Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
льф?
-- Верно, -- согласился Ральф. -- Это не наша епархия.
-- Нас больше интересует убийство, -- продолжал Стив.
-- Ничего не скажу, -- заявил я.
-- Фред, ради бога, начинай нам помогать, -- воззвал ко мне Райли. --
Какая муха тебя укусила?
-- Какая муха? Что ж, я скажу тебе, какая муха. Какая-то навозная муха
продала меня ребятам Коппо. Нажужжала им, что я у Карен. А об этом знали
только четыре человека, и трое из них сейчас здесь.
-- Повторите-ка, друг мой, -- попросил Стив.
-- С вами, ребята, слишком опасно разговаривать, -- ответил я.
-- А со мной, Фред? -- спросил Райли.
-- Я не знаю, кто ты такой, -- заявил я. -- Поэтому и с тобой общаться
не буду, пока не узнаю.
-- Говори без экивоков, Фред.
Я твердо посмотрел ему в глаза.
-- Я тебе не доверяю, Райли.
Прежде чем он успел ответить, открылась дверь камеры, и появился
пожилой охранник.
-- Который из вас арестант? -- спросил он, хлопая глазами.
Меня так и подмывало указать на Стива, но я сказал:
-- Это я.
-- Пошли, -- велел мне охранник.
-- Эй, погодите, -- встрял Райли.
-- В чем дело, друг мой? -- спросил охранника Ральф.
-- Придется отпустить пташку на волю, -- отвечал старик. -- Тут
поверенный со всей писаниной.
Я вышел из камеры и оглянулся. Багровый Райли смотрел мне вслед из-за
решетки.
32
Поверенным с писаниной оказался Добрьяк. Похожий на волка еще больше,
чем прежде, он с самодовольной ухмылочкой поджидал меня у конторки.
-- Узнал только час назад, -- вместо приветствия сказал Добрьяк. -- И
сразу взялся за дело.
-- Благодарю вас.
-- Надо было позвонить, я бы вытащил вас еще раньше.
-- Меня не подпускали к телефону.
-- Хо-хо! -- его нос задергался, уловив запашок судебного иска. -- При
свидетелях? Граждане видели?
-- Нет. Легавые сделали все по-тихому.
-- Ну, что ж, обсудим это позднее, -- Добрьяк схватил меня за локоть и
потащил к выходу. -- Сейчас поговорим о более важных вещах.
-- Например, о братьях Коппо? -- предположил я.
-- О ком? -- переспросил Добрьяк. Попытка разыграть невинное изумление
была так нелепа, что я едва не рассмеялся ему в лицо. Но вместо этого я
сказал:
-- А может, об Уолтере Косгроуве?
Добрьяк стиснул мой локоть и воскликнул:
-- Где вы слышали это имя? Кто к вам приходил?
Мы стояли у парадной двери участка. Вошли несколько полицейских в
мундирах; они протиснулись между нами, и я ступил на крыльцо. Добрьяк догнал
меня только на тротуаре, где снова схватил за локоть и пылко зашептал мне в
ухо:
-- Держитесь от них подальше, Фред. Не слушайте людей Косгроува.
-- Все как сговорились называть меня Фредом, -- сказал я.
-- Но это же ваше имя, черт возьми! Может, хватит? Нам надо обсудить
серьезные дела.
-- Нет, не надо, -- ответил я и завопил: -- На помощь! Полиция!
Поскольку мы стояли перед входом в полицейский участок, на помощь,
естественно, никто не пришел. Когда легавый и впрямь нужен, его не
докличешься.
-- Помогите! -- сердито гаркнул я. И настырно повторил: -- Полиция!
Добрьяк выпустил мой локоть, как будто я сообщил ему, что болен
проказой, и смотрел на меня так, словно я уведомил его, что сошел с ума.
-- Что вы делаете? -- спросил он.
-- Зову на помощь, -- ответил я и снова в притворном страхе заорал: --
Полиция! Помогите бога ради!
Нас тотчас обступили трое патрульных в мундирах. Они принялись
расспрашивать, что происходит. Я указал на Добрьяка и ответил:
-- Этот гад только что норовил залезть ко мне в карман.
Добрьяк разинул рот.
-- Я? Фред, вы с ума сошли!
-- Ладно, приятель, -- сказал один из легавых, схватив Добрьяка за
локоть точно так же, как Добрьяк еще совсем недавно хватал меня.
