тоит наложить на
    лоб  и  запястье  тонкие  браслеты-контакты,  включить  ток  -  и спустя
    несколько  минут  вы уже крепко спите. Сон продолжается заданное вами же
    время.

    Четыре  с  половиной  часа  электросна  подкрепили  нас.  Раньше  других
    поднялась Иранита, которой предстояло приготовить завтрак.

    Наступило  утро.  Поели  кое-как, торопливо; мешало волнение, охватившее
    всех  до  единого.  Больше других был неспокоен мой Иль. Он суетился, то
    забегал в рубку Управления, то вертелся около меня.

    После  короткого  совета  решили,  что  в первую разведку отправимся я и
    Павел  Береза. И это было разумно: в случае неудачи на корабле оставался
    Йоноо  и, стало быть, "Брами" было кому вести, ну а я... мое присутствие
    было вовсе не обязательным.

    Между  спиралеходом  и  земной  поверхностью  лежала  еще толща грунтов,
    которую надо преодолеть, но Йоноо уверенно заявил:

    -  Впереди,  на  оси  движения  "Брами",  должны быть какие-нибудь щели,
    проходы.  Думаю,  что выход найти можно. А на всякий случай - надо взять
    с собой переносный "Штурм-резак" с кабельным питанием.

    Мы  облачились  в  легкие комбинезоны с обогреваемой подкладкой. В одном
    из  нагрудных  карманов - радиофон, в другом - аптечка. И, кроме того, в
    боковых карманах - некоторый запас продовольствия в виде таблеток.

    Так  называемого  личного  оружия  в  ОКЕАНе  давным-давно не знают. Его
    попросту не существует.

    Однако  же  идти в разведку в "Эль-Параисо" совершенно беззащитными было
    бы   неразумно.   Правда,  в  исключительных  обстоятельствах  можно  на
    поверхности   использовать   "Штурм-резак",   но   это  была  бы  полная
    демаскировка. По настоянию Грэнси, мы взяли сонометы.

    Тому,  кто  видел  стариннейшие  пистолеты,  нетрудно представить себе и
    сономет. Они очень похожи. Только сономет компактней.

    В  его  обойме  хранится  три  заряда  конической  формы, на самом конце
    которых  прилажена  крохотная  игла. Заряд этот - не что иное как мягкая
    пластическая  масса,  в  которой  содержится сильнодействующее вещество,
    почти мгновенно вызывающее сон.

    Движение  заряду  сообщает  вращающийся диск, с которого срывается игла.
    Попав  в человека, она не вызывает травмы, а лишь слегка, на полтора-два
    миллиметра,  прокалывает  кожу.  Проникшее  в  кровь  вещество действует
    безотказно.

    Экипированные  таким  образом  и  снабженные,  кроме  того, портативными
    фонарями,  мы  приготовились  к  операции,  которой Иль (кстати сказать,
    тщетно умолявший меня взять его с собой) дал название "Летучая мышь".

    - Вы должны быть, паа, бесшумными и быстрыми, как летучая мышь.

    Еще минут десять обсуждали возможные варианты предстоящей операции.

    -  Самое  сложное  во  всем  этом,-  сказал  доктор  Орфус,- узнать "код
    поведения"...  -  Он  задумался.  -  М-мм... да. Оттого, что ОКЕАН много
    десятилетий  не  имеет  никакой  связи  с  проклятым "Эль-Параисо", наши
    представления  об  этом  "прелестном" местечке чертовски устарели! Итак,
    если  даже  будет  достаточно наблюдений, которые позволят любому из нас
    принять внешний облик эль-параисянца, все равно надо знать язык.

    -  Значит,  нужно  иметь  модель,  - заметил Павел Береза. Он смотрел на
    Орфуса,  на Кванту с ироническим недоумением, словно удивляясь тому, что
    мы не понимаем столь простой истины. И даже укоризненно покачивал головой.

    -  Дорогой  сотворец  Береза,  -  с  досадой произнес доктор Орфус, - не
    упрощайте!  Наука  о человеческом общении - сумма множества наук... Этим
    предметом   занимаются   философия   и  социология,  этика  и  эстетика,
    педагогика  и  медицина,  психологическая и социологическая лингвистика,
    общая и социальная психология, история, а также...

    Но тут командир Грэнси взмолилась:

    -  Ради  самых красивых звезд, доктор Орфус! Сейчас нам не до этого! Как
    бы то ни было, Павел прав. Мы должны иметь модель. Нам нужен...

