Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
еня, нет, если не
считать Гаса Риковича.
Я больше не открывал шкаф, а вместо этого развернулся и начал
перебирать ногами. Я успел миновать три комнаты, когда мои мозги,
наконец-то, догнали меня. И первым делом пожелали узнать, как теперь быть.
Позвонить в полицию? Нет, нельзя. По тем же причинам, по которым я не мог
позвонить туда после похищения Герти. Разумеется, можно воспользоваться
безопасным телефоном-автоматом. Помимо прочих преимуществ, такое решение
сулило мне чудесную возможность покинуть эту квартиру, воздух в которой
вдруг сделался влажным, промозглым и липким, будто в мавзолее.
Казалось, тело Гаса Риковича дрожит в шкафу в глубине квартиры. От него
во все остальные комнаты словно тянулись невидимые нити. Присутствие
Риковича явственно ощущалось в гулком звенящем воздухе. Я будто стоял в
пещере, вымытой в толще айсберга, в углу которой валялась чья-то гниющая
плоть.
К тому же, мне надо было спешить на встречу с профессором Килроем.
Я быстрым шагом вышел из квартиры, запер дверь, поначалу перепутав
ключи, но даже теперь ощущал затылком липкие щупальца, тянущиеся ко мне от
Гаса Риковича. Я с содроганием нажал кнопку вызова лифта.
Казалось, мой дружелюбный лифтер ехал ко мне слишком долго. Но как
только я вошел в кабину, он с тревогой посмотрел на меня и сказал:
-- Я тут кое о чем подумал, мистер Грирсон.
-- Фитч, -- рассеянно ответил я, размышляя о том, что никогда прежде не
видел мертвых тел и предпочел бы не видеть их впредь, особенно в стенных
шкафах обезлюдевших квартир.
-- А, да, верно, помню, -- откликнулся лифтер. -- Мистер Грирсон
объяснял мне, почему у вас с ним разные фамилии.
-- Правда? -- спросил я.
-- Мистер Фитч, -- с нажимом произнес лифтер, -- надеюсь, вы не скажете
нашему управляющему, что я играл в карты с вашим дядюшкой. Нам не положено
близко сходиться с жильцами, понимаете? Я бы и не стал играть, да ваш дядька
сам требовал.
-- Я ничего не скажу, -- пообещал я.
-- Иначе я могу поплатиться работой, -- объяснил лифтер. -- А тогда уж
и не знаю, что мне делать.
Я не ответил, поскольку у меня хватало своих забот, и, когда лифт,
наконец, остановился в вестибюле, я молча пошел прочь, забыв заверить
лифтера в незыблемости его служебного положения. Да и то сказать, разве он
никогда не слыхал об автоматических лифтах? Вскоре это новое поветрие придет
и сюда, на Южную Сентрал-Парк-авеню, и не имеет значения, настучу я
кому-нибудь о дружбе лифтера с дядей Мэттом или нет.
Интересно, а какие отношения поддерживал с дядей Мэттом тот сухопутный
адмирал на улице?
И еще вот что интересно: как мне удается думать о таком количестве не
относящихся к делу предметов, когда в темном шкафу сидит Гас Рикович?
В трех кварталах от дома дядьки я увидел телефонную будку. Теперь я уже
знал, какого стиля работы придерживается полицейское управление, и мне
удалось анонимно сообщить властям о трупе в стенном шкафу, уложившись в пять
минут. Я преодолел плотные ряды сержантов сризов, сризов слева и полицейских
щщястков быстрее, чем Роджер Бэннистер пробегает милю.
Только покинув будку, я, наконец, решил, что пора задаться вопросом,
намного ли я разминулся по времени с убийцей или убийцами Гаса Риковича. На
полчаса? На пять минут? На тридцать секунд? Может, пока я поднимался на
одном лифте, они спускались вниз на другом?
Я уже опаздывал на встречу с профессором Килроем, но, осознав,
насколько близок был к тому, чтобы отправиться в долгий путь рука об руку с
Гасом Риковичем, тотчас почувствовал настоятельную необходимость устроить
короткий привал.
Прошагав до конца квартала, я заметил дверь заведения, а над ней --
красную неоновую вывеску: "БАР".
