и
вследствие этого обладала существенной ограниченностью - каждую букву  нужно
фактически передавать по своей линии - телеграфных линий  нужно  было  ровно
столько, сколько букв в алфавите.
   Преодолеть противоречие между правильностью идеи и практической  попыткой
использовать ее для возрождения традиций "малоинформационного" "однобитного"
телеграфа,  родственного,  по  существу,  древним  кострам,  с  той   только
разницей, что  костров  столько,  сколько  букв  в  алфавите,  суждено  было
известному русскому ученому Павлу Львовичу Шиллингу.
   Вот каков был Павел Львович по словам одного из своих современников:
   "Это  Калиостро  или  что-либо  приближающееся.  Он  и  чиновник   нашего
министерства иностранных дел, и говорит, что знает по-китайски,  что  весьма
легко, ибо никто ему в этом противоречить не может... Он  играет  в  шахматы
две партии вдруг, не глядя на шахматную доску... Он сочинил для министерства
такой тайный алфавит, то есть так называемый шифр, что даже австрийский  так
искусный тайный кабинет и через полвека не успеет прочесть! Кроме  того,  он
выдумал способ в угодном  расстоянии  посредством  электрицитета  произвести
искру для зажжения мин. В-шестых, - что весьма мало известно, ибо  никто  не
есть пророк своей земли, барон Шиллинг изобрел новый способ телеграфа... Это
кажется маловажным, но со временем и усовершенствованием  оно  заменит  наши
теперешние телеграфы, которые при туманной неясной  погоде,  или  когда  сон
нападает на телеграфщиков, что так же часто, как туманы, делаются немыми".
 
   Из воспоминаний одного охотника-изобретателя. 1895  год:  "Я  охотился  в
различных районах Индии, причем стрелял в  основном  тигров.  Лучший  способ
охоты в джунглях - это соорудить  в  ветвях  платформу,  а  где-то  под  ней
положить коровью тушу. Над коровой я укрепляю электролампочку, к ней подвожу
провода от шести крупных элементов. Когда  тигр  начинает  рвать  корову,  я
внезапно включаю свет. Пока тигр обдумывает,  откуда  бы  мог  взяться  этот
свет, моя пуля застревает у него между  глаз,  и  все  дальнейшее  его  мало
интересует".
 
   Вы обратили внимание, читатель,  что  изобретение  телеграфа  -  в  числе
наименее важных его заслуг, оно названо последним. Лишь  немногие  видели  в
Шиллинге не столько  дипломата,  барона,  сколько  талантливого  ученого.  К
последним относился, по-видимому, Александр  Пушкин,  числивший  Шиллинга  в
числе своих друзей, наблюдавший за его научной деятельностью как раз в  годы
открытия электромагнитного телеграфа. По мнению кандидата исторических  наук
Н. Я. Эйдельмана, именно под влиянием Шиллинга Александр Сергеевич  набросал
строки:
 
   О, сколько нам открытий чудных
   Готовит просвещенья дух,
   И опыт - сын ошибок трудных,
   И Гений, парадоксов друг.
 
   Это было в 1829 году, когда Шиллинг завершил работы по  созданию  первого
электромагнитного  телеграфа,  в  котором  нужные  буквы   определялись   по
положению магнитных стрелок. Для передачи  сообщений  использовалось  восемь
проводов. Впоследствии сам Шиллинг сократил количество проводов до двух.  Но
главное, принципиальное отличие телеграфа Шиллинга в том, что он использовал
меньшее число пар проводов, чем число букв в русской азбуке, путем  введения
особой электромагнитной схемы - принцип,  использованный  всеми  позднейшими
изобретателями.
   Распоряжением Николая I телеграф П.  Л.  Шиллинга  был  приспособлен  для
сообщения Зимнего Дворца с кабинетами министров. Успех предприятия натолкнул
царя на мысль соединить телеграфом Петергоф и  Кронштадт,  проложив  по  дну
Финского залива кабель. Кстати говоря, первый в мире  подводный  кабель  был
использован Шиллингом при прокладке первых линий.
 
 
   Изобретатель телеграфа барон Шиллинг. Рисунок А. С. Пушкина.
