мотал:  "Нет...  нет...
нет..."
   Случилось самое простое. Как обычно бывает? Идешь по улице и невольно
останавливаешь взгляд на названии какого-нибудь  товара,  рекламируемого
проезжающим автобусом. Зрительный  образ  исчезнет,  если  не  возникнет
мостик, соединяющий его с твоим сознанием. Отходя  от  Стрингера,  Таунс
уносил с собой образ фирмы: "Кейкрафт". Слово на читаемых им  каталогах.
И было два мостика: чертежи, в  которые  был  погружен  Стрингер,  и  то
обстоятельство, что он похож на школьника. Все три картинки слились.
   Первый шок и паника прошли, но он стоял потрясенный,  осознав  вдруг,
что те семь патронов, что он держал в руке, были теперь бесполезны.
   Не то чтобы в этот момент они лишились шанса - просто его  никогда  и
не было. Это была только мечта.


ГЛАВА 23

   Моран сидел, зажмурив глаза, - яркий свет жег даже  сквозь  солнечные
очки. Их тела медленно обезвоживались,  и  слезные  железы  были  пусты.
Больно было даже моргнуть. Он услышал чьи-то шаги, открыл глаза и увидел
искаженное отчаянием лицо Таунса.
   - Ничего не выйдет, - прошептал  Таунс,  опускаясь  рядом  с  ним  на
корточки. Он закрыл лицо руками и продолжал говорить очень  тихо,  чтобы
слышал один Моран: - Ничего не выйдет. - Он не мог молчать, нужно было с
кем-то поделиться страшным открытием, чтобы оно не взорвало его изнутри.
- Ничего не выйдет.
   Пиропатроны лежали у него в кармане, и Моран заметил это.
   - Что случилось? - К нему вернулся страх: Стрингер был в салоне,  как
раз там, откуда только что вышел  Таунс,  и  слова  его  могли  означать
только то, что они снова схлестнулись.
   - Что стряслось, Фрэнк? - переспросил он настойчиво.
   - Полета не будет. - Таунс посмотрел на  Морана.  В  его  голосе  еще
звучало изумление - вот уже три недели все они, сами того не подозревая,
живут грезами сумасшедшего мечтателя, - Знаешь, кто такой Стрингер?
   В предчувствии чего-то страшного у Морана натянулась кожа на затылке.
Итак, опять Стрингер и Таунс. В очередной раз.
   - Знаешь, кто он, Лью? Он конструктор. Конструирует самолеты.  Модели
самолетов. Игрушки.
   -  Не  понимаю.  -  Волнами  поднимался  полуденный  зной,   обжигая,
размягчая мозг. - Что там у вас опять стряслось?
   Таунс обхватил руками колени,  положил  на  руки  голову.  Теперь  он
сожалел, что не сдержался и поделился с Мораном жуткой тайной.
   - Фрэнк, вы опять сцепились?
   - Нет, нет. Просто тихо поговорили.
   И каждое сказанное Стрингером слово звучало вполне нормально,  вполне
осмысленно. Наихудшее из сумасшествий: внешне похоже на здравомыслие.
   Он не помнил, сколько простоял в двери, спиной к  Стрингеру.  Видимо,
достаточно долго, чтобы тот, наконец, заметил его.
   - Что у вас, мистер Таунс?  -  Лишенный  красок  голос  Стрингера  не
стряхнул с него оцепенения. - Мистер Таунс, что это у вас?
   Обернувшись, он увидел, что Стрингер смотрит на его руку.
   -  Это?  -  Безумным,  неуместным  показался  ему  вопрос  парня.   -
Пиропатроны. - Напрягшись, он вспомнил, куда собирался их отнести. - Для
стартера.
   - Зачем вы их взяли? - Мягкие глаза мерно моргали.
   - Забрал для сохранности.
   - Тогда положите их на место. Утром они понадобятся. Мы не  можем  их
потерять.
