ая грива, она
торчала, как  зубная  щетка. Но  самой  удивительной была  огромная  голова.
Жеребец действительно походил на тех доисторических лошадей, рисунки которых
дедушка развесил по стенам в своем кабинете.
     А бакенбарды! Я еще никогда не видела лошадь с бакенбардами.
     -- Ну разве не красавец! -- воскликнул дедушка, когда Tax вышел.
     -- Страшилище, -- ответила я невольно. -- Он как бешеный.  -- Я вправду
напугалась.
     А дедушка смеялся. -- Ты  еще передумаешь, -- сказал он. И мне кажется,
Tax  заставил  меня начать передумывать в тот самый  момент,  когда  застыл,
глядя на  нас,  нагнув  голову, как будто готовясь  напасть.  И потому,  что
выглядел он  таким злым и страшным, я  вдруг вспомнила все то, что ты  писал
про него, каким  он был храбрым, непоколебимым  и непобедимым,  когда вы его
преследовали. И теперь мне было все равно, красив он или нет.
     Но дедушке я сказала:
     -- Он  никогда  не будет  здесь счастлив,  дедушка. Он  слишком дикий и
слишком другой. Он никогда не приживется!
     -- Посмотрим, -- ответил дедушка. В  этот момент Tax напряг  мышцы, как
большой  кот,  будто собирался  прыгнуть.  Но вместо  этого он изо всех  сил
помчался галопом в луга. Он скакал,  как бы стараясь распластаться по  земле
вместе  со  своими  странными толстыми короткими ногами.  И вскоре  исчез  в
долине. Но и дальше, по-моему, он скакал и скакал.
     --  Великолепно, --  сияя, воскликнул дедушка. --  Удивительно! Что  за
лошадь! Превосходно!
     Я оглянулась,  ища  Мушку, но  она в  ужасе спряталась  за дом. Дедушка
хлопнул себя по коленкам и счастливо засмеялся в свою колючую бороду.
     -- Ну,  а  теперь подождем, что сообщит нам Питер, -- сказал он.  --  Я
свяжусь с его Вороньим гнездом и скажу,  чтобы он  теперь последил  за диким
жеребцом.
     Воронье  гнездо  --  это  сделанный  из  стекла  наблюдательный  пункт,
находящийся на самой  высокой  горе заповедника. На его площадку  так трудно
взбираться, что дедушка не разрешает мне лазить туда.
     Питер  --  дедушкин помощник -- должен  находиться там  летом  и зимой,
наблюдая  за животными. Оттуда видно на многие мили кругом.  На  будущий год
собираются  поставить на Вороньем гнезде  телевизионные камеры,  и мы сможем
видеть  все,  что происходит, прямо из дедушкиного кабинета.  Дедушка теперь
слишком стар, чтобы добираться туда без помощи вертолета.
     Мы  пошли  в  дом,  чтобы  связаться  с  Питером  по  радио при  помощи
специального  передатчика, и,  когда я  проходила  мимо Мушки,  она  впервые
убежала от нас, как будто мы  ей сделали что-то  плохое. -- Уже срабатывает,
-- заметил дедушка.
     -- Что срабатывает?
     --  Сейчас она встревожена. Но Мушка уже понимает,  что происходит. Она
поняла...
     Я не спросила, что же такое поняла  Мушка, но, во всяком случае, начало
положено.
     Мне почему-то казалось, что они никогда не будут вместе.  Мушка никогда
не  уйдет с пастбищ вблизи дома, a  Tax никогда не  подойдет к  дому. Я даже
была уверена, что он уже ищет способ убежать.
     Но дедушка  сказал:  "Терпение,  милая"  -- и попросил Питера по  радио
немедленно сообщить нам, как только он увидит Таха.
     -- Что,  по-вашему,  станет делать  дикая лошадь?  --  прозвучал  голос
Питера в динамике.
