Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
деяниях, плоской и тоже черной шляпе, и с
длинной седой бородой. Он с прищуром взглянул на меня и пробормотал что-то
на незнакомом языке. Надо полагать, это был идиш.
Я сказал:
-- Кажется, вы ошиблись квартирой.
Старик сверился с засаленным клочком бумаги, повернулся и зашаркал к
двери напротив. Передернув плечами, я возвратился на диван, но уснуть уже не
мог и включил телевизор, что позволило мне насладиться какой-то викториной с
участием разных видных людей.
Спустя десять минут в дверь снова позвонили, причем и на сей раз
пришельцы были уже на нашем этаже. Я выключил телевизор, открыл дверь и
увидел, что это опять не полицейские. За порогом стоял бодренький юноша,
державший в руках доску с пришпиленным к ней листом бумаги.
-- Здравствуйте, сэр, -- жизнеутверждающе произнес он и взглянул на
доску. -- Кажется, мисс Карен Смит проживает здесь?
-- Ее нет дома, -- ответил я.
-- Вот как? Но, быть может, она предупредила вас о моем приходе?
-- Нет, она ничего такого не говорила.
Юноша вскинул брови.
-- Я -- Митчелл из районного комитета по благоустройству.
-- Извините, -- сказал я. -- Мисс Смит не упоминала вашего имени.
-- Ай-ай-ай, -- произнес юноша, постукивая карандашом по доске с
прищепкой. -- Это усложняет дело. Она числится в нашем списке
пожертвователей. Благотворительный взнос в сумме пятнадцать долларов. Может
быть, уходя, она оставила эти деньги вам?
Я испытал смутное ощущение, что этот юноша заподозрил меня в намерении
прикарманить взнос, и сказал:
-- Нет. Мисс Смит не оставляла никаких денег и даже не обмолвилась об
этом пожертвовании.
-- Хммм... Скверно. К полудню я должен собрать и сдать все до
последнего цента.
Я вспомнил, что в ящике туалетного столика Карен лежит кошелек с
несколькими купюрами, и сказал:
-- Подождите минуту. Может быть, я сумею раздобыть для вас эти деньги.
В кошельке оказалось тридцать с лишним долларов, более чем достаточно.
Вытащив три пятерки, я вручил их стоявшему в дверях юноше.
-- Благодарю вас, сэр, -- молвил он. -- Вот, держите расписку. Отдадите
ее в налоговое управление. Чье имя я должен указать, ваше или мисс Смит?
-- Мисс Смит, -- ответил я.
Он нацарапал на листке имя, и я снова завалился на диван. Но спустя
двадцать минут рывком принял сидячее положение и уставился на кофейный
столик, где лежала расписка. Пятнадцать долларов! Я только что опять
приобрел пустую бумажку! Да еще заплатил за нее из чужого кармана!
Я опрометью выскочил из квартиры и забегал вверх-вниз по лестнице,
заглядывая во все коридоры. Но юноши, разумеется, уже и след простыл. Теперь
придется возмещать Карен потери, вот только как это сделать? Наличных денег
у меня почти не было, а выписать чек я не мог: она сразу поймет, что я
копался в ее личных вещах. Но ведь нельзя же просто стащить у нее эти
пятнадцать долларов.
Вернувшись в квартиру, я принялся мерить шагами гостиную и размышлять о
том, как мне быть. Итогом этих размышлений стало данное самому себе твердое
обещание (уже далеко не первое) впредь подозревать всех и каждого. Уж
теперь-то -- наверняка!
В половине двенадцатого раздался гудок домофона. На сей раз пожаловали
Стив и Ральф. Поднявшись наверх, они сообщили мне, что огорчены, поскольку я
не позвонил им сразу же после покушения на мою жизнь. Я признал уместность
их скорби, принес извинения и пообещал, что впредь такого не повторится,
после чего следопыты перешли к обсуждению более важных вопросов. Например,
такого: кому и зачем приспичило меня убивать?
-- Как вы понимаете, Фред, нам нужна начальная версия, отправная точка,
-- сказал Ральф, а Стив добавил:
-- Ральф имеет в виду какой-нибудь указатель возможного направления
поиска.