   - Не можем, это верно. Я как раз и пошел, чтобы положить на место.
   Стрингер кивнул и опять уткнулся в чертежи. Таунс видел только  яркие
краски каталога и написанное большими буквами слово "КЕЙКРАФТ".
   - "Кейкрафт" - это ваша фирма, Стрингер?
   Стрингер  поднял  взгляд,  снова  опустил  его  на  каталог.   Может,
сообразил, что их следовало бы убрать подальше?
   - Да, это название моей компании.
   - Я слышал о ней. Вы делаете модели самолетов, так ведь?
   - Да. - В голосе Стрингера не было ни  нетерпения,  ни  беспокойства.
Скорее гордость. - Мы делаем лучшие из летательных аппаратов.
   - Я не знал, что фирма производит и большие самолеты.
   - Самый большой из тех, что мы выпускаем, - "Альбатрос",  парасольная
модель с охватом крыльев шесть футов, но это  не  моя  конструкция.  Это
планер, а я работаю над  силовыми  моделями.  -  Он  раскрыл  каталог  и
протянул Таунсу. - Наибольший из тех, что проектировал я, -  "Хок  6"  -
вот этот. В прошлом году модель  завоевала  кубок  Стивенеджа  в  классе
силовых по правилам ФАИ. Радиоуправление тоже моей конструкции.
   Каталог поплыл перед глазами Таунса. Все стало нереальным.
   - Это очень хорошо. Кубок  Стивенеджа.  Прелестный  самолетик.  Но  я
спросил о больших самолетах. Я не слышал,  чтобы  ваша  фирма  выпускала
настоящие самолеты, на  которых  летают  люди,  ну,  такие  машины,  как
"Скайтрак". Как "Феникс".
   - Нет, "Кейкрафт" строит только модели самолетов. -  Он  перелистывал
каталог,  любуясь  моделями,  как  садовник  любуется  своими  призовыми
розами.
   - И вы один из их конструкторов?
   - Уже два года я - главный конструктор. - Он протягивал Таунсу книгу.
-  Вот  это  -  "Рейнджер".  Модель  I  имела   V-образное   пересечение
плоскостей, вторая была  с  высоко  расположенными  крыльями,  а  третья
наделена всеми факторами устойчивости двух первых, но при этом не теряет
скорости при полном безветрии. - Он развернул перед Таунсом страницу.
   - И вы никогда не проектировали больших самолетов? Вроде "Скайтрака"?
   Стрингер удивился. Речь ведь шла о "Рейнджере".
   - Больших? О, нет.
   - Только этот, "Феникс"?
   - Этот? - Он откинулся в кресле, сложив на груди руки.  -  Я  его  не
_проектировал_. Вопрос стоял лишь о подгонке деталей, об импровизации. -
Казалось, он озадачен таким оборотом разговора.
   Таунс, запинаясь, проговорил:
   - Я, может, и ошибаюсь... вы  считаете,  что  конструктор  игрушечных
самолетов способен построить настоящий, большой? Я просто хочу... просто
хочу уяснить это для себя. - Он едва  справился  с  неодолимым  желанием
заорать ему прямо в лицо: "Скажи, что ты шутишь! Ради бога,  скажи,  что
все это мистификация, что ты просто хотел меня напугать!"
   Лицо парня приняло самое серьезное выражение.
   - Конструктор игрушечных самолетов? Мистер Таунс, игрушечный  самолет
- это такая металлическая машинка, которую  заводят  и  ставят  на  пол.
Заводной мотор имеет  привод  на  колеса,  и  они  крутятся.  "Кейкрафт"
выпускает масштабные летающие модели, разумеется, это не  то  же  самое,
что игрушки.
   Таунс подавленно кивал:
   - Угу! Это я понимаю. Я просто хотел себе уяснить...