     -- Честно  говоря, не  знаю,--  ответил дедушка.  --  Вообще-то  ничего
особенного. Найдет какое-нибудь укромное местечко и пока не будет высовывать
оттуда носа.
     Tax  как  раз так  и поступил.  На следующее утро, когда мы завтракали,
Питер срочно вызвал нас  из Вороньего  гнезда. (Питер  -- небольшого роста и
очень любит  танцевать. А поскольку он  все время  там  один,  то все  время
танцует.  Танцует   шотландские  и,  современные  танцы,  даже  "русскую"  и
"венгерку", и все сам с собой.)
     -- Профессор, я сейчас  вижу дикого коня. Он снует повсюду, ищет выхода
или разыскивает свой табун. ~
     --  Прекрасно,  -- ответил  дедушка. -- Постарайся не потерять  его  из
виду.
     После  этого, в разное время дня и ночи, Питер сообщал о том, что делал
Tax.  Питер  всегда  был  взволнован.  Присутствие  Таха  вызывает  какое-то
странное  волнение, как-будто  ждешь, что произойдет  что-то  необычное  или
ужасно дикое. Я все время чувствую это, и дедушка тоже.
     -- Ему, бедному, здесь, наверное, очень  одиноко, -- как-то  сказала  я
дедушке.
     -- Верно, -- ответил он. -- Tax -- стадное животное, поэтому он скучает
по  своему табуну.  Мы заставим  его почувствовать себя еще  более одиноким,
прежде чем пошлем к нему Мушку.
     Я  ничего  не ответила, потому что  была уверена, что Мушка никогда  не
останется с Тахом и даже никогда не подойдет к нему.
     Питер  следил за  ним  целую неделю, и после того,  как  Tax совершенно
измотал  себя,  носясь  что  было  мочи по  всему  заповеднику,  он  в  один
прекрасный день решил  остаться в небольшой долине, в которой росла какая-то
соленая трава, была песчаная почва и немного воды.
     -- За ним  так интересно наблюдать, -- рассказывал  нам Питер по радио.
-- Он все  время  сердито трясет  головой,  и  размахивает  хвостом,  и  все
осматривает  холмы, как  будто  ищет  чего-то.  Он гоняется  за  всеми,  кто
попадется, особенно  за лошадьми, овцами и  птицами. Вчера я видел,  как  он
погнал горного козла и помчался за ним в горы. Он даже  гонял  грачей, и они
разлетались,  как  будто 'их преследовал  сам  дьявол.  Удивительная лошадь,
профессор! Непостижимая! Он выбрал себе долину,  где придется попотеть, если
захотите поймать его.
     --  Хорошо,  --  решительно  сказал  однажды  утром  дедушка,  выслушав
очередной, полный восторга отчет  Питера. -- Мы  доставим ему  Мушку сегодня
после  обеда. --  Потом дедушка  засмеялся  своим  обычным дразнящим смехом,
хлопнул  себя по  коленям  и  сказал:  --  Я  бы  отдал руку  на  отсечение,
посмотреть только, что произойдет, когда они наконец столкнутся  нос к носу.
Думаю, Мушка одержит верх.
     -- Но Tax может поранить ее.
     -- Ну, только не  на воле,  --  ответил дедушка. -- Такое бывает лишь в
зоопарках.
     -- А ты хочешь просто выпустить Мушку и оставить ее там?
     -- Да. Время пришло, милая,-- ответил дедушка со вздохом.
     -- Но это жестоко,  -- возразила я с жаром. И вдруг дедушка стал  очень
серьезным.,
     -- Нет, не жестоко.  Животные -- не люди, Китти. Я буду  повторять это,
пока ты не поймешь.  В конце концов, Мушке будет лучше, если она будет вести
себя, как лошадь, а не как собачонка. Вот увидишь.