 
   Телеграф Шиллинга был  хорошо  известен  за  рубежом.  Многие  иностранцы
видели его в работе и, пользуясь тем, что телеграф не был  защищен  никакими
патентами, беззастенчиво заимствовали  из  него  технические  решения.  Так,
англичанин  Кук,  видевший   телеграф   Шиллинга   на   одном   из   съездов
естествоиспытателей, вместе с известным физиком  Уитстоном  получил  в  1837
году патент на телеграф, по существу, повторяющий шиллинговский.  В  том  же
году телеграф, уже под новым именем, стал  использоваться  на  бирмингамской
железной дороге.
   В 1835 году Россию посетил Сэмюэл Морзе.  Увидев  телеграф  Шиллинга,  он
расстроился - настолько схема Шиллинга была близка к  той,  которую  он  еще
только намеревался создать! А проект прокладки по дну Финского залива кабеля
и соединения Петергофа с  Кронштадтом  при  помощи  телеграфа  был  по  тому
времени просто фантастичен. К сожалению, осуществиться  проекту  суждено  не
было - работы прекратились в 1837 году со смертью Шиллинга.
   Завершить работы по созданию простой и надежной схемы телеграфа  с  двумя
проводами суждено было американскому художнику Сэмюэлу Морзе.  Морзе  решил,
что не обязательно передавать по проводам различные сигналы, соответствующие
каждой букве алфавита, - оказалось возможным передавать  по  проводам  всего
два  сигнала  -  один  длинный  (тире)  и  короткий  (точка),  но  в  разных
сочетаниях. При этом можно было обойтись всего лишь двумя проводами. Другими
находками  Морзе  были:  использование  электромагнитных  реле,  что  давало
возможность вести связь на любых  расстояниях,  введение  ключа  и  пишущего
устройства. По телеграфу, наконец, стали передаваться именно "телеграммы"  -
примерно в том виде, как мы получаем и сегодня, но с той разницей, что в них
вместо букв в причудливом порядке выстроились точки и  тире.  Преобразование
"азбуки Морзе"  в  обычный  алфавит  производится  автоматически  с  помощью
специальных аппаратов  (у  нас,  например,  используется  аппарат  СТ-35)  и
поэтому, хотя по  линии  по-прежнему  передаются  точки  -  тире,  на  ленту
печатаются сейчас слова, написанные обычными буквами.
   Как известно, свет - это электромагнитные волны весьма малой длины, и  мы
не выйдем из рамок  книжки,  рассмотрев  короткую,  но  весьма  поучительную
историю,  касающуюся  взлетов  и  падений  оптического  телеграфа,   который
является в  некотором  смысле  разновидностью  телеграфа  электромагнитного.
История  эта  интересна  прежде  всего  тем,  что   наглядно   демонстрирует
возвращение к одной и той же идее через большие промежутки  времени,  причем
каждое новое возвращение имеет место на более высоком уровне.
   Первые оптические "телеграфы" - обычные  костры.  Костры  в  древности  -
почти всегда символы тревоги, ве-стники жестоких набегов и других напастей.
   Чтобы костры было видно дальше, устраивали спе-циальные курганы.  На  юге
России таких курганов - де-сятки. Днем, чтобы было  лучше  видно,  в  костры
бросали сырые ветви. В  Запорожской  сечи  курганы  заменялись  специальными
вышками, на которых всегда лежала впрок "телеграфная" солома.
   В средние века существовали "стены связи".  Каждая  передаточная  станция
состояла из двух зубчатых стен. В промежутках  между  зубцами  жгли  факелы.
Если, на-пример, в первой стене горело два факела, в другой -  три,  то  это
значило, что из разбитого на группы алфави-та нужно  было  взять  из  второй
группы третью букву. Такая  система  шифров  давала  возможность  передавать
любые, лишь бы не длинные, сообщения - ведь буквами можно выразить не только
одно (Караул! Враги!), а бес-счетное число понятий.
   А в 1794 году  наш  известный  самоучка  -  изобрета-тель  Иван  Петрович
Кулибин (кстати говоря, сделавший первые русские электростатические  машины)
предложил более простую систему, в которой вместо  двух  стен  была  система
двух планок. И это было естественно, потому что  тогда  появились  подзорные
трубы, и задача пользования оптическим телеграфом существенно упрости-лась -
костер стал не обязательным, так же,  как  и  фа-кел,  станции  связи  стало
возможным ставить друг от друга на значительном расстоянии.
