ко дождаться ночи, чтобы уйти из форта. Если бы и  Петр  Мюр  вернулся
домой с Мэдж. Никто лучше его не знал местности, где находился дом Мюра.
     Линия французских поселений вытянулась вдоль восточного берега  реки,
на значительном расстоянии от форта.  Мюр  жил  ближе  к  верхнему  конусу
поселка, позади лагеря Оттавов.
     Вместо того, чтобы переправиться через реку прямо  от  форта,  Норрис
сел в свою маленькую лодку, которой он  управлял  с  ловкостью  настоящего
индейца, и направился к западному берегу. Он держал  прямо  к  кустарнику,
нависшему над рекой, чтобы там выйти на берег, и в  случае  необходимости,
спрятаться за кустами. На расстоянии 4 миль, близ восточного берега, лежит
маленький островок. От него можно было добросить камень  до  жилища  Петра
Мюр. Ашер рассчитывал разыскать Мэдж в этом доме. Если же ее нет  там,  то
соседи могли дать ему нужные сведения.
     В короткое время Ашер добрался до островка  и  хотел  повернуть  свою
лодку, чтобы войти в фарватер реки и  грести  к  восточному  берегу.  Сидя
неподвижно в лодке, он внимательно огляделся вокруг  себя  и  прислушался.
Непроницаемая темнота окружила его. Ночь была темная, душная и походила на
предшествующую. Темные облака заволакивали небо. Только изредка сквозь них
пробивались лунные лучи, давая трепетный, неверный свет.
     Огоньки в домах французских колонистов  мерцали,  как  звезды,  среди
непроницаемой тьмы. Частокол  форта  был  закрыт  густой  растительностью.
Всюду было мрачно и пустынно, как  в  могиле.  Только  часовые,  наученные
горьким опытом, бодрствовали в темноте.
     Неприятельский  разведчик  не  мог  подкрасться  к  частоколу   форта
незамеченным. Различные звуки долетали по воде  до  Ашера.  Слышался  крик
ночного ястреба, шорох  птичьих  крыльев  так  близко  около  лодки,  что,
казалось, Ашер мог задеть их веслом, лай лисицы и волка,  голоса  людей  с
другого берега, легкий рокот реки, журчанье ручья. Все эти  "голоса  ночи"
нарушали окружающую тишину.
     Молодой человек балансировал веслом,  стараясь  сохранить  равновесие
лодки, как вдруг, шагах в десяти от него,  вода  заколебалась,  послышался
всплеск, словно какой-то человек внезапно погрузился в воду и тихо  поплыл
по направлению к нему. Ашер моментально бросил весло в лодку и  приготовил
винтовку. Шум приближался к лодке. К счастью, в эту  минуту  луна  выплыла
из-за туч и осветила огромного медведя, плывшего  по  реке.  Норрис  убрал
винтовку, взял весло и одним ловким взмахом был уже в нескольких шагах  от
медведя.  И  когда  неуклюжий  зверь  очутился  у  самой  лодки,   готовый
опрокинуть ее своей огромной лапой, Ашер поднял весло кверху и  нанес  ему
страшный  удар  по  голове.  Медведь,  казалось,  удивился.  Он   засопел,
повернулся в воде и вдруг направился обратно к берегу. Норрис слышал,  как
он карабкался на берег, отряхивал свою мохнатую шерсть и ломал  кустарник.
Ашер не  хотел  стрелять,  боясь,  что  шум  выстрела  привлечет  внимание
индейцев, которые могут застать его врасплох. Тихо, осторожно плыл  он  по
реке.  Мерцающие  огоньки  в  домиках,  на  другом  берегу,  служили   ему
путеводной точкой, но он не испытал бы затруднения  без  них,  потому  что
слабый свет луны достаточно освещал ему давно знакомый путь. Приближаясь к
берегу, он несколько умерил свою торопливость. Кто-нибудь из индейцев  или
сам Понтиак могли проходить по берегу. Повинуясь неодолимому  предчувствию
опасности, Ашер поплыл далее, намереваясь пристать  к  берегу  на  верхнем
конусе поселка. Чуткое ухо его ловило всякий малейший звук и шум на  воде.
Молодому  человеку  казалось,  что  он   слышит   шум   весла   по   воде.
