о  той  дороге,  которая  была  жизнью  Александра
Аркадьевича Гинзбурга-Галича и, круто свернув в сторону, привела его сначала
на американскую радиостанцию "Свобода" в Мюнхене, а затем через православный
собор Александра Невского, где его отпевали, на кладбище под Парижем. Как бы
там ни было, а биография человека есть зеркало его души, иногда  кривое,  но
тем не менее зеркало. Детство у  Александра  Гинзбурга  было  обычное,  хотя
родился он в бурное время, через год  после  революции.  Отец  был  хозяином
булочной, но  сына  приобщил  с  детских  лет  к  музам.  После  десятилетки
Александр  окончил  театральное  училище  и  стал  заниматься   литературной
деятельностью под псевдонимом  Галич.  Из-под  его  пера  появляются  драмы,
комедии, киносценарии. Кто бы мог подумать, что через двенадцать  лет  после
выхода "Государственного преступника",  фильма  о  неотвратимости  возмездия
предателям, повинным в смерти советских людей, автор сценария этой киноленты
будет работать на радиостанции "Свобода" бок о  бок  с  изменниками  Родины,
бывшими карателями и убийцами, пожимать руки тем, кто расстреливал, вешал  и
бросал в газовые камеры соотечественников...
     Когда и почему свихнулся Галич?  По  времени  это  случилось  в  начале
шестидесятых годов,  когда  он  практически  бросил  литературную  работу  и
занялся  сочинительством  и  исполнением  под  гитару  полублатных,  а  чаще
клеветнических песен. Причины? Может  быть,  творческий  кризис?  Заниматься
сомнительным стихоплетством, конечно, легче, чем писать драмы, а  клеветать,
разумеется, проще, чем критиковать... Или кризис моральный? Пьянки,  дебоши,
неразборчивые амурные связи Галича не были секретом ни  для  его  ближайшего
окружения, ни для соседей, которые не раз обращались  в  районное  отделение
милиции с просьбой утихомирить шумливого жильца. Отличался Галич и неуемной,
просто-таки патологической жаждой наживы... Выступая, так сказать, в частном
порядке  на  "закрытых"  концертах,  Галич  собирал  с  присутствовавших  по
пятерке.
     Совершенно очевидно и то, что Галичу активно  помогали  свихнуться  его
зарубежные "друзья". В февральском номере махрового  антисоветского  журнала
"Посев" с большим некрологом выступил некто Е. Романов. Впрочем, не "некто",
а председатель  так  называемого  "исполнительного  бюро"  НТС  -  одной  из
антисоветских организаций на Западе, находящейся ныне на полном содержании у
ЦРУ.  Евгений  Романович  Романов  (он  же  Островский)  -  личность  весьма
известная в энтээсовских кругах. Незадолго до начала войны за  изнасилование
подростка Романов должен был предстать перед судом. От наказания его  спасли
гитлеровцы, оккупировавшие Днепропетровск. И он сразу же предложил  им  свои
услуги. Поначалу, естественно,  доказал  свою  "лояльность",  выдав  гестапо
несколько десятков советских патриотов и укрывавшихся от массовых расстрелов
евреев. Затем начал заниматься  "интеллектуальной"  работой,  сотрудничая  в
фашистских газетенках. После разгрома гитлеровцев бежал в Западную Германию.
Затем обычный путь предателя и военного преступника. Ныне Романов  ведает  в
НТС  денежными  и  иными  средствами,  получаемыми  от  различных  разведок,
планирует и направляет в "содружестве" с представителями западных  спецслужб
подрывную деятельность против нашей страны и осуществляет личное руководство
"отделом безопасности", который занимается проверкой "благонадежности" самих
членов союза. В общем, скажи мне, кто твой друг... Но  иногда  услужливый...
друг бывает опаснее врага. В некрологе, озаглавленном "Возвращение",  бывший
гитлеровский прихвостень вольно  или  невольно  выболтал  некоторые  детали,
которые во многом объясняют, почему так быстро  Галич  оказался  в  Мюнхене,
куда он якобы не собирался, и еще быстрее на "Свободе", о которой  он  якобы
не помышлял.