   Проект Кулибина, как повелось, сдан был в архив, а  через  несколько  лет
русскому правительству, пришлось закупать новоизобретенный французом  Клодом
Шаппом оптический телеграф, как  две  капли  воды...  и  так  далее.  Первый
семафорный телеграф поначалу назывался "тахиграф", скорописец, но  потом  не
соответствующее  суровой  правде  жизни  название   упразднили   и   назвали
устройство скромно, но с достоинством - "телеграф" - дальнописец.
   Однако  как  только  появился  телеграф   электромагнитный,   все   линии
оптического  телеграфа,  так  сказать,  "потухли",  так   как   преимущества
электромагнитного телеграфа -  быстрота  и  надежность  сообщений,  а  также
независимость  передачи  сообщений  от  состояния  небесного  свода  -  были
очевидными.
   И вот 22 января  1966  года  "Известия"  сообщают:  "В  Москве  лазеры  и
приемники света, установленные на одной из башен  МГУ  и  на  вышке  АТС  на
Зубовской площади,  создали  "световой  мост"  между  абонентами  телефонных
станций "АВ-9" и "Г-6". Многие из владельцев этих телефонов,  сами  того  не
зная, разговаривают друг с другом по световому лучу".
   Лазерная связь, осуществленная впервые всего несколько лет назад, связь с
помощью светового пучка, снова воскресила идеи  оптического  телеграфа,  но,
разумеется, на гораздо более высоком уровне - эта связь практически не имеет
помех - качество вне конкуренции: кроме того, по одному лазерному лучу можно
одновременно вести несколько десятков телефонных разговоров. Таким  образом,
количественная сторона дела также отнюдь не проиграла.
 
   Через океан за двенадцать лет
 
   Несколько лет назад издательство "Знание"  выпустило  хорошо  оформленную
книжку "Американские ученые  и  изобретатели"  -  перевод  "Иллюстрированной
истории американской науки и изобретательства" Митчела  Уилсона,  известного
американского писателя, чья книга "Живи с молнией" ("Жизнь во мгле") была  и
в Америке, и у нас в стране  очень  популярна.  Менее  известен  Уилсон  как
физик, хотя специалисты высоко оценивали его деятельность в качестве  одного
из помощников Энрико Ферми. "Иллюстрированная история", - книга, вобравшая в
себя лучшие стороны Уилсона как писателя и как ученого.
   К сожалению, это издание книги Уилсона было сокра-щенным. Среди опущенных
глав - и история прокладки  первого  телеграфного  кабеля  между  Европой  и
Амери-кой  -  одно  из  драматических   событий   истории   электро-техники,
эмоциональное впечатление от которого, быть  может,  приближалось  к  оценке
факта открытия  радио-связи  Поповым:  воочию  наступала  новая  техническая
революция - революция связи.
   Буквально через несколько дней после того, как Сэмюэл Морзе показал,  что
с помощью его простого и на-дежного устройства можно передавать сообщение на
несколько сот метров, родилась идея соединить вновь изобретенным  телеграфом
Англию и Францию. Основ-ным "носителем" идеи был англичанин Уитстон, который
с 1837 года пытался убедить кого-нибудь финансировать это предприятие.
   Однако дело было не столько в финансировании, сколько в изоляции  кабеля.
Ни одна изоляция того вре-мени не могла выдержать сколько-нибудь длительного
пребывания в морской воде. И когда известный немецкий инженер Вернер  Сименс
предложил изолировать подвод-ный  кабель  гуттаперчей  -  отвердевшим  соком
малай-ских деревьев - проблема была решена очень быстро. Сразу же нашлись  и
люди, готовые вложить деньги, и инженеры. В 1850  году  кабель  был  успешно
проложен по морскому дну между Дувром и Кале на расстоянии  око-ло  тридцати
километров. Историки сообщают, что по этому  кабелю  была  передана  "только
одна телеграмма или около того, после  он  выбыл  из  строя.  Вторая  линия,
проложенная через год, была более живучей". А затем предприниматели  провели
еще несколько подводных ли-ний.