   - Что касается вопроса, способен  ли  я  построить  большой  самолет,
мистер Таунс, то вы должны уяснить два важных  момента.  Одни  и  те  же
принципы аэродинамики  применимы  как  к  масштабным,  так  и  настоящим
большим самолетам - несущие поверхности, коэффициенты подъемной  силы  и
лобового сопротивления, уравнение соотношения нагрузки и тяги.  -  Худые
руки сами сложились на груди: учитель поучал ученика. - В  1852  году  в
наполненный газом шар установили паровой  двигатель,  и  он  поднялся  в
воздух. Примерно тогда же  Хенсон  и  Стрингфеллоу  построили  модель  с
резиновым приводом, которая определенно была тяжелее воздуха - именно по
этой причине это явилось шагом вперед  по  сравнению  с  паровым  шаром.
Модели аэропланов успешно летали за пятьдесят лет до того, как в  воздух
поднялись братья Райт. Это были не _игрушечные_ самолеты, мистер Таунс.
   - Нет. Нет. Я... не понял...
   - И второй момент, который вы должны себе уяснить, это то, что модель
самолета способна летать  сама.  Без  пилота.  В  воздушной  яме  и  при
изменении ветра она должна поддерживать устойчивость. Конструкция должна
быть даже эффективнее, чем у  полнообъемного  самолета.  Я  слышал,  как
летчики отзываются о хорошей машине - "летает без рук".  Уберите руки  с
рычагов, и машина продолжит полет. Как вам известно, это неприменимо  ко
многим полнообъемным машинам, но _все_ модели должны быть таковы,  иначе
они вовсе не будут летать. Полагаю, вам это известно, мистер Таунс.
   Таунс закивал, сказал - да, ему понятно. Больше он  не  хотел  ничего
слышать. Стрингер оседлал своего конька и мог говорить еще долго -  час,
день, год, потому что в этом вопросе он спец, может, даже лучший в мире.
   Он снова кивнул и  сказал,  что  все  понял.  Затем  сунул  в  карман
пиропатроны и шагнул в дверь, сразу окунувшись в самое  пекло,  шатаясь,
кинулся под крыло и  упал  в  тень  рядом  со  штурманом,  ибо  открытие
тяготило его.
   Выслушав, Моран спросил:
   - И это все, что произошло?
   - Все.
   - Ты случайно не обвинил его, что он водит нас за нос?
   - Лью. Пойми. Он не водит нас за нос. Разве ты  не  слыхал  о  людях,
мнящих  себя  наполеонами?  Стрингер  считает  себя   авиаконструктором.
Достаточно послушать его, чтобы понять, что парень свихнулся.  Может,  в
этом отношении в нем больше  человеческого,  чем  мы  думали.  Теперь  я
больше понимаю его, чем десять минут  назад.  Мне  понятно,  что  он  от
страха перед смертью построил себе  воздушный  замок  и  играет  с  ним,
вместо того, чтобы смириться с гибелью от  жажды.  Для  него  его  мечта
реальна. Как бы я хотел не знать того, что знаю. Тогда можно было бы  со
спокойной совестью завести мотор, взлететь и разбиться, и  все  было  бы
кончено. - Он опять прикрыл глаза руками. - Может, так было бы и лучше.
   - Мы никому не скажем, Фрэнк.
   - Хорошо.
   - И сами об этом забудем.
   - Можно попробовать. - Таунс недоверчиво покосился на него.
   - Если мы не сможем об этом забыть, придется  смириться  со  смертью.
Взгляни на это вот с какой  стороны:  для  конструктора  авиамоделей  он
неплохо знает теорию настоящих самолетов. Меня он убедил, да и тебя тоже
- мы нигде не смогли застать его врасплох. Посмотри  на  его  соединения
рычагов - на каждом квадранте оптимальное соотношение плечей. Он знает о
перевернутых конических формах в креплении основания крыла... Ни разу не
допустил оплошности, которая заставила бы засомневаться...