Действительно, от ближайшего  берега  отделилась  лодка  и  направилась  к
западному берегу. Она приближалась к нему.  Шум  весел  показывал,  что  в
лодке сидело несколько людей. Сверкнула огненная точка,  и  Норрис  ощутил
запах табака. Двое из сидевших в лодке курили, видимо, далекие от страха и
опасения. Эти люди могли быть канадцами или  индейцами.  Самое  безопасное
было считать их врагами.  Тихо  взмахнув  веслом,  Норрис,  с  проворством
ласточки, скользнул в тень  извилистого  берега.  Скрывшись  из  виду,  он
отлично различил большую лодку и четверых людей, из которых трое  работали
гребками, по обычаю индейцев. Остальные двое курили, но темнота мешала ему
разглядеть, были ли они краснокожие, или белые люди.
     Тонкий слух пришел на помощь юноше. Один  из  людей  говорил,  другой
отвечал. Гортанные звуки говора изобличали в них чистокровных индейцев. Не
было ничего удивительного в том, что  вблизи  берега  все  они  ничего  не
боялись. Но едва показался западный берег, трубки индейцев погасли,  весла
не делали ни малейшего шума, ни один звук не вырвался из суровых уст. Куда
они ехали и с каким поручением, Ашер не знал и не старался узнать. С  него
было  довольно  знать,  что  он  счастливо  отделался.  Прислушиваясь,   и
вглядываясь в темноту, он повернул свою лодку,  вытащил  ее  на  берег  и,
осторожно ступая,  прикрепил  ее,  чтобы  не  снесло  течением.  Потом  он
направился к поселку и через несколько минут стоял у дома Петра Мюр.



                           11. ДРУГ ИЛИ ВРАГ?

     Все домики поселка были обращены фасадом к реке. Была тут и  кузница,
и лавка, маленькая католическая капелла и другие строения,  рассеянные  по
всем  направлениям.  Большая   часть   домов   была   окружена   заботливо
обработанными  клочками  земли.  Несколько  лодок  находилось  у   берега,
свидетельствуя о привычке обитателей к реке. Большинство  обитателей  были
путешественники, охотники, которые уезжали  из  дома  на  целые  недели  и
месяцы. Французские колонисты вели первобытный  образ  жизни,  по  примеру
первых пионеров. Одевались они в кожи и меха, хотя  некоторые  употребляли
льняные и шерстяные ткани. В некоторых домах были  даже  прялки.  Не  мало
было рогатого скота, кур и других  домашних  животных.  Как  и  в  прежнее
время, когда промасленная бумага заменяла стекла в  окнах,  в  французском
поселке не было и теперь намека на стекло. Только огонь, горевший в  очаге
даже в  теплую  погоду,  освещал  внутренность  жилища.  Благодаря  душной
погоде, почти все двери домов были раскрыты, так что свет был виден с реки
и озарял извилистую  тропинку,  которая  вела  к  фасаду  домов.  По  этой
тропинке шел теперь Норрис. В такой поздний час даже собаки,  которых  тут
было очень много, не обращали на него внимания. Одет он был, как  канадец,
вел себя спокойно, и в темноте собаки, вероятно, приняли  его  за  своего.
Ашер подвигался вперед, не торопясь, словно прогуливался, но был настороже
и ничего не упускал из виду. Еще несколько шагов, и он стоял напротив дома
Мюра.
     Остановившись, Ашер издал невольное восклицание.
     В доме было темно, как в могиле. Молодой человек старался уловить шум
голосов изнутри, но звук доносился слабо и перерывами, словно там говорили
вполголоса.
     Пока  Ашер  стоял,  пораженный  этой   неожиданностью,   позади   его
послышались шаги.
     Луна появилась на небе, и при свете ее Ашер повернул голову и  увидал
около себя канадца.
     - Боже мой! Вы ли это, Норрис? - спросил тот вполголоса.
     Ашер узнал Жана Шотен, который несколько раз был в форте и  находился
под подозрением у майора Глэдуин.
     -  Да,  Жан,  это  я.  Надеюсь,  вы  здоровы?   -   ответил   Норрис,
бессознательно понижая голос.
     - Зачем вы пришли сюда? Разве вы не знаете, как велика опасностью?
     - Я знаю здесь безопасные места!
     - Вам грозит страшная опасность. Третьего  дня  назад  Понтиак  отдал
приказание стрелять в каждого англичанина, который  появится  здесь  даже,
если он придет к нам в гости. И если,  хотя  один  из  нас  увидит  белого
человека из форта и  не  убьет  его  или  не  возьмет  в  плен,  то  вождь
рассчитается со всеми, кто не послушается его приказания!
     - Отлично, Жан, я здесь. Исполняйте вашу обязанность!
     -  Если  вы  думаете,  что  я  выдам  вас,  то  ошибаетесь.  Пойдемте
немедленно прочь отсюда!