   Нужно  было  обладать  большой  отвагой,  чтобы  после  небольшого  опыта
подводной передачи предложить пе-рекинуть по  океанскому  дну  кабель  между
Европой и Америкой. И отвага  нашлась  у  ничем  ранее  не  примеча-тельного
торговца бумагой, тридцатипятилетнего Сайруса Филда.  Эйнштейн  правильно  и
удивительно  точно  об-рисовал  подобные  ситуации:  "Все  знают,  что   это
невоз-можно. Но вот приходит невежда, которому это  неизве-стно  -  он-то  и
делает "открытие". Это высказывание  в  большой  мере  приложимо  к  Сайрусу
Филду. Единственным его  теоретическим  багажом  в  области  телеграфа  была
беседа с Морзе, который, разумеется, и понятия не имел о сложности подобного
предприятия - он все-таки был художником.
   Что двигало Сайрусом Филдом?  Желание  облагодетельствовать  народы  двух
континентов? Романтические  грезы  юности?  Желание  служить  науке?  Трудно
судить о таких тонких материях через сто лет  -  остались  только  отчеты  о
работе и воспоминания с минимумом психологических ретроспекций. Скорее всего
Сайрус Филд был прежде всего предприимчивым человеком, бизнесменом  которому
было  все  равно,  в  какой  области  добиваться  успеха.  Прокладка  кабеля
показалась ему делом стоящим, беседа с Морзе укрепила его теоретически, и он
решил действовать, ослепленный призраком легкого успеха.  Нужно  отдать  ему
должное - он был  прекрасным  организатором.  Он  сумел  убедить  нескольких
ньюйоркских  бизнесменов,  столь  же  мало   разбиравшихся   в   технических
тонкостях, сколь и он, вложить свои капиталы в  созданную  им  "Ньюйоркскую,
Ньюфаундлендскую и Лондонскую электрическую телеграфную  компанию".  Собрано
было полтора миллиона долларов.
   Сразу же Филд отправился в Англию -  покупать  кабель:  своего  кабеля  в
Америке тогда еще не выпускали. Но в Англии его тоже было немного. На первое
время удалось купить всего пятьдесят пять  (!)  миль.  Решено  было  начать,
несмотря ни на что. Это было летом 1855 года.
   Летом 1855 года из Ньюфаундленда вышел по  направлению  к  Старому  Свету
небольшой  пароход  "Джеймс  Эйджер",  сопровождавший,  или  лучше  сказать,
тащивший трехмачтовый парусник "Сара Бриан",  на  котором  были  установлены
бобины с кабелем.
   Дела шли плохо. Сначала была задержка на  несколько  дней  из-за  погоды.
Потом из-за сильного волнения разорвался линь,  соединявший  два  судна.  На
следующий день слабенький паровик был снесен с курса течением, а поднявшийся
затем десятибалльный ветер крутил  корабли,  как  бумажные.  Уложенные  было
сорок миль кабеля пришлось обрубить топором, чтобы спасти корабли...
   Вынужденное отступление не прошло зря. Более тщательно были изучены  розы
ветров, карты морских течений, рельеф дна. Следующим летом - новая попытка.
   Летом 1856 года решено было начать укладывать кабель со  стороны  Англии.
Поскольку из полуторамиллионного капитала компании осталось к  тому  времени
только полмиллиона, решено было компанию расширить. Новая  компания  назвала
себя  "Атлантической  теле-графной  компанией  Великобритании".  Капитал  ее
воз-рос до  двух  миллионов.  Более  того,  Филд  привлек  на  свою  сторону
английское правительство, пообещав ему  предпочтительное  право  пользования
кабелем по окон-чании работ. Такие же права и обязанности Филд  разде-лил  с
американским правительством. Америка выделила для  постройки  самый  большой
свой  корабль  "Ниагара"  и  посыльное  судно  "Саскеханна".   Эти   корабли
встрети-лись с выделенными Англией "Агамемноном" и  "Леопар-дом"  у  берегов
Ирландии 14 августа. Кабель был укреп-лен на берегу, и эскадра двинулась  по
направлению к Новому Свету.
   Глубина быстро увеличивалась, и через четыре дня под килями кораблей было
уже две  мили.  В  эту  глубину  тихо  сматывался  с  гигантского  кабестана
трехсантиметровой толщины кабель. Внезапно медная жила кабеля  не  выдержала
нагрузки, и кабель пошел на дно. Его не успели поймать.
   Корабли возвращались в Ирландию, приспустив флаги.
   Через год Филд  решает  повторить  попытку.  На  этот  раз  английские  и
американские корабли встречаются как раз на полпути, в Атлантическом океане,
причем каждая  группа  имеет  ровно  половину  общей  длины  кабеля.  Кабели
сращиваются или, по-морскому,  "сплеснюются"  непосредственно  в  океане,  а
корабли расходятся в море: "Ниагара" - в Америку, "Агамемнон"  -  в  Англию.