     Я  была  ужасно  растерянна,  когда  мы  погрузили  Мушку  в  фургон  и
отправились на грузовике  в Тирионскую долину, где находился Tax. Мушке  все
происходящее не нравилось. Мы еле-еле поймали ее и с трудом завели в фургон,
а когда тронулись, то она очень сердито заржала. Даже миссис Эванс,  которая
всегда жаловалась на Мушку, стояла в дверях, покачивая головой, как будто мы
затеяли что-то ужасное.
     Дедушка  поглядел  на  карту и решил, что, если он оставит Мушку дальше
той долины,  где был Tax, ей придется пройти через его новые владения, когда
она будет искать дорогу домой.
     -- Она должна попасть в долину  Таха, как раз когда стемнеет, -- сказал
дедушка. -- Поэтому Tax не будет бояться и спокойно выйдет, чтобы  в темноте
взглянуть на свою гостью.
     -- Мушка умрет со страху, -- воскликнула я чуть не со слезами, когда мы
достигли небольшого леска, где должны были оставить ее.
     --  Чепуха, -- ответил дедушка. -- Мушке будет так  же любопытно, как и
Таху, поверь мне.
     -- Но он же дикий зверь, -- протестовала я.
     --  Не думаю, что это слишком  обеспокоит Мушку, --  сказал дедушка  со
смешком,  который так рассердил меня,  что ему пришлось  погладить  меня  по
голове и сказать:-- Ну, ну, успокойся.
     --  Он убьет ее! -- пробормотала я и расплакалась. Мы уже вывели  Мушку
из фургона  и  собирались уезжать.  Она  стояла  и  смотрела  на нас  как на
чудовищ, и я сама себе казалась чудовищем, которое причиняет ей зло.
     Я ревела  в свою шляпку, когда мы  ехали.  Мушка бежала  за нами до тех
пор, пока мы не прибавили скорость  и она не отстала. Тогда она остановилась
и стояла, печально смотря нам вслед, пока мы не уехали.
     -- Она заблудится, -- сказала я, захлебываясь слезами.
     -- Чепуха,  -- успокоил  меня дедушка.  -- Лошадь быстрее найдет дорогу
домой,  чем  собака. Можешь оставить Мушку хоть в Шотландии,  она  все равно
найдет дорогу домой.
     Но мне было безразлично, что говорил дедушка, и, хотя я  понимала,  что
веду себя глупо  и  поддаюсь настроению, я  продолжала ставить себя на место
Мушки  и  думать, как бы я  чувствовала себя, если  бы меня оставили в горах
один на один с диким азиатским жеребцом.
     Вот и  все, что я  могу написать  тебе сегодня, Барьют. Я очень устала.
Пишу сидя в постели, Уже первый час  ночи, но я не могу спать. Я все думаю о
Мушке,  о том, как она пытается найти в  горах дорогу домой. Сейчас страшная
гроза, молнии освещают  холмы и  поля,  грохочет гром и льются  потоки воды.
Гром гремит такой,  как будто раскалывается земля. Я пока кончаю, потому что
хочется зарыться с головой в одеяло, чтобы не слышать этого ужасного грома и
не видеть молний.
     Пишу несколько дней спустя!
     После того как мы  оставили Мушку в горах,  я, честно  говоря,  уже  не
ожидала увидеть ее в  живых. Но на следующую  ночь, около  двух часов,  меня
разбудил  шум за окном.  Это Мушка пыталась  просунуть морду в комнату.  Она
ржала и подняла ужасный шум, даже Скип зарычал под кроватью.
     -- Мушка! -- закричала я. -- Ты вернулась!
     Она   смотрела  на  меня  так,  как  будто  хотела  сказать:  "Конечно,
вернулась. Но сначала скажи, почему ты меня там оставила?"
     Я вылезла в окно, обняла ее и при свете, падавшем из комнаты, тщательно
ее осмотрела, не ранена ли она. Потом босиком я отвела ее  в  стойло, шикнув
на  Скипа,  который  все  пытался  ухватить  Мушку  за  ногу.  Устроив ее  в
конюшенке, я залезла обратно через окно и  крепко  проспала до тех пор, пока
нужно было идти в школу.