     - Я не буду стоять долее, чем мне нужно. Скажите мне, Жан,  почему  в
доме Мюра темно и все заперто?
     - Разве вы ничего не слышали? Его мать умерла!
     - Умерла! Когда? - удивился Ашер.
     - Сегодня утром, на рассвете?
     - Где же теперь Петр?
     - Никто не знает!
     Канадец пожал плечами, по привычке французов.
     - Что вы думаете об этом?
     - Петр сильно любил свою мать, как редкий сын. Он был так убит горем,
что  скрылся  неизвестно  куда.  Может  быть,  он  бросился  в  реку   или
застрелился; кто знает? Я уверен, что мы никогда больше не увидим его!
     Когда он ушел?
     -  Прошлой  ночью.  С  ним  была  дочь  Гуго   Линвуд,   хорошенькая,
очаровательная Мэдж. Он привез Мэдж к матери, чтобы побыть с ней последние
минуты ее жизни, и обещал доставить ее домой. Оба они вышли из дому, когда
смеркалось, и с тех пор мы не видали его более.
     - Значит, он не был с матерью, когда она умерла?
     - Как же это могло быть, если  она  мучилась  до  сегодняшнего  утра?
Впрочем, доброй женщине не нужно было присутствие сына.
     - Почему?
     -  Ее  чувства  были  парализованы.  Она  никого  не  узнавала,  даже
духовника, когда он пришел к ней! - Француз набожно перекрестился.
     - В доме, вероятно, остались соседи у тела усопшей?
     - Вы правы. Ее будут хоронить завтра!
     - Вернется ли ее сын сюда?
     - Я же сказал вам, что он никогда не вернется. Он, наверное, умер.
     - Вы не можете утверждать это, потому что это ваша догадка!
     Жан хотел что-то сказать, но сдержался и только пожал плечами.
     - Если  Петр  Мюр  умер,  что  же  сталось  с  Мэдж  Линвуд,  которая
отправилась с ним в лодке? - спросил Ашер.
     Француз опять пожал плечами. Если он и  знал  что-нибудь  о  девушке,
Ашер был уверен в том, что он знал, то, конечно, не сказал  бы  ни  слова.
Молодого человека мучило  нетерпение.  Он  готов  был  схватить  за  горло
француза и вырвать у него тайну, но осторожность помогала ему  сдержаться.
При слабом свете луны Ашер заметил что-то странное в  поступках  и  манере
француза. Оба они стояли лицом к лицу,  но  француз  часто  взглядывал  по
направлению к опушке леса и кустарника, как  будто  что-то  заинтересовало
его там. Ашер также повернул голову и заметил там  очертание  человеческой
фигуры, которая  стояла  неподвижно,  как  статуя,  внимательно  следя  за
американцем и канадцем.
     - Кто это? - спросил Норрис вполголоса.
     Жан Шотэн ответил небрежно:
     - Это Жак Файр, сосед!
     Ашер не мог ясно разглядеть  стоявшего  человека  и  проверить  слова
француза, но сильно подозревал, что там находился индеец,  который  следил
за ним, а может быть и узнал его.
     - Вы в большей опасности, чем думаете, друг Ашер! -  заговорил  вдруг
оживленно француз. - Вам не уйти теперь отсюда!
     - Желал бы я знать, кто мне помешает! - спросил юноша, вспыхнув и еле
сдерживаясь.
     - Оттавы знают, что вы здесь. Если вы попытаетесь уйти,  они  возьмут
вас в плен.
     - Но я еще не пленник!
     Ашер сделал движение, но Жан схватил его за руку.
     - Пойдемте со мной, не медлите! Не  оглядывайтесь,  спешите,  или  вы
пропали!
     Молодой  человек  не  успел  опомниться,  как  уже   шел   за   своим
проводником, который нервно сжимал ему руку. Они прошли мимо дома  Мюра  и
пошли по боковой тропинке, заменявшей улицу, оставив за собой  три  других
дома. Проводник Ашера  вдруг  круто  повернул  налево,  взошел  на  низкое
деревянное  крыльцо,  отворил  дверь  и  толкнул  в   нее   Ашера.   Дверь
захлопнулась за ними. Комната, в которую они вошли, походила  на  комнаты,
обычные в домах канадцев. Она помещалась в нижнем этаже дома и была  жилой
комнатой. Меблировка состояла  из  стола,  деревянных  стульев.  По  стене
висели картины. Много было домашней утвари. В  очаге  горел  огонь.  Когда
дверь захлопнулась за вошедшими, в  комнате  стало  душно  и  жарко.  Ашер
увидел в ней жену Жана Шотэна, простую, грубую женщину, средних  лет.  Она
была занята какой-то домашней работой. При входе их, она повернулась к ним
навстречу. Муж что-то сказал ей по-французски.