     Свой некролог Романов начинает осторожно, с признания,  что  именно  он
редактировал первый сборник стихов Галича. Кто же их вывез? И на этот вопрос
есть ответ в  "Возвращении":  "Те  немногие  из  наших  иностранных  друзей,
которые успели побывать у него (то бишь у Галича. - Ред.) еще в  Москве  (ни
одного из них он не позабыл, когда попал на Запад), возвращались оттуда  его
друзьями". "Друзья" были особенные, связанные в основном с ЦРУ. Поэтому и на
Запад Галич попал, что называется, без пересадки. "Приехал он во  Франкфурт,
- продолжает вздыхать Романов, -  через  несколько  дней  после  прилета  из
Москвы в Вену..." Кого же еще из тех, кто попадал в "венское гетто",  выехав
из Советского Союза  для  воссоединения  с  родственниками,  проживающими  в
Израиле (именно этой причиной мотивировал свой отъезд Галич), пускали  через
несколько  дней  во  Франкфурт?  Только  тех,  в  ком  было   заинтересовано
Центральное разведывательное управление и его  энтээсовская  агентура.  А  в
Галиче были очень заинтересованы как в будущем члене НТС.
     ...Гнилой товар нашел своего покупателя. Стихи Галича стали  печататься
в  энтээсовских  журналах  "Посев",  "Грани",  "Русская  мысль",   песни   -
исполняться в антисоветских передачах различных радиоголосов.  В  1969  году
издательство "Посев" выпустило в ФРГ книгу "Песни", в середине 1971  года  в
Париже  был  опубликован  сборник  Галича  "Поэмы  России"  с   предисловием
архиепископа Иоанна Сан-Францисского. В общем-то он не Иоанн, а  Дмитрий,  и
не Сан-Францисский, а Шаховской, бывший русский князь, а ныне  один  из  тех
проповедников, которые служат не господу, а "дьяволу",  то  есть  занимаются
самой  низкопробной  антисоветской  пропагандой.  Враждебная  направленность
песен была настолько очевидной, что ее сразу  же  заметили  за  океаном.  На
Галича,  словно  мухи  на  навоз,  налетели  американские  и  иные  западные
корреспонденты, и аккредитованные в Москве, и  приехавшие  из-за  рубежа,  и
крупные, и те, что помельче. И не только журналисты. А и "искусствоведы"  из
ЦРУ. Галич показался им весьма перспективным объектом для приложения сил...
     В  мае  1968  года  секретариат   правления   московской   писательской
организации предупредил Галича. Ему дали время  образумиться.  Но  Галич  не
унялся. В декабре 1971 года его исключили из Союза писателей, а в июне  1974
года он вместе с женой выехал в Израиль...
     Радости антисоветчиков не  было  предела.  "Из  СССР  выехал  Александр
Галич, - захлебываясь от восторга,  писал  "Посев",  -  талантливый  поэт  и
драматург, мужественный  борец  за  права  человека...  29  июня  состоялась
встреча поэта  с  работниками  издательства,  редакций  журналов  "Посев"  и
"Грани", с местным  активом  НТС  и  многочисленными  гостями...  До  скорой
встречи, Александр Аркадьевич!"
     Борца и  менестреля  с  нетерпением  ожидали  в  антисоветских  центрах
Запада. Сам шеф радиостанции "Свобода"  мистер  Ф.  Рональдс  предложил  ему
место советника директора PC по "культурным программам" с солидным  месячным
окладом. По идее американского руководства радиостанции, Галич должен был не
только  выступать  перед  микрофоном  с  клеветническими  передачами,  но  и
осуществлять связь между "Свободой" и другими "инакомыслящими".
     И тут вдруг  бард  и  менестрель,  выражаясь  его  собственным  языком,
"сломался". Сначала запила жена Галича. "Когда я отвозил  ее  в  больницу  с
белой горячкой, - говорил он в своем окружении, - врачи сказали мне, что  ее
случай безнадежный и что в этой клинике ей предстоит  находиться  всегда..."
Затем запил вмертвую и сам бард. Галич пил и раньше, но такого  загула,  как
начался у него с середины 1976 года, никогда, по свидетельству  его  друзей,
не  было.  Беспрерывные  пьянки,  женщины  легкого  поведения   (среди   них
секретарша PC, агент ЦРУ Мира Мирник), скандалы... Все это не  могло  пройти
мимо ушей мистера Рональдса.  Шеф  радиостанции  и  штатный  сотрудник  ЦРУ,
конечно же, смекнул, что с таким менестрелем далеко не уедешь  не  только  с
культурными, но и с другими программами. Он официально предупредил Галича  о
том,  что  руководство  PC  будет  вынуждено  с  ним  расстаться,  если   не
прекратится  "аморальное  поведение"...  Утверждают,  что  финал  серьезного
разговора  звучал  примерно  так:  "Только   закон   об   отношениях   между
работодателем и служащим не позволяет выбросить вас на  улицу..."  Гневались
на "полную бездеятельность" Галича  и  его  ближайшие  друзья  из  НТС.  "Не
работает и все время просит взаймы", - с  возмущением  заявлял  неоднократно
Романов, тот самый, который ныне рыдает на страницах "Посева" о "безвременно
ушедшем"...
