одяй говорил своим товарищам:
   - Старик протянет недолго. Не лучше обстоит дело с Жервиком,  Градленом
и Пьером Нукэ. Остальные также слабеют с каждым днем. Скоро все они  будут
в наших руках.
   Луи Корнбют и его друзья решили действовать, пока у них еще  оставались
какие-то силы. Они понимали, что  если  не  расправятся  с  негодяями,  те
непременно их уничтожат.
   Между тем температура воздуха немного повысилась, и Луи  Корнбют  решил
выйти наружу. В надежде подстрелить какую-нибудь дичь он  захватил  ружье.
Незаметно он удалился от брига на три с лишним мили, - гораздо дальше, чем
предполагал. Это было небезопасно, так как на снегу виднелись следы  диких
зверей. Однако Луи Корнбюту не хотелось возвращаться без дичи,  и  он  шел
все дальше. Вдруг он начал испытывать какое-то неприятное чувство, похожее
на дурноту, это было так называемое "головокружение от белизны".
   Действительно, куда бы Луи ни бросил взгляд, повсюду  он  видел  только
блестящую ледяную равнину. Эта белизна ослепляла  капитана,  его  начинало
мутить, он терял ориентацию.  Ему  казалось,  что  он  сходит  с  ума.  Не
понимая,  что  с  ним  творится,  Луи  Корнбют  шел  вперед.  Вскоре   ему
посчастливилось поднять белую куропатку, и он с увлечением преследовал ее,
пока не подстрелил. Чтобы скорее  схватить  упавшую  на  снег  птицу,  Луи
Корнбют спрыгнул с ледяного холмика и упал на снег. Луи думал, что  холмик
совсем низенький, а он оказался высотой в десять футов. К счастью, Луи  не
ушибся, хотя головокружение усилилось  после  паденья.  Бессознательно  он
стал звать на помощь; несколько минут он пролежал  на  снегу.  Наконец  он
почувствовал, что коченеет от холода, и,  опасаясь  замерзнуть,  с  трудом
поднялся на ноги.
   Внезапно Луи Корнбюту почудился  запах  горелого  жира.  Ветер  дул  со
стороны корабля, и, по-видимому, запах доносился оттуда. Однако  Луи  было
непонятно,  зачем  на  корабле  жгли  жир.  Во  всяком  случае,  это  было
чрезвычайно опасно,  так  как  запах  горелого  жира  мог  привлечь  белых
медведей.
   Луи Корнбют направился обратно к бригу; его волнение вскоре  перешло  в
страх. Ему стало мерещиться, что огромные массы льда на горизонте пришли в
движение, и он спрашивал себя,  не  начинают  ли  снова  колебаться  льды.
Некоторые из этих движущихся ледяных глыб очутились между ним и бригом,  и
ему показалось, что они уже приближаются к кораблю. Луи остановился и стал
присматриваться.  Им  овладел  смертельный  ужас,  когда  он  понял,   что
движущиеся ледяные глыбы не что иное, как стадо громадных белых  медведей.
Случилось то, чего он опасался:  животных  привлек  запах  горелого  жира.
Спрятавшись за ледяным торосом, Луи Корнбют  стал  наблюдать  за  зверями.
Вскоре трое медведей начали карабкаться на ледяной холм,  служивший  ложем
"Юному смельчаку".
   Как  видно,  на  корабле  и  не  подозревали  о  грозившей   опасности.
Мучительная тревога сжала сердце Луи. Что предпринять? Как  избавиться  от
страшного врага? Можно ли рассчитывать на  помощь  Андрэ  Васлинга  и  его
товарищей?.. Пенеллан и все товарищи, полуголодные, полузамерзшие,  смогут
ли дать отпор свирепым хищникам? Не застигнет ли  их  врасплох  нападение?