-- Да, я имею в виду как раз такой указатель, -- согласился Ральф. --
Разумеется, если в ходе расследования мы обнаружим факты, которые не будут
укладываться в начальную версию, от этой версии придется отказаться в пользу
какой-нибудь другой.
-- Или подтасовать факты, -- вставил Стив, и сыщики расхохотались.
Отсмеявшись, Ральф сказал:
-- В вашем деле начальная версия уже есть. Я говорю о парне, который
стрелял в вас вчера вечером.
-- По нашей версии, -- добавил Стив, -- этот парень и есть убийца
вашего дядьки.
-- Но это -- лишь версия, -- поспешно пояснил Ральф. -- Надо
признаться, кое-что в ней не очень нам нравится.
-- Например, образ действий, -- сказал Стив.
Ральф взглянул на него и нахмурился.
-- Не думаю, что Фреда интересуют чисто технические подробности, --
рассудил он. -- Полагаю, ему хочется побольше узнать о том, что я назвал бы
общей картиной.
-- Иными словами -- о версии, -- откликнулся Стив.
-- Вот именно, -- согласился Ральф. Он посмотрел на меня, вздернул
брови и спросил: -- Ну-с?
Я уставился на Ральфа, не понимая, чего он от меня хочет.
-- Что -- ну-с?
-- Ну-с, какого вы мнения об этой версии?
-- Оно интересует нас, потому что вы, можно сказать, замешаны в этом
деле, Фред, -- пояснил Стив.
Я пожал плечами.
-- В вашем изложении версия звучит вполне правдоподобно. Две жертвы,
один убийца -- в этом есть смысл.
-- Какой, Фред? -- спросил Ральф.
-- Что?
-- Вы сказали, в этом есть смысл. Человек, убивший вашего дядьку Мэтта
и стрелявший в вас, -- одно и то же лицо. Почему вы думаете, что в этом есть
смысл?
-- Ну... -- в растерянности ответил я и, вместо того, чтобы довести
свою мысль до конца, принялся сучить руками. -- Просто это звучит разумно,
вот и все.
-- Стройно, -- подсказал мне Ральф. -- Не размыто. Один убийца. Что-то
вроде блок-полиса в страховом деле.
-- Да, можно сказать и так, -- согласился я.
-- Стало быть, и мотив тоже один, -- продолжал Ральф. -- Один для обоих
убийств.
-- Возможно, -- ответил я.
У меня возникло весьма неприятное ощущение: казалось, эти двое норовят
загнать меня в какую-то ловушку, но я не понимал, как и зачем.
-- Как вы думаете, Фред, -- спросил меня Стив, -- он делает это ради
денег?
-- Не знаю, -- ответил я. -- Ума не приложу, кто он такой и чего ему
надо.
-- Однако такая догадка представляется вполне правомерной, верно?
Может, это какой-нибудь ваш троюродный брат, который будет убирать всех
других претендентов на наследство, пока не захапает его.
-- Едва ли это имеет смысл, -- возразил я. -- Слишком уж прямолинейно.
-- Тогда давайте рассмотрим другую версию, -- предложил Ральф. -- Вас
хотят убить не из-за денег, Фред. Вас норовят убрать, чтобы вы не
проболтались.
Стив блаженно улыбнулся и добавил:
-- Ну, как вам такая версия, Фред? Уже теплее?
-- Не проболтался? -- переспросил я. -- А что я могу выболтать?
-- Это вы нам скажите, Фред, -- отвечал Ральф.
Ничего такого я сказать не мог, и они снова погрустнели. Еще какое-то
время мы играли в "опять двадцать пять", но в конце концов Стив и Ральф
убрались восвояси, велев мне держать с ними связь и сообщать обо всех моих
передвижениях. Я пообещал неукоснительно следовать этим указаниям, уселся на
диван и приступил к составлению новой словесной головоломки.
Без десяти три пополудни зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал
глухой мужской голос:
-- Фред Фитч?
-- Да.
-- Ага, вот ты где, -- сказал мой собеседник и, хихикнув, повесил
трубку. Телефон щелкнул.
13
Герти открыла дверь и сказала:
-- Неужто наш разведчик? Как дела?
-- Так себе, -- ответил я, входя в квартиру. -- Кажется, за мной не
следили.
Она насмешливо вскинула брови.
-- Не следили? И как ты терпишь такое пренебрежение к себе?