     Рестораны, так же как и представительницы "первой древнейшей", стоят  в
ФРГ весьма дорого. Долги Галича росли как снежный  ком.  Конечно,  50  тысяч
марок для западногерманского капиталиста сумма небольшая, а вот  для  Галича
долг на эту сумму превратился в настоящую катастрофу. В конце 1976  года  он
попытался поправить свои финансовые дела,  сработав  с  режиссером  Рафаилом
Гольдманом "документальный" фильм "Беженцы  XX  века",  который  был  продан
баварскому телевидению. Но лента не получилась, не  дав  автору  сценария  и
"герою"  киноповествования  ни  денег,  ни  славы.  Практически  провалилось
"творческое турне" Галича по "земле обетованной". Израильский  корреспондент
"Свободы" Михаил Агурский сообщал в корреспонденциях, что  "концерты  Галича
проходили при полупустых залах". Агурский высказал даже  мысль  о  том,  что
Галич, вероятно, подумывает о  возвращении  домой,  потому  что  "Запад  его
подавил, и он растерялся... Будучи в Советском Союзе  на  всем  готовом,  он
очутился в невыносимых условиях борьбы за свое существование за рубежом".
     Михаил Агурский - он в свое время также выехал в Израиль под  предлогом
"воссоединения семьи" - зарекомендовал  себя  правоверным  антисоветчиком  и
поэтому довольно быстро оказался  на  "Свободе".  Агурский  знал  Александра
Галича еще по Москве, и поэтому его корреспонденциям из Израиля мы не  можем
не верить.
     Письма, которые  приходили  от  Галича  из  Израиля  к  его  московским
друзьям, наполнены тоже, кстати, тоской и неудовлетворенностью.  "Полупустые
залы меня уже не волнуют, - писал он. - И вообще  мне  ничего  не  нужно.  Я
думал, что Израиль благословенная земля, но  это  проклятая  земля.  Сюда  я
больше никогда не вернусь".
     Да, есть еще такая штука, которая называется ностальгией, Каков  бы  ни
был человек, но все же родиной для пего  всегда  будет  не  та  страна,  где
платят деньги, а та земля, где  родился.  К  сожалению,  не  все  это  сразу
понимают...
     В Мюнхене Галича ждал новый  удар.  Вашингтон  решил  перевести  своего
барда вместе с  "культурной"  секцией  радиостанции  "Свобода"  в  Париж  на
должность руководителя этой секции.
     Вполне  понятно,  что  американская   разведка,   открывая   в   Париже
"культурную" секцию PC, отнюдь не  собиралась  заниматься  просветительскими
делами. На  секцию  возлагаются  задачи  по  организации  на  Западе  шумных
антикоммунистических и антисоветских акций с привлечением к этому различного
рода антисоветчиков. Но, как оказалось, ЦРУ возложило на Галича  непосильную
ношу. "Некоторые из тех, кто с ним работал на  "Свободе",  -  напишет  потом
Романов в своем некрологе о Галиче, -  упрекали  его  в  слабохарактерности.
Вероятно, он не был твердым администратором"...
     Мистер Рональде предупредил Галича, что в  Париже  ему  будет  выделена
представительская квартира, но вселиться  туда  он  должен  будет  со  своей
законной женой. Протестовать против решения Вашингтона Галич не стал. Однако
через своего адвоката он предъявил к PC иск  с  требованием  возмещения  ему
"морального и материального ущерба", нанесенного радиостанцией, в  сумме  50
тысяч марок. Ущерб, как явствовало из искового письма, заключался в том, что
"Свобода" якобы без ведома и согласия Галича, когда он находился в Советском
Союзе, запускала в эфир его песни, что явилось в конечном счете, считал  он,
причиной исключения последнего из Союза писателей и  "вынужденного"  отъезда
из СССР.
