ринципа утилитарности науки и особенно искусства. Накал
  полемической борьбы нередко приводил их к отрицанию эстетической ценности
  творчества великих мастеров литературы и искусства прошлого, таких, как А. С.
  Пушкин или Рафаэль, и к проповеди "разрушения эстетики".
  Ученые-естествоиспытатели, восприняв все лучшее, что было в творчестве
  Писарева, и прежде всего его яркий материализм и стремление поставить
  достижения науки на службу народу, в зрелые годы отходили от крайностей
  "нигилизма и писаревщины", хотя и оставались верны демократическим идеалам
  молодости. См.: Варустин Л. Э. Журнал "Русское к во". Л.: 1966; Козьмин В. П.
  Литература и история. М.: Худож. лит., 19 с. 225-327; Новиков А. И. Нигилизм и
  нигилисты. Л.: Лениздат, 19 с. 34-117.
  [14]
  В данном случае В. И. Вернадский имел в виду содержательную сторону науки -
  "общеобязательность и непреложность" результатов научного творчества.
  Подчеркивая объективный характер научных истин, он в то же время указывал, что
  именно "жизнь данного народа" на том или ином этапе его исторического пути
  "определяет оттенки и формы научного творчества" - темпы, направление и
  особенности развития науки в стране. Он пишет: "...развитие научной мысли
  находится в неразрывной связи с народным бытом и общественными установлениями
  - ее развитие идет в сложной гуще исторической жизни...".
  Вернадский в своих работах не раз употреблял и термин "русская наука", I в
  виду "научную работу в русском обществе", специфику определявших ее
  общественно-исторических условий, а также ее социальные последствия для Росс В
  1915 г. он был одним из инициаторов академического издания "Русская наука",
  целью которого, по словам В. И. Вернадского, было "подвести итоги глубокому
  историческому процессу - росту, углублению и расширению научной мысли в среде
  нашего народа" (см. статью "Работы по истории знаний" в наст. издании).
  В этом разделе своей работы Вернадский затронул вопросы о характере научных
  истин, особенностях научного творчества, о социальной обусловленности и
  относительной самостоятельности науки, которые он впервые поставил еще в
  1902-1903 гг. в труде "Очерки по истории современного научного мировоззрения"
  (см.: Вернадский В. И. Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981,
  главы I-Ill). Впоследствии он не раз возвращался к этим проблемам и особенно
  подробно рассмотрел их в 1930-х гг. в книге "Научная мысль как планетное
  явление". См: Вернадский В. И. Размышления натуралиста. М.: Наука, 1977, кн.
  II.
  [15]
  "Нил, архиепископ Иркутский; Палладий" - вписано рукой Вернадского в оттиск
  работы, по которой готовилась к печати вводная глава.
  Нил - архиепископ Иркутский и Ярославский (Николай Федорович Исакович,
  1799-1874), написал "Путевые записки о путешествии по Сибири" (Ярославль,
  1874), собрал богатую коллекцию минералов, которую передал по завещанию
  Петербургскому университету. Вернадский в 1898 г. посвятил этой коллекции
  специальную статью "О коллекции архиепископа Нила" (Северный край, 17 декабря,
  16).
  Палладий - в истории русской церкви известно несколько лиц, носивших это имя.
  Наиболее вероятным представляется, что В. И. Вернадский имел в виду
  современника архиепископа Нила - архимандрита Палладия (Кафарова Петра
  Ивановича, 1817-1878), который приобрел известность как китаевед, географ и
  этнограф. Несколько раз с религиозной миссией посещал Китай, в 1870-1871 гг.
  по поручению Русского географического общества совершил этнографическую и
  археологическую экспедицию в Уссурийский край. Помимо историко-филологических
  работ, оставил географические и этнографические описания: "Дорожные заметки от
  Пекина до Благовещенска" (Записки имп. Русского географического общества,
  1871, т. IV) и "Исторический очерк Уссурийского края" (Записки имп. Русского
  географического общества, 1879, т. VIII). Среди библиографических заметок В.
  И. Вернадского, касающихся истории отечественной науки, имеется упоминание и
  об указанных работах П. И. Кафарова.