     Ашер плохо владел французским языком и не мог  уловить  смысла  слов.
Слова мужа, казалось, вполне удовлетворили женщину. Она  кивнула  головой,
повернулась к стулу, осторожно села на него и сложила руки на платье,  как
образец кроткой и послушной жены.
     Жан Шотэн не оставался праздным. Он торопливо  запер  дверь  засовом,
потом, когда этого ему показалось мало, взял тяжелый деревянный обрубок  и
припер им дверь, которую  надо  было  пробивать  теперь  "тараном",  чтобы
войти.
     Едва он успел сделать это, как кто-то несколько раз сильно стукнул  в
дверь. Голоса не было слышно. По лицу канадца, освещенному пламенем очага,
видно было, что он сильно испугался и на минуту растерялся.
     Он кинул беглый взгляд вокруг, словно ища выхода из  затруднительного
положения.
     Ашер Норрис крепко сжал свою винтовку и, указывая на  то  место,  где
над очагом висело оружие Жана,  вместе  с  парой  дорогих  оленьих  рогов,
сказал:
     - Берите ваше ружье, Жан, и будем стрелять в них!
     - Нет, нет! - отвечал взволнованный хозяин. - Из нас двоих  я  должен
умереть. Бегите скорее!
     Он указал молодому человеку отлогую лестницу, которая вела в  верхний
этаж.  Ашер,  ошеломленный  неожиданным  оборотом  дела,  не  колебался  и
бросился по лестнице в темную комнату верхнего этажа. В  следующий  момент
он сообразил, что сделал глупость и сам попался  в  западню.  Если  бы  он
оставался внизу он мог бы стрелять и,  выбрав  удобную  минуту,  улизнуть,
теперь все погибло.
     Основательное знакомство с постройкой канадцев  подсказало  ему,  что
здесь, вверху, были две комнаты, служившие, вероятно,  спальней.  Обе  они
освещались двумя маленькими окошками, которые были так узки, что  туловище
человека не могло пролезть в  них.  Ашера  страшно  интересовало  то,  что
происходило внизу. Он остановился и  прислушался.  Сильный  стук  в  дверь
возобновился.
     Теперь он не прекращался, и  тот,  кто  стоял  за  дверью,  вероятно,
потерял всякое терпение. Чей-то грубый голос просил  отворить.  Жан  Шотэн
отворил дверь. Посетитель вошел в комнату. Как  только  он  заговорил,  по
одному звуку голоса Ашер Норрис узнал индейца из племени Оттавов.



                             12. НАЗАД, НАЗАД!

     Появление индейца объяснило Ашеру многое. Француз сказал неправду. Не
было сомнения, что пока они оба стояли и разговаривали  у  дома  Мюра,  то
привлекли на себя внимание индейца, бродившего по поселку. Острое зрение и
чутье помогли ему узнать Ашера.
     Эти мысли беспокоили Ашера,  пока  он  стоял  на  верху  лестницы,  и
прислушивался. Его мучило еще одно подозрение: не играл ли комедию француз
с самого начала?
     Он был искренен сначала, когда уговаривал  Ашера  бежать,  но  с  той
минуты, когда оба они оказались под наблюдением индейца, все  говорило  за
то, что француз обманывал Ашера. Кругом  стояла  мертвая  тишина.  Молодой
человек продолжал прислушиваться. Очевидно, женщина не принимала участия в
разговоре, но индеец и канадец тихо говорили между собой.
     Вдруг разговор затих. Как  ни  прислушивался  Ашер,  ничего  не  было
слышно. Что там случилось? Побуждаемый страхом, юноша встал  на  колени  и
наклонил голову, желая увидеть, что делалось в комнате. К  его  удивлению,
ни Шотэна, ни индейца не было  там.  Женщина  одна-одинехонька  сидела  на
стуле, со сложенными руками; казалось, она не  двинулась  с  места  с  той
минуты, как села.
     Несмотря на внимание, с которым Ашер прислушивался  к  происходившему
внизу, мужчины ушли, открыли дверь и снова заперли ее за собой,  незаметно
для него. Это было просто невероятно.
     - Они пошли за помощью. Через несколько минут они вернутся, и я  буду
пойман, как крыса в ловушке! - думал молодой человек.
