ак ли, Бенито? - И он резко рассмеялся  своим
лающим смехом, намекая на то, что  Колл  -  отличный  наездник  -  часто
выигрывал родео и классно умел управляться с "веревками", то есть лассо.
   Колл снова кивнул и сказал без тени улыбки:
   - Верно, амиго, затягивая петлю, главное самому в нее не угодить.
   - Айе, - усмехнулся Пелон, - а если  другой  конец  держат  несколько
дюжих мужчин, компадре? А веревка перекинута через толстый  сук?  А  сам
стоишь на спине собственной лошади? И все так играючи, весело...
   - Все-все, - ответил Бен Колл.
   - Так мы друг друга поняли?
   - Если ты имеешь в виду, что меня вполне могут повесить за то, что вы
натворили на ранчо Стэнтонов, то - да. Ты правильно сделал, что прояснил
все с самого начала. В Джила-Сити я вернулся только вчера. И у меня были
бы неприятности, если бы пришлось доказывать алиби двухдневной давности.
Давай дальше.
   - Ну и, - продолжил Пелон, указывая на Маккенну и  белую  девушку,  -
эти двое... Манки был прямой угрозой их жизни,  поэтому  особо  горевать
из-за него они не станут. Кроме всего прочего, пундонор - вопрос чести.
   - Да ну? - удивился Колл. - Даже так?
   - Я имею в виду соглашение, которое мы заключили с Маккенной.  Я  дал
ему слово, что он выедет из этого лагеря, имея на своей стороне  столько
белых друзей, сколько у меня мучачос.  Когда  ты  привел  из  Джила-Сити
всего двоих белых, это создало некоторые сложности.  И  мне,  как  хефе,
пришлось заняться их ликвидацией.
   Глен Маккенна опустил чашку с кофе. Даже прожив одиннадцать лет возле
апачей, он поразился, с какой расчетливостью  Пелон  впутал  его  в  это
дело.
   - Не хочешь ли ты сказать, - осторожно вступил он в разговор,  -  что
убил индейца, чтобы уравнять силы обеих сторон нашего отряда?
   Пелон поднял огромные плечи.
   - Но, Маккенна, - сказал он, - ты же умеешь считать...
   - Умею.
   - Тогда давай вместе: после того, как Хачита понес бы труп Койота  на
ранчерию Наны, у меня бы осталось пять человек. Бенито  пришел  с  двумя
гринго, значит, вас - четверо. Пять не равно четырем.  Поэтому,  оставив
нас, мой приятель Манки решил эту проблему. Я  только  хотел  убедиться,
что его не удержать и вот - четверо на четверо! Пундонор выполнен, Пелон
сдержал слово. Чего тебе еще?
   Вопрос был явно  риторическим.  Но  Беш,  стройный  индеец  чирикауа,
потомок Кочиз, не  собирался  соглашаться  с  демагогическими  вывертами
полукровки.
   - Всего лишь, - ответил он своим удивительным  голосом,  -  чтобы  ты
сосчитал еще раз.
   - Что? - переспросил Пелон, поднимаясь. - Еще? Для чего?
   - Для Хачиты, - ответил Беш. - Потому что  он  не  едет  на  ранчерию
Наны, а отправляется с нами в Сно-та-эй.
   Услышав  эти  слова,  молодой  апач  тоже  встал.  Индейцы  и  бандит
внимательно разглядывали друг друга через  пламя  костра.  Пелон  первым
нарушил молчание.
   - Хачита сам сказал, что поедет на ранчерию Наны. Я не просил его  об
этом.
   - За Хачиту говорю я. Спрашивай меня.
   - Хорошо. Ты можешь разрешить Хачите уехать с телом старика в деревню
Наны?
   - Нет.
   - Почему?
   - Не хочу объяснять.
   - Это твое последнее слово?
   - Зависит...
   - Отчего?
   - От того, что ты собираешься делать с  револьвером,  курок  которого
взводишь сейчас под серапе.
