шей
жизни иммигрантом. Но  если закон и весь порядок дел в  государстве всемерно
не стимулирует  усердный труд аборигена  -- процесс замещения этноса заметно
ускоряется.
     16. Сегодня Россией правит криминал. Ну, скажем  так: в немалой степени
правит;   в   очень   немалой;   в    очень   большой.   В   этих   условиях
иммигрант-"национал"  имеет  преимущество в  виде  национальной  спайки.  По
сравнению с  аборигеном  он обладает дополнительной структурой:  землячество
какая ни  на есть --  а все поддержка; иногда очень  серьезная  поддержка. В
конкурентной  борьбе  "национал"  сравнительно спаян -- русский сравнительно
разобщен.
     "Национал"  имеет   то   психологическое  преимущество,  что   добра  и
справедливости от  государства  заведомо  не  ждет:  он  знает, что  реально
рассматривается как  человек второго сорта -- и рассчитывать может только на
деньги,  связи,  силу и  собственную  изворотливость. Это помогает устоять и
выжить. И за решением вопросов он  обращается не в милицию, а  к  "крестному
отцу".
     А  чиновнику безразлична  национальность взяточника: давал бы  больше и
держал слово надежнее.
     Пресловутая  криминализация общества и набившая всем оскомину коррупция
имеют и то следствие, что ускоряют и облегчают замену этноса.
     Уничтожение  коррупции  имеет  среди   прочих  и  аспект   физического,
этнического сохранения народа.
     17.  О  физическом  и  этническом  сохранении  народа  пытаются  своими
средствами  заботиться  национал-социалисты,  они  же   неофашисты,  они  же
"Славянский Союз" ("СС") и братские ему организации.
     Лозунги известные: здоровье  и процветание нации,  а для  того -- долой
еврейско-олигархический капитал, в здоровом теле здоровый дух,  бей жидов  и
черножопых и т.п.
     О психологических корнях фашизма -- см. отдельную главу.
     А чисто  социальные куда  как понятны: повальная  бедность  при роскоши
воров, унижение народа и  страны, беззаконие, вседозволенность как  издержки
демократии, подъем иммигрантов.
     Возникновение   в   таких   условиях   неофашизма  логично,   ожидаемо,
прогнозируемо.
     Естественно  предположить, что серьезные спецслужбы --  а они  России в
наследство от СССР  достались, и развал  не вовсе их уничтожил -- предпочтут
сами  спровоцировать  создание  таких организаций,  "намотав"  их  на  своих
провокаторов. И уж как минимум имеют в них достаточно своих агентов. Следует
знать, и  следует контролировать.  Не  надо пускать на  самотек  то, что все
равно возникнет.
     В феврале 2002-го года  печать заговорила о встрече главы президентской
администрации  с  лидером  СС и  даже строили  гипотезы о финансовой  помощи
неофашистам.
     К  чему  стремятся  эти  штурмовики?  Жесткая  система,  сильная  рука,
ликвидация демократии, силовые методы.
     Могут ли они в  обозримом будущем взять власть? Пока это представляется
невозможным.
     А что они  могут? Навести шороху, пугнуть обывателя,  привлечь симпатии
люмпенизированных    масс   (а    массы   делами   последнего    десятилетия
люмпенизируются стремительно)  -- и вызвать крики демократов о необходимости
укоротить фашистов.
     Есть ли у государства возможности в одночасье ликвидировать этот -- уже
даже  не  эмбриональный,  а  вполне  проклюнувшийся  неофашизм,  который  не
скрывается, но  публично декларирует свои лозунги, шьет формы, собирается на
съезды и  вскидывает руки  под  красно-бело-черными знаменами?  Есть,  есть.
Фашисты  малочисленны, маловлиятельны и  существуют "как  бы вроде даже"  не
совсем и официально.  Если неофашисты не запрещаются жестко, не разгоняются,
не ликвидируются -- значит, это кому-то надо. Это просто.
     Штурмовики  очень полезны  для  погромов и  демонстраций  --  дабы  все
увидели  губительность  демократии  и  необходимость  твердой   руки.  Самое
полезное,  что  могут  сделать   неофашисты  для   сегодняшнего  российского
правительства  -- это  устроить попытку эдакого как бы  путча. Декларативную
такую -- больше треска и крика. Не столько явить угрозу, сколько изобразить.