    -  Живой  натуральный  эль-параисяиец,  - отозвалась Кванта, моментально
    ухватившая суть сказанного. - А еще лучше - два!

    -  Вы  хотите  сказать  -  пленные?-  не скрывая негодования, воскликнул
    доктор Орфус. - Неужели нельзя обойтись без насилия?

    -  Можно,  - с неменьшим негодованием ответила Грэнси. - Для этого нужно
    только   выйти   всем  на  поверхность  острова,  явиться  на  ближайший
    полицейский  пост  и получить все необходимые данные. Так, доктор! - Все
    более  распаляясь,  она спросила: - Неправда ли, эль-параисянцы, поразив
    ОКЕАН страшной эпидемией, никакого насилия не совершили?

    Доктор  Орфус  не  произнес  более  ни слова. Он молча присутствовал при
    моих и Павла Березы сборах.

    Из  выходного  люка  мы спустились по узкой капроновой лестнице, обогнув
    цилиндрическую    поверхность   "Брами",   и   оказались   на   неровной
    выщербленной  площадке.  Я  сложил  лестницу  и убрал в один из карманов
    одежды.  Павел передал на "Брами", чтобы включили свет (для связи каждый
    из   нас   имел  легкий  портативный  эфиро-передатчик),  и  перед  нами
    открылась  пещера,  в  которой громоздились глыбы породы, предварительно
    разрушенной ультразвуком.

    На   минуту  мы  остановились,  озадаченно  глядя  друг  на  друга,  но,
    внимательно   присмотревшись  к  открывшемуся  подземному  пространству,
    увидели,  что  между  глыбами  встречаются  значительные прогалы и щели.
    Стали   пробираться   вперед.   Там,  где  прохода  не  было,  применяли
    "Штурм-резак"   и   проделывали  широкие  отверстия,  чтобы  можно  было
    двигаться  дальше.  Впрочем, этим инструментом мы пользовались почти все
    время.

    Наш  нелегкий  путь  продолжался,  вероятно,  более  часа. Он вывел нас,
    наконец,  к  поверхности.  Над  нами  забрезжил  дневной свет. Последний
    отрезок  пути мы преодолевали ползком. Действовать здесь "Штурм-резаком"
    опасались   -   это   могло   привлечь  внимание.  Связи  с  "Брами"  не
    поддерживали из конспиративных же соображений.

    Первым   из  этого  своеобразного  лаза  показал  голову  Павел.  Прошло
    мгновение,  другое...  Я  ожидал  сигнала,  а  когда он последовал, тоже
    слегка  протиснулся  наверх,  и  мы,  плотно  прижавшись  друг  к  другу
    спинами, смогли обозреть открывшуюся нашему взору картину.

    Место  нашей  высадки  окружали  плоские  холмы  с возвышающимися на них
    гладкими   красновато-серыми   валунами.   Они   были   покрыты  скудной
    растительностью  -  это  бледно-зеленые,  мхи  и  лишайники, - зато у их
    подножья  и  между  ними  росла  пышная  трава,  впрочем непохожая на те
    травы, что растут у нас, в ОКЕАНе.

    По  голубому  небу  плыли  мутно-белые  облака,  и  сквозь  них  кое-где
    просачивались  солнечные  лучи.  Стоял полярный день, и солнце вообще не
    заходило за горизонт.

    Вокруг не было ни души.

    С помощью приборов Павел точно определил наше местонахождение.

    В  то  же  время  я  миниатюрным  киноаппаратом,  объектив  которого был
    укреплен  в  лобной  части  моего  капюшона-шлема,  снимал  видимый  мне
    ландшафт.  Съемочный  аппарат, обладавший формой яйца, был устроен таким
    образом,  что воспринимаемое объективом изображение трансформировалось в
    электрические  импульсы  и записывалось на пленку, заключенную в плоском
    ящичке,   расположенном   в  одном  из  карманов.  Собственно,  это  был
    усовершенствованный видеомагнитофон и киноаппарат одновременно.

    Погода  стояла  теплая.  С востока подул ветер. Он донес до нас какой-то
    звук, постепенно нарастающий и приближавшийся.

    Еще  немного  - и из-за ближних холмов показался в воздухе металлический
    шар, имевший в поперечнике около пяти метров.

    Быстро замаскировав себя, мы притаились.