Все это в одно мгновение пронеслось у него в голове. Тем временем  медведи
взобрались на возвышение и двинулись к кораблю. Луи вышел из-за тороса, за
которым укрывался,  и  пополз  к  бригу.  Приблизившись,  он  увидел,  что
огромные животные рвут тент  своими  страшными  когтями  и  спрыгивают  на
палубу. Луи Корнбют хотел было выстрелом предупредить товарищей.  Но  что,
если они выйдут на палубу безоружными! Звери мгновенно  растерзают  их  на
клочки! Между тем на  корабле,  по-видимому,  и  не  подозревали  о  новой
опасности.



15. БЕЛЫЕ МЕДВЕДИ

   После ухода Луи Корнбюта Пенеллан затворил за ним люк и  возвратился  к
печке, у которой дежурил. Остальные улеглись на койки, чтобы хоть  немного
согреться.
   Было шесть часов  вечера,  и  Пенеллан  решил  заняться  приготовлением
ужина. Он спустился в трюм за солониной, собираясь бросить ее  в  кипяток,
чтобы она немного оттаяла. Когда он снова поднялся наверх,  на  его  месте
сидел Андрэ Васлинг и кипятил в котелке сало.
   - Ведь я же сидел здесь раньше вас, - резко сказал Пенеллан.  -  Почему
вы заняли мое место?
   - Я готовлю себе ужин, - ответил Андрэ Васлинг.
   - Сейчас же уходите, - заявил Пенеллан, - или будет плохо.
   - Ничего мне не будет, - ответил Андрэ Васлинг. - Я хочу ужинать, и мне
наплевать на вас.
   - Вам едва ли придется поужинать, - крикнул Пенеллан, бросаясь на Андрэ
Васлинга. Но тот, выхватив нож, закричал:
   - Ко мне, норвежцы! Ко мне, Опик!
   В  один  миг  его  сообщники  подоспели  к  нему.  Они  были  вооружены
пистолетами и кинжалами. Как  видно,  этот  маневр  был  заранее  обдуман.
Пенеллан бросился на Андрэ Васлинга, который, очевидно, хотел сразиться  с
ним один на один. Товарищи Васлинга подбежали к койкам, на которых  лежали
Мизон, Тюркьет и Пьер Нукэ; последний даже не в силах был  сопротивляться.
Но плотник схватил топор и, спрыгнув с  койки,  ринулся  навстречу  Опику.
Тюркьет ожесточенно дрался с норвежцем Джокки. Жервик  и  Градлен  были  в
таком тяжелом состоянии, что даже  не  вполне  понимали,  что  происходит.
Херминг живо справился с Пьером Нукэ, всадив ему в бок кинжал, и  поспешил
на помощь Васлингу, который схватил Пенеллана поперек тела.
   В драке кто-то задел котелок с салом, тот опрокинулся,  сало  упало  на
раскаленные угли, и помещение  мгновенно  наполнилось  удушливым  смрадом.
Проснувшаяся Мари с отчаянными воплями бросилась к постели умирающего Жана
Корнбюта.
   Андрэ Васлинг был слабее Пенеллана и вскоре почувствовал,  что  рулевой
разжимает ему пальцы, пытаясь выхватить кинжал. Противники с  такой  силой
сжали друг друга, что даже не могли пустить в ход оружие. Васлинг, заметив
Херминга, закричал:
   - Ко мне, Херминг!
   - Ко мне, Мизон! - в свою очередь крикнул Пенеллан.
   Но Мизон катался, схватившись с  Опиком,  который  угрожал  ему  ножом.
Топором было не так удобно защищаться, и  Мизон  с  трудом  отражал  удары
противника.