     Во   всех   исторических  обличьях  штурмовики  отличались   повышенной
горячностью  и пониженной  сообразительностью. Лично  честные  и  откровенно
агрессивные  недоумки. Пушечное  мясо переворотов.  За  то их в свой черед и
ликвидировали жесткие правители,  когда нужда в грязной работе чужими руками
отпадала.
     Ликвидация  фашистской угрозы  --  лучшее  из оснований для ужесточения
политического    курса.    Ну,    чтоб   необходимость   ужесточения    пуще
приветствовалась.
     18. Фашизм можно рассматривать как реакцию на ослабление системы -- как
одно  из  проявлений  центростремительных  сил  к   воссозданию  системы   в
обновленном, ужесточенном виде.
     Территория  уменьшилась.  Большая  часть  колоний   отпала.   Население
сократилось.  "Ужесточительные  институты" ослабли  или вовсе ликвидированы.
Противоречие  между интересами системы и индивидуума уменьшилось. Совпадение
интересов системы и индивидуума увеличилось: для защиты жизни и благополучия
индивидуума усиление государства видится полезным и во многом необходимым.
     С уменьшением "массы и объема  материала"  центробежные силы ослабли, а
центростремительные усилились  -- по сравнению с  начальным  этапом  развала
системы СССР.
     Происходит    естественное     усиление     централизованной    власти,
противостоящей дальнейшему развалу.
     В 2002  году происходит "аппаратное усиление" государства, повсеместный
прессинг центра --  пока  без каких-либо кардинальных изменений в политике и
экономике.  Грядущие  через два года очередные  президентские выборы диктуют
власти осторожность, взвешенность, легитимность действий -- чтобы, через два
года  продлив  полномочия  законным  путем  еще  на четыре  года  и  повысив
эффективность  аппарата, перейти к более  серьезным  действиям  по  усилению
системы.
     19.   Сегодня  национализация   (вернее,  "ренационализация",   возврат
государству) естественных монополий не представляется возможной: они сильны,
государство   слабо,  коммунисты  живы,  общественное  мнение  (в   основном
масс-медиа) пока  еще имеет какое-то  свое мнение -- оно  скорее  против,  и
Запад против со своими инвестициями и блоками.
     Но   если   нельзя   национализировать   предприятие   --   то    можно
"национализировать" его  директора.  Подыскать  для узкого круга руководства
кнут и пряник. Компромат и личную выгоду.
     Видится логичным национализировать  директоров  сегодня, а монополии --
завтра.
     Поддержка большей части населения обеспечена.
     20. Правда, эту большую часть населения никто ни о чем  не  спрашивает.
Демократическая пресса является демократической лишь отчасти.
     Свободная   пресса   по   сути   своей  тяготеет   к   оппозиционности.
Интеллигенция всегда оппозиционна. Зорко следит за злоупотреблениями власти,
стремясь  ограничить ее  произвол.  Эдакий  противовес-компенсатор.  Кусачий
пескарь -- чтоб щука не наглела.
     Взятая  сама   по  себе   --   свободная  пресса  скорее  деструктивна.
Нелицеприятная  критика. Критикой  единой жив не будешь.  Конструктивна  она
лишь  совокупно с  властью --  корректируя,  проясняя, советуя, комментируя,
протестуя  (куда  реже  --  поддерживая).  Кроме   того,   свободная  пресса
коммерциализирована и нацелена на тираж: а читатель предпочитает катастрофы,
разоблачения, низвержения, сенсации  --  негатив. Плюется, объевшись  --  но
предпочитает.
     Пресса сыграла свою немалую роль в демонтаже старой системы. Поддержала
демонтажников-реформаторов. Пожила недолго прекрасными иллюзиями. В рыночных
условиях   стала   нуждаться  в  деньгах   и  обрела   владельцев.   Снизила
профессионализм и обзавелась новыми табу.
     Нельзя  глубоко  вдаваться  в  налоговые  проблемы,  потому  что  любой
приличный  журналист  получает  большую  часть зарплаты не  по ведомости,  а
черным налом. Рыльце в .пушку у всех.
     Нельзя глубоко вдаваться  в  проблемы коррупции, потому  что нити ведут
наверх, а никакой хозяин не хочет наживать врагов в Думе или Кремле -- везде
блоки  интересов,  врагов и так хватает, могут вообще перекрыть кислород.  А
могут вообще пришибить журналиста в подъезде или взорвать.