     Конечно, дедушка сказал: "А что я тебе говорил?"
     Но я заметила, что он тоже внимательно  осмотрел  Мушку и  дал ей кусок
сахара, чего мне никогда не разрешал делать. >
     Мушка  была в порядке, и я отправилась в школу в хорошем настроении. Но
когда вечером вернулась домой, оказалось, что Мушки нет.
     -- Она опять в долине, -- сказал дедушка.
     Я расстроилась  и  плохо приготовила урок  по географии,  за что мне  и
попало. На следующий  вечер Мушка  не вернулась, и миссис Эванс принесла мне
чашку горячего какао и прошептала:
     -- Ты можешь оставить Скипа у себя на ночь, если хочешь.
     Скип  спит у меня  под  кроватью каждую ночь, но миссис  Эванс этого не
знает,  поэтому я ответила  шепотом:  "Большое  спасибо",  поцеловала  ее  и
почувствовала себя лучше.
     На  этот раз Мушка вернулась через две  ночи и  два  дня. Выглядела она
ужасно. Ее покрывала грязь, и  дедушка показал  на небольшую  царапину на ее
боку, как будто кто-то сорвал зубами кусочек ее шерсти.
     -- На нее напал Tax, -- сказала я. -- Это укус.
     -- Чепуха, --  ответил дедушка. -- Это просто  дружеская  трепка. -- Он
вызвал по радио  Питера. -- В следующий раз, Питер, ты, может быть, заметишь
их вместе. Направь свой бинокль в долину.
     -- О'кэй, профессор,-- отозвался Питер.
     --  Ты  измучаешь  ее,  если  будешь  все  время  отсылать   обратно,--
запротестовала я, когда дедушка сказал, что снова отвезет Мушку в горы.
     -- Она всегда может прилечь и отдохнуть,-- возразил  дедушка. --  Может
быть, Tax воспользуется случаем и познакомится с ней.
     Дедушка  мне прямо  надоел тем, что все время поддразнивал  меня. Он не
разрешал мне никакой нежности по отношению к Мушке.
     Короче говоря, мы отвозили Мушку на другую  сторону долины пять  раз за
пять  недель,  и  пять  раз она  возвращалась.  Но последние  два  раза  она
отсутствовала четыре  дня и в ней  появилось что-то странное. По  субботам и
воскресеньям, когда мы давали  ей немного отдохнуть, она по-прежнему повсюду
ходила за мной, но больше не пыталась попасть  в дом, а однажды  так  далеко
ушла от дома, как будто собиралась вернуться в горы сама.
     -- Срабатывает, -- сказал  довольный дедушка, когда  мы  следили за ней
через окно.
     -- Она никогда нас не покинет, -- сердито заспорила я.
     -- Она может и не уйти очень  далеко, пока она здесь,  вблизи дома,  --
признал дедушка. -- Но кто знает, что будет, когда она снова пойдет через ту
долину?
     В  следующий   понедельник,  когда  он  снова  увез  ее,  я  больше  не
беспокоилась за ее безопасность, но  чувствовала себя  несчастной, зная, что
теряю Мушку. Да, я знала это.
     На этот раз она  не  вернулась. Прошло четыре дня, пять дней, неделя, а
потом однажды в  семь часов утра  мы услышали  из динамика  ч голос  Питера,
который кричал возбужденно, что ясно видит их обоих в долине.
     -- Дикий конь водит ее по долине, а она следует за ним  на почтительном
расстоянии. Он похож  на  маленького короля,  знакомящего  свою невесту с ее
новыми владениями.
     --  Отлично,--  ответил  дедушка,  который  сейчас  походил на  доброго
медведя.   --  Записывай   все,   что  они  делают,  Питер,   особенно  куда
направляются, если можешь определить.