   Лилась кровь, слышались стоны и вопли раненых.  Тюркьет,  сброшенный  с
койки на пол и раненный ножом в плечо, тщетно пытался  выхватить  пистолет
из-за пояса у Джокки. Противник сдавил его словно железными тисками, и  он
не мог пошевельнуться. На крики Андрэ Васлинга, прижатого к входной двери,
подбежал Херминг. Но в тот миг, когда он собирался  вонзить  нож  в  спину
бретонца, тот пинком ноги  свалил  его  на  пол.  Андрэ  Васлингу  удалось
высвободить правую руку из рук  рулевого,  однако  дверь,  на  которую  он
навалился всей своей тяжестью, внезапно выскочила  из  проема,  и  Васлинг
упал навзничь.
   В то же время послышалось  свирепое  рычание,  и  на  ступеньках  трапа
показался огромный медведь. Андрэ  Васлинг  первый  заметил  его.  Медведь
находился от него в каких-нибудь четырех футах, когда  грянул  выстрел,  и
раненный или испуганный зверь повернул назад;  бросив  Пенеллана,  Васлинг
ринулся вслед за медведем.
   Рулевой быстро вставил дверь в проем и  осмотрелся.  Мизон  и  Тюркьет,
крепко связанные и брошенные в угол, изо всех сил  старались  освободиться
от уз. Пенеллан поспешил было к ним на помощь, но был отброшен норвежцем и
Опиком.  Силы  начали  изменять  Пенеллану.   Навалившись   на   рулевого,
противники так крепко его связали, что  он  не  мог  шевельнуться.  Затем,
услыхав вопли помощника капитана, они  бросились  на  палубу,  решив,  что
вернулся Луи Корнбют и схватился с Васлингом.
   Но Андрэ Васлинг боролся с медведем, которому успел нанести  два  удара
ножом. Разъяренное чудовище било  по  воздуху  огромными  лапами,  угрожая
вот-вот схватить Васлинга. Прижатый к фальшборту, помощник капитана считал
себя погибшим, как вдруг раздался второй выстрел, и медведь тяжело  рухнул
на палубу. Подняв голову, Андрэ Васлинг увидел на выбленках фок-мачты  Луи
Корнбюта, в руках у которого было ружье. Пуля пронзила медведю сердце.
   Однако ненависть, овладевшая Васлингом, была так велика, что  заглушила
в  нем  чувство  признательности.  Он  огляделся  по  сторонам.   Опик   с
проломленным черепом  валялся  на  палубе.  Джокки,  вооруженный  топором,
боролся с медведем, убившим Опика.  Раненый  зверь  яростно  отбивался.  К
носовой части корабля приближался третий медведь.
   Но Васлингу было не до него, вместе с Хермингом он бросился на  выручку
Джокки. Однако медведь уже основательно помял норвежца, и, когда Васлинг и
Херминг свалили зверя выстрелами, в лапах у него оказался труп.
   - Теперь нас только двое, - сказал Андрэ Васлинг с мрачным  и  свирепым
видом. - Но мы дорого продадим свою жизнь.
   Херминг молча зарядил пистолет. Прежде всего нужно было  избавиться  от
третьего медведя. Андрэ Васлинг взглянул на нос корабля,  но  медведя  там
уже не было. Подняв глаза, он увидел его на вантах. Медведь карабкался  по
выбленкам, стараясь  добраться  до  Луи  Корнбюта.  Андрэ  Васлинг  тотчас
опустил ружье, которое он направил было на животное, и его глаза  блеснули
жестокой радостью.
   - Ага! - закричал он. - Вот кто отомстит за меня!
   Однако  Луи  Корнбют  перебрался   на   фор-марс.   Медведь   продолжал
карабкаться. Он был уже в каких-нибудь шести  футах  от  Луи,  когда  тот,
вскинув ружье, прицелился в зверя. Тогда  Андрэ  Васлинг  в  свою  очередь
поднял ружье и прицелился в Луи, готовясь выстрелить, как  только  медведь
будет убит.  Луи  Корнбют  выстрелил,  но,  по-видимому,  пуля  не  задела
медведя. Сделав  огромный  прыжок,  зверь  очутился  на  фор-марсе.  Мачта
содрогнулась. Андрэ Васлинг вскрикнул от радости.