    Примерно  в  полусотне  метров от нашего убежища шар снизился и приник к
    траве.  Сбоку отодвинулось что-то вроде круглого щита, откинулся трап, и
    по  нему  сбежал  человек  в  форменной одежде, напоминающей военную. Он
    махнул  кому-то  рукой,  и  по  трапу стал спускаться еще один человек в
    таком  же  одеянии.  На рукаве у него яркая эмблема: крупный мальтийский
    крест  серебристого  цвета,  а  поверх креста - черный паук в золотистой
    паутине. Второй вел двоих с завязанными глазами.

    Шествие замыкал четвертый - тоже в форменной одежде.

    Доставленную  шаром  пару поставили рядом и что-то проделали с ними. Что
    именно  -  мы  понять не могли. Чувствительный радиофон-локатор, которым
    мы  были  снабжены,  донес  до  нас  непонятные  слова, сказанные первым
    военным,  потом  трое  военных  вошли  внутрь  шара,  и вновь послышался
    знакомый  свист.  Шар  поднялся  над землей. Медленно стал подниматься и
    вскоре же исчез.

    В   волнении  смотрели  мы  на  людей,  оставленных  в  этом  пустынном,
    заброшенном  месте.  Кто  они?  Зачем  их сюда забросили? И почему на их
    глазах повязки?

    Никакого  ответа ни я, ни Павел дать себе не могли. Он пришел сам собой.
    Неизвестные  сняли  с  глаз  повязки  -  один почему-то правой, другой -
    левой  рукой,  и  стали  осматриваться.  Мы  увидели,  что  один  из них
    белокожий, другой - чернокожий.

    Они  все  еще стояли на том месте, где их оставили. Затем, осмотревшись,
    сделали  несколько  шагов вперед. Шагали они, почему-то тесно прижавшись
    друг  к  другу,  неуклюже,  спотыкаясь, порой падая и с трудом, неловко,
    вновь поднимаясь...

    Что бы это значило?

    Добравшись  до  невысокого  плоского  камня, люди эти сели на него и так
    застыли - в неудобной позе.

    Прошло минут пять, десять...

    -  Ну,  что  ж,  -  предложил  Павел,  -  пожалуй,  эти  двое  нам очень
    пригодятся Попробуем поговорить.

    Мы  осторожно  поползли  по  направлению  к  неизвестным,  и Павел вдруг
    рассмеялся:

    - Зачем же нам прятаться, если мы сами идем к ним!

    -  Замечание  резонное,  -  оценил я сообразительность друга; теперь уже
    смеялись мы оба.

    Вероятно,  они  услышали наши шаги, потому что черный человек обернулся.
    Он что-то сказал второму. Оба поднялись, едва мы приблизились к ним.

    Несколько  секунд  мы молча смотрели на них, они - на нас. В их глазах я
    читал  удивление, отнюдь не страх. Только теперь я разглядел, что черный
    человек  -  это  женщина лет двадцати двух, а белый - мужчина, старше ее
    лет на восемь-десять.

    -  Смотри,  Анджиола,  -  сказал мужчина враждебно, - вот и они, хозяева
    Поля  Мертвых...  - И, глядя на нас в упор, добавил с вызовом: - Вы рано
    пришли. Торопитесь!

    Он  говорил  по-испански.  Я  понял его (язык этот мне достаточно хорошо
    знаком,  так  же  как  и еще одиннадцать языков) и старательно, чтобы не
    допустить ошибки, произнес:

    - Мы не те, за кого вы нас приняли.

    -  Вы  пойдете с нами! - приказал Павел, но так как это было произнесено
    на  международном  языке эсперос, которого они, возможно, не знали, то я
    тут же перевел:

    - Вам необходимо пойти с нами!

    Они  все  еще  стояли  в  неудобной  и  странной позе, и только теперь я
    заметил,   что   мужчина   и   женщина   скованы  вместе.  Мы  с  Павлом
    переглянулись:  значит,  это  преступники!  Но  нет,  лица их говорили о
    другом.   На   них   были  написаны  спокойное  благородство  и  скрытое
    страдание; во взгляде таились смелость и непокорство. И решимость.

    Добиваться  сейчас  объяснения было нелепо. Я включил свой "Штурм-резак"
    на  самый  тонкий  луч, приказал пленникам вытянуть руки и не шевелиться
    и,  осторожно  действуя,  разрезал  оковы.  Теперь они были свободны. Но
    взгляд  их  не  стал  от  этого  доброжелательнее.  Добра  они  от  нас,
    по-видимому, не ждали.

    Павел  показал,  что  им  следует  идти  с нами, и пошел вперед. В ту же
    секунду мужчина нагнулся, схватил камень и с силой швырнул в него.