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - А ты вытащи пистолет и увидишь.
   - О? Ну, предположим, я так и сделаю. Что же я увижу?
   - Понятия не имею, - сказал Беш, - потому что  не  знаю,  что  именно
видит человек, в голову которого сзади всаживают топор.
   Лицо  Пелона  мгновенно  стало   нездорового   серого   цвета.   Весь
превратившись в глаза, он попытался, не поворачивая головы,  завести  их
назад. Не справившись  с  этим,  он  увидел,  как  на  лицах  Санчеса  и
остальных проступает замешательство.
   - Посмотреть можно? - спросил он Беша.
   - Да, только медленнее, пожалуйста.
   Огромная голова Пелона начала потихоньку и  с  большой  осторожностью
поворачиваться. Позади него, с сияющим  в  отсветах  пламени  топориком,
готовым разнести лысую голову от плешивой макушки до синей от невыбритой
щетины нижней челюсти, стоял великан  Хачита.  Как  он  попал  за  спину
Лопесу, так что его никто не заметил -  оставалось  загадкой.  Поскольку
ответить на этот вопрос Пелон не мог, он аккуратно  повернулся  лицом  к
Бешу и посмотрел на него с не меньшим интересом, чем на Хачиту.
   Пожав плечами, Лопес опустевшими глазами улыбнулся красавцу-апачу.
   - Значит, твой приятель, Хачита, поедет с нами в Сно-та-эй, -  сказал
он. - Мне в общем-то все равно, только бы ветер дул в его сторону.
   - Что верно, то  верно,  -  сказал  Беш.  -  Запах  тебе  никогда  не
нравился.
   - Мне он и сейчас не нравится, - буркнул Пелон.
   Беш не ответил.

РЕШЕНИЕ

   Разумеется, перед приездом Бена Колла и  джентльменов  из  Джила-Сити
Пелон расковал и девушку, и Маккенну. Потому что чувствовал - так он  по
крайней мере доверительно сообщил Маккенне - что если увидят,  что  один
участник сделки закован, а другой почему-то нет, то могут  усомниться  в
честности  соглашения,  и  партнеры  произведут   на   вновь   прибывших
неблагоприятное впечатление.
   Поэтому, бродя  возле  костерка  с  кофейником,  Маккенна  наконец-то
почувствовал себя свободным.  Индейских  женщин,  которых  он  не  видел
некоторое время - они сидели в скалах, наблюдая за подходами к лагерю  -
тоже позвали сигнальным воем, дабы в планировании ухода участвовали все.
Собравшись вместе, люди тотчас разделились на два лагеря.
   Маккенна, запоздало решив присоединиться к "своим людям",  подвинулся
к Бену Коллу.
   - Ты должен четко представлять, - сказал старатель Коллу, - что  влез
в очень неприятную историю.
   - Это я знаю, - отозвался Колл. - То, что дельце  будет  нелегким,  я
понял, когда увидел в городе апачей. Да и с Пелоном мы знакомы.
   - Я тоже, - вздохнул Маккенна.
   - Я пришел, потому что меня попросил  Сибер.  Он  сейчас  валяется  в
больнице Прескотта - расшалилась нога,  которую  ему  повредили  индейцы
Сан-Карлоса.
   - Он вряд ли выздоровеет, - сказал Маккенна. - Что очень плохо. А  на
сегодняшний день не только для него.
   - Свинец, выпущенный из индейского ружья, - сказал Колл, - никогда не
попадает в нужное место, и рану от него залечить нелегко.
   Маккенна не обратил внимания на это суеверное утверждение  и  спросил
Колла, понятно ли ему, что вести отряд будет именно он,  Маккенна.  Колл
пожал плечами и  обезоруживающе  улыбнулся,  как  делал  почти  во  всех
трудных случаях. Маккенна принял этот жест за согласие. Он сказал  Коллу
о девушке Стэнтонов, на что, к его удивлению, последовал ответ, что  Беш
уже успел рассказать об убийствах на ранчо и о том, что девушку взяли  с
собой в качестве заложницы.
