чтобы не даться в
руки врагам.

В гневе военачальник приказал развеять останки Охотника. И когда
завоеватели принялись ворошить пепелище, из него вдруг взлетело раскаленное
сердце Охотника. На глазах изумленных воинов оно поднималось всђ выше и
выше, пока не превратилось в яркую голубую звезду - Сердце Артая...

- Красивая сказка, только очень грустная, - сказала Тађжка и задумалась. -
Я почему-то вспомнила о Данко. Ты мне читал, помнишь? И ещђ о Сусанине..
Отчего это? Ведь старый Караган ничего не слыхал о них, правда?

- Правда, - не сразу отозвался Василий Петрович. - Я рассказал Карагану
легенду о Данко.

- И что же он?

- Он сказал мне: "Артай и Данко похожи, как братья. Потому что они
родственной, солнечной крови. А солнце для всех одно".

СКОЛЬКО ПРИЗНАКОВ РАВЕНСТВА?

Заявившись домой, Мишка прикинулся больным. В коровнике он предварительно
накурился самосаду и поэтому кашлял очень натурально. Комедия разыгрывалась
для отца, которого Мишка побаивался.

Отец работал в леспромхозе и вот-вот должен был нагрянуть домой из дальнего
рейса.

Тађжка довела Мишку до дома, рассказала матери, какой он больной,
несчастный, и уехала в Озерск.

Мишка затосковал. От нечего делать он взялся за историю, по которой его
собирались спросить со дня на день. На этот счет у Мишки был особый нюх,
поэтому все предметы он учил по очереди.

Материал попался интересный: поход крестоносцев и Чингисхан. Читая про
битву у реки Калка, Мишка сокрушенно думал о поражении русского войска.

"Тоже мне несметное полчище... Жалких сто тысяч. Мне бы тогда три
"максима", я бы этим завоевателям показал..."

Он представил себе, как лежит за пулеметом и на него с диким визгом мчится
вражеская конница... Все страшнеђ и ближе гудит земля под копытами косматых
степных коней, все громче завывание всадников, все ослепительнеђ сабельный
ливень, - и вдруг в сумятицу звуков врывается захлебистый лай Мишкиного
пулемета. Летят через голову наездники и кони, и через минуту вся лава в
панике поворачивает назад. А вслед за нею полукольцом несется русская
конница, и мечи еђ победно сверкают на солнце!..

...Вернувшись в школу, истории Мишка не боялся. Но чутье на этот раз его
подвело. Был урок геометрии. Мишка сидел спокойный и умиротворенный, потому
что вызывали его совсем недавно. И, когда Сим Саныч спросил, кто может
рассказать о признаках равенства прямоугольных треугольников. Мишка вместе
со всеми машинально поднял руку. Он смотрел на учителя беззаботным и
честным взглядом первого ученика.

- Ну что ж, - сказал вдруг Сим Саныч, - иди, Терехин.

Мишка поспешно спрятал руку, но было уже поздно.

- Горю, как швед, - успел он шепнуть Тађжке. Она поняла и тут же принялась
строчить шпаргалку. Сим Саныч занялся устным опросом. Чтобы выиграть время.
Мишка решил применить испытанное средство, которое постоянно носил в
бездонных карманах своих штанов: он намазал мел вазелином.

- Не пишет, - выждав, сообщил Мишка и для убедительности поскреб мелом
доску.

- Можно, я сбегаю за другим? - предложила Тађжка, скатывая в руке бумагу.

Сим Саныч кивнул и продолжал опрос. Проходя к двери, Тађжка незаметно
сунула Мишке спасительную шпаргалку. Когда она вернулась с мелом, Сим Саныч
сказал:

- Терехин, положи шпаргалку на стол.

Мишка опешил, ведь Сим Саныч стоял к нему спиной и ничего не мог видеть.

- Пожалуйста, - обиделся Мишка. - Я и без неђ сумею...

- Посмотрим, - засмеялся Сим Саныч. - Сколько признаков равенства?

- Четыре.

- Так. Перечисли.

Терять Мишке было нечего, и он ответил:

- Первый, второй, третий и четвертый.

- Угу, - сказал Сим Саныч. - Давай дневник. И Забелина тоже. А потом
потолкуем.

Через минуту в дневниках Мишки и Таежки появились красивые единицы.

После уроков Сим Саныч позвал Мишку в учительскую. Вслед за ними поплелась
и Тађжка. В учительской никого не было.

- Вот что, Терехин, - начал Сим Саныч. - Запомни : шутки бывают уместные и
неуместные. Неуместные шутки смахивают на хулиганство.