26
Я уже начал подумывать, что он не объявится. В десять минут девятого
похожий на пещеру зал ожидания центрального вокзала был почти безлюден. Я
сидел на скамейке, с которой мне было видно почти все пространство этого
громадного помещения, и высматривал знакомые лица. В случае, если бы такое
лицо попало в поле моего зрения, я был готов пуститься наутек, будто
человек, преследуемый нечистой силой (вполне вероятно, что это было недалеко
от истины). Слишком свежи были воспоминания о недавней пальбе. Не говоря уже
о вопросительной улыбке и неподвижных глазах Гаса Риковича.
Однако лицо человека, который появился ниоткуда и плюхнулся рядом со
мной на скамью, было совершенно незнакомо мне. Человек носил исполинскую
косматую черную бороду с толстыми седыми прядями; его длинные волосы были
растрепаны и тоже изобиловали сединой, лицо казалось немного чумазым. На
носу человека болтались очки с толстыми линзами в роговой оправе, правая
дужка была поломана и небрежно склеена липкой лентой. Человек был среднего
роста, но носил старый твидовый костюм на два-три размера больше, а
красно-оранжевый галстук его был завязан таким здоровенным узлом, какого я
не видел ни разу в жизни. Эти узлы прежде называли виндзорскими, и они были
в чести у школьников, отлично успевавших по всем предметам.
-- Привет, дитя, -- сказал он голосом, трескучее которого мне еще не
доводилось слышать. -- Я профессор Килрой.
-- Полагаю, вам уже известно, кто я, -- ответил я.
-- Конечно. "Короткая Простыня" как-то раз показал мне тебя.
-- Корот... Ах, вы имеете в виду дядюшку Мэтта?
-- Мэтта, Мэтта, его самого, -- он вытер губы тыльной стороной ладони и
рассеянно оглядел зал ожидания. -- Пойдем куда-нибудь, промочим горло.
-- Я предпочел бы остаться здесь.
-- Ага, -- он с прищуром посмотрел на меня сквозь свои очки. -- Пуганая
ворона, да?
-- Если вы имеете в виду, что я, наконец-то, научился никому не
доверять, то вы правы.
-- Смышленый малыш, -- сказал профессор. -- Я так и знал, что у Мэтта
не может быть совсем уж глупых племянников.
-- Вы хотели о чем-то поговорить, -- напомнил я ему.
-- Да, верно, -- Килрой снова вытер губы, опять обвел взглядом зал и
добавил: -- Я бы опростал стопочку, а? Нервы, знаешь ли. Скверно, что нас
видят вместе.
Тут уж занервничал я. Быстро оглядевшись и не заметив ни одного
пулемета, я спросил:
-- Чего это вы волнуетесь?
-- Не хочу больше их злить.
-- Кого?
-- Ребят Коппо.
-- Кого-кого?
Он посмотрел на меня.
-- Так ты и вовсе ничего не знаешь, что ли?
-- Сроду не слыхал о ребятах Коппо, -- ответил я.
-- Откуда же, по-твоему, взялись денежки?
-- Почем мне знать? Откуда-то из Бразилии.
-- Правильно. От Педро Коппо.
-- Он -- один из ребят?
-- Не-а. Он был их папашей.
-- Был?
-- Слушай, можно мне начать с самого начала, а? -- спросил Килрой.
-- Конечно, -- ответил я.
-- Ты слыхал о Бразилиа?
-- Кажется. Это новый город.
-- Точно. Его начали строить лет десять назад в чертовой глухомани, где
и вовсе ничего не было. Там сколочено немало состояний, сынок. Много денег.
Я и сам какое-то время держал там лавочку в рабочем районе. Халупа-Сити,
слыхал?
-- Лавочку?
Профессор сделал вид, будто сдает карты.
-- Картишки, -- пояснил он. -- Эти южноамериканцы обожают азартные
игры. Горячая латинская кровь, понятно?
-- А у дяди Мэтта тоже была там лавочка?
-- Недолго. Мы знали друг друга много лет, иногда объединялись, иногда
работали каждый сам по себе. Понимаешь, о чем я?
-- Полагаю, что да.
-- Ну так вот. Была там эта пташка Коппо, -- продолжал профессор. --
Педро Коппо. Расчищал место, участок под строительство Бразилиа, ясно?
Грузовики. Владельцы грузовиков нажили там несметные богатства. У Коппо было
по пальцу в каждом пироге. -- Килрой поскреб своей клешней воздух.
