немцы обрушат свой главный удар. Фактически эти люди оказались жертвами
войны, а точнее, его собственных просчетов. Самой серьезной ошибкой было
то, что по всему широкому фронту западной границы войска не были развернуты
в глубину, в результате чего германские танковые дивизии, наступая с ходу,
обходили стратегические укрепления с флангов и окружали их.
  Суд над Павловым и другими генералами его штаба и их казнь подорвали веру
в войсках и у командного состава. Многие подвергали сомнению обвинения их в
предательстве и боялись, что это начало новой чистки. Эти опасения
усилились после выхода Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля
1941 года о восстановлении института военных комиссаров.
  Сталин скоро понял, что крутые меры не только не укрепили боевой дух, как
он рассчитывал, а наоборот, усилили тревогу в армии в то время, когда
необходимы были холодная решимость и упорное сопротивление. И он больше не повторял
эту ошибку. В дальнейшем командиры, не справившиеся с задачей, отстранялись
от командования, лишались званий или просто исчезали, и их судьба
оставалась неизвестной.
  При подготовке к войне не придавалось важности организации военных и
гражданских структур руководства. Сталин сосредоточил свои усилия на
оборонной промышленности, оснащении и обучении вооруженных сил. Лично он не
любил коллегиальную работу в комитетах, требующую много времени, и
поскольку все важнейшие вопросы поступали в Политбюро, а затем к нему для
принятия решения, он, вероятно, считал, что может обойтись без органов
высшего руководства. Однако начало войны сразу же показало, что многие
полномочия и функции надо передать соответствующим органам.
  Утром 22 июня 1941 года Тимошенко подал проект организации Ставки
Главного командования с назначением Сталина Главнокомандующим. Но прежде
чем подписать указ, Сталин переделал проект. По его версии, Главкомом
назначался Тимошенко и учреждалась Ставка Главного командования в составе
Военного совета. В него вошли: Тимошенко (председатель), Сталин, Молотов,
Ворошилов, Буденный, Жуков и Кузнецов. Такая организация, по мнению Жукова,
осложняла управление войсками, так как получалось два главнокомандующих;
Тимошенко - юридический и Сталин - фактический. Ставкой назывался когда-то
и высший штаб царской армии. Однако, в отличие от царской, у Ставки Сталина
не было мощного вспомогательного органа, а первоначально была небольшая
группа советников.
  Приказы и директивы обсуждались и принимались в кабинете Сталина в
Кремле. Это была просторная, светлая, без роскоши обставленная комната с
панелями из мореного дуба и длинным столом, покрытым зеленым сукном. На
стенах висели портреты Маркса, Энгельса и Ленина, позднее к ним добавили
портреты Суворова и Кутузова. В стороне стоял стол Сталина с картами и
документами. К кабинету примыкала комната Поскребышева, а за ней было небольшое помещение для охраны. За кабинетом находились комната для отдыха
и комната связи Сталина с командующими фронтами. Кабинет Сталина и иногда
его дача в Кунцево служили главным штабом Советских Вооруженных Сил во
время войны.
  30 июня был образован Государственный Комитет Обороны (ГКО) - верховный
орган, чьи приказы исполнял Совет Народных Комиссаров через механизм
комиссариатов. Ставка, решавшая военные вопросы, была переоборудована в
Ставку Верховного Главнокомандования. Теперь в ее совет входили: Сталин
(председатель), Молотов, Тимошенко, Ворошилов, Буденный, Шапошников и
Жуков. 19 июля 1941 года Сталин был назначен наркомом обороны, а 8 августа
- Верховным Главнокомандующим Вооруженных сил СССР.
  4 июля была принята одна из первых и наиболее важных директив ГКО о
переводе промышленности на восток. Эвакуация 1523 промышленных предприятий,
многие из которых были индустриальными гигантами, в том числе 1369 крупных
производителей вооружений, была выдающимся достижением и героическим
подвигом людей. Демонтаж и перемещение заводов вызвали резкий спад
производства. Осенью 1941 и весной 1942 года ощущалась острая нехватка
вооружения и техники. Однако к лету темпы производства стали быстро
нарастать.
