рука хватает за витой шнур...
     Он  почему-то уверен был, что шнур не поддастся - но вилка
вышла из розетки  легко  и  беззвучно,  и,  увлекаемая  слишком
сильным рывком, пролетела через всю ванную комнату, ударилась о
стену,  отскочила  и  шлепнулась  в  воду  -  сразу же вслед за
отключенным феном, который все-таки упал.
     Клав стоял в остывающей луже. С накренившейся  полочки  по
очереди  соскользнули  в  ванну  бутылка  шампуня, кисточка для
бритья и пузатая мыльница; фен неподвижно лежал на  белом  дне.
Как утопшее чудовище.
     Потом  спину  его  лизнул  прохладный воздух. Приоткрылась
незапертая дверь.
     Дюнка стояла на пороге и молчала. Переводила  непонимающий
взгляд  с  голого дрожащего парня на ванну в поредевших клочьях
пены. И обратно.
     - Вот, - Клав неестественно, тонко хохотнул. - А меня чуть
не поджарило...
     Дюнка молчала. В напряженных глазах ее  стояло  выражение,
которого Клав не понял.

        x x x

     Ивга  очнулась  от  полусна, когда внизу послышались шаги.
Задержав вдох, Ивга вслушивалась в чужое молчаливое присутствие
- вошедший  постоял  рядом  с  фикусом,   а   потом   отчего-то
повернулся  и  вышел. Она не успела перевести дыхание - когда в
под®езд вошли снова, и Ивга ощутила знакомую уже тошноту.
     Прижимая к себе сумку, она кинулась наверх. Она рвалась на
третий этаж, на четвертый, на чердак - однако после первого  же
пролета  у  нее  подвернулась  нога, и потому пришлось попросту
забиться  в  темный  угол.  Зная,  по  крайней  мере,  что   от
бронированной черной двери ее разглядеть невозможно.
     Присутствие   инквизитора   сделалось   еще  тяжелее.  Еще
ощутимей и жестче; сквозь стук крови в ушах Ивга слышала  шаги.
Сперва   решительные,   неторопливые,   потом,  после  паузы  -
замедленные, будто в раздумье.
     - Кто здесь?
     Удар. Ивга скорчилась, зажимая рот ладонью. Боль  накатила
и  ушла;  сквозь  мокрые  ресницы  она разглядела уходящие вниз
ступеньки. А на ступеньках - ноги в темных ботинках. Совершенно
сухих, несмотря на дождь.
     - А вот не надо было этого делать, Ивга.
     Она вдохнула так  глубоко,  как  только  могла.  Невидимый
напор схлынул, оставив только слабую тошноту и озноб.
     - Не   надо   подстерегать   за  углом.  Опасно...  Давай,
поднимайся.
     - Я не хочу на учет, -  сказала  она,  вжимаясь  спиной  в
холодную  стену.  - Я не хочу в тюрьму. Я не стану там жить, не
хочу...
     - Ой,  Ивга,  -   в   усталом   голосе   ей   померещилось
раздражение. - Мне бы твои проблемы.

     Первым делом Клавдий открыл холодильник и тупо уставился в
его сытые,  пестреющие  кастрюльками недра. Есть он не хотел ни
капельки  -  но  созерцание  еды  помогало  сосредоточиться   и
создавало  иллюзию деятельности. К тому же человек, возящийся с
холодильником, не может  казаться  страшным.  По  крайней  мере
Клавдию так казалось.
     Митец-младший  был  не  прав.  Невеста  его  и  не  думала
отсиживаться в об®ятиях  одной  из  многочисленных,  по  мнению
Назара,  подруг.  Человек, ночевавший три дня у подруги, не так
выглядит. И выражение глаз у него тоже не такое.
     - Не время, - сказал он будто бы сам себе.  -  Вот  уж  не
время  неучтенной  ведьме  слоняться  по  улицам  и ночевать на
вокзалах.