   - Теория его превосходна. Но лететь придется по-настоящему,
   Больше он не мог говорить об этом. Не хотелось даже  думать.  В  ушах
раздавался ровный монотонный голос: "...она выиграла кубок Стивенеджа  в
прошлом году в классе силовых моделей". Стивенедж... Бог мой! Здесь ведь
Сахара.
   Жар шел отовсюду Спрятаться было негде. Утешения тоже нигде не найти.
До сих пор Моран боялся только новой схватки Таунса со Стрингером. Ее не
случилось. Он думал, это самое  страшное  из  того,  что  с  ними  могло
произойти. Но случилось кое-что пострашнее.

   В сосуде булькала жидкость.
   Рефлектор отбрасывал свет на песок. Белами это увидел, но с места  не
сдвинулся. Прежде чем сигнал достиг сознания, прошла  почти  минута.  Он
выполз из тени и поправил рефлектор, чтобы пучок падал на испаритель. На
пальцах остались следы - пузыри ожогов. Боли он не почувствовал.
   - Дейв. Там есть вода, а, Дейв?
   Не было смысла  трогать  бутылку,  чтобы  определить  вес:  по  звуку
падавших капель он знал, что воды в бутылке меньше половины.
   - Не сейчас, Альберт. - Только что миновало четыре, тени  удлинялись.
Он не мог дать Кроу воды, не отмерив как следует, - это было  бы  не  по
правилам. Через три часа бутылка наполнится.  Они  дождутся  девяти  или
десяти, когда спадет жара, вода станет прохладной, и от нее будет больше
пользы. Каждому достанется, чтобы смочить рот и  горло.  Он  понял,  что
Кроу плохо видит или еще не очнулся от сна, если спрашивает об этом.
   Кто-то  крутил  в  салоне  генератор.  Каждые  полминуты   стон   его
прекращался, потом опять неровно возобновлялся. У того, кто  это  делал,
сил почти не было. Их не осталось ни у кого.
   - Я не просил, - сказал Кроу и присел рядом. Красные глаза  были  еще
сонными. - Просто хотел убедиться, что все в порядке.  -  Он  пристально
посмотрел на Белами, оценивая его  состояние.  -  Как  себя  чувствуешь,
друг?
   - Хорошо. - Надо бы пошутить, сказать, к примеру,  "я  -  на  вершине
блаженства", или что-нибудь в этом роде, но слишком трудно. - А ты?
   - Ужасно, - ответил Кроу.
   Под крылом, свесив головы на грудь, сидели Таунс  и  Моран.  Заснули,
сидя на корточках. Рядом распластались Тилни с Уотсоном. Значит, там,  у
генератора,  Стрингер.  Ужасно  было  сознавать,  что   обессилел   даже
Стрингер.
   На песок падали тени - застывшие в неподвижности крылья,  всего  пять
или шесть пар. Невыносимо было поднять голову, чтобы разглядеть  птиц  в
ярком мареве.  Да  и  нет  смысла.  Главное  -  они  здесь.  Ноги  будто
исхлестаны розгами. Икры то и дело схватывают судороги. Надо отвлечься.
   - Ты куда? - спросил Кроу.
   - К генератору. - Белами стал на колени - песок был острый, горячий.
   - Там же кто-то есть.
   - Сменю. Следи за банкой, Альберт. - Он шагнул прямо  под  солнце  и,
шатаясь, побрел к двери.
   Стрингер сидел с закрытыми глазами, чуть раскачиваясь в такт движению
рук. Кабину заполнял  мерный  рокот.  Его  глаза  резко,  как  у  Бимбо,
распахнулись, когда к нему обратился Белами.
   - Пришел сменить. - Лицо Стрингера виделось размытым пятном, в волнах
поднимающегося жара расплывались циферблаты на панели.
   - Только полчаса, - проговорил Стрингер. - Больше нам не нужно -  это
последняя ночь.