Другой легавый обратился ко мне:
-- Пройдите в участок. Вы должны написать заявление.
-- Не могу, -- ответил я. -- Мне надо встретиться с женой. Если я опять
опоздаю, она меня убьет. Давайте я зайду попозже.
-- Слушайте, друг мой, -- сказал легавый номер два, -- если вы хотите,
чтобы этого человека задержали, то должны заявить на него в письменной
форме.
-- Я вернусь, -- пообещал я. -- Меня зофут Майнетта. Фф... Фрэнк
Майнетта, Западная десятая улица, двадцать семь. Я вернусь через час, -- я
начал пятиться от маленькой компании. -- Через час.
-- Дольше нам его не продержать, -- предупредил меня один из легавых.
-- Я вернусь, -- соврал я и затрусил прочь, но не успел протрусить и
полквартала, как за спиной раздался лай:
-- Фред!
Я оглянулся. Райли стоял на крыльце участка и размахивал руками,
подавая мне знаки. Добрьяк дергал его за лацканы пиджака, а трое легавых
пытались оторвать стряпчего от Райли и затащить в здание.
Вскоре они выяснят, что к чему, и всем кагалом погонятся за мной.
Я бросился бежать.
33
Когда Карен открыла дверь, я сказал:
-- Во-первых, хочу еще раз попросить прощения.
-- Не говори глупостей, -- ответила она. -- Мы обсудили это по
телефону. Заходи.
И я зашел.
Убежав от Добрьяка, Райли и всей доблестной полиции, я поначалу не
знал, куда мне податься. Может, братья Коппо и мафия не поверили бы, что у
меня достанет тупости спрятаться в собственной квартире, но знавший меня как
облупленного Райли поверит в это без труда. Будь иначе, он не поймал бы меня
нынче утром.
Куда еще я мог пойти? Я не был уверен, что сумею пробраться обратно в
квартиру Герти, и не знал, стоит ли мне сидеть там. Мафии было известно об
этой квартире, и вполне возможно, что за ней ведется наблюдение. В жилище
дяди Мэтта тоже слишком опасно, особенно после того, как там погостил Гас
Рикович.
Тогда я подумал о Карен. Она сердилась на меня, и я хотел помириться,
попросить прощения, наладить отношения. Однако теперь Карен явно злилась и
на Райли (судя по тому, что он сказал мне в камере) и, возможно, согласится
помочь мне в борьбе с ним.
Во всяком случае, позвонить стоило, и я связался с Карен по телефону из
душной кабинки в набитой битком аптеке на Восьмой авеню. Когда Карен сняла
трубку, я назвался и тотчас рассыпался в извинениях, но она оборвала меня на
середине первой же фразы, сказав:
-- Нет, ты был прав, Фред. Я рада, что ты раскрыл мне глаза. Рада.
Тем не менее, я продолжал извиняться, но Карен продолжала не желать
слушать меня. Тогда я перешел к обсуждению второй причины своего звонка, и
Карен сказала, что с радостью укроет меня еще раз. И вот я у нее.
-- Почти уверен, что за мной не следили, -- объявил я, входя в
гостиную. -- Вот почему я так долго добирался. Заметал следы, и все такое.
-- Постигаешь науку мастерства, -- с улыбкой похвалила меня Карен. --
Расскажи, чем ты занимался с тех пор, как ушел отсюда.
-- Ой, да ты не поверишь.
Но она поверила. Поверила всему. Ее очень позабавил рассказ о
добровольной отключке доктора Осбертсона. Она с округлившимися глазами
слушала изложение истории профессора Килроя. Слегка содрогнулась, когда я
поведал ей, как отыскал Гаса Риковича. И возмутилась не меньше моего, узнав,
как со мной обращались в кутузке.
В конце моего рассказа раздался дверной звонок, и Карен пошла узнавать,
кто пожаловал. Мы оба услышали грубый сердитый голос:
-- Это Джек. Впусти меня.
-- Нет, -- ответила Карен и зашагала прочь от домофона.
Звонок принялся заливаться снова.
Я сказал:
-- Слушай, Карен, я, право слово, не хочу вставать между...
-- Не волнуйтесь, Джон Элден, -- ответила она, садясь рядом со мной на
диван. Когда раздался третий звонок, Карен спросила: -- Итак, чем займемся
сегодня вечером?