  Не исключено, однако, что В. И. Вернадский мог иметь в виду Палладия
  Роговского (1655-1705) - игумена московского Заиконоспасского монастыря,
  первого в России дипломированного доктора философии.
  Комментарии М. С. Бастраковой и Ю. X. Копелевич.
        ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  [16]
  В. И. Вернадский имеет в виду вторую главу "Очерков", которая впоследствии
  была утеряна. Сохранился краткий план этой главы. Приводим его.
  "ГЛАВА II. Естествознание и математика перед началом научной работы в России.
  1. Века подготовительной работы. - 2. Семнадцатый век - первый век научного
  творчества. - 3. Распространение и форма научной работы в конце XVII в. - 4.
  Точные науки и описательное естествознание в конце XVII в. - 5. Значение
  прикладной науки."
  [17]
  О научной деятельности в Польше в XVII в. См. комментарии 5 к гл. I.
  [18]
  О научной работе, которая велась в XVII - начале XVIII в. на территория
  областей Европы, находившихся тогда под властью Турции, известно немного.
  Можно назвать труды Дмитрия Кантемира, составившего "Историческое,
  географическое и политическое описание Молдавии".
  [19]
  Сведения о северных и северо-восточных районах Азии появились в сибирскиx
  "чертежах" в 60-70-х годах XVII в. Лишь на рубеже XVII-XVIII вв. они начали
  проникать и в Европу. Издания, по которым европейский читатель того времени
  мог составить некоторое представление о Сибири и тем более о ее
  северо-восточных окраинах, были чрезвычайно редки. Можно назвать книгу
  голландца Николая Корнелия Витсена "Северная и восточная Татария", изданную в
  Амстердаме в 1692 г. К книге Н. Витсена была приложена карта Сибири,
  составленная на основании русских "чертежей" и описаний 60-70-х годов. Н.
  Витсен в 1660-х годах побывал в Москве, завязал, а затем постоянно поддерживал
  контакты с государственными деятелями Русского государства, в том числе с
  чиновниками Сибирского и Посольского приказов. Советские исследователи
  допускают, что в его распоряжении находилась копия "чертежа" Сибири,
  выполненного в 1667 г. по распоряжению тобольского воеводы П. И. Годунова, на
  котором уже были показаны реки Амур и Камчатка. См.: Андреев А. И. Очерки по
  источниковедению Сибири. Вып. I. XVII в. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960.
  [20]
  Герберштейн Сигизмунд (1486-1566), барон, дипломат и путешественник, посетил
  Москву в 1517 и 1525-1526 гг. в качестве посла германского императора
  Максимилиана I к великому князю Василию III. В 1549 г. издал в Вене на
  латинском языке книгу "Записки о Московитских делах", которая включала большой
  картографический, географический и этнографический материал, описание обычаев
  и придворных нравов. Книга неоднократно переиздавалась на разных языках, в том
  числе и на русском. См.: Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московитских делах.
  СПб., 1908; см. также публикацию текстов С. Герберштейна в кн.: Россия XV-XVI
  вв. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1986, с. 33-149. О С. Герберштейне и
  его "Записках" см.: Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа
  XII-XVII вв. М.: Наука, 1973, с. 247-264; Магидович И. П., Магидович В. И.
  Очерки по истории географических открытий (конец XV - середина XVII в.). М.:
  Просвещение, 1983, с. 241-244.
  [21]
  Легенда о могущественном, процветающем и не знающем войн государстве
  "царя-священника Иоанна", затерянном где-то в глубинах Азии, была широко
  распространена в европейской литературе XII-XVI вв. Путешественники XIV-XV
  столетий искали его в Закавказье и в Индии, в Китае и в Эфиопии. Миф о
  чудесном "царстве священника Иоанна" был развеян только к концу XVI в. в связи
  с великими географическими открытиями этой эпохи. О географических
  заблуждениях средневековья, связанных с легендой о государстве
  "царя-священника Иоанна", и об открытиях, сделанных в процессе его поисков,
  см.: Р. Хенниг. Неведомые земли. М.: Изд-во иностр. лит. 1961-1963, т. II-IV.
  [22]
  Петлин Иван, томский казак, возглавлял первую русскую экспедицию в Китай в
  1618 г., составил отчет о поездке, содержавший сведения о Китае и соседних с
  ним странах. См.: Мясников В. С. Первые русские дипломаты в Китае: ("Роспись"
  И. Петлина и статейный список Ф. И. Байкова). М.: Мир, 1966.