     -- Я абсолютно уверен, что  Tax осматривается,  чтобы знать,  далеко ли
можно уйти. Он может перебраться через реку?
     -- Нет. Они всегда боялись воды.
     -- Я думаю, он пытается найти выход. Он обходит весь участок.
     -- Естественно, но мне кажется, Мушка заставит его передумать.
     Именно этого-то мы и ждали: сможет ли Мушка  убедить Таха остаться. Как
раз это она и должна была сделать.
     В ту ночь я потихоньку плакала, когда думала о прежней Мушке, которую я
знала, и о новой, послушно следующей  в горах за диким жеребцом. Я не хотела
расстраиваться, но ничего не  могла поделать и продолжала твердить себе, что
Мушка никогда не станет прежней.
     Скип прыгнул  на кровать  и несколько раз лизнул меня в лицо  (он любит
соленое,  а  слезы ведь очень соленые), но  я  продолжала  плакать, пока  не
пришел дедушка. Он погладил меня по голове и сказал ворчливо:
     -- Ну, хватит, хватит. Это ведь не ты там, в горах, а шетландский пони,
пони  привыкли  к  вересковым зарослям,  и  для  нашей Мушки  это  привычная
обстановка.
     Но мне  все равно казалось, что я там с ней, и мне это было не по душе.
Если бы я не была такой усталой, возможно,  я бы не  начала снова плакать. А
тут еще пришла  миссис Эванс  и  стала  обвинять дедушку  в том, что он  был
слишком жесток по отношению к бедной лошадке. Дедушка на это ответил "чушь",
и они опять заспорили. Потом я заснула, и Скип  заснул у меня в ногах, а они
все еще спорили на кухне.
     Итак, мы ждали.
     Сначала Мушка держалась далеко от дома, и Питер сообщал, что обе лошади
совершают переходы  по горам и  в  долине,  как  будто ищут чего-то. Они все
время  спешили,  и  поэтому Мушке приходилось порой бежать  рысью,  чтобы не
отстать. Иногда Питер не  видел их целыми днями,, но они всегда возвращались
в "штаб-квартиру" Таха в Тирионской долине. Потом Питер стал вновь говорить,
что Tax намерен бежать.
     -- Этого дикого жеребца ничто  не остановит, профессор, даже  Мушка. Он
намерен вырваться.
     -- Посмотрим, -- отвечал дедушка.
     Прошла  целая  неделя, Питер их совсем не видел, и  даже дедушка  начал
волноваться. Иногда  я  поднималась на небольшую гору  недалеко  от  дома и,
разыскивая их, оглядывала окрестности. Но они просто исчезли.
     Вдруг однажды около  двух часов ночи под моей кроватью залаял Скип, как
будто его кто-то напугал. Я  проснулась  и  велела ему замолчать,  но в этот
момент  мне  показалось,  что  за  окном что-то  мелькнуло. Я встала,  чтобы
посмотреть.  Это была Мушка. И хотя  я  шикнула на  Скипа и сказала: "Это же
Мушка  вернулась",--  он продолжал  лаять, и мне  пришлось вылезти в  окно и
посмотреть, в чем дело.
     Мушка была вся в грязи и очень взволнована, даже не давала дотронуться.
Потом  Скип  убежал с лаем в темноту, и это  разбудило дедушку. Он  вышел на
крыльцо с фонарем и спросил, что я делаю на холоде в халате и босиком. , .
     -- Это Мушка... -- ответила я.
     -- Действительно, это она. Интересно, что заставило ее вернуться?
     -- Ей стало одиноко, -- уверенно заявила я.
     -- Чепуха,  Китти, -- ответил дедушка и захотел -подойти к Мушке, но та
отпрянула от него. -- Поймай-ка ее, она что-то нервничает,-- сказал он.
     -- Мушка стала какой-то другой, -- сказала я, осторожно приблизившись к
ней.  И хотя  она разрешила мне ухватиться  за гриву, но все время  пыталась
вырваться. -- Мушка,-- спросила я сердито. -- В чем дело?