     ...Осенью 1976 года в студии  радиостанции  "Свобода"  состоялись,  так
сказать, официальные проводы  Галича.  Он,  по  свидетельству  некоторых  из
присутствующих, выглядел растерянным. На вопрос о том, правда ли, что им был
предъявлен иск радиостанции, Галич  ответил,  что  "сей  слух  соответствует
действительности" и что ему "все осточертело"...
     После переезда в Париж Галич совсем загрустил. Теперь вместо  одного  у
него оказалось сразу три начальника. Официально он  должен  был  по-прежнему
отчитываться в своей работе перед директором PC Рональдсом, но  одновременно
его передали под начало еще двух представителей ЦРУ в Париже - М.  Ралиса  и
В.  Ризера,  которые  по  сей   день   возглавляют   специальные   "конторы"
американской секретной службы во  французской  столице.  Слуга  трех  господ
старался вовсю, но дело у Галича явно не клеилось. Сначала в Париже, а затем
и   в   Западном   Берлине   он   попытался    организовать    "конференции"
антикоммунистов, антисоветчиков и всякого рода других отщепенцев под  флагом
так называемой "борьбы за права человека". Но сборища с треском провалились.
Шефы остались очень недовольны этим обстоятельством. Особенно мистер  Ралис,
который заявил, что Галич "весьма нерешителен" и что  ему  следует  подумать
над тем, "способен ли он  вообще  заниматься  серьезным  делом  и  выполнять
задания"...
     А тут еще нелады  личного  плана.  В  Париж  как  гром  с  ясного  неба
свалилась одна из любовниц Галича, уже упоминавшаяся нами секретарша PC Мира
Мирник, и стала во всеуслышание предъявлять ему  права  "законной  супруги",
требовать у него соответствующего внимания и денег. Впрочем,  свалилась  она
не случайно. И  в  Мюнхене,  и  в  Париже  Мира  редко  оставляла  Галича  в
одиночестве, и не только по ночам  и  не  только  из-за  "страстной  любви".
Молодая сотрудница "Свободы" тоже находится в списках мистера Рональдса...
     А теперь несколько слов  об  "обстоятельстве",  о  котором  мы  обещали
рассказать позже. Дело в том, что внезапная смерть  Галича  вызвала  большой
шум в Париже, особенно среди русской эмиграции. Одна ее часть поговаривала о
том, что в смерти барда повинны американцы, другие утверждали, что Галич по-
кончил жизнь самоубийством, поскольку в течение двух недель  перед  кончиной
был якобы в подавленном состоянии, говорил, что "готов все бросить и  уехать
хоть на Колыму". Самоубийство?
     Но смущает в этой версии слишком  странный  способ  самоубийства...  Вы
помните, что "Голос Америки" сообщал о том, что  смерть  Галича  последовала
от... "неправильно включенной  антенны  телевизора".  Но  это  не  так.  "15
декабря сего года, - сообщало французское радио, - труп Галича был обнаружен
в его парижской квартире. Он лежал на полу с обгорелой рукой.  Рядом  с  ним
находился  магнитофон,  который   Галич   недавно   от   кого-то   получил".
Оказывается, магнитофон, а не телевизор. То же  самое  сказала  жена  Галича
журналистам: "Меня не было дома. Когда я вошла, он лежал мертвый с  проводом
в руках. Он был так счастлив, когда купил всю эту  американскую  аппаратуру,
которую прислали  из  США:  и  магнитофон,  и  проигрыватель...  И  она  его
погубила..."
     И еще. Уж очень настойчиво американские источники в сообщениях о смерти
Галича педалировали на "несчастный случай", уж очень усердно оплакивали  его
господа Рональде, Ралис и Ризер...
     Впрочем, мы ничего не утверждаем. Видимо, об истинных  причинах  гибели
Галича лучше осведомлены мистер Рональде, мистер Ралис и мистер  Ризер.  Они
все же сидят на двух креслах... Для нас ясно лишь одно. Человек,  изменивший
своей Родине, становится предателем. А предатель -  он  везде  предатель.  И
когда оказывается не нужен, от него стараются избавиться, как  от  загнанной
лошади. Кстати, в этом смысле, видимо,  надо  трактовать  и  предостережение
Матфея в святом благовествовании.