   - Можно сказать, - улыбнулся  Колл,  -  что,  увидев  ее  в  компании
мертвого теперь яки и Беша, которого я  впервые  встретил  в  кустарнике
возле  Джила-Сити,  я  бы  даже  постеснялся  подумать,  что  она   сама
навязалась к ним развлекаться. Иначе говоря, мне  ясно,  что  мы  должны
либо сейчас же попытаться  освободить  вас  обоих,  либо  отправиться  к
Сно-та-эй на условиях, выдвинутых Пелоном. Что  касается  драки,  то  на
Вахеля и Дэплена рассчитывать не приходится, а возбухать  сейчас  просто
самоубийство.
   - Мне тоже так кажется, - сказал Глен  Маккенна.  -  Значит,  решено?
Голосуем за отправку?
   - Да.
   Взглянув на Колла, Маккенна попробовал на глазок определить,  сколько
в принятии подобного решения основано  на  здравом  смысле,  сколько  на
отменном знании психологии  бандитов,  а  сколько  на  обычной  алчности
белого, всю жизнь пытавшегося  отыскать  Рудник  Погибшего  Эдамса.  Ему
вдруг захотелось спросить об этом напрямик, но он одернул  себя,  поняв,
что сейчас не время и не место.  Поэтому  услышав  колловское  "да",  он
только кивнул и, повернувшись к Пелону, сказал:
   - Хорошо, хефе, мои ребята готовы.
   Именно с этого момента и началась неразбериха.
   - Отлично, - сказал вожак бандитов, - вы сядете по ту сторону костра,
мы останемся здесь. - Он сделал знак  своим  людям  подобраться  к  нему
поближе. Те молча повиновались. Подтянулись  даже  старая  Маль-и-пай  и
Салли. Люпе, толстуха-пима, тупо сидела на камне, не присоединяясь ни  к
кому. День, проведенный с  Салли  в  безумной  каменной  жаре,  чуть  не
прикончил ее, и единственным желанием женщины  теперь  стало  глотать  и
глотать  чистый  ночной  воздух.  Белая  девушка,  увидев,  что   старая
Маль-и-пай оставила ее в  одиночестве,  заколебалась.  Маккенна  тут  же
подошел к ней и взял за руку.
   - Пойдем, - сказал старатель. - Ты ведь слышала, что сказал Эль Хефе.
Наша группировка сидит по ту сторону костра.
   Но тут вперед выступил Пелон.
   - Подожди, - сказал он. - Я выразился четко: моя группа там,  твоя  -
здесь. О девушке не было сказано ни слова. Тебе, Маккенна,  надеюсь,  не
надо напоминать, что женщин решено было в расчет не брать.
   - Ничего подобного, - заспорил бородатый старатель.  -  Мы  пришли  к
согласию не считать их при равном количестве людей с каждой стороны.
   - А какая разница?
   - Разница в том, что так как нас меньше, она автоматически становится
одной из нашей группы. Потому что белая. И, следовательно,  с  белыми  и
поедет.
   Маккенна не очень  понимал,  почему  так  уперся,  когда  только  что
согласился с Беном не нажимать на Лопеса. Но что-то в нем  перевернулось
в тот момент, когда он взял девушку за руку, а она на него  взглянула  и
стиснула  тоненькие  пальчики.  Этот  физический  контакт   и   ответное
рефлекторное пожатие  наполнило  Маккенну  небывалой  силой.  И  сейчас,
высказав свой ультиматум  и  увидев  безудержную  злость,  зажегшуюся  в
звериных  глазках  Пелона,  он  спросил   себя:   ну   почему   во   имя
рассудительной   предусмотрительности    он,    благоразумный,    трезво
оценивающий  любую   ситуацию,   практичный   Глен   Маккенна   позволил
выплеснуться  звериной  злобе  бандита,  способной   навлечь   на   всех
неисчислимые бедствия?