-- Вы хотите услышать, что случилось, или предпочитаете сыпать
театральными колкостями? -- спросил я.
-- А ты довольно нахален для хиляка весом в полцентнера, -- рассудила
Герти. -- Что ж, и то неплохо. Пошли на кухню, я собираю ужин.
Квартирка эта на Западной сто двенадцатой улице, в квартале от собора
Святого Иоанна, была гораздо теснее и проще, чем жилище Карен, и разительно
отличалась от моего собственного опрятного логова на Девятнадцатой улице, но
я тотчас почувствовал себя тут как дома и вскоре уже сидел за кухонным
столом, взгромоздив на него локти, прихлебывая кофе из белой кружки и
рассказывая Герти обо всем, что случилось со мной с тех пор, как в субботу
вечером я усадил ее в такси.
Когда я дошел в моем повествовании до глухого мужского голоса, Герти
забыла о сырной подливке, которую готовила, и спросила:
-- Как они тебя нашли?
-- Не знаю. Но этот звонок привел меня в ужас. Надо было как можно
скорее найти какое-нибудь другое место. Домой я вернуться не мог, потому что
они наверняка наблюдали за квартирой. Звонить в полицию не было времени,
поскольку я не знал, как близко подобрались ко мне эти люди. Может, они
звонили из аптеки на углу.
-- И посему ты связался со старой подружкой Герти.
-- Я вспомнил, что у меня в бумажнике есть ваш номер, позвонил, вы
сказали: приходи, и вот я, тут как тут.
-- Тут как тут, -- кивнув, повторила Герти. -- Малыш, у тебя выдалась
суматошная неделя. И что же дальше?
-- Позвоню Райли, -- ответил я.
-- Ты уверен, что это правильно?
-- А почему нет? -- спросил я, вытаращив глаза.
-- Потому что мы еще не знаем, как они тебя разыскали. До субботы ты
даже не слыхал об этой девке Смит. Так откуда им стало известно, что ты у
нее?
Я поморщился, когда она назвала Карен девкой, но тем не менее оценил
важность ее вопроса.
-- Райли? -- предположил я. -- Нет, только не Райли.
-- А почему не Райли? Он что, ненавидит деньги?
-- Райли -- мой друг, -- заявил я.
-- Милый мой, -- сказала Герти, -- дядя Мэтт очень любил одну верную
присказку: имея полмиллиона долларов, человек не может позволить себе иметь
еще и друзей. Деньги меняют все -- вот тебе мое мудрое изречение.
-- Райли не мог так поступить, -- возразил я.
-- Рада слышать. Как же тогда они тебя нашли?
-- Не знаю. Может, через ваших дружков Стива и Ральфа.
Герти рассудительно кивнула.
-- Возможно. Никогда не считала этих двоих святыми.
Я почувствовал леденящий холод в затылке.
-- По сути дела, вы говорите, что я не могу доверять никому на свете.
-- Ты неплохо управляешься со словами, милый.
-- Значит, вы считаете, я не должен звонить Райли или еще кому-нибудь и
сообщать, что я здесь?
-- Нет, если не хочешь, чтобы кто-нибудь опять позвонил тебе. Или
явился во плоти. А уж этого не хочу я, поверь мне, миленький. Только не
сюда. Мой домовладелец очень недолюбливает деятелей индустрии развлечений.
-- Что же мне тогда делать?
-- Пересидеть бурю здесь, -- ответила она. -- Я без труда раздобуду
где-нибудь раскладушку.
-- Как это пересидеть? Когда же я буду в безопасности?
-- Как только поймают убийцу дяди Мэтта. Готова спорить, что все дело в
нем.
-- А если его никогда не поймают?
-- Поймают. Он действует и снует по округе. Если парень не может
угомониться, он непременно попадется.
-- Надеюсь, вы правы, -- сказал я.
-- Разумеется, права.
Но она меня не убедила. Я никак не мог на что-то решиться. С одной
стороны, я чувствовал, что должен позвонить Райли (или Стиву и Ральфу) и
рассказать, что случилось и где я теперь. Ведь если полиция не будет ничего
знать, то не сумеет мне помочь. С другой стороны, неизвестно, как убийца
пронюхал о моем местонахождении. И, вполне возможно, Герти была права, когда
сказала, что теперь, когда я стал обладателем сотен тысяч долларов, мне
больше нельзя доверять ни одной живой душе.