     Я  подвела  ее  к  дедушке,  и  он  посветил  фонарем.  Мушка  казалась
полудикой. Прежде  аккуратная,  она  выглядела грубой и  взъерошенной,  была
покрыта грязью и колючками.
     -- Что-то произошло, -- сказал дедушка,  осматривая ее. --  Гляди, -- и
он направил фонарь на ее грудь, как раз под шеей.
     Я увидела  глубокую отметину,  сильный  порез, проходящий тонкой линией
через грудь.
     -- Tax опять напал на нее, -- рассердилась я.
     -- Нет, нет. Это след провода, -- сказал дедушка.  -- Она, должно быть,
наткнулась на забор.
     -- Ты имеешь в виду электрический забор?
     -- Именно.
     -- Ее, наверное, обожгло!
     --  Чепуха, -- ответил дедушка нетерпеливо. --  Ее могло  только слегка
тряхнуть. Но  чтобы  получить такую  отметину,  она должна была налететь  на
проволоку на всем скаку.
     -- Это влияние Таха,-- сказала я сердито. Скип все еще лаял в темноте.
     -- Tax,  очевидно, где-то здесь, -- сказал  дедушка. -- И  недалеко. Ты
лучше позови Скипа,  потому что если Tax доберется до  него... В самом деле,
отведи собаку домой.
     Я побежала за Скипом.  Он  прижал уши,  отчего казался  одновременно  и
смелым,  и  струсившим,  но  не  переставал  лаять на  что-то  невидимое.  Я
подхватила его на руки, приказав замолчать, но он все ворчал.
     -- И  ты тоже лучше  уйди домой, -- сказал дедушка. --  Неизвестно, как
может поступить дикий  конь. Ему,  наверное,  не нравится, что Мушка  пришла
сюда. Ты все же уйди.
     -- А как же Мушка?
     -- Я промою ей рану и отпущу.
     Я полезла обратно через окно, но дедушка
     остановил  меня: "Господи боже, что ты делаешь! Сейчас же слезь и войди
через  кухню".  Я пошла  к кухонной двери,  и Мушка  тоже  пошла  за мной  и
толкнула  меня слегка мордой.  Тут  я  поняла,  что с ней  случилось  что-то
неприятное, и она просит,  чтобы ее пожалели. Но  как  только я обняла ее за
шею, она вырвалась и отошла.
     -- Похоже, она сама не знает, чего хочет, -- сказала я грустно.
     -- Наверное, ей хочется, чтобы рядом были  вы оба  --  и  ты, и Tax, --
ответил дедушка. -- Может быть, все идет как раз хорошо. Мы побеждаем.
     Но  я  почему-то чувствовала,  Барьют,  что терплю  поражение.  Дедушка
промыл  рану, а потом мы погасили свет и следили за Мушкой через окно в моей
комнате.  Она  постояла  немного,  подошла к  окну, а  затем,  будто  приняв
решение, повернулась и убежала.
     По-моему,  это был последний раз, когда Мушка  приходила к дому, хотя я
думаю, она часто пыталась привести с собой Таха и познакомить его с нами.
     Однажды утром,  когда мы  уже собрались  ехать в школу,  дедушка  вдруг
позвал меня в кабинет: "Китти, смотри!"
     Я бросилась к большому окну  в его кабинете, и дедушка указал  на горы,
расположенные  на другой стороне долины.  Tax и Мушка поднимались  вверх  по
крутому  склону.  Они остановились около  большого  камня, Tax сердито  тряс
головой, точно так, как ты рассказывал, и,  казалось, принюхивался  к ветру,
дующему от нас.
     Вдруг Мушка повернулась и как будто направилась к дому.
     -- Теперь посмотрим,-- сказал- дедушка.
     Мы  увидели, что Tax тоже повернулся