   - Да? - Белами пытался сфокусировать зрение на лице  конструктора.  -
Мы летим завтра?
   - Конечно. -  Мутно-карие  глаза  смотрели  неодобрительно.  -  Через
полчаса я соберу вас всех. -  Он  обошел  Белами  и  спустился  вниз  по
проходу. Его беспокоил вопрос, заданный Белами, - почему он  спрашивает,
ведь все знают, что самолет вылетает завтра. Тревожил и Таунс  -  он  не
верит,  что  конструктор  "игрушечных"   самолетов   может   перестроить
потерпевшую крушение машину и заставить ее лететь. Раньше он об этом  не
задумывался, а всякая новая идея ему была интересна. Конечно же,  мистер
Таунс преувеличивает разницу между моделью  и  полнообъемным  самолетом:
она только в размерах.
   Стрингер убрал подальше каталоги фирмы,  чтобы  больше  никто  их  не
увидел. Он не  намерен  обсуждать  "Рейнджер"  или  "Хок  6"  с  людьми,
видящими в них только "игрушки".
   Застонал генератор. Этот звук был ему приятен. Ступив  на  песок,  он
едва не свалился: жара была  нестерпимой.  Под  крылом  сидели  Таунс  и
Моран. Кажется, они спят, что ж, с ними он поговорит попозже. Укрепив на
голове платок, двинулся в обход "Феникса",  проверяя  все,  -  что  было
сделано прошлой ночью. Он не понял, как это произошло, только очнулся он
лежащим на горячем песке. С трудом  поднялся  -  перед  глазами  поплыли
яркие пятна. Он собрал всю свою волю и решил  не  обращать  внимания  на
этот обморок. В конце концов, нечто подобное  и  должно  было  случиться
после трех недель без пищи.
   Когда солнце спустилось на западный край неба,  он  подозвал  к  себе
всех. Собрались в тени самолета.
   - Через час возобновляем работу. Если хотите взять что-нибудь с собой
в полет, то позаботьтесь об этом сейчас. Разумеется, ничего  громоздкого
- весь багаж придется оставить, речь идет  о  личных  бумагах  и  мелких
предметах. Кроме того, я хочу убедиться,  что  пассажирские  гнезда  вам
впору. Поэтому прошу вас сейчас занять свои места.
   Они  молчали.  Белами  поставил  ногу  на  проволочную  подножку   и,
качнувшись, очутился в гнезде прежде, чем успел засомневаться, хватит ли
сил забраться туда. За ним последовал Кроу, он  грузно  осел  в  гнезде,
держась руками за поперечное  ребро  и  чувствуя  тяжесть  в  сердце  от
затраченных  усилий.  Пока  остальные  занимали  свои  места,   Стрингер
наблюдал, стоя у края крыла. Люди, привязанные, как бесформенные кули, к
фюзеляжу, портили очертания  самолета.  Они  дадут  изрядное  паразитное
сопротивление, но нет никакой возможности затолкать  их  внутрь,  потому
что фюзеляж представляет собой очень  узкую  гондолу  "Скайтрака".  Если
делать  отверстия  в  обшивке,  то  это  ослабит  конструкцию.  Конечно,
коэффициент полезного действия машины  был  бы  на  пятьдесят  процентов
выше, если бы их не было на борту. Но  они  помогли  ему  построить  ее,
поэтому у них есть все права  лететь  на  ней.  Наконец  он  дал  сигнал
"отбой", и все снова окружили своего лидера.
   - Особых  проблем  нет.  Только  во  время  полета  никто  не  должен
двигаться  в  своих  гнездах,  потому  что  факторы  устойчивости  имеют
критическое значение. Теперь вы  можете  собрать  все  мелкие  предметы,
которые желаете захватить с  собой.  К  работе  приступим,  когда  сядет
солнце. - Он забрался на место пилота и принялся осматривать  соединения
рычагов.