Я еще ничего толком не соображал, разум мой по-прежнему пребывал в
смятении. Поэтому я сменил тему и попросил Герти рассказать мне про дядюшку
Мэтта. Она согласилась более чем охотно. В ее весьма красочном изложении он
предстал передо мной веселым жизнерадостным плутом, лукавой и хитрой, но
отнюдь не подлой бестией, бодреньким, сметливым и изворотливым мошенником с
колодой карт в одной руке и стопой акций урановых рудников -- в другой,
любителем выпить, но не пропойцей, бесшабашным транжирой и кутилой,
наделенным чувством ответственности и здравым смыслом примерно в той же
степени, в какой эти ценные свойства присущи полевому цветку.
-- Он нажился в Бразилии, -- объясняла мне Герти. -- На пару с
профессором Килроем. Мэтт не любил говорить о том, каким образом они
сколотили состояние, но я была знакома с ним еще до его отъезда на юг и
знаю, что у Мэтта никогда прежде не было столько капусты. Думаю, он обобрал
парочку подпольных миллионеров, магнатов с Уолл-стрит, которые проворовались
и смылись в Бразилию, когда их припекло. А вернулся Мэтт уже больным, зная,
что со дня на день может помереть. Он, можно сказать, ушел на покой. Правда,
иногда подрабатывал советником в ГПП, но скорее забавы ради.
-- Что он делал? Где?
-- Давал советы, -- ответила Герти.
-- Нет-нет, второе слово. ГПП.
-- Ах, это? ГПП значит Граждане против преступности. Ты о них слышал.
-- Слышал?
-- Одна из этих шаек реформаторов, -- презрительно процедила Герти. --
Про них то и дело пишут в газетах.
-- Я поначалу не врубился, -- объяснил я. -- Как вы сказали?
-- Г-П-П.
-- Ага, теперь понятно.
-- Схватываешь на лету, -- не слишком убедительно похвалила меня Герти.
-- А что дядя Мэтт делал для этих... ГПП? -- спросил я.
-- Рассказывал, как действуют мошенники, как продавцы дурят покупателей
в магазинах. Ну, все такое.
-- Ага. Стало быть, он не сидел на зарплате?
-- Нет. Мэтт ушел на покой. Иногда поигрывал в картишки со мной или с
лифтером, но только чтобы не терять ловкости рук. Однако последние года два
они так тряслись, что Мэтт не мог сдавать даже вторые карты.
-- Сдавать вторые карты?
-- Вторая карта вместо верхней, -- объяснила Герти. -- Когда Мэтт был
здоров и в расцвете сил, он мог всю ночь напролет сдавать тебе пятую карту
сверху, и ты даже не услышал бы шелеста.
-- Пятую карту сверху?
-- Да ты и сам, небось, знаешь, -- сказала она, и тут в дверь
позвонили. Мы с Герти переглянулись, и она добавила: -- Не суетись и не
шуми.
-- Не буду, -- пообещал я.
На одной стене, довольно высоко, висели белые электронные кухоные часы,
какие можно получить в качестве приза за раздачу талонов на питание. У них
была красная секундная стрелка, и я следил за ней, пока она не сделала
пятнадцать оборотов, потом на время отвлекся и, наконец, пронаблюдал, как
стрелка описала еще пять кругов.
Когда, по моим расчетам, прошло полчаса, а из комнаты так и не
донеслось ни единого звука, я отправился на разведку и с опаской обошел всю
квартиру, то и дело останавливаясь, прислушиваясь и выглядывая из-за углов.
В квартире никого не было. Дверь на лестничную клетку стояла
распахнутой настежь. Подойдя к ней, я выглянул наружу. В парадном тоже было
пусто, если не считать валявшегося на полу башмачка из белой пластмассовой
плетенки и с красным пластмассовым каблуком.
Второй башмачок, по-видимому, все еще был на ноге Герти.
14 Итак, что теперь?
Я стоял посреди тесной, загроможденной и захламленной гостиной, держал
в правой руке башмачок Герти и вновь и вновь повторял этот вопрос, на сей
раз уже вслух:
-- Итак, что теперь?