   - Херминг! - крикнул он норвежцу. -  Приведи  сюда  Мари!  Приведи  мою
невесту!
   Херминг спустился в кубрик.
   Между тем разъяренное животное  бросилось  на  Луи  Корнбюта,  которому
удалось увернуться, спрятавшись за  мачту.  Лапа  чудовища  была  уже  над
головой Луи Корнбюта, но тот, схватившись за фордун, соскользнул  по  нему
на палубу; в этот миг у самого его уха  просвистела  пуля.  Андрэ  Васлинг
выстрелил в него, но промахнулся.
   И вот соперники очутились лицом к лицу, в руках у них  сверкнули  ножи.
Этот поединок должен был решить  все.  Желая  в  полной  мере  насладиться
местью и заколоть Луи в присутствии его невесты, Андрэ Васлинг лишил  себя
помощи Херминга и теперь должен был рассчитывать только на себя.
   Луи Корнбют и Андрэ Васлинг, вцепившись друг другу в горло,  на  минуту
застыли на месте. Один из  них  должен  был  погибнуть.  Затем  они  стали
наносить друг другу удары. Брызнула кровь, Андрэ Васлинг попытался свалить
противника на палубу, но Луи Корнбют, зная, что, кто падает, тот погибает,
вовремя схватил его за руку, но при этом выронил кинжал.
   В ту же минуту до него донеслись пронзительные вопли.  Он  узнал  голос
Мари, которую Херминг тащил на палубу. Ярость придала силы Луи Корнбюту, и
он снова попытался свалить Васлинга. Вдруг оба  они  очутились  в  чьих-то
могучих объятиях. Медведь, спустившийся в это время с  фор-марса,  кинулся
на них.
   Андрэ  Васлинг  изо  всех   сил   отталкивал   медведя.   Луи   Корнбют
почувствовал, как когти чудовища вонзаются ему в грудь. Медведь сдавил  их
обоих в своих лапах.
   - Ко мне, ко мне, Херминг! - громко крикнул помощник капитана.
   - Ко мне, Пенеллан! - в свою очередь закричал Луи Корнбют.
   На трапе послышались шаги. Появился Пенеллан. Быстро зарядив  пистолет,
он выстрелил животному в ухо. Взревев от боли, медведь  разжал  лапы.  Лун
Корнбют без сознания упал на палубу. Животное  рухнуло  на  пол,  придавив
своей тушей злополучного Андрэ Васлинга.
   Пенеллан бросился на помощь Луи  Корнбюту.  К  счастью,  раны  молодого
моряка были не опасны, и вскоре его привели в чувство.
   - Мари... - прошептал он, открывая глаза.
   - Она в безопасности,  -  ответил  рулевой,  -  а  Херминг  валяется  с
распоротым животом.
   - А медведи?
   - С ними покончено, Луи, - убиты и все наши враги. Но нужно признаться,
если б не  эти  зверюги,  нам  бы  несдобровать.  Они  спасли  нам  жизнь!
Возблагодарим же судьбу!
   Луи Корнбют и  Пенеллан  спустились  вниз,  где  Мари  бросилась  им  в
объятия.



16. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

   Мизон  и  Тюркьет,  которым  удалось,  наконец,  освободиться  от   уз,
перенесли смертельно раненного Херминга на койку. Несчастный уже хрипел, и
моряки занялись Пьером Нукэ, раны которого,  к  счастью,  не  представляли
серьезной опасности.
   Однако Луи Корнбюта ожидало большое горе: отец его не подавал признаков
жизни. Умер ли он от волнения, опасаясь за участь сына, или еще  до  того,
как разыгралась эта ужасная сцена, - неизвестно. Бедного  старика  уже  не
было в живых!
   Луи Корнбют и Мари были потрясены этим ударом. Они опустились на колени
возле постели умершего и, рыдая, молили всевышнего принять его душу.