   Моран отвел  в  сторону  Таунса:  он  боялся  с  его  стороны  нового
проявления строптивости.
   Прислонясь к фюзеляжу, Таунс пристально смотрел на  дюны,  которые  в
свете угасающего солнца похожи на  красные  коралловые  рифы.  Над  ними
продолжали кружить два стервятника.
   - Последняя наша ночь здесь, Фрэнк.
   - Лучше бы мне поступить,  как  Кепель.  Умереть  приличной  смертью.
Никогда не скажешь заранее, что  будет  при  крушении.  Ведь  у  Уотсона
осталось всего три патрона.
   Моран внимательно посмотрел ему в глаза.
   - Кем бы он ни был, как бы он ни был  хорош  или  плох,  он  уже  три
недели строит этот самолет так, как умеет. Завтра  ты  его  поднимешь  в
воздух. Если ты сможешь оторваться от земли, у нас будет какой-то  шанс,
может,  один  из  тысячи,  но  шанс.  Если  мы  останемся  здесь,  то  к
завтрашнему вечеру станем добычей  стервятников.  Поэтому,  Фрэнк,  если
машина полетит, тебе нужно будет вложить в нее  все,  что  ты  знаешь  и
умеешь. А это ты сможешь, если только заставишь себя хоть немного в  нее
поверить. Прошу тебя, поверь... Если мы разобьемся, ты умрешь, зная, что
не твоя в том вина.


ГЛАВА 24

   Они не были готовы услышать эти два слова. Два слова перевернули все.
Они их напугали.
   До того, как это произошло, - где-то около пяти утра, работали  почти
не разговаривая. Из кабины  "Скайтрака"  сняли  гирокомпас  и  указатель
скорости, установили их на "Фениксе" рядом с креслом пилота.  С  помощью
этих  инструментов  они  смогут   поддерживать   приблизительно   прямое
направление полета и рассчитывать по часам  покрытое  расстояние.  Таким
образом, можно будет указать поисковой команде примерное  местоположение
остатков самолета и могил.
   Таунс вложил пиропатроны в стартер. Он  стал  уговаривать  себя  хоть
немного поверить в вероятность того, что затевал  Стрингер.  По  крайней
мере, эти пиропатроны были настоящими: они провернут двигатель, и  мотор
заработает. Может быть,  на  полных  оборотах  большой  винт  как-нибудь
протащит всю эту груду металла на  хвостовом  костыле  прямо  по  песку,
через всю пустыню, пока они не наткнутся на колодец.  Он  так  и  сказал
Стрингеру.
   - Зачем рисковать и подниматься в воздух? Можно просто ехать, как  на
такси, всю дорогу.
   - Вы что, серьезно, мистер Таунс? Разве вы  не  знаете,  что  система
охлаждения рассчитана на работу в  основном  при  крейсерской  скорости.
Мотор перегреется и заклинит уже через  десять  миль,  а  до  ближайшего
оазиса останется еще не менее ста пятидесяти.  Кроме  того,  костыли  не
выдержат непрерывной нагрузки, они рассчитаны только  на  один  взлет  и
одну посадку, их время действия - примерно одна минута. Наконец, пустыня
изобилует валунами, и первый, на который мы наткнемся, разобьет шасси, а
потом и пропеллер. Этот самолет сконструирован для полета, мистер Таунс.
Это не игрушка, которую заводят и пускают по полу.
   За эту долгую ночь Таунс на какой-то  момент  действительно  поверил,
что "Феникс" полетит и они выберутся отсюда живыми. Он даже задумался  о
своем будущем. В свою защиту он не сможет выставить ни одного аргумента.
Полет при отсутствии радиоконтакта с землей - нечто такое, на что  порой
идет летчик, если хорошо знает  маршрут  и  местность.  Но  даже  и  это
никогда не считается убедительным оправданием. Можно считать,  пилотских
прав у него уже нет - их можно выбросить прямо здесь.
   Но есть нечто