  [23]
  Николай Гаврилович Милеску Спафарий (ок. 1635-1708), государственный деятель и
  дипломат, мыслитель, ученый и педагог, посвятивший свою жизнь борьбе за
  освобождение Молдавии от османского ига и укреплению русско-молдавской дружбы.
  В России был известен под именем Спафария (происходит от названия придворной
  должности, которую занимал Н. Милеску в Молдавия ("спафарий" - хранитель
  оружия господаря и командующего войском). В 1761 г. Н. Милеску был приглашен
  царем Алексеем Михайловичем в Россию для работы в Посольском приказе и
  перевода книг с греческого и латинского языков. Россия стала для него второй
  родиной. Помимо работы в Посольском приказе, Н. Милеску Спафарий был одним из
  учителей царевича Петра, советником царей Алексея Михайловича и Петра I по
  восточным вопросам. В 1695 г. он участвовал в качестве переводчика и советника
  Петра I в походе на Азов.
  Наиболее ответственной миссией Н. Милеску Спафария в России, принесшей ему
  широкую известность и богатые научные плоды, было посольство в Пекин
  (1675-1678). Его миссия выходила далеко за пределы переговоров с купцами и
  мастерами-мостостроителями. В этот период одной из сфер экспансионистской
  политики Цинской монархии стало Приамурье. Маньчжурско-китайские войска
  нападали и на русские поселения. Русское правительство стремилось установить
  дружеские отношения с Цинской империей. Это и было целью посольства в Пекин
  под руководством Н. Милеску Спафария.
  Посольство доставило в Москву богатейшие сведения о Сибири и Китае. Милеску
  Спафарий представил русскому правительству дневник следования по Сибири и
  статейный список (отчет посла). На основании личных впечатлений, русских
  источников и материалов, собранных в Китае, он написал книгу "Описание первыя
  части вселенныя именуемой Асии, в ней же состоит Китайское государство с
  прочими его городы и провинции" ("Описание Китая"). Эта книга была впервые
  издана лишь в 1910 г. в Казани. Помимо этого, Н. Милеску создал труд "Сказание
  о великой реке Амуре...", который увидел свет только в XIX в., опубликован в
  журнале "Вестник Русского географического общества за 1853 г." (СПб., 1853, ч.
  7, кн. 11). Современное издание этих трудов см. в кн.: Милеску Спафарий И. Г.
  Сибирь и Китай. Кишинев: Картя Молдовеняскэ, 1960. О географических трудах
  Спафария см.: Лебедев Д. М. География в России XVII в. М.: Изд-во АН СССР,
  1949, с. 131-132, 160-162; Полевой Б. Л. Новое о происхождении "Сказания о
  великой реке Амуре..." - В кн.: Рукописное наследие Древней Руси: По
  материалам Пушкинского дома. Л.: Наука, 1972, с. 271-279. О посольстве
  Спафария в Китай см.: Русско-китайские отношения в XVII в.: Материалы и
  документы. М: Наука, 1969, т. 1, с. 321-521; Мясников В. С. Hole издания
  трудов Н. Спафария. - Народы Азии и Африки, 1962, 2, с. 225-228; Щебеньков В.
  Г. Империя Цин и русское государство в XVII веке. М., 1980. Общий обзор жизни
  и деятельности Н. Г. Милеску Спафария см.: Урсул Д. Т. Николай Гаврилович
  Милеску Спафарий. М.: Мысль, 1980.
  [24]
  В период, о котором пишет В. И. Вернадский, первое научное объединение в
  Пруссии, созданное по инициативе Г. В. Лейбница в 1700 г., называлось
  Бранденбургским научным обществом или Берлинским научным обществом. В
  Берлинскую академию наук оно было реорганизовано в 1744-1746 гг. Берлинское
  научное общество еще во времена Лейбница стремилось к расширению научных
  связей с Россией. В число его иностранных членов были приняты сподвижники
  Петра - в 1710 г. дипломат на русской службе Генрих Гюйссен (ум. 1740), в 1714
  г. молдавский господарь Дмитрий Кантемир (1673-1723). 19 ноября 1711 г. в
  собрании филологического класса Общества специально обсуждался вопрос о связях
  с Россией. В первые годы существования Общества его интерес к России во многом
  носил "миссионерский характер": Россия рассматривалась как объект
  просветительной работы и даже как возможная область распространения
  лютеранства. Впоследствии, после создания Петербургской Академии наук,
  Берлинское научное общество завязало с ней прочные научные связи, а затем
  постоянно старалось поддерживать активное сотрудничество с учеными Петербурга.