   Пенеллан, Мизон и Тюркьет оставили их наедине с покойником и  поднялись
на палубу.  Туши  медведей  перетащили  на  нос  корабля.  Пенеллан  решил
сохранить шкуры, которые должны были  им  очень  пригодиться  на  обратном
пути, но ему не  пришло  в  голову  использовать  в  пищу  мясо  медведей.
Впрочем, теперь людей стало гораздо меньше. Трупы Андрэ Васлинга, Опика  и
Джокки были опущены в яму, вырытую на берегу. Вскоре за ними последовало и
тело Херминга. Норвежец умер ночью с пеной ярости на губах,  не  испытывая
ни раскаяния, ни угрызений совести.
   Затем трое моряков починили тент, разорванный  в  нескольких  местах  и
пропускавший на палубу снег. Сильные морозы держались до того  дня,  когда
солнце показалось  над  горизонтом,  это  было  8  января.  Жана  Корнбюта
похоронили на берегу. Он покинул родину, чтобы разыскать  своего  сына,  и
ему пришлось расстаться с жизнью в этой холодной, негостеприимной  стране!
Его могила находилась на холме, где моряки  поставили  простой  деревянный
крест.
   Луи  Корнбюту  и  его  товарищам  суждено  было  перенести  еще  немало
испытаний;  однако  лимоны,  которые  им  удалось  разыскать,   постепенно
восстановили их здоровье.
   Недели через две после описанных ужасных событий Жервик, Градлен и Пьер
Нукэ  могли  уже  подниматься  и  выполнять  легкую  работу.   Вскоре,   с
возвращением водяных птиц, охота стала менее  трудной.  Нередко  удавалось
подстрелить дикую утку, мясо которой было превосходно  на  вкус.  Охотники
очень сожалели о потере двух собак, погибших во  время  разведки,  которую
они предприняли в южном направлении, чтобы  узнать,  на  какое  расстояние
простираются льды.
   Начало  февраля  ознаменовалось  сильнейшими   буранами   и   обильными
снегопадами. Средняя температура все еще  была  -25o;  впрочем,  зимовщики
хорошо переносили холод. Солнце с каждым днем поднималось все выше и выше,
и в сердце их пробуждалась надежда.  И  небо  сжалилось  над  зимовщиками.
Тепло наступило в этом году гораздо раньше, чем  обычно.  В  начале  марта
зимовщики заметили стаю ворон, круживших  над  кораблем,  а  Луи  Корнбюту
посчастливилось даже поймать несколько журавлей, залетевших слишком далеко
на север. На юге нередко виднелись вереницы диких гусей.
   Возвращение птиц предвещало скорое потепление.  Однако  не  приходилось
этим обольщаться, так  как  с  изменением  ветра  в  периоды  новолуния  и
полнолуния температура внезапно падала,  и  моряки  вынуждены  были  снова
принимать серьезные меры для защиты от холодов. К этому времени был сожжен
уже весь фальшборт, несколько внутренних переборок и большая часть верхней
палубы. Зимовка подходила к концу. К счастью, в  марте  температура  редко
спускалась ниже -16o. Мари занялась изготовлением летней  одежды.  В  этом
году лето пришло раньше обычного. И вот  наступило  равноденствие,  солнце
перестало скрываться за  горизонтом,  и  начался  восьмимесячный  полярный
день. Льды стали таять.
   Теперь нужно было спустить "Юного смельчака" с ледяного ложа  на  воду.
Корабль крепко сидел во льду, и,  казалось,  разумнее  было  бы  подождать
оттепели. Но  нижние  слои  льда,  подмываемые  более  теплыми  течениями,
постепенно таяли, и бриг стал незаметно опускаться.  К  началу  апреля  он
оказался уже на воде.