     Нельзя вообще сомневаться в устоях демократии. Интеллигенция не поймет.
Да  и  будешь  без  демократии писать  лозунги правящей  партии,  вообще  не
пикнешь.
     Нельзя,  понятно, критиковать  хозяина. Он подбирает  людей, подходящих
ему по взглядам, и может им не указывать ничего -- пусть творят свободно, но
сами понимать должны. Кормилец есть кормилец. Если он нечист --  а кто чист?
Жизнь такая.
     А  что  требуется  власти, стремящейся  усилить  систему  и  переломить
тенденцию  к развалу?  Власти, которая  сегодня  слабовата и имеет серьезных
неофициальных  конкурентов,  с  которыми  делит  реальное  влияние   на  все
происходящее  в стране?  Ей  требуется  поддержка  прессы, в  том числе и  в
непопулярных шагах, без которых не обойтись. И покусывать ее за ноги не надо
-- ножки и так подгибаются.
     Нормальный  конфликт  власти  и свободы слова.  Вот  только положение в
стране ненормальное -- еле дышит.
     Власть хочет консолидации. А пресса не хочет диктатуры.
     И обе правы.
     Со  скорбью констатируем, что на  этапе  необходимого  усиления  слабой
системы власть может быть только жестко централизованной, а  свободы  прессы
-- неизбежно ограниченными.
     Чисто теоретически:  власть  может подавить  преступность и развал  без
прессы  -- по сводкам  ГРУ и ФСБ. Но пресса не может справиться без власти с
этими  задачами никаким каком.  Есть  ситуации,  когда  опасность  диктатуры
предпочтительнее опасности развала.
     Впрочем, история не спрашивает, что предпочтительнее. Мы имеем то,  что
имеем.
     Власть  будет  продолжать  ставить прессу  под государство.  И  правота
объективного хода вещей на ее стороне.
     (Заметим в заключение,  что даже  в такой  уже  навязшей  проблеме, как
отключение  энергии  оборонным  объектам,  пресса   ни  разу  не  попыталась
докопаться до корней:  как  именно кроится  бюджет  Минобороны,  какие суммы
планируются  на  энергоплатежи,  сколько процентов  от запланированных  сумм
реально  поступает  армии -- и на  сколько процентов планируемые и  реальные
платежи покрывают реальные  счета  энергетиков,  и о чем  думает Минобороны,
если  не на сто -- и каков  механизм ценообразования  энергетиков, каковы их
прибыли и  убытки, и как гоняются их деньги,  как прячутся их прибыли  и  из
каких денег складываются миллиарды долларов на счетах владельцев компаний. В
офицерских квартирах нет  отопления, зато  у  нефтебаронов  есть  дворцы  на
лазурных берегах.)
     21. И прессе, и власти трудно без национальной идеи. Дайте нам идею! Не
дают.
     Долго  отрыгивали  советскую  идеологию --  и  осознали,  что вовсе без
идеологии тоже плохо. Хочешь? А -- нету. И ведь тужатся.
     Что  такое  идеология?  Это  наличие идеала,  взывающего в  действию  и
достижению  общей  цели.  Единость  надличностного  идеала,  предполагающего
скоординируемые действия в практической сфере. Сумма убеждений как  ориентир
в действиях. Можно сказать и иначе:
     Идеология -- это установка на задачу.
     Но задача должна иметь надличностный характер. Не только чтоб было чего
ради трудиться, терпеть  лишения  или даже  жизнью пожертвовать. А чтоб  это
было нужно  не только тебе  одному -- а  многим. Украсть или даже заработать
миллион  и  на  него  хорошо  жить  еще  не может быть  идеологией.  Бандит,
пристреленный в разборке  конкурентом из-за неподеленного миллиона, жизнь за
свою  цель отдал, но  идеологии  не имел. Жизненные воззрения бандита нас не
устраивают. (Хотя прижились.)
     Идеология --  это ценность системная. Жила бы страна  родная.  Нет бога
кроме Аллаха. Несите бремя белых. Смерть или победа.
     Идеологический кризис -- отражение системного кризиса. Что делать? Куда
идти? За что бороться и что строить? В чем  цель  моей жизни -- в банковском
счете? К чему  прикладывать силы  душевные  --  к грызне за личное место под
солнцем?