     Он не видел Ивгу - но сразу ощутил,  как  она  вскинулась.
Вообразит, что он читает мысли. Или наводнил город шпионами...
     Позавчера  он  вроде  бы  ее  вспоминал.  Ах  да, она ведь
звонила... И он перезванивал Назару. А Назар...
     - Ты долго меня ждала?
     Вздох.
     - Не знаю... У меня часы стали...
     Клавдий вздохнул:
     - "Стали мои часы, стали,
     Имя мое забудь, стали...
     Золотой цветок в мире стали -
     пробил час, и часы стали..."
     Он  бессмысленно  повертел  в  руках   упаковку   ветчины.
Интересно,  что  же  с  ней  теперь  делать...  С  Ивгой,  не с
ветчиной. Что с  ней  делать,  особенно  в  свете  собственного
вчерашнего приказа...
     Он  вернулся  в  гостиную.  Девушка  стояла  у  дверей, на
свободном от  паласа  пятачке,  не  снимая  мокрой  куртки,  не
опуская на пол видавшей виды спортивной сумки.
     - Со   вчерашнего  дня,  -  Клавдий  подбросил  на  ладони
упаковку  ветчины,  -  вернее,  со  вчерашнего  вечера,   резко
усложнилась   жизнь   всех  без  исключения  ведьм...  во  всех
провинциях. То есть она усложнилась  раньше...  когда  начались
самосуды.  В  одной  только Рянке... ну да ладно, это служебные
сведения. А Вижна, ленивый город, обходилась пока пикетами... -
некоторое время он рассматривал этикетку на упаковке. -  Почему
на   ветчине   рисуют   улыбающихся   свиней?  Их  что,  радует
перспектива копчения?
     - Не больше... чем ведьм, - через силу отозвалась Ивга.  -
Скоро   в   супермаркетах...  появятся  детские  наборы  "Сожги
ведьму". Охапка дров... и красочная этикетка. С  улыбающейся...
- ее голос сорвался.
     - Раздевайся, - сказал он сухо.
     Ее  напряженные глаза напряглись еще больше; Клавдий криво
усмехнулся:
     - Я имел в виду - сними куртку... И кроссовки тоже сними.
     Бросив ветчину на диван, он прошел к телевизору. Рассеянно
щелкнул пультом.
     На информационном канале вещал худенький, смуглый, похожий
на птицу обозреватель; он  говорил  не  о  ведьмах,  и  в  душе
Клавдий  был  ему  благодарен.  Мир  не состоит из одних только
ведьм. Даже когда ведьм очень много...
     - Ты звонила  Назару?  -  спросил  он,  глядя,  как  место
смуглого  птицеобразного  парня  занимает женщина со спортивной
стрижкой.
     Ивга перевела дыхание:
     - Я не пойду не учет. Они... Я не пойду!
     Клавдий поднял телефонную трубку.

     До крови закусив губу, Ивга смотрела, как цепкая, с узором
вен рука набирает короткий  номер.  Скрежет  падающей  решетки;
цепи и вонь факелов. "У меня в доме ведьма. Пришлите машину..."
     Она  поступила  так, как от нее того ждали. Она сдалась на
милость победителя. Как презрительно улыбнется девчонка в серой
вытянутой кофте: ну что? Достукалась?  Ты  ведь  этого  хотела,
нет? Когда сама, без принуждения шла к НЕМУ?
     - Да  погибнет скверна... - устало бросил в трубку стоящий
спиной человек, и Ивга вздрогнула, будто бы смерти  желали  ей.
"Скверна - это я".
     Инквизитор   долго  молчал,  слушая  голос  на  том  конце
провода; Ивга ждала, обмерев, как червяк в  жестянке  рыболова.
"Пришлите машину за ведьмой... в течение десяти минут..."
     - Да,  - глухо бросил инквизитор. - Делиться впечатлениями
будем потом, Глюр. Сначала доведи все это до конца... Через три
часа мне понадобиться полная сводка. Все, а  на  эти  три  часа
считай, что я умер...