-- Понимаю, понимаю, -- сказал я.
-- Ну, а "Короткая Простыня" его обул. Изящно так, в яловые сапожки.
Мошенничество было довольно сложное. Проселочные дороги и все такое. А я
вошел в дело, когда дядьке понадобился исследователь от "Дженерал моторс".
Он нагрел Коппо где-то на миллион, -- воспоминания так возбудили профессора,
что он даже замахал рукой. -- Мне досталось сто косых. Остальное хапнул
"Короткая Простыня", а потом уехал в Рио и начал веселиться.
Я решил выстрелить наугад и спросил:
-- Там-то он и повстречал Уолтера Косгроува?
Потому что Уолтер Косгроув был единственным известным мне пациентом
доктора Луция Осбертсона. К тому же, он жил в Бразилии одновременно с дядей
Мэттом.
Профессор Килрой сначала вздрогнул, потом принялся рьяно вытирать губы
и чесать где-то у себя за пазухой.
-- Косгроув? -- переспросил он. -- Кто такой Косгроув?
-- Это неважно, -- ответил я, прекрасно понимая, что профессор Килрой
знает, кто такой Уолтер Косгроув. Но я не видел причин развивать эту тему.
Не хотелось бы спугнуть профессора раньше, чем он поведает мне ту часть
истории, которую считает достойной моего слуха. Поэтому я спросил: -- Что
произошло потом? Когда дядя Мэтт поехал в Рио.
-- Что произошло потом? -- эхом откликнулся Килрой. -- Потом Педро
Коппо покончил с собой. Ну кто бы мог подумать? Он был смышленый малый и без
труда сделал бы себе еще миллион. Но вместо этого выпал из окна там же, в
Бразилиа. А поскольку кругом были одни новостройки, он грохнулся прямиком в
жидкий бетон.
-- О! -- воскликнул я. -- Иными словами, я унаследовал кровавые деньги?
-- Да уж не кровные. Теперь-то на них и вовсе одна кровь, -- ответил
профессор. -- Педро Коппо, "Короткая Простыня", вот-вот добавится моя, а
возможно, и твоя тоже.
И Гаса Риковича, подумал я, но говорить об этом вслух не было нужды.
-- Ребята Коппо, -- сказал я, начиная понимать, что к чему. -- Сыновья.
Они решили отомстить за отца?
-- Уразумел, -- похвалил меня профессор и нервно заозирался по
сторонам. -- Их двое. Близнецы. Один другого круче.
-- Они в Штатах?
-- Уже несколько лет, -- ответил Килрой. -- Приехали задолго до
самоубийства Педро. -- Он подался ко мне и сипло зашептал: -- Они в
преступном сообществе, за ними стоит вся мафия.
-- Стало быть, это они убили дядьку.
-- Или приказали убить, -- уточнил он. -- Теперь они -- большие люди,
им нет нужды самим делать черную работу. Достаточно показать пальцем, и ты
покойник.
Я вспомнил стрельбу из машины. Это определенно было в духе мафии. Но
что за наследство я получил, если в нагрузку к нему мне дали еще и наемных
убийц?
Профессор Килрой как заведенный возюкал ладонью по губам, с каждым
мгновением волнуясь все сильнее и сильнее. Поэтому я не удивился, когда он
сказал:
-- Сынок, ты уж не обессудь, но мне надо выпить. Пойдешь со мной?
-- Пожалуй, нет, -- рассудил я. -- Тут, на открытом месте, безопаснее.
-- Для тебя не существует безопасных мест, открытых или закрытых, --
ответил профессор. -- Вот что я хочу втолковать тебе, сынок. -- Он принялся
тереть губы так усердно, что едва не смахнул с носа очки. -- Мне и впрямь
надо выпить. Знаешь, что, ты посиди тут, я мигом обернусь.
-- Мне это не нравится, -- сказал я.
-- Думаешь, я тебя продам? Позвоню кому-нибудь и скажу: вот он,
голубчик? Будь так, я бы и вовсе сюда не пришел.
В этом он был прав.
-- Ну, ладно, -- сказал я. -- Подожду десять минут, но не больше.
-- Договорились, -- он вскочил, замешкался, стоя возле меня, и
нерешительно спросил: -- У тебя доллар найдется?
-- Доллар?
-- Я тебе уже немало сообщил, -- подчеркнул профессор. -- И сообщу еще
больше. Это стоит доллара. Это стоит гораздо дороже.