  См.: Копелевич Ю. X. Возникновение научных академий. Л.: Наука, 1974, с.
  131-168.
  [25]
  Имеются в виду крупные экспедиции, организованные по замыслу Петра I, но
  осуществленные уже после его смерти: Первая Камчатская экспедиция Беринга
  (1725-1730) и Вторая Камчатская, или Великая Северная, экспедиция (1734-1748),
  которую тоже возглавлял В. Беринг. Целью экспедиций было выяснение вопроса о
  том, "сошлася ли Америка с Азией", и поиски Северного морского пути. В
  результате экспедиций были открыты северо-западное побережье Америки,
  Командорские и Алеутские острова, северный проход в Японию; началось научное
  исследование берегов моря Лаптевых, Карского и Охотского морей, Забайкалья,
  Камчатки и Приамурья. Подробно об этих экспедициях см. главу IV наст. работы.
  См. также: Пасецкий В. М. Витус Беринг (1681-1741). М.: Наука, 1982; Сопоцко
  А. А. История плавания В. Беринга на боте "Св. Гавриил" в Северный Ледовитый
  океан. М.: Наука, 1983; Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории
  географических открытий. М.: Просвещение, 1984, т. III, с. 91-133.
  [26]
  Гмелин Иоганн Георг (1709-1755), профессор по химии и естественной истории
  Петербургской Академии наук, участник Второй Камчатской экспедиции, автор
  обширного труда "Флора Сибири", опубликованного Академией наук на латинском
  языке (СПб., 1747-1769, т. I-IV), и четырехтомного "Путешествия по Сибири с
  1733 г. по 1743 г." (Геттинген, 1751-1752).
  [27]
  Миллер (Мюллер) Герард Фридрих (1705-1783), историк и археограф, с 1730 г.
  профессор, а с 1754 по 1765 г. конференц-секретарь Петербургской Академии
  наук. Участвовал во Второй Камчатской экспедиции и был фактическим
  руководителем ее сухопутного (академического) отряда; собрал обширный
  документальный материал по истории, этнографии и географии Сибири. В первой
  половине 1750-х годов под его руководством велись работы по составлению
  сводной карты русских географических открытий, сделанных в Сибири и Тихом
  океане, а в 1754 г. эта карта, предназначенная для европейской публики, была
  издана Академией наук на французском языке. Миллер был первым историографом
  камчатских экспедиций. Его работа "Описание морских путешествий по Ледовитому
  и по Восточному морю, с Российской стороны учиненных" была опубликована в 1758
  г. на немецком и русском языках (русскую публикацию см.: Сочинения и переводы.
  СПб., Академия наук, 1758, т. 7). Историческое описание экспедиций было
  неполным, относящиеся к нему карты содержали неточности. Это вызвало критику и
  недоверие со стороны некоторых европейских географов. В частности, швейцарский
  географ Самуил Энгель выступил в 1765 г. с подробным разбором "Описания"
  Миллера, а также приложенных к его труду карт и сделал вывод, что в картах
  дано неверное изображение северо-восточных берегов Азии, а сам Миллер, излагая
  ход экспедиций, о многом умолчал. См.: Сопоцко А. А. История плавания В.
  Беринга на боте "Св. Гавриил" в Северный Ледовитый океан, с. 33-37.
  [28]
  В. И. Вернадский чрезвычайно высоко оценивал роль Петра I в организации
  географического изучения России и исследования ее естественных
  производительных сил. Он не раз возвращался к этой стороне государственной
  деятельности Петра I в своих исторических трудах, докладных записках и
  письмах. Прослеживая развитие его идей и планов в течение XVIII столетия, он
  подчеркивал, что созданная по замыслу Петра I Санкт-Петербургская Академия
  наук явилась тем основным "организующим и научным аппаратом", который позволил
  развернуть и, несмотря на все "трудности исторической жизни России", в течение
  XVIII и XIX вв. вести изучение природы страны, ее минеральных богатств,
  растительного и животного мира. См. об этом: "Академия наук в первое столетие
  своей истории" и "Вопрос о естественных производительных силах России с XVIII
  по XX в." (наст. издание).