Ответа не было.
Когда похищают человека (а башмачок явно свидетельствовал о том, что
Герти похищена неизвестным лицом или, скорее, лицами, и ни о чем другом), в
голову первым делом приходит мысль позвонить в полицию, поэтому, вернувшись
в квартиру, я направился прямиком к телефону, но тотчас спохватился,
вспомнив слова Герти, сказанные мне за несколько минут до ее исчезновения:
только четыре человека знали, что я был в квартире Карен, и трое из них --
легавые.
Так можно ли звонить в полицию? Можно ли допустить, чтобы люди вроде
Стива и Ральфа знали, где я нахожусь? Я с самого начала инстинктивно не
доверял тем двоим, а теперь выясняется, что мое наитие, вероятно, в кои-то
веки не обмануло меня.
Как же тогда быть с Райли? Мы дружим уже много лет, и он ни за что не
предал бы меня. Но разве последние несколько дней Райли не вел себя странно?
Разве не был он раздражителен, угрюм и погружен в себя, что в обычных
условиях вовсе ему не свойственно? К тому же, выяснилось, что Райли ведет
двойную жизнь и мечется между Карен и своей доселе невиданной женой. И разве
я не подозревал, что Райли -- ничуть не меньший мошенник, чем те уголовники,
которых он так хорошо понимает? Мог ли я полностью доверять такому человеку?
Ну, а сама Карен? Разве во время нашей первой встречи в парке на
Мэдисон-сквер она не наврала мне? Разве не ввела меня в заблуждение? Что я,
в конце концов, знаю о ней? Лишь то, что она умеет убедительно
лгать и крутит любовь с женатым человеком.
Нет-нет, если мне дорога моя шкура, я не должен верить никому из этих
людей.
Но к кому же мне тогда обратиться? Я подумал о своем так называемом
поверенном, о доблестном стряпчем Добрьяке. Вот уж кому я не дал бы даже
жетон на проезд в подземке. В Сахаре -- и то не дал бы. Или Уилкинс, мой
сосед. Может, придя ко мне с чемоданом, набитым романом, он на самом деле
вел разведку обстановки по наущению мафии? Ведь это не более невероятно, чем
утверждения Уилкинса о том, что он якобы написал книгу о воздушных легионах
римлян, бомбящих камнями галльских дикарей. Или мистер Грант. Не слишком ли
он славный? В жизни таких не бывает. Незаметный, кроткий, безобидный. Разве
не таким должен быть самый изощренный заговорщик? Может, Гранта или Уилкинса
(а то и обоих, почему нет?) нарочно подселили в мой дом много лет назад, дав
им задание следить за мной и дожидаться удобного случая?
Скажете, притянуто за уши? Неправдоподобно? Оно, конечно, так, но разве
более правдоподобной была весть о трех сотнях тысяч долларов? А стрельба? А
преследования? Разве все это менее невероятно? А похищение Герти прямо у
меня из-под носа? А убийство дядюшки Мэтта? Где тут хоть что-нибудь
вероятное?
Если уж на то пошло, само существование моего дядюшки Мэтта было
совершенно невероятным.
И кто знает, сколь далеко способны зайти некоторые люди ради трехсот
тысяч долларов?
Что ж, хорошо, дядя Мэтт был прав: человек с тремя сотнями тысяч не
может позволить себе иметь друзей. Отныне и впредь, что бы ни случилось, мне
придется рассчитывать только на себя.
Такая мысль не воодушевляла. Я знал наперечет все свои умения и все
свои неумения и прекрасно понимал, какой из этих двух перечней длиннее, а
какой короче.
Но что мне делать? Если я даже не могу сообщить о похищении Герти в
полицию, кто и как сумеет разыскать ее?
Вот и получается, что теперь это тоже моя задача. Осознав, какая
ответственность легла на мои плечи, я совсем пал духом. Ну как, скажите на
милость, я смогу отыскать Герти, спасти ее и привлечь похитителей к суду? С
чего мне начинать? Я умел только рыскать по библиотекам и очень сомневался,
что отыщу Герти в одной из них.
Как и подобает истинному исследователю, я попытался сделать обзор
имевшихся фактов и сразу же увидел, что их кот наплакал, зато все вокруг
окутано туманом подозрени