   В бездонной тишине, последовавшей  за  столь  бесцеремонным  вызовом,
Маккенна внезапно получил нежданную поддержку.
   - Конечно, она с нами! - прорычал человечек с крысиной физиономией. -
А какого черта ты ожидал? Что она поедет с вами?
   Хотя, конечно, маленький старатель не  знал  Пелона  Лопеса  лично  и
потому не мог представить, в какую беду вляпался, он вел себя всего лишь
согласно кодексу чести Западных границ.
   Бен Колл не пошевелился. Канадец  Дэплен  тоже.  Зато  Глен  Маккенна
неуловимым движением подвинулся к Вахелю и мягко сказал Пелону:
   - Так что скажешь, хефе? Ты ведь у нас предводитель.
   Лысый полукровка по-гномьи взглянул на него, посмотрел с  ненавистью,
под которой просматривались алчность и корыстолюбие, - Маккенна это ясно
видел, потому и не испугался.
   - Пока ты  размышляешь,  что  лучше  сделать:  убить  нас  здесь  или
подождать, пока мы приедем в Сно-та-эй, - сказал он, - подумай  также  о
том золоте, которое блестит на поверхности в жарких лучах  солнца,  и  о
том, которое лежит на  глубине  нескольких  дюймов  под  землей.  Только
получше думай.
   Пелон  задергался.  Апачская  кровь  взывала  к   кровопролитию,   но
испанская оказалась чересчур жадна до золота, поэтому языческая  религия
его матери совершенно растворилась в отцовской алчности. Конкистадорские
корни не  смогли  удержать  тонкий  слой  апачской  земли.  Пелон  Лопес
запрокинул назад уродливую морщинистую голову. Сухой скучный вибрирующий
смех положил конец затянувшемуся  молчанию.  Бандит  обнял  Маккенну  за
плечи.
   - Маккенна! Омбре!  Амиго!  Мы  же  компаньоны!  Разумеется,  девушка
останется с вами. Неужели ты не понял шутки?
   Маккенна с трудом перевел дух.
   - Конечно, понял,  -  наконец  ответил  он,  -  конечно.  Спасибо  за
развлечение.
   - А, ерунда, - махнул рукой великодушный хозяин. - А  теперь  давайте
все-таки обсудим положение. Амигос, мучачос, омбрес, мухерес! Мы едем  в
Сно-та-эй, чтобы забрать  оттуда  все  золото,  что  свалено  в  Руднике
Погибшего Эдамса. Давайте-ка сядем вместе, и вы поведаете своему бедному
хефе, как ему вести себя в пути, который перед нами лежит...
   Маккенна снова подошел к девушке и взял ее за руку.  Они  не  сказали
друг другу ни слова, но это было не обязательно.  Рукопожатие  объяснило
все.

ДЫМОК ОТ КОЛЬТА

   Главной проблемой, которую следовало  решить  незамедлительно,  были,
разумеется, солдаты.  "Нежданный  привал"  -  тайный  апачский  оазис  в
пустыне  Спаленного  Рога  был  очаровательным,   но   опасным   местом.
Извилистая трехмильная тропа, спускавшаяся  отсюда  к  Яки-Спринг,  была
единственным входом, но  также  и  единственным  выходом  с  прелестного
горного лужка, где индейцы иногда отдыхали  и  кормили  лошадей.  Именно
поэтому, объяснил Пелон, апачи нечасто пользовались тупичком. Если бы  о
тайне оазиса  прознал  враг,  лужок  бы  превратился  в  западню.  Пелон
пользовался этим уголком лишь в тех случаях, когда не опасался погони  и
если по соседству не ошивались белые. Внезапное  появление  негритянской
кавалерии,  шедшей  по  следам  возвращавшихся  из  Джила-Сити,  создало
исключительную опасность для небольшого отряда.