- Ну какой же он хулиган? - вступилась за товарища Тађжка.

- Да? - спросил Сим Саныч. - А рисунок, а снегирь, а очки? Забыли?

Нет, они ничего не забыли, в том числе и случай с очками. Месяц назад был
медицинский осмотр, и доктор прописал двум девчонкам носить очки. Через три
дня весь 6-й "В" явился на урок ботаники в очках. Кому не удалось найти
обычные, тот купил себе в аптеке противосолнечные. А Курочка-Ряба раздобыл
даже пенсне с одним стеклом и примотал его за ухо куском шпагата.

Весь класс, за исключением двух человек, сидел как в тумане, и урок,
конечно, был сорван.

- Анатолий Сергеич хотел тогда увольняться, - продолжал Сим Саныч. - А
уволить надо было Терехина. Никто не просит тебя быть ангелом, но я тебе
вот что скажу: не сбивай ребят с панталыку. Иначе...

Классный руководитель посмотрел на Мишку в упор. И Мишке стало не по себе
под этим колючим, холодным взглядом.

Сим Саныч и раньше отчитывал Мишку. Но тогда все было по-другому. Тогда в
глазах учителя, где-то в их глубине, таилась добрая и чуть насмешливая
улыбка. Сейчас улыбки не было, и серые глаза учителя потемнели от гнева.

- Можешь идти, Терехин.

Мишка потоптался на месте, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел,
опустив голову. Тађжка догнала его в коридоре:

- Миш!

- Отстань!

- Но при чем тут я?

- Уйди, говорю!

Тађжка остановилась и беспомощно посмотрела Мишке вслед.

Не зная, куда себя девать. Мишка долго бродил по улицам городка. На сердце
у него было погано. То и дело вспоминался неприязненный тон, каким говорил
с ним классный руководитель. Если бы Сим Саныч знал, как к нему относится
Мишка, то никогда не стал бы смотреть на него такими злыми глазами.

Да и что особенного случилось? Ну, не выучил геометрию, эка важность! И
почему он, Мишка, сбивает ребят с панталыку? Что они, бараны? Своего ума
нет? Потом Мишка вспомнил о Тађжке и пожалел, что обошелся с нею так грубо.
Действительно, она-то при чем? По дороге в интернат Мишка столкнулся с Сим
Санычем. Сим Саныч прошел мимо и даже не взглянул на Мишку.

ЛЕДОХОД

Ночью двенадцатого мая Озерск был разбужен оглушительным треском:
проснулась река. Минуту спустя раздался мерный, неудержимо нарастающий рев,
будто у реки затрубило тысячеголовое стадо сохатых. Это накатывался с
верховьев вал полой воды.

Над городком забился серый волокнистый туман. Ближе к реке он густел,
сбиваясь в подвижные языки; последний гнилой снежок обмяк и расползался по
берегу тусклыми лужицами.

Утром весь Озерск от мала до велика высыпал к реке. Вода расшатывала
непомерную толщу льдин, ставила их на дыбы и с маху швыряла друг на друга.
Льдины стонали, рассыпались колючими иглами, в которых всеми цветами радуги
играло блеклое солнце. Солнце ещђ только входило в силу, разгоняя
темно-сизые, с белым оперением тучи. Они сваливались за рекой в темные
лесистые пади.

Тађжка и Мишка стояли рядом с Василием Петровичем и жадно глядели на реку,
глотая стылый, насыщенный водой воздух. Тађжка видела ледоход впервые и
сейчас ненасытно впитывала в себя эту бесшабашную русскую красоту. Кроша и
подминая друг друга, льды пролетали мимо. Казалось, что в спешке и тесноте
они дышат хрипло, как затравленные белые звери.

Река несла на своем хребте куски дороги, вкривь и вкось разбросанные от
берега до берега. Где-то вверху по реке, на заторе, льды бухали далекими
пушечными выстрелами. А у берега старухи умывали ребятишек и давали им с
ладони глотнуть мутной вешней воды. Тађжка от отца знала про этот обычай:
напои малыша во время ледохода - и до самой старости, до седых волос будет
бурлить в нем молодая сила сибирского половодья.

В улюлюканье воды, в шуршание льдов вплеталась негромкая скороговорка
старухи, стоявшей неподалеку с четырехлетним внуком:

- Под светлым месяцем, под ходячими облаками, сквозь леса дремучие
идет-гудит вода полая, зорями перепоясывается, звездами застегивается.
Окроплю тебя той живой водой, не старела, не стыла чтобы алая кровь. Будь
прям, как солнца лучи, силы-смелости у реки возьми!..

- Силы-смелости у реки возьми, - шепотом повторила Тађжка.