     Трубка легла на рычаг.
     - Я не пойду на учет... - сказала Ивга неслышно.
     - У  тебя  хорошая внутренняя защита, - сказал инквизитор,
глядя в окно. - Как ты себя чувствуешь?
     Ивга  с  удивлением  поняла,  что   тошноты   почти   нет.
Развеялась, исчезла.
     - Хорошая защита, - повторил инквизитор рассеянно. - Ивга,
ты хочешь  спать?.. Я очень хочу. Очень, Ивга; если я сейчас не
посплю хоть два часа, все ведьмы  во  всех  провинциях  получат
шанс отпраздновать мою кончину...
     Он   потер  глаза.  Сперва  небрежно,  потом  с  силой,  с
ожесточением, так, что веки моментально покраснели:
     - Я  буду  спать,  Ивга.  Пойди   на   кухню,   возьми   в
холодильнике  что понравится и с®ешь... Можешь тоже поспать, на
диване. Только, - он  вздохнул,  -  не  делай  двух  вещей.  Не
касайся  входной  двери  и  не  входи ко мне в кабинет. Я сразу
проснусь, и, как говорилось в каком-то  романе,  "это  испортит
мне нервы". Да, и телефонную трубку не поднимай...
     Ивга молчала.
     Поразительная  нереальность  происходящего.  Жесткий палас
под ногами; носки тоже  промокли  насквозь,  но  снимать  носки
перед  Великим  Инквизитором  как-то...  несерьезно. Некрасиво,
несолидно...
     Закрылась  тяжелая  дверь  кабинета.  Щелкнула  причудливо
изогнутая ручка, Ивга где стояла, там и села на палас.
     Дождь  за  окном  лил и лил. На экране телевизора, который
так и забыли выключить, мелькал суетливый рекламный ролик.
     Ивга посидела, скрестив  ноги,  слушая,  как  ноют  мышцы.
Джинсы отсырели насквозь... Сейчас бы к огню, к камину...
     К костру.
     Ивга  вздрогнула.  На  экране  пылал  костер,  но  камера,
видимо, любительская, то и дело дергалась, не давая рассмотреть
как следует  металлический  каркас,  вокруг  которого  металось
пламя...  Это  баскетбольная  стойка  со  щитом.  И, кажется, к
металлической опоре привязан человек...  Сетка  на  кольце  уже
сгорела.   Кричащие   люди,   похожие  на  болельщиков...  Немо
кричащие, потому что отключен звук. Врывающаяся в кадр пожарная
машина, другие люди - в форме... Лениво опускающиеся дубинки...
Экран гаснет...
     Говорящая  голова  комментатора.  Того  самого,  смуглого,
похожего  на птицу, с опасливым сочувствием на тощем лице. Ивга
огляделась  в  поисках  пульта.   Не   нашла,   подобралась   к
телевизору, отыскала кнопку, освобождающую звук.
     - ...подтвердил  также,  что  данный комплекс мер по своей
строгости  не  имел  аналогов  в  последние  двадцать  лет,   а
эффективность  его такова, что уже спустя два часа после начала
профилактических мероприятий в округе  Одница  было  уничтожено
пять  особо опасных и задержано девятнадцать стандартных ведьм.
Вместе с тем Великий Инквизитор счел своим долгом  подчеркнуть,
что,  работая  в  тесном  контакте  с  ведомством Общественного
Порядка, не допустит дальнейшего распространения самосудов  как
исключительно   вредного   для   Инквизиции,   антигуманного  и
кощунственного явления...
     Ивга сидела на пятках. Слишком близкий экран жег ей глаза.
     - ...основным направлением по-прежнему остается  выявление
незарегистрированных  ведьм.  Приговоры Инквизиции отныне будут
выполняться в течение  суток,  причем  значительно  расширяется
список  показаний,  по  которым  ведьма  подлежит изоляции либо
уничтожению...