  В отчаянии первых дней нашествия Сталин был озабочен провалом советской
обороны, организацией Главнокомандования и отпора врагу. На какое-то время
он забыл о людях, о необходимости поднимать и укреплять их моральный и
боевой дух. Весь народ был потрясен и ошеломлен внезапным, как твердила
пропаганда, коварным нападением. Люди верили, что Красная Армия не пустит
врага на русскую землю. Сталин и сам до некоторой степени стал жертвой этой
пропаганды. Хотя он как никто другой знал слабости своей армии, но в душе
все-таки не допускал мысли, что враг перейдет границу. В 1939 году он
утвердил проект полевого устава, в котором говорилось, что "Советский Союз
встретит нападение любого противника сокрушительным ударом всей мощи своих
Вооруженных Сил" и что "боевые действия Красной Армии будут направлены на полный
разгром противника и достижение решительной победы малой кровью". Эта
уверенность была поколеблена, и он понимал, что сейчас важно сплотить
русский народ и настроить его на суровые испытания.
  3 июля, через двенадцать дней после немецкого вторжения, Сталин выступил
по радио с обращением к народу. Это была историческая речь, лишенная
риторики, взывающая к национальной гордости народа, к крепко укоренившемуся
в русском национальном характере инстинкту защиты Отечества. Он говорил как
друг и руководитель. Именно такой поддержки от него ждали. Слушая его, люди
повсеместно, и особенно в Вооруженных Силах, испытывали "огромный энтузиазм
и патриотический подъем". Генерал Федюнинский, сыгравший выдающуюся роль на
нескольких фронтах, писал: "Мы вдруг будто почувствовали себя сильнее".
  "Товарищи, граждане, братья и сестры, бойцы нашей армии и флота! Я
обращаюсь к вам, друзья мои" - так начиналось обращение Сталина к народу.
Эти слова поразительно отличались от обычной формы его обращения и сразу
объединили его с людьми. Затем с глубоким пониманием чувств и нужд народа
он обрисовал сложившееся тяжелое положение, и каждое слово было проникнуто
неукротимой волей к победе.
  Местами в своей речи Сталин несколько преуменьшал беду и как бы
оправдывался, но правду не скрывал. "Хотя отборные дивизии и авиационные
части врага уже разбиты и нашли смерть на поле боя, противник продолжает
рваться вперед. Советско-германский пакт должен был дать мир или хотя бы
отсрочить войну, но Гитлер вероломно нарушил свои обязательства и внезапно
напал на Советский Союз. Однако это преимущество будет недолгим".
  Простым, лаконичным языком он объяснил людям, что означает для них война.
"Враг жесток и безжалостен. Он ставит своей целью захват наших земель,
политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим
трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков,
восстановление царизма... Онемечение народов Советского Союза, превращение их в рабов немецких князей и баронов".
  Он прямо сказал людям, что они оказались втянутыми в смертельную схватку
с сильным и коварным врагом, призвал народ незамедлительно перестроить всю
жизнедеятельность и экономику страны соответственно требованиям войны,
подняться на священную борьбу, покончить с беспечностью и повысить
бдительность. Все ценное имущество должно быть эвакуировано, а в случае
невозможности эвакуации - уничтожено. Не оставлять врагу ни одного вагона,
ни грамма зерна, ни капли горючего. В оккупированных районах надо создавать
партизанские отряды и подпольные организации, взрывать мосты и дороги,
выводить из строя телефонные и телеграфные линии, сжигать склады и
транспорт, создавать невыносимые условия для врага и его пособников,
преследовать и уничтожать захватчиков повсеместно, расстраивать их планы
всячески, чтобы земля горела под ногами оккупантов. Сталин выразил
благодарность за обещанную Черчиллем помощь. Он напомнил о вторжении
Наполеона и о победе России над французами и добавил, что Гитлер не более
непобедим, чем Наполеон. Он разъяснил, что эта война - отечественная и
советский народ ведет ее за освобождение всех народов. Он призвал весь
народ " сплотиться вокруг партии Ленина и Сталина".