34
Занимались мы в основном болтовней. Точнее, болтал я, а Карен
внимательно слушала, поскольку была наделена этим редчайшим в наши дни
умением. Думаю, моя словоохотливость отчасти объяснялась страхом: я боялся,
что, стоит мне прекратить вещать о моих бедах, и Карен тотчас начнет
глаголеть о своих, а у меня не было особого желания внимать печальной
повести о любовном треугольнике с вероисповедальной гипотенузой.
Говорил же я главным образом о деньгах.
-- Они не принесли мне ничего, кроме горя, -- несколько раз повторил я.
-- Ничего, кроме бед и треволнений. И не думаю, что когда-нибудь плоды этого
богатства будут разнообразнее.
-- Да, но отдавать их было бы неправильно, -- ответила Карен. -- Ты
верно говоришь: по большому счету они тебе без надобности. Но... ну... не
знаю... Кажется, что, отказавшись от них, ты позволишь этому миру победить
себя.
-- Это пустяки, -- сказал я. -- Во мне нет мученической жилки. Я не
одержимый. Окажусь на лопатках -- позову на помощь дядю.
-- Ну, а куда ты денешь эти деньги, если не оставишь их себе?
-- Не знаю. Отдам на благотворительность. Может, обществу заботы о
заключенных, если они пообещают рассылать бандероли со снедью по всем
городским тюрьмам. Или Красному кресту. Жаль, дядя Мэтт сам этого не сделал.
Пусть бы тогда Коппо срывали зло на Армии спасения.
-- Это несправедливо, -- сказала Карен.
Собственно, вот и весь разговор. С вариациями и перепевами. Мы
поддерживали его целый вечер. В каком-то смысле я был согласен с Карен:
отдать деньги -- значит, признать поражение. Но что проку в гордыне? Мне эти
деньги не нужны. По сути дела, я даже не хочу их. Так не глупо ли идти на
поводу у собственного упрямства и оставлять себе богатство, обладание
которым сулит верную гибель?
Вот чем мы занимались весь вечер. А еще -- тем, что не отвечали на
телефонные звонки. Однажды Карен сняла трубку, но тотчас бросила, потому что
звонил Джек Райли.
-- Ты раскрыл мне глаза на этого человека, -- сказала она.
На что я рассеянно ответил:
-- Может, отдать деньги Объединенному Обществу Офтальмологов?
Часть вечера я провел в раздумьях о том, что буду делать завтра.
Во-первых, схожу к Уилксу (сегодня меня освободили слишком поздно, и я уже
не успел к нему), во-вторых, в библиотеку. Поищу сведения о братьях Коппо.
А может, разумнее всего самому выйти на связь с ними? С братьями Коппо.
Может, позвонить им, сказать, что я в жизни не видел дядю Мэтта, что мне не
нужны эти деньги, и я отдаю их на благотворительные нужды? Глядишь, они от
меня и отстанут.
Если, конечно, не пролезут ко мне по телефонному кабелю и не схватят за
глотку.
М-да. При этой мысли я тотчас отказался от своей затеи.
А еще я посвятил довольно много времени попыткам не отвечать на
замечание Карен о Джоне Элдене. Я едва знал эту девушку, она крутила любовь
с моим другом (или, по крайней мере, с моим бывшим другом), а со мной
никогда не встречалась, и тем не менее, упоминание о Джоне Элдене означало,
что я должен сделать шаг в ее сторону. Не буду врать, я действительно один
раз поцеловал ее, но это произошло при несколько необычных обстоятельствах,
и я не рассматривал тот поцелуй как начало ухаживаний.
Скажу больше: в моем отношении к Карен царили такие же двойственность и
сумятица, как и в моем отношении к деньгам. В каком-то смысле мне очень
хотелось пойти по стопам Джона Элдена, но в то же время меня весьма страшили
красота Карен и ее... как бы это назвать? -- ее сексуальная эмансипация, да
простится мне вся эта латынь. Как бы там ни было, я не предпринимал никаких
новых шагов, а Карен больше не роняла намеков, но наш разговор прекрасно
клеился и без этого.
Незадолго до полуночи мне пришло в голову снова позвонить Герти.
-- Надежды мало, -- объяснил я Карен. -- Но все равно я звоню ей раз
или два на дню.