   - Друзья, - сказал Пелон, воздевая руки к небу, -  мы  должны  что-то
предпринять по поводу этих проклятых черных солдат, засевших  у  выхода.
Когда наступит утро, они станут рыскать по  округе,  разыскивая  Беша  и
остальных. И скоренько на нас наткнутся. Не забывайте, что ими руководит
очень белый офицер,  на  поводке  у  него  сидит  разведчик-помесь  трех
четвертей апача с четвертью  белого.  Некоторым  из  нас  известен  этот
молодчик - даже чересчур хорошо. Зовут его юный Микки Тиббс.  Отцом  его
был тоже Микки Тиббс  -  наполовину  белый,  наполовину  апач  -  жуткая
сволота. А матерью - чистокровная мескалерская скво. Ее  разыскивали  за
убийство двух мужчин, которых она придушила  одеялами,  чтобы  завладеть
старым мулом и куском бекона. Вот была  Хеш-ке  так  Хеш-ке,  ничего  не
скажешь, и этот юнец Микки весь в  нее  -  подлее  не  придумаешь.  Хуже
необъезженного мустанга. Совсем  мальчишка,  но  такая  зараза,  что  не
приведи Господи! Когда встанет солнце, он обязательно отыщет тропу сюда.
А возможно, он ее  и  так  знает:  влил  в  какого-нибудь  мескалерского
родственника пинту тулапай и все выведал.
   Пелон вздохнул и покачал головой.
   - Спросите Беша, - обратился он к остальным. - Пусть  подтвердит  то,
что я вам сказал: солдаты нас здесь заперли.  Пешком  мы  еще  могли  бы
уйти, но до Сно-та-эй на ногах не добраться. Такие дела.
   - Не хочешь ли ты сказать, - спросил Санчес, -  что  мы  должны  либо
пробиваться с боем, либо пробираться по скалам?
   - А еще, - ответил Пелон, - мы можем поутру с легким сердцем сдаться.
Хотя оно, наверно, сильно потяжелеет,  если  солдатам  придет  в  голову
отправить нас в форт и повязать всем пеньковые галстуки.
   Маккенна, наблюдавший за вожаком бандитов, не увидел в его глазах  ни
малейшего намека на юмор. И все  же  что-то  подсказало  старателю,  что
где-то в глубине души у жестокого сонорского  бандита  теплится  искорка
человечности, обычно отсутствующая у закоренелых преступников.
   - Нет, ты  предлагаешь  либо  сражаться,  либо  спасаться,  -  упрямо
повторил Санчес, не испытывая, видимо, ни малейшей потребности шутить. -
У тебя не хватит духу это отрицать.
   Пелон дернул плечом и обратился к остальным:
   - Извините его: солдат федеральной армии, что  тут  поделаешь...  Они
ведь дерутся, когда их сто против десяти.
   - Что ты предлагаешь, хефе? - спросил Маккенна. - Уж не хочешь ли  ты
предложить белым сразиться с засевшими внизу солдатами? Может,  все-таки
есть другая возможность уйти?
   - Есть, - быстро ответил Пелон. - Хотите скажу, какая? Хотя  неважно,
хотите вы или нет. Все равно услышите.
   Он замолчал, изучая всю компанию. Маккенне показалось,  что  Пелон  с
большим интересом наблюдает за своими людьми, чем за белыми, и понял,  -
что бы не предложил полукровка,  операция  будет  отчаянно  рискованной:
вполне  возможно,  он  предложит  открыто,  нагло  выйти   из   укрытия.
Рыжебородый старатель напрягся.
   - Мы должны, - сказал Пелон, - отвеять мякину от зерна.
   - Что это значит? - резко спросил Санчес.
   - Нас все еще слишком много. Недостаточно  отбросить  лишь  Лагуну  и
Манки. Должно стать на несколько человек меньше. Только  так  мы  сможем
уйти.
   - Ты хочешь сказать, - протянул Беш, - что надо убить кого-то еще?
   - Ничего подобного. Я не употреблял таких слов.