С реки налетал ветер, обдавая лицо студеными брызгами. Было очень холодно,
и Тађжка прятала в рукава озябшие, красные руки.

- Ну, хватит, пойдем, - сказал Василий Петрович. - А то ещђ простудитесь,
чего доброго.

Они направились к школе. Дорогой Тађжка несколько раз оглядывалась на реку,
и ей все казалось, что она видела какой-то удивительный сон.

С улыбкой она вдруг вспоминала строгое и нелепое предупреждение, наклеђнное
на набережной Яузы: "По льду реку не переходить. За нарушение штраф 25
руб.". По тамошнему льду могла бы перейти разве кошка, да и то для этого ей
пришлось бы спускаться по веревке с набережной двухметровой высоты...

Возле школы, на просохшем пустыре, шла игра в бабки.

- Ну, я зайду к директору, - сказал Василий Петрович.

Мишка кивнул, нащупывая в кармане биток - крупную бабку, налитую свинцом.
Вразвалку подошел к играющим.

- Возьмете? - спросил он и, не дожидаясь ответа, поставил на кон три бабки.

Кон били с пятнадцати шагов. Тађжка стала в сторонке и наблюдала за игрой.
Когда подошла Мишкина очередь, на кону осталось семь бабок.

Мишка покачал на руке биток и, не целясь, размахнулся. Тяжелый биток
просвистел в воздухе и врезался в кон. Бабки подпрыгнули и разлетелись в
разные стороны.

- По целой, - сказал Мишка. - Ставьте.

Игроки поставили новый кон. В случае промаха Мишка один должен был оплатить
его. Шеи игроков вытянулись. Мишка не спеша подошел к черте и с минуту
стоял, напружинив ноги, словно готовясь к прыжку. Снова просвистел биток.
Из кона, как зубы из челюсти, полетели бабки. Устояла только одна, справа -
толстая и приземистая.

- Бью, - сказал Мишка.

Игроки злорадно переглянулись - тут-то уж риск ни к чему, все равно
промахнется. Но их надежды не оправдались: бабка крякнула и с размаху
шлепнулась в лужу. Через минуту Мишка обчистил всех до последнего битка.
Сгребая бабки, сказал:

- Мазилы! Учитесь, пока жив! Поняли?

У игроков были такие постные физиономии, что Мишка решил проявить
великодушие. Кроме того, ему хотелось покрасоваться перед Тађжкой.

- Вот что, - сказал он. - Хотите вернуть свои бабки?

Игроки неуверенно закивали.

- Тогда везите меня до мельницы и обратно.

Мишку подобострастно подхватили на руки и понесли. Он возлежал,
величественный, как рабовладелец, и Тађжка едва не задохнулась от смеха.

- Эй ты, падишах! - раздался вдруг голос Сим Саныча.

Носильщики от неожиданности выпустили Мишку, и он шлепнулся на землю.

- "Уронили Мишку на пол", - подходя, процитировал Сим Саныч. - Вот что,
Терехин: собери-ка ребят минут за десять до звонка. Договорились?

- Договорились. А зачем?

- Поговорим о лете.

- Ясно, - сказал Мишка. Он уже знал, о чем пойдет разговор.

Перед началом урока в 6-й "В" вошли Сим Саныч и отец Тађжки. Грохоча
крышками парт, класс поднялся.

- Садитесь, - сказал Сим Саныч. - Василий Петрович Забелин хочет поговорить
с вами о каникулах.

- Я, собственно, с одним предложением, - начал Василий Петрович. - С начала
каникул вы все пойдете на практику, так? Кто в колхоз, кто в РТС. Дело это
стоящеђ, по-моему. Вы уже взрослый народ. И пора подумать о том, что скоро
вы станете хозяевами всего, что есть в стране. В том числе хозяевами наших
лесов. А лес - это настоящеђ богатство. И, чтобы по-умному распоряжаться
им, его надо знать. Вот я и предлагаю вам отправиться на месяц в тайгу и
помочь экспедиции таксаторов. Нынешним летом она будет работать в наших
краях.

- А чего они делают, эти таксаторы? - спросил Генка Зверев.

- Дело у них нелегкое, брат. Сказать прямо, чертовски опасное дело.
Таксаторы специальными столбиками разбивают лес на квадраты, потом
покрывают карты значками. Значки эти говорят о запасах и составе леса.

- Что здесь опасного? - удивился кто-то.

- Опасно то, что маршрут проложен по компасу и таксатор не имеђт права ни
на шаг уклониться в сторону. Трясина перед тобой - иди через трясину, скала
- лезь на скалу. По картам таксаторов составляют единую генеральную карту.
Без неђ в лесном хозяйстве как без рук. А почему, как вы думаете?