-- Пойду налью нам выпить, -- ответила Карен и понесла наши стаканы на
кухню.
Я набрал номер, выслушал два гудка, затем раздался щелчок, и голос,
который, несомненно, принадлежал Герти, произнес:
-- Алло?
35
-- Герти?
-- Фред?
-- Герти, это вы?
-- Это ты, Фред?
-- Вы убежали! -- заорал я, и Карен прибежала с кухни узнать, в чем
дело.
-- Я звонила тебе домой, Фред, -- сказала Герти. -- Ты у себя или где?
-- Когда вы от них удрали? Как вам это удалось?
-- Вылезла в окно. Ты бы меня видел. Чертовка Герти, Человек-Муха.
Только что вошла.
-- Герти, вам лучше покинуть дом. Наверняка они опять придут за вами.
-- Я подумываю с утра пораньше отправиться в ГПП.
Карен лихорадочно махала одной рукой, а другой указывала на пол. Я
кивнул и сказал в трубку:
-- Герти, приходите сюда. Тут безопасно, и можно поговорить.
-- Сюда? Куда -- сюда?
-- Я у Карен Смит.
-- О, правда? У вас с ней делишки, да?
-- Записывайте адрес, -- сказал я. -- Карандаш и бумага есть?
-- Погоди.
Герти бродила чертовски долго, я уже начал думать, что ее опять
умыкнули, но в конце концов она вернулась к телефону, и я продиктовал адрес.
Герти обещала тотчас же приехать.
-- Попетляйте как заяц, -- посоветовал я ей.
-- Чего-чего?
-- Убедитесь, что за вами не следят.
-- Ах... Еще бы!
Я положил трубку и сказал Карен:
-- Она скоро будет.
-- Ну... -- ответила Карен. На ее лице появилась очень странная
выжидательная мина, эдакая смесь радости и покорности судьбе.
Я понятия не имел, что значит это "ну", а посему спросил:
-- Что -- ну?
-- Фред, -- со смиренным вздохом отвечала она, -- я знаю, с тобой будет
чертовски трудно. Надеюсь, хотя бы, что ты того стоишь.
-- Карен, я не...
-- Неужели ты не понимаешь, что, если хочешь успеть поцеловать меня до
прихода Герти, то начинать надо без промедления?
Выходит, своим "ну" она понукала меня? Ну-и-ну!
36
Время шло. Впрочем, это волновало только меня одного.
Герти прибыла спустя три четверти часа. Пережитое никак не отразилось
на ее прекрасном облике. Она твердой поступью вошла в комнату, улыбнулась
Карен и сказала:
-- Так вот кто моя соперница? Пожалуй, мне стоит сбросить несколько
фунтов.
-- А я как раз подумывала малость поправиться, -- отвечала Карен. --
Присаживайтесь.
-- Расскажите, что случилось, -- попросил я. -- Мы уж думали, вас нет в
живых.
Герти упала в кресло, оправила юбку, поставила рядом с собой свою
патентованную сумочку и сказала:
-- Если вас интересует мое мнение, они и сами не знали, что им делать.
Поначалу я думала так же, как ты: что маленькой Герти пришел конец. Но нет,
они отвезли меня куда-то в Куинс, в трущобы, где были одни закопченные
хибары, и заперли в каморке на верхнем этаже. Тогда я подумала: ого-го, да
меня ждет нечто похуже смерти. Мы уже и не такое проходили. Однако и этого
тоже не было. Они просто держали меня там и все время куда-то звонили. Эти
двое парней были шестерками, они и сами не ведали, что творили и зачем. Я им
так и сказала.
-- Двое?
-- Ага. Те, что меня схватили. В подъезде они усыпили меня хлороформом,
иначе вдвоем не справились бы.
-- Так вот почему я не слышал вашего крика.
-- Ты шутишь? Мне и пикнуть не дали. Скажи, Фред, ты слыхал о человеке
по имени Коппо? Какая-то такая фамилия.
-- Еще бы не слыхал! -- ответил я. -- А вы их откуда знаете?
-- Туда-то они и названивали. Я подслушивала у замочной скважины и
кое-что разобрала. Они все больше бурчали, что им неохота меня стеречь,
спрашивали, как развиваются события, что им со мной делать, и так далее.
Чаще всего они разговаривали с этим самым Коппо. Раз десять слышала эти
слова: "Позовите Коппо".