Неделя. 1978. э 16


     Вл. Волин

ОН ВЫШЕЛ НА ПЛОЩАДЬ

     Вспоминая и перечитывая Галича

     Судьба не часто бывает щедра на дорогие подарки. Но иногда это  все  же
происходит. В моей жизни таким драгоценным  и  ничем  не  заслуженным  даром
стали встречи с Александром Галичем.
     Первое знакомство было заочным и,  естественно,  односторонним.  Начало
60-х. В маленькой комнате Дома творчества  писателей  в  Малеевке  собралось
несколько человек, из которых сейчас помню только  прекрасного  прозаика  И.
Грекову (она же ученый-математик, доктор технических  наук  Елена  Сергеевна
Вентцель), чьи удивительные повести "За проходной" и "Дамский  мастер"  были
тогда у всех на устах. Любимый  мною  пародист  Александр  Борисович  Раскин
принес магнитофон "Яуза" и  обычную  250-метровую  кассету.  Заперли  дверь,
включили негромкий звук.  Для  большинства  собравшихся  впервые  прозвучали
знаменитые ныне "Леночка" и "Ошибка", "Уходят мои  друзья"  и  "Заклинание",
"Красный треугольник" и "Облака" - два десятка песен, не похожих ни  на  что
слышанное ранее. Раскин кратко комментировал, но и без того было  ясно,  что
мы слышим нечто необычное, смешное и страшное одновременно.
     А вскоре, тоже на отдыхе,  познакомился  и  с  самим  автором.  К  тому
времени я уже знал все его песни назубок, переписывал,  печатал  на  машинке
крамольные тексты и пел их тайком под гитару друзьям и знакомым.
     Я, как и многие, был влюблен и в самого Галича,  и  в  его  творчество.
Ходил за ним по пятам и с педантичностью маньяка и адепта пытался  разложить
по полочкам, по рубрикам все созданные им песни. Александр Аркадьевич только
посмеивался и называл меня галичеведом. А я составлял каталоги и приходил  в
отчаяние, когда он изменял отдельные слова, целые куплеты  и  даже  мелодии.
Иногда на этих интимных  концертах,  если  мне  казалось,  что  он  уставал,
"подменял" его, пытаясь (вполне тщетно) подражать авторской интонации.
     Было бы лицемерным ханжеством  сказать,  что  Галич  был  равнодушен  к
зрительскому успеху. Напротив, как и всякому артисту,  ему  необходима  была
публика, и чем ее было больше - тем лучше. Никому и никогда не отказывал  он
в пении. "Насколько я знаю Галича, - вспоминал Фазиль Искандер,  -  он,  мне
кажется, готов был петь  везде,  всем...  И  каждый  раз  это  был  островок
искусства, мужества, надежды". Вокруг Галича всегда толпились слушатели,  он
был центром любого кружка, люди поневоле к нему тянулись, - от него исходило
какое-то магнитное притяжение таланта - человеческого и артистического.
     Всего один раз был я у Галичей дома. С  какой  нежностью  показывал  он
любимые книги,  как  оглаживал  со  всех  сторон  потрепанный,  еще  первый,
довоенный, хорошо знакомый библиофилам темно-вишневый  однотомник  Хемингуэя
"Пятая колонна и первые тридцать восемь рассказов" - тот самый, "кашкинский"
томик. С каким вкусом, будто о живых существах, говорил о любимых  изданиях!
А на маленьком письменном столе-секретере  лежал  раскрытый,  с  закладками,
толстенный зеленый трехтомник писем Чайковского:  Галич  работал  тогда  над
сценарием фильма о композиторе и весь был погружен в переписку Петра  Ильича
с графиней фон-Мекк.
     Насколько я знаю, этой  работе  не  суждено  было  осуществиться.  Как,
впрочем, и многим другим замыслам - и не по его вине. Хотя тогда  ничто  еще
не предвещало будущих гроз, и на экранах страны шли (или вскоре должны  были
пойти) "Верные друзья" и "Государственный  преступник",  "На  семи  ветрах",
"Дайте жалобную книгу" и "Третья молодость" (о Мариусе  Петипа),  в  театрах
ставили "Походный марш" и "Пароход зовут "Орленок", по радио  пели  "Ой  ты,
Северное море" и "До свиданья, мама, не горюй, на прощанье сына поцелуй",  а
по телевизору то и дело повторяли  полюбившийся  зрителям  спектакль  Театра
сатиры "Вас вызывает Таймыр" с незабываемым  Николаем  Дорониным  в  главной
роли...
     Сейчас поним