- Я знаю почему, - заерзал на месте Курочка-Ряба.

- Ну-ну?

- Потому что каждый рубил бы лес, где ему вздумается.

Василий Петрович кивнул:

- В общем, правильно. А через десять лет наша страна осталась бы голой,
как...

- ...как лысина нашего ботаника, - подсказал Мишка.

Класс захохотал.

- Клоун Терехин, - сказал Сим Саныч, - ещђ слово - и вам придется раскинуть
свой балаган за дверью... Василий Петрович, продолжайте.

- Да я, пожалуй, уже все сказал. Остается выяснить, кто согласен помочь
таксаторам. Нам нужно человек пять-шесть. - Василий Петрович помолчал,
потом добавил: - Должен только предупредить, ребята, что жизнь в тайге не
сахар. Мамок и нянек у вас там не будет. Да ещђ ко всему прочему - мошка и
комарье. Бывает, дохнуть нечем.

- Ну, комарье, - махнул рукой Мишка. - А "Митя в халате" на что?

"Митей в халате" таежники в шутку прозвали средство против гнуса -
диметилфталат.

- Все-таки подумайте до завтра, - сказал Василий Петрович. - Такие дела с
маху не решают.

На другой день вызвались пойти в тайгу Мишка Терехин, Генка Зверев, его
дружок Курочка-Ряба и братья Щегловы.

- Я бы тоже пошел, - шепнул Тађжке, Шурка Мамкин. - Знаешь, как хочется! Да
только семью-то не бросишь: я ведь теперь за старшего.

- Ты не огорчайся, Шур, - тоже шепотом ответила Тађжка. - Мы договоримся,
тебя кто-нибудь подменит дома, а ты к нам на недельку приедешь. Ладно?

Шурка кивнул.

БУКЕТ ЧЕРЕМУХИ

В конце мая на острове за речонкой Браженкой, как раз напротив интерната,
закипел белым цветом черемушник.

Мишка не находил себе места. Он бросал книги, подходил к распахнутому окну
и стоял подолгу, без единой мысли в голове.

Наконец однажды он не выдержал и выкрал у паромщика деда Игната юркую
долбленую лодку. Подогнав лодку к интернату. Мишка свистнул. Тађжка,
посвященная в его планы, выбежала на берег, и лодка отчалила.

На острове было ещђ много талой воды; повсюду в ложбинах сверкали синие
крапины мочажин; на взгорьях пробивалась ершистая трава и голубели
подснежники. Кое-где торчали сухие дудки медвежьей пучки. Когда их
заденешь, они звенят протяжно и глухо.

На сухом пригорке Мишка выкопал несколько луковиц саранки и, очистив,
протянул Тађжке.

У луковиц был привкус старого меда - терпкий и чуть горьковатый.

- Вкусно? - спросил Мишка.

- Угу!

Мишка потоптался на месте и вдруг спросил:

- Тай, тебе это... кто-нибудь записки в Москве писал?

- Какие записки?

- Ну, про то, что нравишься, и все такое... Писали?

- Нет.

- А хочешь, я буду писать? - Мишка густо покраснел.

Тађжка посмотрела на него удивленно и засмеялась:

- Чудной ты! Зачем же записки, когда мы в одном классе? Ты лучше так скажи.

- Так неинтересно. Вон старшеклассники все пишут. Я однажды у Витьки
Королева почту таскал. К Зинке Матвеђвой и обратно. Они друг другу стихами
писали... Как это, сейчас вспомню...

Мишка потер ладонью лоб, потом прочел заунывным голосом:

Я знаю: век уж мой измерен;
Но, чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я...

- Здорово?

- Да, - откликнулась Тађжка. - Это стихи Пушкина. Их очень папа любит.

Мишка смутился. Ай да Витька, какого тумана напустил, черт хитрый! А Зинка,
поди, думает, что это его стихи... Надо будет прочитать Пушкина от корки до
корки.

Покосившись на Таежку - не смеђтся ли она, - Мишка прибавил шагу.

Над полянами порхали ранние бабочки-пестрянки - ярко-бордовые, с черными
пятнами на крыльях. Пролетая над лужами, они стремительно падали вниз:
наверное, принимали собственное отражение за другую бабочку. С веток
черемух на них равнодушно глядели дрозды.

- Слушай, - сказала Тађжка, - почему они их не трогают?

Мишка пожал плечами:

- Потому что невкусные.

- А ты их пробовал?

- Нет. Но Риба говорил, что пестрянки ядовитые.