  Лето сорок первого года было грозным и тревожным. Наступление немецких
войск развивалось в стремительном темпе, и казалось, ничто не сможет
остановить его. 10 июля Сталин сформировал Главное командование войск
Западного направления, охватывавшее Западный, Резервный и Московский
фронты. Главкомом был назначен Тимошенко. К этому времени передовые
немецкие части уже вышли к Смоленску. Русские войска сражались отчаянно,
сознавая, что падение этого города откроет прямую дорогу на Москву.
  Узнав о сдаче Смоленска, Сталин пришел в бешенство. В конце июля, когда
поражение под Смоленском уже было неизбежно, Жукову позвонил Поскребышев.
  - Сталин приказал вам и Тимошенко немедленно прибыть к нему!

  Полагая, что Сталин хочет посоветоваться о дальнейших действиях, они с
удивлением обнаружили, что за столом сидели почти все члены Политбюро.
Сталин, в старой куртке, стоял посередине комнаты и держал погасшую трубку
в руках, что, по словам Жукова, было "верным признаком плохого настроения".
  - Вот что, - сказал Сталин. - Политбюро обсудило деятельность Тимошенко
на посту командующего Западным фронтом и решило освободить его от
обязанностей. Есть предложение на эту должность назначить Жукова. Что
думаете вы? - спросил он, повернувшись к ним.
  Тимошенко молчал. Жуков наконец ответил, что частая смена командующих
фронтами тяжело отражается на ходе операций. Тимошенко командует фронтом
менее четырех недель. В Смоленском сражении он сделал все, что можно было
сделать. Войска поверили в него, и было бы несправедливо и нецелесообразно
сейчас освобождать его от командования фронтом.
  - А что, пожалуй, правильно, - заметил Калинин.
  Сталин не спеша раскурил трубку, окинул всех взглядом и спросил:
  - Может быть, согласимся с Жуковым?
  - Вы правы, товарищ Сталин, - раздались голоса. - Тимошенко может еще
выправить положение.
  Жукова и Тимошенко на этом отпустили. Тимошенко было приказано немедленно
выехать на фронт.
  Продвижение немцев в северном направлении было не менее быстрым.
Германские войска заняли государства Прибалтики. 12 июля они вошли в Псков.
Ленинградцы отчаянно возводили оборонительные сооружения, отбивая атаки
врага на подступах к своему городу. К началу осени немецкие войска отрезали
Ленинград от остальной России. Тем не менее моральный дух защитников города
был высок. Многие ругали руководство, особенно Ворошилова, Жданова и
председателя горисполкома Попкова за недальновидность и некомпетентность в
организации защиты города, критиковали армию за неспособность остановить
наступающего противника. Приближение врага и воздушные налеты, по-видимому,
повергли Ворошилова в панику.
В сентябре Сталин послал Жукова принять у него командование. Жуков быстро
восстановил порядок, организовал оборону. Ленинград приготовился к трудной,
длительной блокаде зимой 1941-1942 гг.
  На юге продвижение немцев было ненадолго приостановлено у Львова и в
других районах, но затем германские войска вновь устремились на восток,
угрожая непосредственно Киеву.
  29 июля Жуков попросился на прием к Сталину для срочного доклада. В
кабинете Сталина уже сидел Мехлис, который враждебно относился к Жукову.
Жуков разложил карты и подробно доложил обстановку. Он предложил,
во-первых, перебросить восемь дивизий с Дальнего Востока для укрепления
московского направления и, во-вторых, отвести Юго-Западный фронт за Днепр.
Сталин сразу же спросил о Киеве. Зная, что его слова вызовут гнев, Жуков,
преодолев эмоции, твердо сказал:
  - Киев придется оставить.
  Сталин взорвался:
  - О чем вы говорите? Что за чепуха? Как вы могли додуматься сдать Киев
врагу?
  Не сдержавшись, Жуков ответил, что если Сталин считает, что как начальник
Генерального штаба он способен "только чепуху молоть", то в таком случае
просит освободить его от этих обязанностей и послать на фронт.
