну-ка, девушки!" - что вытворяют!
 И все - в передничках, - с ума сойти!
Есть телевизор - мне дом не квартира, -
 Я всею скорбью скорблю мировою,
 Грудью дышу я всем воздухом мира,
 Никсона вижу с его госпожою.
Вот тебе раз! Иностранный глава -
 Прямо глаз в глаз, к голове голова, -
 Чуть пододвинул ногой табурет -
 И оказался с главой тет-на-тет.
Потом - ударники в хлебопекарне, -
 Дают про выпечку до десяти.
 И вот любимая - "А ну-ка, парни!" -
 Стреляют, прыгают, - с ума сойти!
Если не смотришь - ну пусть не болван ты,
 Но уж, по крайности, богом убитый:
 Ты же не знаешь, что ищут таланты,
 Ты же не ведаешь, кто даровитый!
Как убедить мне упрямую Настю?! -
 Настя желает в кино - как суббота, -
 Настя твердит, что проникся я страстью
 К глупому ящику для идиота.
Да, я проникся - в квартиру зайду,
 Глядь - дома и Никсон и Жорж Помпиду!
 Вот хорошо - я бутылочку взял, -
 Жорж - посошок, Ричард, правда, не стал.
Ну а действительность еще кошмарней, -
 Врубил четвертую - и на балкон:
 "А ну-ка, девушки!" "А ну-ка, парням!"
 Вручают премию в О-О-ООН!
...Ну а потом, на Канатчиковой даче,
 Где, к сожаленью, навязчивый сервис,
 Я и в бреду все смотрел передачи,
 Все заступался за Анджелу Дэвис.
Слышу: не плачь - все в порядке в тайге,
 Выигран матч СССР - ФРГ,
 Сто негодяев захвачены в плен,
 И Магомаев поет в КВН.
Ну а действительность еще шикарней -
 Два телевизора - крути-верти:
 "А ну-ка, девушки!" - "А ну-ка, парни!", -
 За них не боязно с ума сойти!
  # 023

 1972     Свет потушите, вырубите звук…

Свет потушите, вырубите звук,
 Дайте темноты и тишины глоток,
 Или отыщите понадежней сук,
 Иль поглубже вбейте под карниз гвоздок,
Билеты лишние стреляйте на ходу:
 Я на публичное повышенье иду,
 Иду не зрителем и не помешанным -
 Иду действительно, чтоб быть повешенным,
 Без палача (палач освистан) -
 Иду кончать самоубийством.
  # 024

 1972     Оплавляются свечи на старинный паркет…

Оплавляются свечи
 На старинный паркет,
 И стекает на плечи
 Серебро с эполет.
 Как в агонии бродит
 Золотое вино...
 Все былое уходит, -
 Что придет - все равно.
И, в предсмертном томленье
 Озираясь назад,
 Убегают олени,
 Нарываясь на залп.
 Кто-то дуло наводит
 На невинную грудь...
 Все былое уходит, -
 Пусть придет что-нибудь.
Кто-то зло