   В апреле начались сильные ливни и грозы. Обрушиваясь на  ледяные  поля,
дождь ускорял таяние. Температура поднялась до -10o. Кое-кто из зимовщиков
сбросил одежду из тюленьих шкур. Поддерживать огонь в помещении теперь  не
было необходимости, и спирт, запасы которого еще не  иссякли,  употребляли
только на готовку пищи.
   Вскоре с глухим треском начал ломаться лед;  трещины  образовывались  с
такой быстротой, что ходить по льду стало небезопасно. Чтобы не угодить  в
одну  из  трещин,  извивавшихся  по  всем  направлениям,  необходимо  было
ощупывать дорогу палкой. Однажды несколько моряков провалились в  трещину,
но, к счастью, они отделались только холодной ванной.
   Стали охотиться на тюленей, жир которых весьма пригодился.
   Теперь зимовщики чувствовали себя превосходно.  Усиленно  готовились  к
отплытию и занимались охотой, время проходило незаметно. Луи Корнбют часто
сходил с корабля и совершал небольшие разведки.  Изучив  очертания  южного
берега, он решил пройти дальше на юг.
   Кое-где уже началось движение льдов.  Плавучие  льдины  направлялись  в
открытое море. Двадцать пятого апреля корабль был уже  готов  к  отплытию.
Паруса прекрасно сохранились  в  чехлах  и  не  требовали  починки.  Легко
представить, какая радость охватила моряков, когда они увидели, как паруса
наполняются ветром. Погрузившись в воду до ватерлинии, корабль  вздрогнул;
он еще не мог двигаться, но вновь находился в родной стихии.
   В мае месяце таяние льдов усилилось. Снег, покрывавший берега,  растаял
и превратился  в  густую  грязную  массу.  Из-под  снега  робко  выглянули
маленькие  розовато-палевые  кустики  вереска.  Казалось,   они   радостно
улыбались  бледным  лучам  полярного   солнца.   Температура   значительно
поднялась, было уже несколько градусов тепла.
   В  двадцати  милях  от  корабля,  в  южном  направлении,   льдины   уже
окончательно отделились друг от друга и устремились в Атлантический океан.
Хотя  море  вокруг  корабля  еще  не  совсем  очистилось  от   льда,   уже
образовались проходы, которыми и хотел воспользоваться Луи Корнбют.
   Двадцать первого мая, посетив последний раз могилу отца,  Луи  Корнбют,
наконец, покинул бухту, где они зимовали. На душе у моряков было  радостно
я в то же время  грустно.  Ведь  никто  не  может  без  чувства  сожаления
покинуть места, где он похоронил друга.  Северный  ветер  надувал  паруса.
Однако путь часто преграждали обширные ледяные поля, и  моряки  пускали  в
ход ледовые пилы. Порой приходилось взрывать ледяные глыбы, встававшие  на
пути. Целый месяц они боролись с опасностями.  Иной  раз  корабль  был  на
волосок  от  гибели.  Но  отважные  моряки  преодолевали  все   трудности.
Пенеллан, Пьер Нукэ, Тюркьет и Фидель Мизон работали  за  десятерых.  Лицо
Мари освещала радостная улыбка.
   На широте острова Ян-Майен "Юный смельчак" выбрался изо льдов и вышел в
открытое море. 25 июня бриг повстречался с кораблями,  направлявшимися  на
север для охоты на тюленей и китов. Но еще с месяц пришлось бригу плыть по
полярным морям.
   Шестнадцатого августа с  "Юного  смельчака"  стал  уже  виден  Дюнкерк.
Корабль сигнализировал порту флагом. Все население  городка  собралось  на
набережной, встречая бриг.  Вскоре  отважные  моряки  уже  обнимали  своих
друзей и близких. Старый кюре прижал к сердцу Луи Корнбюта и  Мари.  Через
два дня он отслужил две обедни: первую - за упокой души  Жана  Корнбюта  и
вторую - в честь новобрачных, которые  после  долгих  страданий,  наконец,
соединились в счастливом союзе.

   1855 г.