  - Не горячитесь, - ответил Сталин. - А впрочем, если вы так ставите
вопрос, мы сможем без вас обойтись. Идите работайте, мы это обсудим и
вызовем вас. Минут через сорок Жукова вновь вызвали к Сталину.
  - Мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей начальника
Генерального штаба, - сказал Сталин. - На это место назначим Шапошникова.
Правда, у него со здоровьем не все в порядке но ничего, мы ему поможем.
  Затем Сталин спросил, куда бы Жуков хотел поехать, и согласился, что ему
следовало лично взяться за организацию контрнаступления под Ельней, которое
Жуков сам и предложил.
  Когда Жуков попросил разрешения отбыть, Сталин улыбнулся и предложил ему
выпить с ним чаю. Он ценил Жукова как испытанного командующего и не хотел, чтобы тот уехал в плохом
настроении. Но разговора так и не получилось. Сталин напомнил Жукову, что
тот остается членом Ставки Верховного Главнокомандования.
  В августе командование вермахта приняло решение наступать на Москву. В
частности, Гудериан настаивал на необходимости овладеть городом
массированным ударом, на острие которого будут действовать его танковые
дивизии. Но Гитлер отверг этот план, решив направить главный удар на южное
направление, по Украине. 8 августа группа Гудериана атаковала фронт под
Гомелем. Сталин и Шапошников рассматривали это наступление как попытку
обойти с фланга Западный и Резервный фронты, а затем нанести главный удар в
направлении Брянск - Москва. 14 августа Сталин в спешном порядке
сформировал новый Брянский фронт под командованием Еременко, который
произвел на него - но не на Жукова и Шапошникова - впечатление как
способный военачальник. Действительно, удар на брянском направлении
соответствовал замыслу германского командования, но Гитлер не утвердил этот
план. Группа Гудериана остановилась на рубеже реки Десны в ожидании приказа
двигаться на восток или на юг. Наступление Еременко сорвалось, и его
войска, несмотря на грозные послания Сталина, беспорядочно отошли.
  В начале сентября Гудериан получил приказ наступать в южном направлении.
Его танковые дивизии стремительно двинулись вперед, и вскоре возникла
угроза Юго-Западному фронту с тыла. Еще южнее другая немецкая группировка
овладела Днепропетровском, и хотя Сталин постоянно требовал удержать рубеж
Днепра, ей удалось форсировать реку и продвинуться в северном направлении.
  7 сентября командующий Юго-Западным фронтом Кирпонос доложил об этом
Буденному и Шапошникову. Сталин раздраженно отмахнулся от его
предупреждения об угрозе. Он был намерен удержать Киев и обвинил
командование фронтом в пораженческих настроениях. В конечном счете он
приказал отвести Юго-Западный фронт на рубеж Десны, но настаивал на том,
чтобы Кирпонос удерживал Киев.

  Командование фронтом, сознавая всю тяжесть положения, было недовольно
этим приказом. Кирпонос критиковал Шапошникова, который был "очень
компетентным офицером старого генштаба", но "он просто не мог набраться
смелости доложить товарищу Сталину всю правду". Наконец Буденный позвонил
Шапошникову, но, ничего не добившись, послал телеграмму Сталину, подчеркнув
опасность обстановки. Буденный был немедленно отстранен от командования.
Хрущев остался членом Военного совета, по-видимому, он протестовал не так
энергично, как писал об этом впоследствии. Буденного сменил Тимошенко.
  Тимошенко прибыл в Киев 13 сентября. Через три дня город был окружен
немцами. Четыре русские армии оказались в ловушке. Погибли четыре генерала
из командования фронтом, тысячи солдат пали, прорываясь из окружения. Это
было самое сокрушительное поражение Красной Армии. Для немцев это была
большая тактическая победа, но, как заметил Гудериан, она была чревата
неблагоприятными стратегическими последствиями, так как срывались планы
Германии овладеть Москвой до прихода зимы.