Уже через три мили сигналы проверки исчезли - пришлось  вернуться  и  делать
новое сращивание. Разошлись. Сигналы  исчезли  через  сорок  миль.  Вырезали
нека-чественный кусок, срастили снова. Через двести миль  кабель  оборвался.
Эскадра отправилась в Ирландию доказывать  дирекции  компании  безнадежность
затеи.
   Тогда Филд  сам  погрузился  на  "Ниагару"  и  распо-рядился  начать  все
сначала. 17 июня корабли  опять  встретились  посреди  океана.  Погода  была
великолепная. Все ладилось. Уже через неделю впередсмотрящие на "Агамемноне"
и  "Ниагаре"  крикнули  "Земля!"  Предприятие  завершилось  благополучно.  В
Америке событие отпраздновали наславу. Звонили  колокола,  гудели  заводские
гудки, зажгли фейерверк, вывесили флаги. В праздничном ажиотаже не  обратили
внимания на то,  что  уже  вторая  половина  краткого  приветствия  королевы
Виктории американскому президенту принималась по новому кабелю  чуть  ли  не
несколько часов. Кабель умирал на  глазах  операторов.  Возможно,  это  была
самая дорогая  телеграмма  в  истории.  Кое-кто  утверждал  даже,  что  этой
телеграммы вообще не было.
   Когда через несколько месяцев окончилось  расследование  причин  неудачи,
было заявлено, что рабочие, производившие изолировку,  нарушили  инструкции,
подвергая гуттаперчу воздействию солнечных лучей. Филд был расстроен, но  не
настолько, чтобы позабыть про атлантический кабель, ставший теперь делом его
жизни.
   Новая попытка состоялась лишь через  восемь  лет.  Громадный,  специально
оборудованный пароход "Грит-Истерн" и три посыльных судна  снова  отошли  от
Ирландии со своим ценным грузом. В море выяснилось,  что  кабель  во  многих
местах подпорчен. Говорили, что это сделано было подкупленными рабочими. Тем
не менее каждый раз неисправность замечалась, спешно  устранялась,  и  спуск
кабеля в волны продолжался.
   С 23 июля по 2 августа было уложено в общей  сложности  около  1200  миль
кабеля. Именно 2 августа  кабель  в  очередной  раз  оборвался.  Его  начали
поднимать с глубины полутора миль, но  волнение  моря  было  очень  сильным,
кабестан заклинило и он  вышел  из  строя.  Кабель  вырвался  из  захватного
приспособления и снова утонул. Провели драгирование дна, снова нашли лежащий
на дне кабель, но не смогли поднять его, так как не было подходящих  канатов
и мощных якорей. Оставили буй и возвратились в Англию, приспустив флаги.
   Акции  компании   начали   падать.   Тогда   Филд   (какая   великолепная
настойчивость!) организует еще одну компанию, "Англо-Американскую компанию",
которая  тотчас  же  оснащает  "Грит-Истерн"  новым  оборудованием.   Забыты
огорчения, Филд дает новые директивы.
   Еще через год, 7 июля 1866  года,  "Грит-Истерн"  снова  отправляется  из
Ирландии с двумя с половиной тысячами миль нового кабеля на борту.  Кажется,
все ошибки прошлого учтены.  Через  несколько  дней  достигнута  злополучная
точка, где утерян прошлый раз кабель. Новый кабель пока спокойно сматывается
с кабестана. Когда появилась земля, это было уже несколько неожиданным -  не
могло все сойти так гладко. Но сошло. 27 июля  в  девять  утра  Сайрус  Филд
ступил на землю Америки. Рядом с ним матросы тянули последний участок кабеля
уже по берегу.
   И снова "Грит-Истерн" на глазах у изумленной публики выходит в океан.
   Пароход идет к тому  злополучному  месту,  где  в  прошлом  году  затонул
кабель,  матросы  специальными  захватами  драгируют  дно,  находят  кабель,
сращивают  его  с  куском,  имеющимся  на  борту,   направляют   пароход   к
Ньюфаундленду и через несколько дней заканчивают на берегу прокладку второго
кабеля!
   По иронии судьбы именно этот второй кабель, уложенный рвущимся к  реваншу
Фил