Я достал бумажник, отыскал доллар и вручил его Килрою. Бумажка
мгновенно исчезла в складках просторного профессорского одеяния, и он
поковылял прочь, забавно подволакивая ногу. Килрой напоминал то ли какую-то
странную птицу, то ли Эмметта Келли в костюме грустного клоуна.
В отсутствие профессора я поразмыслил над тем, что он уже успел мне
рассказать. Теперь все обретало смысл: и таинственное обогащение дяди Мэтта
в Бразилии, и его убийство, и покушение на меня, и похищение Герти. Оно тоже
было обстряпано в мафиозном духе. Полагаю, они думали, что Герти известно
мое местонахождение. Или похитили ее с целью получения выкупа, и рано или
поздно я получу от них весточку.
Итак, новая задачка. Что они будут делать, когда найдут меня? Потребуют
денег или убьют? Если они замыслили убийство, значит, мне надо срываться с
места и бежать. Если у них на уме вымогательство, и они начнут тянуть с меня
мзду за освобождение Герти, я, разумеется, заплачу.
Я принял решение расспросить профессора Килроя о Герти. Но вернется ли
он? Я посмотрел на часы. Прошло уже восемь минут, и я начал нервничать. То
есть, нервничал я уже давно. Просто сейчас моя нервозность немного
усилилась.
Поразительно, как же много на свете людей, которые, если приглядеться к
ним повнимательнее, очень похожи на членов мафии. Их чемоданы набиты
бомбами, под переброшенными через руку пальто прячутся обрезы. Я заметил
даже троих крутых на вид парней, которые несли футляры для скрипок.
Все-таки профессор Килрой продал меня. Внезапно я проникся уверенностью
в этом. Десять минут истекли, а его все нет. Зал ожидания потихоньку
заполнялся наемными убийцами, которые медленно подступали ко мне со всех
сторон.
Охваченный смятением, я вскочил на ноги и заметался, не зная, куда
бежать. Наконец я быстрым шагом двинулся к ближайшему ряду багажных
шкафчиков, забился за них и уставился на только что покинутую мною скамейку.
Ничего не происходило.
Ничего не происходило целых сто восемьдесят секунд, в продолжение
которых я раздумывал, не рвануть ли мне к выходу. Однако, вполне возможно,
именно этого и ждали убийцы. Но могли ли они наблюдать за всеми дверьми?
Что, если выйти на перрон, обогнуть здание и пробраться на стоянку такси? А
может, кто-то поджидает меня и на перроне, чтобы сверзить под поезд?
Появился профессор Килрой. Он торопливо прошаркал к скамейке и в явном
замешательстве остановился возле нее, озираясь по сторонам. Профессор был
один и казался очень встревоженным.
Все так же опасливо я вышел из-за шкафчиков и медленно приблизился к
нему. Завидев меня, профессор бросился навстречу со словами:
-- Что случилось? Ты засек кого-то из них?
-- Не знаю, -- ответил я, садясь на свое место. -- Едва ли.
Профессор остался стоять, в сильном волнении обводя глазами зал.
Наконец он спросил:
-- Может, нам лучше убраться отсюда?
-- Нет. Тут я чувствую себя в безопасности.
-- Нельзя слишком долго торчать в одном месте.
-- Сядьте и не торчите, -- велел я ему. -- Рассказывайте остальное.
Едва ли ваше повествование затянется.
-- Это верно, -- профессор сел, но волнение не покинуло его, и он
нервно засучил всеми имевшимися конечностями. -- Когда старик гикнулся, его
сыновья поклялись добраться до нас с Мэттом. Три года назад они настигли
меня.
-- И не убили, -- заметил я.
-- Они знали, что я -- мелкая сошка, -- отвечал он. -- То дело
провернул "Короткая Простыня". Я возвратил им весь остаток денег, они
малость намяли мне бока, и все. Думали, я знаю, где искать "Короткую
Простыню", иначе и бить не стали бы.
-- А вы этого не знали?
Килрой подмигнул, подался ко мне и прошептал:
-- Знать-то знал, да только обвел их вокруг пальца. Неужто я продал бы
старого друга?
От него несло виски.
-- А вот дядю Мэтта они убили, -- сказал я.