     Он поставил ногу на ступень лестницы и спустился вниз так же быстро и
тихо, как взобрался сюда несколько минут  тому  назад.  С  минуту  женщина
смотрела на него, когда он появился в комнате, и вдруг вскочила  со  стула
и, сжав руки, вскричала:
     - Назад, назад! Вы должны остаться здесь, пока они вернутся!
     Она говорила по-английски хуже, чем ее муж, но все-таки слова ее были
понятны и обнаруживали страх. Молодой человек немедленно принял решение.
     - Я сейчас уйду из этого дома! - сказал он, помедлив минуту.
     - Вы не должны уходить! Не должны! Они сейчас вернутся. Если  они  не
найдут вас здесь, они убьют Жана и меня!
     Она встала у двери и загородила ему дорогу.  Глаза  Ашера  вспыхнули.
Подняв винтовку, он сказал тихим, но решительным голосом:
     - Уйди прочь, или я ударю тебя!
     Перепуганная его взглядом и  видом  поднятой  винтовки,  она  подняла
руки, словно хотела отразить опасность, потом вернулась к стулу и упала на
него в таком изнеможении, что стул затрещал. Она сделала все,  что  могла,
чтобы остановить пленника, и теперь бозмолвно  и  неподвижно  смотрела  на
него.
     Нельзя было терять ни секунды.  Ашер  отбросил  от  двери  деревянный
обрубок, вытащил засов, выскочил за дверь и захлопнул ее за собой.
     Он страшно боялся, что женщина начнет кричать  и  заставит  вернуться
своего мужа и индейца. Но перепуганная женщина даже не подумала  об  этом.
Юноша постоял еще минуту, прислушиваясь и  оглядываясь.  Вправо  он  видел
отблеск огня, горевшего в очагах  домов  и  видневшегося  сквозь  открытые
двери. Час был поздний, кругом было тихо. Ашер сполз вниз,  стараясь  быть
незамеченным, и быстро пробежал расстояние, отделявшее его от опушки леса.
Он затаил дыхание, пока не добрался до кустов и не укрылся в тени. Там  он
встал на колени, прислушался и ждал. Он успел убежать как  раз  во  время,
потому что едва спрятался  в  тень,  как  знакомое  гортанное  восклицание
послышалось невдалеке. В ту же минуту он заметил  четырех  человек,  между
которыми, при свете луны, узнал Жана Шотэна.  Остальные  были  вооруженные
индейцы. Все было ясно теперь Норрису.  Видя,  что  его  накрыли,  канадец
объяснил индейцам, что привел к себе американца для  того,  чтобы  удобнее
захватить  его  (Ашер  вполне  верил  этому),  помочь  вместе  с  индейцем
отправился за помощью. Все четверо остановились у  двери  и  через  минуту
были впущены. Ашер понимал всю опасность  своего  положения  и  шел  вдоль
берега, в тени кустов.
     Он оставил лодку недалеко, и  хорошо  знакомый  с  местностью,  скоро
добрался туда. Но там его ожидал сюрприз: лодка исчезла.
     При других обстоятельствах он подумал бы, что сам ошибся  местом,  но
теперь, он знал, что его лодку взяли.
     - Кто-то взял мою лодку,  в  таком  случае  я  возьму  его  лодку!  -
философски заключил юноша,  не  теряя  времени  на  оплакиванье  пропавшей
лодки. Он продолжал пробираться по берегу реки, зная,  что  вблизи  найдет
много лодок. Счастье благоприятствовало ему. Не  прошел  он  и  пятидесяти
шагов, как его рука нащупала  край  лодки,  которая  лежала  на  тропинке,
касаясь другим краем воды. Заботливо приподняв ее с земли,  Ашер  протянул
ее несколько шагов и потом столкнул в  реку  так  ловко  и  бесшумно,  что
только легкая рябь прошла по воде.
     - Лодка не тяжелее, моей, очень приятно. Теперь она моя!  -  Несмотря
на темноту, он различил подальше другую лодку, свою собственную, в которой
вечером перебрался через реку  и  к  которой  привык,  как  к  собственной
винтовке. Ашер помнил, что надо  быть  осторожным.  Кто  бы  не  перетащил
лодку, он мог вернуться сюда! Юноша уселся в лодку, направил ее  вперед  и
скоро очутился в ста ярдах далее по течению реки, у  берега.  Рассчитывая,
что враги не догадаются, где он находится, он остановил лодку, схватившись
за нависшую над рекой ветку дерева. Небо очистилось от облаков. Месяц ярко
светил, отражаясь на зеркально