    - Берегись! - крикнул я.

    Береза  повернулся,  камень  пролетел мимо. Мужчина бросился на меня, но
    вдруг  зашатался  и  упал. Я понял, что он сражен иглой сономета. Прежде
    чем я успел крикнуть Павлу, тот выстрелил и в женщину.

    Прошло  не  меньше  часа,  пока  мы  перетащили обоих к подземному ходу,
    через  который выбрались наружу. По эфиропередатчику я дал знать Грэнси,
    что  требуется  срочно прислать двух человек, в том числе доктора Орфуса
    с его докторской сумкой.

    - Что-нибудь случилось! - встревоженно спросила Грэнси.

    -  Все  в порядке, - ответил я. - Включать связь надолго опасно. Объясню
    потом.  Все  было  исполнено  а  точности. Доктор Орфус привел в чувство
    сначала  женщину,  потом  -  мужчину и вместе с Натальей Ууль увел их на
    корабль.

    -  Вам  нечего  опасаться,  -  постарался я успокоить эль-параисянцев. -
    Ничто и никто вам не угрожает. Вскоре кое-что станет для вас ясным.

    Еще  не вполне выйдя из-под действия "сонной пули", пошатываясь и уже не
    пытаясь  сопротивляться,  они  удалились  в сопровождении Натальи Ууль и
    Орфуса.  А  мы, по указанию Грэнси, остались у наружного лаза поджидать,
    не    возникнут   ли   новые   обстоятельства,   которые   помогут   нам
    сориентироваться в этом полном загадок мире.

    Ожидание  продолжалось  довольно  долго.  И  все  это  время  у  меня не
    исчезало  чувство, точно я нахожусь не на планете Земля, а в иной сфере,
    очень  далекой  и  от этого острова, и от озера Виктория-Ньясса, в мире,
    затерянном где-то в дебрях не нашей Галактики...

    Под  вечер мы услышали ровное негромкое гудение и увидели, что к тому же
    месту,   где  были  высажены  люди,  приближается  летательный  аппарат,
    похожий на ОКЕАНские электролеты.

    Аппарат  приземлился,  оттуда  вышел  толстенький коротконогий с красным
    лицом  человек,  облаченный в точно такую же военную форму, какую мы уже
    видели  сегодня.  Он  осмотрелся,  проворно  прошел  в  одну  сторону, в
    другую...  Тех,  кого  он,  видимо,  искал,  -  не  было.  На физиономии
    толстяка обозначилось удивление, тут же сменившееся озабоченностью.

    - Думаю, что и он нам пригодится, - сказал Павел.

    Я  одобрительно  кивнул,  затем  прицелился  и  нажал  кнопку  сономета.
    Толстяк   взмахнул   руками,   я   понял,   что   не   промахнулся.  Еще
    секунда-другая, он зашатался и упал на траву.

    Мы  бросились  к  нему  и  с  трудом (вероятно, не менее ста килограммов
    весила эта туша) втащили в подземный коридор.

    Не теряя ни минуты, тут же выскочили наружу.

    - Машина... - выдохнул Павел, и я понял его без лишних слов.

    Бегом,  бегом...  Мы  проникли  в кабину. В ней оказалась одежда, карты,
    книги,  какое-то  не  знакомое  нам  оружие.  Все это мы без промедления
    перетащили  в  подземелье...  Дальше  надо  было  подумать  о  том,  как
    спрятать  машину.  Оставлять ее здесь, поблизости от нашего выхода, ни в
    коем случае нельзя. Это понимал и я, и Павел.

    Понадобилось  не  много  времени,  чтобы  разобраться  в несложной схеме
    управления  аппаратом. Павел включил двигатель, и мы поднялись в воздух.
    Лететь  пришлось  недалеко.  Прямо  под  нами показалась узкая площадка,
    сдавленная  с трех сторон глыбами дикого камня. Садиться тут было сложно
    и опасно, но мы все же сели, ничего не повредив.

    Зная,  в  каком  направлении расположен вход в подземелье, мы по компасу
    добрались  туда,  изнемогая от усталости, от голода и от желания уснуть.
    Часы  показывали  семь  вечера.  Мы сообщили на "Брами", что наша первая
    разведка  закончена  и требуется помощь в транспортировке на корабль еще
    одного субъекта.

    Спустя  минут  сорок  к  нам  прибыли Кванта и Иль. Они доставили легкие
    складные носилки. Мы уложили на них толстяка и доставили его на "Брами".