     Идеология  потребительства, консьюмеризма,  работает в  укрепившейся  и
стабилизировавшейся  на  высоком  уровне  системе:  все  хорошо, права сытой
личности,  поддерживай  статус-кво,  не то  будешь  бедным  и  больным.  Это
предвестник спада и угасания  системы -- велик и богат  Рим, могучи легионы,
но пороки  уже  подточили  нравы, нечего  больше  захватывать,  поднимать  и
создавать,  и тайно зреет в пещерах  христианство, и пасут  в дальних степях
коней варвары.
     А если ты уже бедный и больной -- что тебе консьюмеризм? Хапануть лимон
или  свалить  в богатую  Америку, пока хозяин до  голодной смерти не  довел,
чиновники соки не высосали, бандюк не ограбил и государство не кинуло -- вот
и  весь   консьюмеризм.  Только  злокачественный  идиот  может  купиться   в
сегодняшней России на сказочку типа "американской мечты" -- всего достигнуть
собственным честным трудом,  тогда  и повезет.  Циничный смех будет  ответом
лектору.
     Каких   целей  мы   сегодня   заведомо  лишены?  Экспансии.   Войны  за
независимость.  Построения  единственного  в  мире  справедливого  общества.
Классовой  борьбы,   слава   те   господи.  Непримиримой  борьбы  с  прочими
внутренними  врагами,  восходящей до статуса общенародного  движения (евреи,
мусульмане, коммунисты, фашисты, атеисты, христиане).
     Клинический прогноз: неблагоприятный.
     То  есть:  мы не имеем задачи, к которой можем "прицепить" идеологию. И
не  имеем  условий,  к  сохранению  которых  можно,  за  неимением  лучшего,
"прицепить" ее же.
     У нас нет базы для идеологии. Вот в чем беда.
     На уровне идеологии как отражения предметной действительности на уровне
вседозволенности, аморфности, релятивизма  --  развал  системы продолжается:
сумма ингредиентов есть, но в систему они не собраны.
     Сегодня   Россия   является   единым   целым  на   уровне  предметного,
материального  единства  (включая  лингвистическое и национальное) -- но  на
уровне духовной и идеологической системы она почти не не существует. "Почти"
означает на грани распада, в зыбком равновесии медленно сползая к развалу.
     А  у  кого  сегодня  идеология  явно  есть?  У  фашистов.  У  исламских
радикалистов. Ненавидь --  но пойми. Уничтожь  -- но пойми.  Это люди  идеи.
Люди крупной задачи и крупной цели, люди борьбы.
     Более того. Когда российские солдаты проводят зачистку в чеченском селе
--  они   обладают  идеологией.  Милитаристской,   шовинистической   --   но
идеологией.  Есть  враг,   есть  смерть,  есть  война,  есть  категорическое
стремление выжить и победить в конкретных боях. А потом они демобилизуются и
остаются без идеологии.
     22.  Хочешь  идеологию?  Поставь  задачу.  Характерно,  что  за  десять
последних лет никто в  России так и не смог сформулировать: куда идем? Какой
видится страна через десять, двадцать,  пятьдесят, сто  лет? Размеры, строй,
национальный  состав,  жизненный уровень,  приоритетные  отрасли  экономики,
стратегические союзы?
     Пока не будет внятной политической и  экономической концепции,  внятной
перспективы -- никакая  идеология  невозможна.  Пытаться  создать  идеологию
сегодня -- ставить телегу впереди лошади, которая еще не родилась.
     23. Польза реставрации православия  понятна и несомненна. Но как только
мужику  предлагают Богу  молиться -- в травматологию очередь с расшибленными
лбами.
     Как  только  на телеэкране  очередной матерый парт-секретарь в рыночном
костюме елейно  извещает о  своей  "истинной вере" --  порядочному  человеку
хочется  объявить  себя  атеистом. Репортажи со  служб в  храмах  ведутся  с
дикторскими интонациями советских военных парадов.
     Когда все дружно, по команде, строем, прекращают петь "Интернационал" и
идут  к святому причастию  -- это унизительно. Это компрометирует идею. Вера
существует для души, а не для демонстрации. Не то получается стриптиз вместо
интима. А стриптиз -- не убеждает, это такая работа.