     Нажимая кнопку, Ивга почувствовала мгновенное  наслаждение
от  собственной  власти.  Некое  злорадное  удовольствие, когда
птицелицый комментатор побледнел и погас, сморщившись,  оставив
после себя зеленовато-серое зеркало экрана.
     Так.  Она  сидит в квартире Великого Инквизитора, на полу,
перед мертвым "ящиком". Спокойно, ведьма, спокойно... Там,  под
дождем, сейчас хуже. У ведьм все усложняется и усложняется их и
без того нелегкая жизнь...
     Оставляя на полу влажные следы, она проследовала на кухню.
Огляделась,   поджала  губы,  приоткрыла  холодильник.  Во  рту
мгновенно стало тепло и полноводно;  хорошо,  что  ее  здоровый
аппетит  пока  сильнее  всех  бед.  Пожалуй, она даже не станет
ничего разогревать - с®ест все холодным. Вот только, разве что,
чай...
     Она  обернулась  к  плите.   Чайник   посверкивал   чистым
зеркальным  боком,  и  в нем отражался стоящий в дверном проеме
темный человек.
     Руки  Ивги  сделались  тяжелыми.  И   невероятно   тяжелым
сделался  чайник,  с  котором  и  воды-то было каких-нибудь два
стакана.
     - Не могу уснуть, - несколько виновато сообщил инквизитор.
- Это скверно, но зато неудивительно.
     На  нем  был  черный   халат,   покроем   напомнивший   ей
средневековый плащ длиною до земли.
     - Люди  придумали много чудесных таблеток, - сказала Ивга,
глядя в пол. Инквизитор вздохнул:
     - Меня - не берет. У меня  своеобразный  организм,  ты  не
заметила?
     Ивга   сглотнула,   отгоняя  призрак  тошноты.  Инквизитор
странно улыбнулся:
     - Да... твоей защите позавидовала  бы  любая  воин-ведьма.
Давай поедим.
     Ивга   поняла,  что  ей  внезапно  расхотелось  есть.  Она
смотрела, как дрожат, шипя и высыхая, капли воды на  зеркальном
боку чайника.
     - Что вы собираетесь со мной делать?
     Инквизитор поднял брови:
     - Хороший вопрос...
     Ивга  впервые  осмелилась  посмотреть  ему  прямо  в лицо.
Усталое лицо, надо сказать. С отсветом  белых  ночных  фонарей,
хоть за окном стоит ясный день.
     - Хороший  вопрос, Ивга, - инквизитор задумчиво вытащил из
хлебницы тугую бледную булку. - Так ты Назару звонила или нет?
     Она отвернулась.
     - Видишь  ли...  -  инквизитор  аккуратно,   как-то   даже
по-ресторанному  пластал  податливый  хлеб.  -  Меня  с детства
приучили, что личные проблемы каждого из людей - это только его
личные проблемы. Понимаешь?..
     - Зачем вы сказали им, - прошептала Ивга еле слышно. -  Вы
меня... заживо... за что, что я вам сделала?!
     - Назара  очень  обидел  твой  обман, - сообщил инквизитор
сухо. - Все открылось бы чуть позже, но гораздо больнее.
     - Больнее не бывает.
     - Это тебе так кажется, - голос инквизитора шелестнул, как
пепел в продуваемой ветром трубе, и Ивге сделалось холодно.  До
дрожи.
     Чайник  повизгивал,  закипая.  Это  у него такой свисток в
горлышке, подумала Ивга. Чтобы повизгивал. Как радостный пес.
     - Личные проблемы... - пробормотала Ивга зло.  -  Не  надо
путать...  Личные проблемы и... служебный долг. А вы вроде бы и
то и это попытались исполнить...
     Инквизитор вздохнул:
     - Ты бы присела, Ивга.
     - Я постою.
     - СЯДЬ.
     Она вцепилась в край стола, пытаясь удержаться  на  ногах,
пока  небрежно брошенный приказ боролся с ее волей. Вот как они
это делают. Вот как... Правду говорила девчонка  в  ученическом
платьице...