   - Сами слова, конечно же, ничего не значат, - покивал  Беш.  -  Важна
мысль. Я правильно понял?
   - А мысль, - откликнулся Пелон, - очень проста: кто-то из нас  поедет
к Сно-та-эй, а кто-то нет.
   - Мы уже слышали нечто подобное, когда за твоей спиной с томагавком в
руке стоял мой приятель Хачита.
   - Нет-нет, - быстро проговорил Пелон, оглядываясь.  -  Вы  не  поняли
идеи. Я имел в виду, что мы должны по-хорошему договориться о  том,  кто
поедет к каньону, а кто нет.
   - Как это "по-хорошему"? - промычал Санчес.
   - Очень просто, - сказал Пелон, - я сам выберу несчастливцев.
   - Ты? - бросил Вахель по-английски, хотя  знал  испанский  ничуть  не
хуже мексиканцев. - Я ни в жизнь не позволю тебе  отбирать  скальпы  для
негритянских штыков.
   Он ткнул большим пальцем через плечо.
   - Мы сами все решим, понятно?
   И снова Пелон пожал плечами.
   - К счастью, малыш, - сказал он, - тут мы спорить  не  будем.  Потому
что я считаю, что именно в моей команде слишком много лишних ртов.
   Услышав это, Беш и Санчес поднялись на ноги, а потом,  не  наклоняясь
вперед, встал гигант Хачита. Апачи не произнесли ни  слова,  предоставив
выразить  всеобщее  изумление  дезертиру  мексиканской  армии,  сержанту
Венустиано Санчесу.
   Мексиканцу оказалось непросто начать свою речь. Ведь всего  несколько
минут назад Пелон раздробил Манки голову, а Хачита  собирался  раскроить
вожаку череп. В полутьме "Нежданного Привала" скрывалась смерть.  Санчес
безрадостно кивнул головой.
   - И кого ты решил убрать? - спросил он.
   Несколько  мгновений  Пелон  наблюдал  за  ним,  а  затем  разразился
успокоительным гоготом. Когда он  несколько  поутих,  по-дружески  обнял
своего мексиканского приятеля и пылко проговорил:
   - Венустиано, старый мой друг, да неужто ты решил, что  для  подобной
пакости я выберу тебя? Тебя, побывавшего со  мной  в  дюжине  переделок?
Тебя, которого я считаю своим братом? Бог свидетель, не понимаю, как  ты
можешь здесь стоять, если так во мне сомневаешься?
   Лицо Санчеса стало еще серее. Голос его задрожал.
   - Значит, все-таки меня, - прошептал он.
   - Ну, разумеется! - весело воскликнул Пелон. - Разве я могу поступить
иначе, старина?
   Позволив своему мексиканскому приятелю покачаться  несколько  секунд,
Лопес внезапно его обнял.
   Но и тогда Санчес не понял, плакать ему или  смеяться.  Однако  когда
бандит отпустил его и отступил на несколько шагов назад, все увидели так
называемую "улыбку" - неровно вырезанную ножом гримасу.
   - В любом случае, дорогой товарищ, - принялся  развивать  свою  мысль
Пелон, - расставание будет недолгим. Оно будет даже  безболезненным.  Ты
ведь, Венустиано, профессиональный солдат. И знаешь, каково повиноваться
приказу, который не в силах уразуметь. Так?
   - Всегда так, - подавился страхом Санчес. - Чего ты от  меня  хочешь,
хефе?
   Пелон махнул своей медвежьей лапой в сторону  сгрудившихся  у  костра
людей.
   - Эй, там, сбейтесь поплотнее и внимайте,  -  обратился  он  ко  всем
сразу. -  Все  должны  понять  меня  с  первого  раза,  чтобы  потом  не
переспрашивать. Такие сокровища, как золото каньона  Дель  Оро,  в  руки
просто так не даются. В той задумке, которую мы приготовили  для  черных
солдатиков, есть смертельная доля риска.
   - То есть,