     Как  бы   тактичнее  объяснить  вчерашним  коммунистам,  запрещавшим  и
чернившим  христианство, что ну  не  гоже им  сегодня  демонстрировать  свою
рьяную  религиозность? Что Бог живет  в душе, а не  в  телевизоре?  Что  это
производит впечатление, обратное желаемому -- фальшивое и отталкивающее?
     Что  нехудо бы Церкви отмежеваться как-то от оптовой торговли алкоголем
и табаком в лихие девяностые?
     Ну всем же ясно, что перехлест ведет к противоположным результатам.  Ну
так?
     24.  Перехлест в  пропаганде  личности  президента Путина  как  минимум
преждевременен. Эти портреты, календари, майки, буквари и экскурсии. Слишком
недавно он  был подполковником, и  заместителем мэра, и никому за  пределами
рабочего круга не известным человеком, и слишком недавно стал президентом, и
ничего судьбоносного для страны не успел еще на  сегодня  сделать. И слишком
известен  подлый  сервилизм российских чиновников. И слишком свежа память  о
культе генсеков.
     Массе, конечно, нужен вождь, но не так же бестактно и поспешно. С таким
количеством услужливых дураков и враги ведь скоро не понадобятся.
     Для  имиджа президента сегодня невредно  было бы как-то ненавязчиво, но
все-таки  публично отмежеваться  от  идиотских  кампаний и  даже  изобразить
порицание рьяным сверх меры  такта доброхотам. Явить скромность и пресечение
наивных попыток -- ну не культа, неуместной лести, что ли. Это нравится. Это
повышает рейтинг.
     25. Народ --  он, конечно,  хочет батюшку. Чтоб  крут -- но справедлив.
Без крутизны с  нами нельзя, мы такие, это мы одобрям.  А без справедливости
вовсе уж захирели и обезнадежили.
     А  справедливость  --  это  прежде всего:  виновных, батюшка,  найди  и
примерно  накажи,  публично, всем в  пример. А  хороших  людей награди, тоже
примерно.  А самые ну непереносимые же  несправедливости -- обещай исправить
сегодня же,  и  хоть  что-то  да исправь прямо  завтра.  Вот и  весь  вечный
популизм.
     Когда товарищ  Сталин сажал вредителей, он понимал в психологии масс. А
равно когда с героями труда фотографировался.
     Очередное   "награждение   группы   работников"  в  Георгиевском   зале
впечатления не производит.  Стране нужны герои -- хоть ты  тресни. Тотальная
дегероизация  девяностых  дала  гниловатые  плоды.  Найти  фермера,  сделать
Стахановым, пустить по  всем газетам. Найти раненого  оперативника и сделать
ему головокружительную публичную карьеру. Утопить "Челюскин", но челюскинцев
спасти под всенародный гром! Где Министерство пропаганды?!
     Нерадивого и наглого гаишника судить публично и наказать беспримерно --
сколько  радости людям! Таможенника не просто посадить -- а  под овации масс
вокруг тюрьмы! Дзержинского на вас на всех нет.
     И  серийному убийце, маньяку и  садисту, жизнь  сохранять -- это  очень
вредно для веры  народа в справедливость.  Народ такое государство не любит.
(См. отдельную главу "40 тезисов...".)
     Кто  разворовал  деньги  на  строительство  и  построил  негодный  дом?
Виновного найти и  посадить  с конфискацией. В  телевизоре  его  сажать. Кто
сорок лет учил детей за  нищенскую зарплату, даже ее по полгода не  получая?
Найти,  наградить,  озолотить, прославить. Что за страна -- с  элементарными
вещами справиться не может.
     26. Государство стоит на трех китах: армия, полиция, дворцовый аппарат.
Конкретнее:  армия, милиция, спецслужбы.  Треножник, опора, скелет,  несущая
конструкция. Не ново. Каков скелет -- так на нем все и держится.
     27.  О  спецслужбах. Из дискуссий,  публикаций и  телепередач возникает
впечатление,  что  в  стране  было  два КГБ. Один  расстреливал невинных  по
подвалам, уничтожал миллионы граждан, пытал патриотов, держал в ужасе страну
и не отмыл рук от крови. Другой ловил шпионов, раскрывал заговоры, выведывал
вражеские военные  сек