  Первоначально Гитлер намеревался захватить Ленинград и оккупировать
Украину, Донбасс и Кавказ. Затем армейские группы "Центр" и "Север"
одновременно должны были двинуться на Москву. Однако за первые три месяца
войны немецкие войска достигли таких значительных успехов, что ему
казалось, будто Россия падет так же постыдно быстро, как Франция. Он
изменил планы, отдав предпочтение захвату Москвы до прихода зимы. Овладение
столицей означало бы знаменательную победу и могло вызвать падение
Советского правительства.
  2 октября Гитлер отдал приказ войскам, нацеленным на Москву: "Сегодня
начинается последнее и решающее сражение года". Фактически же германское
наступление уже началось. Командующий Западным фронтом Конев 26 сентября
доложил в Кремль, что наступление немцев неизбежно. Ставка приказала ему
стоять насмерть.
  Главный удар немцы нанесли с позиций южнее Вязьмы в направлении Юхнова.
Связь между войсками и Ставкой была неэффективной. Известие о том, что немецкие танки уже в Юхнове,
полученное 5 октября, застало Сталина врасплох. Он также был озабочен тем,
что 2 октября Гудериан взял Орел.
  Наступающие германские войска окружили Вязьму. Сталин узнал о создавшейся
угрожающей обстановке, когда было уже слишком поздно что-либо исправить.
Массовое отступление и непосредственная угроза Москве могли бы вывести из
равновесия любого, но они только укрепили решимость Сталина сражаться. В
этих обстоятельствах не могло быть более важного фактора для удержания
страны от распада.
  5 октября Сталин отозвал Жукова из Ленинграда. Будучи озабоченным
прорывом немцев южнее Вязьмы и сдачей Юхнова, он послал Жукова выяснить
обстановку. 10 октября он позвонил Жукову в штаб фронта и назначил его
командующим, а Конева заместителем.
  Все первые грозные месяцы войны Сталин постоянно присматривался к
командующим фронтами. Немногие из них имели подобающее военное образование
и боевой опыт. Большинство жило опытом гражданской войны. Им недоставало
знаний тактики ведения боевых действий в современных условиях. В борьбе с
вооруженным до зубов и хорошо обученным противником недостатки командующих
обнаруживались быстро. Сталин был суров и нетерпим к проявлениям паники и
нерешительности. Он требовал от командного состава мужества, решительности,
уверенности в руководстве войсками. Некоторые командующие боялись
докладывать ему о неудачах, опасаясь обвинений в предательстве.
  Жуков, Тимошенко и Шапошников доказали свою компетентность на деле, и
Сталин полагался на них. Жуков и Тимошенко, крестьяне по происхождению,
вышли из унтер-офицеров и, обучаясь на собственном опыте, стали выдающимися
военачальниками. В особенности же Сталин ценил бывшего царского офицера
Шапошникова за ясное дисциплинированное мышление. И когда тот был вынужден
по болезни покинуть Ставку, его место занял бывший штабс-капитан царской
армии Василевский, обладавший аналогичными способностями. Кроме того, в ожесточенных боях и поражениях
1941 года выдвинулся целый ряд смелых и компетентных военачальников.
  Постоянно оставаясь на посту Верховного Главнокомандующего, Сталин тем не
менее должен был все больше доверять Жукову и таким генералам, как
Василевский, Малиновский, Рокоссовский, Ватутин и Баграмян.
  С приближением немцев к Москве городом все больше овладевал страх и дух
обреченности. Уже 12-13 октября ГКО отдал распоряжение об эвакуации на
восток многих правительственных организаций и дипломатического корпуса. К
концу месяца город покинули около двух миллионов человек. Продолжались
воздушные налеты, начавшиеся еще в июле, но, уверенные в скором падении
Москвы, немцы не делали ставку на бомбардировки.
  Массовая эвакуация и страх перед немецкой оккупацией вызвали панику. Люди
толпами устремились на вокзалы, пытаясь любым путем выбраться из
обреченного города. Слухи о том, что Сталин и Политбюро уже покинули
Москву, еще более усугубляли обстановку.
  19 октября было объявлено осадное положение. Шпионы, диверсанты и
паникеры подлежали суду трибунала НКВД и скорой казни. Благодаря
присутствию в городе Сталина и снижению темпов наступления немцев, удалось
восста