     Совсем рядом оказался пол. Очень чистый, вылизанный руками
добросовестной   платной   хозяйки.  Веселенькие  пластмассовые
квадратики...
     Борьба ничем не закончилась -  просто  оборвалась.  Приказ
исчез,   и   Ивгина   напряженная  воля,  в  одночасье  потеряв
противника, заметалась, ища  выхода.  Звон  в  ушах  и  боль  в
разбитой о пол руке...
     - Извини, я не хотел.
     Закусив  губу,  она  поднялась.  Нельзя  лежать перед ним.
Пусть в ногах валяются побежденные.
     - Извини,  я  не  хотел...   Ты   какая-то   патологически
свободолюбивая.   Видишь  принуждение  даже  там,  где  его,  в
общем-то, нет...
     Ивга смотрела на свою стремительно краснеющую ладонь.
     Она хотела сказать, что  Великому  Инквизитору  нельзя  не
принуждать.  Что  он  так свыкся с ролью, что принуждает даже в
мелочах. Беспричинно,  бессмысленно,  сам  того  не  замечая  -
принуждает.  Но,  наверное,  в  ее положении лучше помалкивать.
Слушать,  как  чирикает  серая   воробьиха   на   той   стороне
подоконника.
     Инквизитор ел. Без видимой спешки, но все же очень быстро,
привычно быстро, как солдат или рабочий режимной фабрики.
     - Ты в школе тесты сдавала?
     Ивга вздрогнула.
     - Вот  тебе  тест...  Город,  полный людей. В городе лежит
бомба. Взорвется через час, не то в метро, не то в больнице, не
то в детском садике... Единственный человек, знающий,  где  это
произойдет  -  некая  решительная  женщина, которая не намерена
отвечать ни на какие вопросы... А  ты  -  следователь.  Мужчина
средних лет. Твои действия?
     Ивга  тупо  молчала. Что он имеет в виду? При чем тут она,
она ведь понятия не имеет ни про какую бомбу...
     Инквизитор отодвинул тарелку. Вытащил из  кармана  длинную
пачку  сигарет, закурил жадно, с некотором даже сладострастием.
Прищурился, глядя на дым:
     - Не пытайся  пришить  себя  к  этой  истории.  История  -
выдуманная.   Мной.  Только  что.  Будто  загадка.  Как  бы  ты
поступила?
     - Не  знаю,  -  сказал  Ивга  глухо.  Инквизитор  привычно
вскинул брови:
     - Ты  думаешь,  тем  людям...  взрослым  и  детям, которым
суждено погибнуть через час, от твоего незнания легче?
     Ивга почувствовала толчок тревоги. Она слишком  верила  во
власть  слов над реальностью; даже придуманная история способна
стать  явью  -  в  придуманном  мире.   И   разметать   взрывом
придуманных людей через придуманные шестьдесят минут...
     - Надо... узнать, - выдавила она через силу.
     - Как?  -  в  голосе инквизитора была безнадежность, будто
игра с пугающей скоростью становилась правдой.  -  Как  узнать,
если эта... сука молчит?
     - Зачем ей это? - беспомощно спросила Ивга.
     Инквизитор пожал плечами:
     - Не  знаю...  Не  имею понятья. Время идет, мы уже думаем
пять минут...
     Ивга стиснула ладони:
     - А больше никто не знает?
     - Никто, - бросил инквизитор, затягиваясь. - Слушай, что ж
я задымил, тебя не спросившись... Ты ведь не куришь?
     - Не может быть, чтобы никто не знал...
     - Может. Они устанавливали бомбу с  напарником,  напарника
убили. Она осталась...
     Ивга  наконец-то  села.  На  край  табуретки, нервно сведя
колени:
     - Ну... я не знаю. Пытать ее надо, чтобы сказала...