-- Их двое, -- пояснил я. -- Эти Коппо -- братья. Я слышал о них от
профессора Килроя.
Герти вздрогнула.
-- Килрой? Этот старый хрыч здесь? Я-то думала, он и посейчас где-то в
Южной Америке.
-- Нет, -- ответил я. -- Он в Нью-Йорке и уже виделся со мной.
Я рассказал ей о моей встрече с профессором Килроем, о Педро Коппо и
его сыновьях. Когда я умолк, Герти спросила:
-- Стало быть, они охотятся за деньгами?
-- Профессор Килрой считает, что я должен пожертвовать на
благотворительные цели.
-- Иными словами, отдать все бездельникам и холявщикам, -- поправила
меня Герти.
-- А что полиция? Вы там уже были?
-- Ты шутишь? Без легавых тут не обошлось. Я своими ушами слышала, как
эти два дурака говорили друг дружке, что легавых окоротили. И то, мол, слава
богу.
-- Так я и думал! -- я вскочил на ноги, взволнованный и сердитый
оттого, что мои подозрения подтвердились. -- Они обложили нас со всех
сторон. Уж и не знаешь, кому можно верить.
-- Во всяком случае, тебе известно, куда намерена обратиться я. Завтра
с утра отправляюсь в ГПП.
-- Да, вы сказали мне по телефону. Но почему туда? Что они могут
сделать?
-- Даст бог, защитят как-нибудь, -- ответила Герти. -- Кроме того, они
-- единственные, кому можно доверять.
-- Откуда вы знаете?
-- Так говорил Мэтт, а он был не дурак и понимал, кто чтит закон, а кто
-- нет.
-- О чем вы ведете речь? -- спросила Карен.
-- ГПП, -- объяснил я.
Но Карен смотрела все так же растерянно, и тогда в объяснения пустилась
Герти, растолковав ей, что такое ГПП и как дядя Мэтт подрабатывал там
советником. Карен внимательно выслушала и спросила:
-- Но могут ли они сделать что-то существенное? Каковы их возможности?
-- Там заправляет какой-то сенатор, -- ответила Герти.
-- Эрл Данбар, -- добавил я, вспомнив полученные от него письма.
-- Да, он самый, -- подтвердила Герти. -- Сенатор Данбар. Полагаю, коли
там верховодит сенатор, что-то у них да получается. Кроме того, больше
деваться некуда. Если пойдем к легавым, попадем прямиком в лапы этих братцев
Коппо.
-- Но что они способны сделать, если полиция продалась? -- спросила
Карен. -- Не может быть, чтобы не осталось ни одного честного полицейского.
Надо найти такого и обратиться к нему.
-- Миленькая, -- сказала Герти, -- вся сложность в том, чтобы отличить
овец от волков. Понимаешь меня? Продажные легавые не носят особых ошейников.
Карен повернулась ко мне.
-- Фред, ты действительно считаешь, что Джек может быть замешан в таких
делишках?
-- Теперь уж и не знаю, -- ответил я. -- Не хотелось бы думать так о
Джеке, но я больше не могу быть уверен в нем.
-- ГПП -- наш самый надежный шанс, -- решила Герти. -- Фред, как так
получилось, что ты еще не сходил туда?
-- Не догадался, -- признался я. -- Они прислали мне пару писем,
клянчили деньги, вот я и смешал их в одну кучу с остальными. Это вполне
естественно. Подумал, что они -- такие же попрошайки, гоняющиеся за
долларовой подачкой.
Герти покачала головой.
-- У тебя мозги набекрень, Фред, -- сказала она.
-- Возможно.
-- Пойдем завтра вместе, -- предложила Герти. -- Ты расскажешь им все,
что знаешь, и я тоже кое-что поведаю.
-- Ну... -- я заколебался.
-- А что еще ты можешь сделать, Фред?
-- Да, вы правы, -- я повернулся к Карен. -- А ты как думаешь?
-- Думаю, это лучший выход, -- с сомнением ответила она.
-- Прекрасно, -- твердо сказала Герти. -- Значит, решено. Теперь я
хотела бы узнать, расторопный ли ты парень, Фред.
-- Что?
-- Я хочу знать, кто где спит, -- пояснила Герти.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить этот вопрос. Герти
не сводила глаз с моего лица. Наконец до меня дошло.
Герти кивну