    Грэнси  и  все  прочие остались довольны нашей первой вылазкой. Но Павел
    выразил опасение:

    - "Брами" стоит слишком близко к поверхности. Как бы нас не засекли.

    Ионоо  дал  спиралеходу  задний  ход,  и  "Брами"  по  наклонному, им же
    проделанному тоннелю опустился на девяносто метров.

    С  поверхностью,  тем  не  менее,  связь  не  была  утрачена.  "Яйцо" мы
    оставили  у  входа  в лаз, а от него на корабль протянулся тонкий гибкий
    кабель;  таким  образом  мы и отсюда, с глубины почти полтораста метров,
    могли наблюдать за происходящим над нами.

    Минул  еще  день.  Там,  наверху,  все  пока оставалось без изменений. А
    здесь,  внизу,  на  нас  обрушивался  поток  информации,  которую мы так
    жаждали  получить.  Белый мужчина и черная женщина потребовали, чтобы их
    поместили вместе.

    - Вы - супруги? - спросил я.

    Они иронически усмехнулись.

    -  Разумеется,  вам неизвестно, что в "Эль-Параисо" брак между черными и
    белыми  карается  смертью!  Но  я  и  Карбур  (так  мы узнали его имя) -
    навечно вместе! -сказала женщина.

    Грэнси  распорядилась, чтобы им отвели общую каюту. Толстяка же положили
    в  ту,  которую  занимал  ранее бедный наш Омар-Али. Вскоре состоялась и
    первая беседа с новым ее обитателем.

    На  вопрос  о  своем имени он заявил, что зовут его Фрицрих Хосе Хох, но
    что больше мы из него ничего не выжмем.

    - Почему же это! - с наивным простодушием спросил Йоноо.

    -  Потому  что  с бандитами из организации "Восставшие умы" мне говорить
    не о чем!

    - Организация "Восставшие умы"?! - переспросила Кванта.

    -  Да!  Ибо  никто  другой  не  мог похитить меня, Фрицриха Хосе Хоха, и
    упрятать в какую-то дыру! - прошипел он.

    - Но что это за организация? - спросил я настойчиво.

    -  Не наводите зрячего на камень! Как бы вы ни оделись, я вас распознаю!
    И  помните, тысяча метеоритов вам на голову, если хоть один волос упадет
    с моей головы, не миновать вам всем Поля Мертвых!

    -  Вы  очень  интересная  личность,  Фрицрих  Хосе  Хох,  -  с нарочитой
    почтительностью  произнесла  Грэнси и даже слегка склонила голову. - Но,
    увы,  говорите  загадками...  Неправда ли, вы в "Эль-Параисо" недавно, и
    поэтому...

    Но  Фрицрих  Хосе  Хох  не  дал ей договорить. Он побагровел и, пыхтя от
    гнева, выпалил:

    -  Это  вы  мне  говорите, женщина! Мне, у которого предки были отмечены
    наградами  еще  самим великим фюрером! - При этом слове Фрицрих вскочил,
    щелкнул  каблуками,  вытянулся  и  на секунду замер. - Мне, прадед и дед
    которого   славились   своей   твердостью,  служа  в  старинной  полиции
    Аргентины, а потом - став уосменами!!

    -  Кем,  кем?  -  торопливо  спросил  доктор  Орфус,  записывающий  речь
    толстяка,  хотя  это было совершенно излишним, так как все это уже делал
    скрытый радиодиктофон.

    -  Э-э, - досадливо протянул Фрицрих Хосе Хох. - Опять вы начинаете свою
    игру! Больше я не скажу вам ни слова!

    И  действительно,  не  сказал.  Я объяснил "брамийцам", что уосмен - это
    секретный  осведомитель.  А  толстяка,  который, напыжась, именовал себя
    Фрицрихом  Хосе Хохом, пришлось увести в каюту и запереть. В самом деле,
    допустить,  чтобы  этот  самый  Фрицрих  Хосе  Хох,  несомненно служащий
    эль-параисянской полиции, свободно разгуливал по кораблю, мы не могли.

    -  Итак, - резюмировал доктор Орфус, - мы не услышали от этого фашиста -
    скажи,  Заургеу,  ведь  подобные  типы  именно  так назывались в далеком
    прошлом!  -  мы  не  услышали  от  него,  что же такое "уосмен" и что за
    организация  "Восставшие  умы" существует на этом острове! И кроме того,
    что  же  -  скажите,  ради  всех план