     Пальцы инквизитора сжались, сминая  горящую  сигарету.  На
стол  посыпался  пепел,  перемигнулся  искорками  и погас. Ивга
испуганно вскинула глаза. Она что-то сделала не так?..
     - Я не уверен, - глухо сказал инквизитор. - Не уверен, что
это... видишь ли, Ивга. Я вчера весь день  занимался  тем,  что
пытал женщин. А общественное мнение в твоем лице меня, выходит,
поддержало...
     Он криво усмехнулся, не сводя глаз с ее лица.
     - И чего вы от них хотели? - спросила она, стараясь, чтобы
голос звучал как можно равнодушнее.
     - Я  хотел...  -  он  неторопливо  вытащил  из пачки новую
сигарету. - Неважно, в общем-то. Чего я хотел - того добился.
     Некоторое время оба слушали,  как  капает  в  кране  вода.
Бьется  о  никелированную  раковину  -  кап-кап...  Ивге  вдруг
померещилось просторное помещение с никелированными  раковинами
и металлическими - цинковыми? - столами, а на столах...
     - Если  тебя инициируют, - инквизитор внимательно наблюдал
за сменой выражений на ее лице, - если это  случится,  то  тебя
ждет, возможно, блестящая карьера... Если это слово применимо к
ИХ   иерархии.   С  твоими  задатками  ты  была  бы,  наверное,
щит-ведьмой... Или даже флаг-ведьмой, потому  как  нюх  у  тебя
запредельный...  А  может,  и нет. Но все равно не инициируйся,
Ивга, прошу тебя. Не причиняй мне лишней головной боли... -  он
грустно усмехнулся.
     - Чего  хотят  ведьмы?  - Ивга вспомнила свою собеседницу,
развозчицу горячих бутербродов.
     - Много бы я дал, -  инквизитор  затянулся,  -  чтобы  это
понять.  Иногда  мне  кажется...  вот,  сейчас пойму. Но... для
этого надо  БЫТЬ  ведьмой.  Когда  ты  станешь...  ну,  короче,
расскажешь мне по старой памяти. Чего они хотят?..
     - А  вы  спросите  у них под пыткой, - не удержалась Ивга.
Инквизитор поморщился, открыл  было  рот  -  в  этот  момент  в
комнате  заблеял телефон, и тихим звоном отозвался еще один - в
кухне.
     Ивга  вдруг  испугалась.   Панически   и   безнадежно,   и
совершенно  беспричинно  -  вероятно,  просто взбрыкнули нервы,
ужаленные резким звуком. Инквизитор пристроил сигарету на  краю
пепельницы и ленивым движением потянулся к трубке:
     - Да...
     Лицо его не изменилось, но Ивга поняла, кто звонит. Поняла
и покрылась испариной.
     - Конечно, меня не было... Я сегодня вернулся на рассвете,
с курорта, можно сказать, из Одницы... Да, видишь, какая у меня
интересная  работа...  Перестань.  Какие  обиды,  мы вроде бы с
тобой взрослые умные мужики... Не, эта неделя  у  меня  наперед
вычеркнута из жизни. Да, ты слышал, да... А?..
     Ивга  взяла  со  стола  ломоть  булки. Бездумно надкусила,
вгрызлась, пытаясь утолить свежим  хлебом  не  голод  -  другое
чувство,  неопределенное,  но  оттого не менее сосущее. Жевать,
жевать...
     Инквизитор  слушал,  не  глядя  на  Ивгу.   Смотрел,   как
потихоньку   дымится   на  краю  пепельницы  пропадающая  втуне
сигарета. Ивга ждала, замерев.
     - Видишь ли, - проговорил инквизитор тоном ниже. -  Видишь
ли...  Мне  такими  вещами  не  положено заниматься по рангу...
Извини, но именно сейчас я ничего не могу тебе сказать.
     И он взглянул на Ивгу. Быстро, мельком, но  так,  что  она
вздрогнула.
     В  трубке  возбужденно  трещал  металлический,