- Миш, а почему Риба всегда такой... ну, невеселый, что ли?

- С чего бы ему веселиться? - удивился Мишка. - У него в прошлом году жена
утонула. Тебя-то здесь ещђ не было.

- И об этом знает весь наш класс?

Мишка не ответил. Тађжка опустила голову и тихо сказала:

- Я не знала, что ты злой. У человека такое несчастье, а мы над ним
издеваемся.

Мишка снова промолчал, но было видно, что слова Таежки задели его. Уже по
пути домой он вдруг сказал:

- Конечно, смеяться над ним нехорошо. Да мы и не со зла, а так, по
глупости. Нам-то вроде потеха, а ему... Ну да ладно, не будет больше
этого...

Вечером они отправились проведать Шурку Мамкина. Тађжка прихватила с собой
несколько веток черемухи. Почуяв еђ запах, Шуркин отец зашевелился на
кровати и открыл глаза.

- Черемуха... зацвела? - спросил он, и голос у него сорвался.

Тађжка молча протянула ему букет. Шуркин отец прижал черемуху к лицу и
затих. Только грудь у него ходила медленно и тяжко.

О чем он думал в эту минуту? О своих ли ребятишках, которые при живом отце
остались наполовину сиротами? Или о том времени, когда он, здоровый и
сильный, без устали махал топором и из-под топора летела пахучая янтарная
щепа?

Тађжка с Мишкой неслышно вышли и во дворе столкнулись с Шуркой. Шурка нес
на плече большую связку ивовых прутьев.

- Вот, - сказал он, - отцу принес. Он когда-то здорово корзины плел. Может,
за работой повеселеђт? А то лежит и все думает, что он лишний, в тягоств
нам.

Шурка положил связку на крыльцо и улыбнулся виноватой улыбкой. Он всегда
так улыбался, как будто был в чем-то виноват.

МАМА ПРИЕЗЖАЕТ

Шестого июня закончился учебный год. Все классы выстроились во дворе на
торжественную линейку. После короткой речи директора был дан последний
звонок. Он звенел долго и переливчато.

- Ну что, дикие команчи? - обратился к своему классу Сим Саныч. - Небось
для ваших ушей это лучшая музыка? Признавайтесь!

"Команчи" нестройно загудели, выражая фальшивый протест.

- Ладно, верю, - сказал Сим Саныч. - Верю, что вы жаждете заниматься даже
летом. Круглые сутки, до последнего вздоха. Особенный энтузиазм я читаю на
лицах Гены Зверева и его соратника Вити Рогачева. Это и понятно. У них ведь
на осень переэкзаменовка по русскому. Поэтому они решили взять в тайгу свой
любимый учебник. Я правильно говорю?

- Правильно, - кислыми голосами ответили "соратники".

- Ну вот и прекрасно. А чтобы ваши слова не разошлись с делом, ваш
воспитатель отправится с вами.

- Урра-а! - завопила пятерка, собиравшаяся в тайгу.

- Ну, вашего восторга я не разделяю, - сказал Сим Саныч. - Не знаю, как я
вам, а уж вы-то мне надоели порядком.

- А как же Крым? - спросил Мишка.

- В Крым, Михаил Кузьмич, лучше всего ездить в августе. В так называемый
бархатный сезон. Говорят, очень полезно для нервной системы. А ведь я еђ
расшатывал с вами весь учебный год. Есть ещђ вопросы? Ну, тогда по домам.
Всего хорошего!

В интернате Тађжка и Мишка собрали свои вещи и пошли в Озерский
райпотребсоюз, откуда ходили попутные машины до Мариновки. Во дворе грузили
на "газик" какие-то ящики.

Один из грузчиков спросил Таежку:

- Ты, кажется, дочка Забелина?

- Да.

- Отец в школу пошел, тебя разыскивать.

- Слушай, Миш, - сказала Тађжка, - я добегу до школы, а ты побудь здесь.

Отца она встретила на улице. Он бросился навстречу дочери и подхватил еђ на
руки:

- Тайка, милая! Мама приезжает!

Тађжка задохнулась:

- Когда?

- Сегодня под вечер. Телеграмма пришла ещђ позавчера, а еђ в леспромхозе
под сукно засунули. Вот остолопы, правда? Да ты успокойся, кто же от
радости ревет?

Пообедав в леспромхозовской столовой, Тађжка, Василий Петрович и Мишка
зашли в леспромхоз к директору. Семен Прокофьич присел рядом с Забелиным на
диван и сказал:

- Ну, выкладывай, Петрович. Вижу, что-то стряслось. Ты именинник, что ль?

Василий Петр