  [29]
  М. Схендо (или Шендо) ван дер Бех (Фандербек), военный врач на русской службе.
  Его сочинение в XIX в. было издано и в русском переводе: Фандербек М. Ш. О
  состоянии просвещения в России в 1725 г. - Сын отечества, 1842, ч. I, N 1.
  [30]
  Палисси Бернар (1510-1589), французский керамист и эмальер, мастер живописи на
  стекле, имел в Париже свой естественнонаучный кабинет, где в 1575-1584 гг.
  читал лекции по физике.
  [31]
  Ферма Пьер (1601-1665), выдающийся математик, юрист по образованию, советник
  парламента в Тулузе. Доказательство его последней теоремы, получившей название
  "великой теоремы Ферма", не найдено до сих пор. Новейшую литературу о П. Ферма
  и его теореме см.: Чистяков В. Д. Рассказы о математиках. Минск, 1966; История
  математики с древнейших времен. М.: Наука, 1970, т. 2; Белл Э. Темпер. Творцы
  математики. Предтечи современной математики. М.: Просвещение, 1971; Эдвардс Г.
  Последняя теорема Ферма: генетическое введение в алгебраическую теорию чисел.
  М.: Мир, 1980.
  Комментарии М. С. Бастраковой и Ю. X. Копелевич.
        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  [32]
  О Спафарии и его географических трудах см. комментарий 8 к главе III.
  [33]
  Имеется в виду Дмитрий Герасимов (ок. 1465 - ок. 1533), переводчик и
  доверенный дипломатический представитель вел. кн. Василия III. Это был широко
  образованный человек, владевший несколькими европейскими языками, в том числе
  латинским, бывавший в составе русских посольств в Австрии, Дании, Пруссии,
  Швеции, неоднократно посещавший Рим. Дмитрий Герасимов встречался с
  выдающимися людьми Европы - дипломатами, учеными, писателями, например с С.
  Герберштейном, П. Чентурионе, историком Д. Б. Рамузио, интересовался
  географическими открытиями, был в курсе идей и планов, связанных с поисками
  новых путей в Индию. Существует предположение, что он является автором
  перевода письма Максимилиана Трансильвана о путешествии Магеллана (А. А.
  Зимин. Русь на пороге нового времени. М.: Наука, 1972, с. 358-359). В 1523 г.
  Д. Герасимов сопровождал посольство Василия III к папе Клименту VII. В Риме он
  часто встречался с историком и писателем-гуманистом Паоло Джовио (Павлом
  Иовием Новокомским), много рассказывал ему о Руси, по-видимому, демонстрировал
  чертежи и планы. В книге Паоло Джовио "О посольстве Василия, великого князя
  Московского" (1525) содержится краткое описание Русской земли, составленное по
  рассказам Д. Герасимова. Сведения Д. Герасимова использовались и некоторыми
  европейскими картографами, в частности венецианцем Баттистой Аньезе.
  Схематическая карта Б. Аньезе, датированная 1525 г., была составлена, как
  указывалось в ее заголовке, "по описанию Дмитрия-посла".
  Кроме литературы, указанной В. И. Вернадским, см.: Библиотека иностранных
  писателей о России. СПб., 1836, т. I; Н. М. Карамзин. История Государства
  Российского. СПб., 1818, т. VII; работы советских исследователей: Лебедев Д.
  М., Есаков В. А. Русские географические исследования и открытия с древнейших
  времен до 1917 года. М.: Наука, 1971; Казакова, Н. А. Дмитрий Герасимов и
  русско-европейские культурные связи в последней трети XV в. - В кн.: Проблемы
  международных отношений. Л., 1972; Рыбаков Б. А. Русские карты Московии XV -
  начала XVII века. М.: Наука, 1974.
  [34]
  Первое картографическое изображение Чукотского полуострова, Камчатки и
  Западной Аляски было дано на карте С. У. Ремезо