-- Потому что он все придумал. И потому, что не вернул бы им деньги. Во
всяком случае, я так думаю. Полагаю, они долго не могли разыскать его. Им и
в голову не приходило, что он в Нью-Йорке, под самым носом. Разумеется, они
не знали его подлинного имени. Но в конце концов нашли. Упорные ребята.
-- И теперь они охотятся за мной, -- сказал я.
-- За деньгами, -- поправил меня Килрой. -- На тебя им плевать, как и
на меня. Даже еще больше плевать, потому что ты не участвовал в
мошенничестве. Но им противна мысль о том, что деньгами пользуется кто-то
другой, вот почему они стрясли с меня все до цента, -- он вытер губы
ладонью. -- Не надо было мне возвращать им деньги. Знаешь, что я должен был
сделать?
-- Что?
-- Отдать все на благотворительность, -- ответил он. -- Какому-нибудь
сиротскому приюту или еще куда.
-- Но ведь они могли убить вас, если бы не получили деньги обратно.
-- Что им в этих деньгах? Они и так богачи. Просто им не хотелось,
чтобы мне хорошо жилось, -- объяснил профессор и желчно добавил: -- А я не
должен был допускать, чтобы хорошо жилось им!
-- Кажется, они похитили мою подругу, -- сказал я. -- Возможно, вы ее
знаете. Герти Дивайн. Она жила в дядькиной квартире.
Килрой прищурился.
-- Стриптизерка? Ее что, похитили?
-- Как вы полагаете, они хотят меня убить, или потребуют, чтобы я
заплатил за нее выкуп?
-- Ей что-нибудь досталось?
-- Насколько мне известно, нет, -- ответил я. -- Думаю, я получил все.
-- Не надейся, -- заявил профессор. -- "Короткая Простыня" не оставил
бы старую подружку Герти ни с чем. Наверняка он позаботился и о ней, будь
спокоен.
-- Думаете, поэтому они и похитили ее?
-- Конечно. Чтобы выжать деньги. Зачем еще? Почему они должны требовать
с тебя выкуп? Ты ей не отец.
-- Просто мне подумалось, что у них могла возникнуть такая мысль, --
сказал я.
-- Сейчас ты должен печься о себе, сынок, -- рассудил Килрой и похлопал
меня по колену. -- Тебе предстоят большие треволнения, уж ты мне поверь.
-- Я вам верю, -- ответил я.
-- Слушай, что за имя ты упоминал? -- спросил профессор. -- Косгроув?
-- Уолтер Косгроув.
-- Ага. Вроде, что-то знакомое. Кто он такой?
-- Так, мелочевка, -- ответил я. Мне показалось, что профессор Килрой
уже давно задумал порасспросить меня о Косгроуве, чтобы узнать, много ли мне
известно об этом человеке и где я добыл сведения. А чувство, названное
профессором синдромом пуганой вороны, подсказало мне, что любые крохи
знаний, которые я ухитрюсь сохранить в тайне, не принесут ничего, кроме
пользы.
Но Килрой продолжал давить на меня.
-- Кажется, я где-то слышал это имя. Уолтер Косгроув. Кто он? Тоже
кидала?
-- Не имеет значения, -- отрезал я. -- Что, по-вашему, я должен
предпринять, чтобы избавиться от братьев Коппо? Пойти в полицию?
-- Слушай, -- ответил профессор, -- Коппо платят мзду половине
городских легавых. Так сказать, в рабочем порядке. Откуда тебе знать, что
легавый, к которому ты обратишься, не настучит братьям?
-- Я и сам так думаю, -- угрюмо согласился я. -- Честно говоря, я
подозревал, что тут не обошлось без продажных полицейских.
-- Иначе убийство дядьки уже было бы раскрыто.
-- Надо полагать.
-- Все эти любительские объединения, ГПП и ему подобные, иногда и
впрямь делают полезное дело, но их слишком мало, и легавые выворачивают все
по-своему.
-- Как же мне быть?
-- Если ты думаешь, что сможешь исчезнуть, лучше исчезни, -- отвечал
он. -- А если нет, мой тебе совет: сбрось эту кубышку. Передай какой-нибудь
благотворительной шайке все до последнего цента. Да еще раструби об этом,
чтобы твои снимки попали в газеты, и все такое. Тогда и братья Коппо узнают.
-- Но... -- заспорил я, -- отдать такие деньги...
-- Они не принес